Прячась за песчаными гребнями, темно-зеленые сместились к середине долины, вытягиваясь в широкую линию. Гранатометчик подобрался ближе, и весь следующий залп выпустил прямой наводкой по «дракону».
– Они попались! – закричал Реззер Эмерсону, стараясь перекричать шум боя. – Передай команду группам Трагдта и Дидро! Всем огонь!
– Слава богу! – не удержался молодой снайпер. – А то у нас уже никого почти не осталось.
Он начал выкрикивать команды для групп, затаившихся на высотках. И тотчас пехотинцы, спрятавшиеся в засаде, открыли огонь. Они ударили так слаженно и умело, что первый же ответный залп чуть ли не вдвое проредил ряды нападающих: Умело скрывающиеся от выстрелов со стен укрепления темно-зеленые солдаты оказались совершенно открыты для метких попаданий. Если бы это были разумяне, отягощенные чувством самосохранения, атака, скорее всего, превратилась в беспорядочное бегство или, по крайней мере, в организованное отступление. Но страх смерти как таковой был этим солдатам не ведом. Они берегли свои жизни лишь как необходимость для выполнения поставленных задач. Поэтому сейчас, получив более опасного, но доступного врага, темно-зеленые в едином порыве бросились к засевшим на высотках пехотинцам, вернее к высотке, занятой группой Дидро, как наименее укрепленной.
Они проворно мчались по песку, и этой стремительности трудно было ожидать от столь массивных и тяжеловооруженных созданий. И в этом стремительном беге они ни на минуту не прекращали вести огонь.
– Дьявол! – заорал Дан, не рассчитывавший на такой поворот событий. – Эмерсон, передай Трагдту, пусть немедленно галопом дует на позицию Дидро. А ты со своими бегом на открытую позицию.
– Сэр. У меня никого не осталось, сэр. Только я, – тихо доложил снайпер.
– Проклятье!.. Трагдта быстро на позицию Дидро! – скомандовал Дан, оглядываясь.
В горячке боя он не считал павших, неотрывно следя за противником. И теперь, обратив взор на свою позицию, он вдруг увидел и развороченный парапет, и трупы снайперов, так и не отступивших со своих огневых рубежей, и тела бывших невольников, разбросанные взрывом ракетного залпа, и лежащую среди камней покореженную груду металла, которая совсем недавно была грозным тяжелым пехотинцем в костюме-трансформере.
Что-то горело, сильно дымя. В проломах был виден первый уровень укрепления. Картину дополняли уродливые туши «призраков», которые материализовались после смерти и отвратительно воняли. В живых на крыше чудом остались лишь Реззер да Эмерсон. Да еще Санчес продолжал лупить из обожженной и помятой установки, которая вопреки всему еще сохранила боеспособность.
Дан вдруг почувствовал жуткое опустошение, словно вместе с дымом из него улетали к небу все силы.
– Мы уже не сумеем им помочь, – хрипло проговорил снайпер. – Но Трагдт уже у Дидро. Похоже, у них рукопашная.
Дан содрогнулся, представив рукопашную с жуткими темно-зелеными солдатами и, не в силах больше стоять, опустился прямо на выгнутую плиту перекрытия крыши.
Установка замолкла, израсходовав наконец весь боезапас. Тяжелая тишина нависла над укреплением.
– Сэр! – вдруг завопил Эмерсон. – Сэр! Они победили! Дидро докладывает, что они прикончили этих ублюдков!
– Какие потери? Спроси, какие у них потери?
– Четверо, сэр!.. – через некоторое время ответил снайпер. – Выжили только четверо, из обеих групп, сэр!
Дан хотел что-то сказать, но у него не осталось ни эмоций, ни слов. Он только изумленно взирал на темную «плитку шоколада», которая появилась откуда-то из-за солнца и роняла свои дольки. Эти дольки падали, все увеличиваясь и увеличиваясь в размерах.
* * *Первыми появились несколько старых потрепанных гравитолетов и пара больших ботов. Машины зависли над взорванными воротами, их экипажи некоторое время осматривались, видимо совещаясь и принимая решения. Затем гравитолеты скользнули к земле, высаживая прямо на КСП несколько десятков пагров, вооруженных «макфайрами». Построившись в частую цепь, те направились в лес. Боты тотчас же поднялись выше и полетели в сторону предполагаемого движения беглецов.
– Быстро они прибыли, – шепнул Гоблин, словно преследователи могли услышать прячущихся прямо в комнате охраны диверсантов.
– Я же говорю, они среагировали на попытку Паука войти в систему и открыть ворота. Это просто, как дважды два. А может, еще раньше, опросив все посты и не получив отсюда ответа, – пояснил Челтон.
– Наши будут минут через десять, – обрадовал всех Паук.
И тотчас, словно желая испортить новость, в коридоре, по которому они пришли, сработала оставленная Гоблином небольшая противопехотная мина, начиненная шариками и оснащенная датчиком движения. Это могло означать лишь одно – преследователи шагали не только поверху, но и рыскали по коридорам и уже напали на их след.
– К бою! – скомандовал сержант, проверяя боезапас своего «Хеклер-Коха».
– Может, закидаем гранатами? – предложил Ирландец, подскакивая к двери и осторожно выглядывая в коридор. – Даже если перекрытие рухнет, нам только на руку.
– По обстановке… – отмахнулся Челтон. – Нам осталось восемь минут. И без гранат продержимся. Жало, Рита, давайте наверх, к дверям. Будьте готовы подать нашим сигнал. Гоблин и Мясник, головами за груз отвечаете. Хоть собой закрывайте, но целым в бот дотащите.
В коридоре глухо захлопал пистолет Ирландца.
