В 1822–1823 годах сопровождал императора на Веронский конгресс.
Находился при Александре I во время его кончины в Таганроге.
В декабре 1825 года командирован во 2-ю армию для следствия по делу декабристов, привел армию к присяге Николаю I.
В январе 1826 года включен в состав Следственной комиссии по делу декабристов.
22 августа 1826 года получил титул графа.
С 6 декабря 1826 года – сенатор.
С 3 февраля 1827 года – товарищ (заместитель) управляющего Главным штабом.
С 26 августа 1827 года до 26 августа 1852 года – военный министр.
С 11 апреля 1828 года – член Государственного совета.
16 апреля 1841 года возведен в достоинство князя.
С 1 декабря 1848 года по 5 апреля 1856 года – председатель Государственного совета и Комитета министров – это была высшая должность в империи.
8 июня 1857 года умер в Кастельмаре ди Стабия (Италия).
ШКУРО (ШКУРА) Андрей ГригорьевичНачальник Кубанского отряда особого назначения во время Первой мировой войны.
Родился 19 февраля 1886 года в Екатеринодаре, в семье полковника Кубанского казачьего войска. Через двадцать восемь лет, в самом начале Первой мировой войны, государь император, утверждая списки представленных к награждению почетным Георгиевским оружием, посетовал на не совсем благозвучную фамилию героя, на которой невольно задержалось его внимание. И тут же высочайше повелел изменить ее.
Окончил 3-й Московский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище. В 1907 году он выпускается хорунжим в 1-й Уманский казачий полк, по прибытии в который сразу пишет рапорт и отправляется «охотником» на персидскую границу.
С 1908 года служит в 1-м Екатеринодарском полку.
В 1910 году было присвоено звание есаула.
В 1910 году он добивается перевода в Читу, в казачьи части, охранявшие золотые прииски. Ведет охоту за контрабандистами. Служба в Восточной Сибири продолжалась до 1914 года.
В 1914 году был мобилизован и назначен в 3-й Хоперский казачий полк, где он командует пулеметным взводом, затем командой конных разведчиков.
В декабре 1915 года сформировал Кубанский отряд особого назначения старшины Шкуро, который совершал рейды по тылам немецких войск на Румынском фронте с декабря 1915 года по март 1917 года.
С марта по декабрь 1917 года – со своим отрядом на Северном Кавказе в конном корпусе генерала Баратова Н.Н. (Кавказский фронт, Персия).
В декабре 1917 года присвоено звание полковника.
С декабря 1917 года по январь 1918 года – командир 2-го линейного полка на Румынском фронте.
В феврале 1918 года вернулся на Северный Кавказ.
В мае – июне 1918 года сформировал отряд, возглавил мятеж против совдепии в районе Кисловодска на Северном Кавказе. После кратковременного захвата Кисловодска и последовавшего затем поражения от частей Красной гвардии бежал на Кубань.
В июне – июле 1918 года сформировал новый («партизанский») отряд (около 10 000 сабель). Соединился с Добровольческой армией в районе Ставрополя; совершал набеги на Ставрополь (на непродолжительное время даже захватил его), Ессентуки, Кисловодск.
В июле 1918 года командовал 2-й Кубанской дивизией (заменяя раненого генерала Улагая).
С августа 1918 года по май 1919 года – командир 1-й Кавказской казачьей дивизии, сформированной на базе отряда полковника Шкуро.
30 ноября 1918 года по решению Кубанской Рады присвоено звание генерал-майора.
С 15 мая 1919 года – командир 3-го Кубанского корпуса. Совершил рейд в тыл Красной Армии от Царицына до Воронежа, последний удерживал совместно с корпусом Мамонтова (с 1 по 24 октября 1919 года). Когда казаки Шкуро захватили Воронеж, то в качестве трофеев им достались 13 тыс. пленных, 35 орудий и многочисленные склады военной амуниции и боеприпасов.
В октябре – декабре 1919 года потерпел серьезное поражение в районе Касторная от конного корпуса Буденного, что ускорило общее отступление Добровольческой и Донской армий. Получил ранение (контузию).
С 5 января по 14 февраля 1920 года – командующий Кубанской армией, остатки которой фактически в боях не участвовали.
В феврале 1920 года сдал командование Кубанской армией генералу Улагаю.
С марта по апрель 1920 года – в резерве ВСЮР генералов Деникина и Врангеля.
С апреля по ноябрь 1920 года командирован представителем генерала Врангеля к союзникам для увеличения их помощи русской армии.
С мая 1920 года по июнь 1945 года – в эмиграции во Франции и Германии. Работал в цирке наездником, показывал вольтижировку.
В 1941–1945 годах сотрудничал с немцами, руководил формированием казачьих частей в Югославии.
1 июня 1945 года выдан англичанами вместе с генералом Красновым и другими казачьими генералами советским властям в Австрии. Арестован, отдан под суд. Приговорен к смертной казни.
17 января 1947 года казнен (повешен)[57].
Часть вторая Активная разведка Разведупра. 1919–1941 годы
Глава 4 Раздувая пожар мировой революции
Рассматривая действия советской активной разведки в Польше, Румынии, Германии и других странах в двадцатые – тридцатые годы прошлого века, авторы стремились показать вклад «активки» в формирование взглядов на будущность спецназа. Ведь спецназ и сейчас может использовать агентурные методы ведения разведки и получения (добывания) разведывательных сведений.
Методы активной разведки (далее – «активки») Разведупр Красной Армии начал широко использовать в конце 1919 года на Западном фронте. Там по инициативе члена РВС фронта Иосифа Станиславовича Уншлихта для разведывательно-диверсионной деятельности в тылу польской армии была создана Нелегальная военная организация (НВО), которая появилась на свет в результате соглашения о совместных действиях против оккупантов между белорусскими эсерами и командованием Западного фронта, подписанного в декабре 1919 года в Смоленске[58].
Вскоре к соглашению присоединились и другие организации. В деятельности НВО активно участвовали боевые отряды и группы Коммунистической партии Литвы и Белоруссии (КПЛ и Б), Белорусской коммунистической организации (БКО), Белорусской партии социал-революционеров (БПСР), Революционных народников-социалистов (РНС) и еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион».
«Народная военная самооборона» (НВС). Ею руководил Белорусский повстанческий комитет (БПК), созданный весной 1920 года. А работу БПК направляла НВО, возглавляемая военными разведчиками. Ее ответственным руководителем был Артур Карлович Сташевский, его помощниками – Бронислав Брониславович Бортновский и Семен Григорьевич Фирин.
К осени 1920 года НВО объединяла до 10 тысяч партизан, организованных в отряды, которыми командовали направленные в польский тыл краскомы – выпускники красных командирских курсов. Конспирация соблюдалась строжайшая: о деятельности организации не знал даже командующий Западным фронтом М.Н. Тухачевский.
Даже после подписания мирного договора Польша проводила откровенно враждебную политику по отношению к Советской России. В первой половине двадцатых годов прошлого века Польша считалась нашим наиболее вероятным противником. После окончания советско-польской войны НВО не только не прекратила своей работы, но и послужила основой для организации так называемой активной разведки, по-простому говоря, диверсионных действий в мирное время.
«В марте 1921 г. Разведупр начал создание и переброску на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии отрядов боевиков для организации массового вооруженного сопротивления польским властям. Предполагалось, что эти вооруженные отряды станут ядром всенародного партизанского движения на оккупированных белорусских и украинских землях, которое в перспективе приведет к их освобождению и воссоединению с Советской Россией. Подобная деятельность получила название «активная разведка». При этом надо заметить, что деятельность Разведупра по активной разведке была настолько тщательно законспирирована, что о ней не знали даже органы ОГПУ»[59].
Советские военные партизаны на территории Польши
С лета 1921 года в областях, отошедших к Польше по Рижскому мирному договору, началось партизанское движение, а точнее – диверсионные операции. Особенно успешно активная разведка велась в Полесском, Вилейском и Новогрудском воеводствах Западной Белоруссии, где действовало несколько крупных партизанских отрядов под командованием бывших краскомов Кирилла Орловского, Станислава Ваупшасова, Василия Коржа, Александра Рабцевича и Софрона Макаревича.
Интересно, что все пятеро участвовали в подготовке партизан на территории СССР в конце двадцатых – начале тридцатых годов прошлого века, затем воевали на фронтах Гражданской войны в Испании, а в годы Великой Отечественной войны являлись виднейшими руководителями партизанского движения в тылу немецких оккупантов, за что все, за исключением Софрона Макаревича, были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
По неполным данным, за период с мая 1922 года по ноябрь 1924 года только отрядами Кирилла Орловского и Станислава Ваупшасова, действовавшими в восточной части Полесского и южной части Новогрудского воеводств, были проведены 94 боевые операции.
Вот перечень операций только двух отрядов:
в мае 1922 года в районе Беловежской пущи был разгромлен полицейский участок;
11 июня 1922 года десять партизан захватили и сожгли имение «Доброе дерево» Грудницкого повета;
с 15 июня по 6 августа 1922 года на территории Гроднинского и Илицкого поветов было проведено девять боевых операций, в ходе которых партизаны разгромили три помещичьих имения, сожгли дворец князя Друцко-Любецкого, взорвали два паровоза на узкоколейной дороге, принадлежащей французской фирме, и железнодорожный мост, уничтожили на большом протяжении железнодорожное полотно на линии Лида – Вильно. При этом в одном из боев было убито 10 польских улан;
14 октября 1922 года партизаны сожгли имение «Струга» Столинского повета.
В 1923 году партизанское движение усилилось:
в ночь с 19 на 20 мая 30 партизан разгромили полицейский участок и гминное правление в Чучевичах Лунинецкого повета;
27 августа аналогичную операцию провели в местечке Телеханы Коссовского повета. При этом были убиты два полицейских и войт (староста);
29 августа десять партизан напали на имение «Молодово» Дрогиченского повета.
Перечень операций указанных отрядов, проведенных в 1924 году, выглядит следующим образом:
6 февраля отряд численностью пятьдесят партизан при двух пулеметах захватил имение «Огаревичи» Круговичского гмина;
18 мая 1924 года двадцать девять человек разгромили полицейский участок в местечке Кривичи Велейского повета.
С апреля по ноябрь 1924 года партизаны провели 80 крупных боевых операций.
В августе 1924 года отряд Станислава Ваупшасова провел крупную операцию по разгрому польского гарнизона и захвату тюрьмы в городе Столбцы. Командир отряда вспоминал об этой операции:
«В ночь на 4 августа группы порознь вошли в Столбцы. Я с 18 бойцами встретил в условленном месте разведчика Алексея Наркевича и Петра Иоду. Они провели в городе неделю, уточняя ранее полученные сведения, и в дополнение к ним сообщили, что вся территория тюрьмы с прилегающими к ней караульными помещениями и казармой освещается яркими прожекторами, кроме того, охрана располагает станковым пулеметом. Я поблагодарил их и сказал партизанам, что новые данные разведки потребуют от всех более слаженных и молниеносных действий. Малейшее промедление грозит нам потерями и провалом задания.
Группа передвигалась короткими перебежками и была уже вблизи вокзала, когда из постарунка (полицейского участка) вышел заспанный страж и стал вслушиваться в ночную тишину. По моему знаку Филипп Литвинкович и Иван Ремейко подкрались к нему сзади, набросили на голову мешок, скрутили ремнями. В кармане у него нашли револьвер. Обезвредив полицейского, ринулись на станцию. Жандармский пост был здесь невелик, и мы уничтожили его за несколько минут. Телеграфистам приказали выключить аппараты, не принимать и не передавать никаких депеш. Показали им оружие для убедительности и ушли, оставив в целости все оборудование. Это была наша ошибка, о последствиях которой стало известно позже.
Казарма находилась в 200 метрах от станции. Подбегая к ней, мы услышали стрельбу в районе полицейского управления и на дороге из пригорода. Последнее удивило меня: очень уж быстро пришло уланское подкрепление из Ново-Сверженя! Но задумываться не было времени – группа атаковала казарму, закидывала окна гранатами, расстреливала выбегающих из винтовок и ручного пулемета…
Мои ребята уже уничтожали тюремную охрану. Сопротивление солдат было сломлено, и мы ворвались внутрь тюрьмы, готовясь к схватке в коридорах, к взлому дверей камер. Но нас встретили безлюдье и брошенные связки ключей: надзиратели перепугались и сбежали. За несколько секунд мы открыли камеры и освободили всех заключенных…
Бой на улицах города продолжался. Партизаны Яблонского и Дзика отбивались от полицейских и улан. Когда последняя атака врагов захлебнулась, все группы собрались в один «кулак» и стали организованно покидать Столбцы. Но тут из пригорода прискакал свежий эскадрон улан. Бойцы залегли и встретили конный строй винтовочными залпами и шквальным огнем из пулеметов. Встали на дыбы кони, полетели наземь убитые всадники. Впечатление у кавалеристов было такое, что против них дерется целый стрелковый батальон. Уцелевшие уланы повернули назад. Партизаны погрузили на коней четверых раненых товарищей, переправились через Неман и углубились в лес»[60].
В результате нападения на тюрьму были освобождены тридцать политзаключенных, в том числе – руководитель военной организации Компартии Польши Стефан Скульский и руководитель Компартии Западной Белоруссии Павел Корчик[61]. Ради этих людей и была затеяна вся эта операция. При этом восемь полицейских были убиты и трое ранены.
24 сентября 1924 года семнадцать партизан из отрядов Кирилла Орловского и Станислава Ваупшасова, устроив засаду на участке Парохонск – Ловча по железнодорожной линии Брест – Лунинец, напали на поезд. В результате они схватили воеводу Полесья Довнаровича. Проявив гуманизм, повстанцы не стали его расстреливать, а выпороли кнутом, после чего он вынужден был подать в отставку. Партизаны также захватили почту и разоружили ехавших в поезде солдат и офицеров.
В этот же день были разгромлены имение «Юзефов» в Пинском повете и имение «Дукшты» Свенцянского повета.
В ночь со 2 на 3 октября 1924 года тридцать человек разгромили имение и полицейский участок в Кажан-Городке.
14 октября партизаны сожгли железнодорожный мост в Несвижском повете.
Варшава против «красных партизан»
Однако не все действия партизан можно назвать безошибочными и удачными. Ощутимые потери партизанские отряды понесли в начале ноября 1924 года. 3 ноября 1924 года тридцать пять партизан захватили поезд на железнодорожной линии Брест – Барановичи. При этом они убили одного полицейского и ранили двух офицеров. В погоню за партизанами было брошено более тысячи человек. 6 ноября окруженные партизаны с боем прорвали оцепление и ушли. Однако в ночь с 12 на 13 ноября шестнадцать человек были схвачены, из них четверых расстреляли, а четверых приговорили к пожизненному заключению.
Осенью 1924 года Варшаве пришлось срочно реорганизовать систему пограничной охраны. Вместо малочисленной, плохо вооруженной и неэффективной пограничной полиции начал создаваться корпус пограничной охраны, состоящий из пяти бригад – по числу воеводств у советских рубежей. Бригады включали пехотные и кавалерийские части, укомплектованные добровольцами, прошедшими военную службу. До окончания формирования новых соединений в пограничную полосу перебрасывались значительные силы кавалерии. Уланы, прославившиеся схватками с бойцами Первой конной армии под Замостьем во время войны 1920 года, должны были использоваться для преследования и вылавливания повстанческих отрядов.
Последствия реформирования системы погранохраны Москва и Варшава ощутили очень быстро. Так, «Газета Варшавска» в номере от 7 января 1925 года опубликовала отчет о положении в восточных воеводствах в декабре 1924 года: отмечены 18 попыток повстанческих групп численностью от 5 до 30 человек перейти с советской территории на польскую, 14 случаев обратного перехода партизан с польской территории на советскую после совершения в Польше различных акций, 15 вооруженных нападений на объекты погранохраны. Приводятся и другие цифры: 14 убитых, 60 пленных бандитов, повстанцев и шпионов, 70 арестованных за нелегальный переход польской границы[62].
Боевики из городского подполья
На территории Польши активно действовали не только переброшенные с территории Советской России партизанские отряды, но и местные подпольные боевые организации. В начале двадцатых годов прошлого века полпредом СССР в этой стране был Леонид Оболенский, из рода князей Оболенских, человек тихий, ленивый и пьющий. Именно так характеризовали этого дипломата в своих мемуарах советские перебежчики.
Полпредство располагалось в том же «Римском» отеле, где прежде было русское посольство. «Варшавское полпредство имело ужасный вид, – вспоминал советский разведчик Борис Лаго. – Все грязное, обвешанное внутри старыми побуревшими плакатами, знаменами и свернувшимися портретами «вождей», полпредство, сохранившее коридорную систему меблированных комнат, напоминало более дом свиданий, чем посольство такой большой страны».
В то же время советская разведка и Коминтерн в Польше были чрезвычайно активны. Первым легальным резидентом советской военной разведки в Варшаве был работавший под прикрытием должности 2-го секретаря полпредства Мечислав Антонович Логановский, одновременно являвшийся резидентом ИНО ОГПУ – тогда был период объединенных резидентур.