– Пошли! – рявкнул сержант, выскакивая в коридор к своему бойцу.
По широкому и достаточно просторному в этом месте коридору двигались солдаты противника, среди которых можно было различить несколько пагров, гурянина, пару людей. А по стенам и даже потолку, быстро перебирая подобием щупалец, спешили те бесформенные твари, с которыми они встретились немного ранее.
– Мать твою!.. – выругался сержант, затащил Ирландца обратно в комнату и швырнул напоследок в коридор оборонительную гранату РГО-8.
– Граната! – предупредил всех Челтон, чтобы товарищи успели подготовиться и разинуть рты. Иначе взрыв оборонительной гранаты в закрытом помещении мог привести к серьезным травмам. Помимо двухсотметрового радиуса разлета осколков ударная волна могла контузить или разорвать ушные перепонки.
Грохнул взрыв. Взвизгнув, по коридору стеганули осколки, вгрызаясь в бетон стены. Но, так как Челтон кинул гранату изо всех сил и забросил-таки ее в конец коридора, самый жуткий урон она причинила именно там, убив массу преследователей. Когда сержант вновь выскочил в коридор, готовый открыть огонь, вместо приближающихся врагов на полу было только нечто, больше похожее на фарш. К счастью, бетонный свод не обрушился.
– Осталось пять минут, – констатировал Паук, тряся головой.
– Все целы? – поинтересовался сержант, надеясь, что он не погорячился с претворением совета Ирландца в жизнь.
Впрочем, осмотревшись, он и так уже видел, что никто не пострадал.
– Ирландец, Шахбаз, давайте в коридор, вдруг еще кто наведается, – скомандовал Челтон, подходя к Пауку. – Ну что, надеюсь, они не ошибутся квадратом? Маяк-то мы поставить не можем.
– Они уже здесь, сэр! – воскликнул радостно диверсант. – Там, наверху, штурмовики. Раньше спустились для прикрытия. А бот будет через четыре минуты.
– Отлично. Жало, видишь кого?..
– Да, сэр! Четыре штурмовика зависли по периметру! – немедленно отозвался снайпер.
– Выходим! – дал команду сержант. – Ирландец, Шахбаз, замыкаете. Вперед!
Все молча и четко устремились на поверхность, взвалив на плечи тело пленника, который находился в бессознательном состоянии. Пока они поднимались, соблюдая четкую очередность, пока выходили на открытую площадку, минули последние минуты и грузная туша бота, прибывшего точно в срок, опустилась прямо перед ними. Два из висящих штурмовика развернулись, открыв огонь по лесу. Видимо услышав взрывы и поняв свою оплошность, преследователи возвращались. Но Челтону было уже на это наплевать. Он вслед за своими товарищами уже ступил на борт бота, и за его спиной сомкнулись бронированные створы люка. Бот качнулся, стремительно набирая высоту. Штурмовики, несколько секунд помедлив, устремились за ним, неотступно сопровождая бот.
Все пехотинцы сидели молча, не просто уставшие или опустошенные. Нет, они могли бы еще действовать столько, сколько потребует дело. Просто сейчас они оплакивали в душе тех двоих, которых уже никогда больше не будет с ними. Тех, кого они еще не раз помянут, но никогда больше не увидят.
* * *– Хороший выбор, – похвалил Дик, доставая из-за пояса два обоюдоострых кинжала-даги. – Признаться, я не ожидал от тебя такого выбора.
– Отчего же? Ножом я владею достойно. И знаю, что ты очень сильный боец на ножах. Так отчего же мне не выбрать такое честное и интересное оружие? Вот доведись мне с твоей «правой рукой» столкнуться, вряд ли выбор был бы тот же, – нараспев, на дакхаррский манер, произнес Гадгродт. – Уж очень мы наслышаны о его умении владеть клинком…
– Довольно пустословить, – улыбнулся командор, медленно вращая в руках кинжалы, крестовины рукоятей которых были объединены с крюками-клинколомами. – Начнем, а то о нас подумают дурное.
Человек и гурянин пошли по кругу, цепко следя взглядами друг за другом. Они кружились, то приближаясь, то удаляясь, готовые ударить в любую секунду. То один, то другой делали быстрые выпады и вновь отскакивали, уходя в глухую оборону. У обоих вскоре уже появилось несколько небольших кровоточащих порезов. Однако долго так продолжаться не могло. Гурянин большим десантным ножом сделал молниеносный выпад вперед, целя в шею противника. Но командор поймал лезвие ножа крюком-клинколомом своего левого кинжала-даги и, отведя чуть в сторону, стремительно вошел в клинч.
Гурянин, судорожно зажал двумя руками правую руку Дика, считая, что именно ей он собирается нанести удар. Но командор неожиданно мощно пнул противника в бок своим стальным коленом. Хакнув от боли, Гадгродт согнулся, а Дикаев, высвободив левый клинок, полоснул по шее врага, оказавшейся открытой, и тотчас отскочил назад. Гурянин зажал ладонью сильный порез, из которого обильно хлынула кровь. Дикаев ускорил движения, выискивая брешь в обороне врага. Да и Гадгродту затягивать бой было теперь совсем не выгодно, – ведь вместе с кровью из раны вытекали и его силы.
Он опять бросился в атаку, в последний момент перехватив нож из правой в левую руку и пытаясь нанести удар снизу-вверх. Но командор успел среагировать: перехватил левую руку врага своей левой искусственной рукой и метнул при этом один из кинжалов. Резко рванув руку противника дальше вверх, по той же траектории, только в обход своего бока, Дик вонзил длинное тонкое лезвие по самую крестовину в открывшуюся подмышечную впадину. Воины, сопровождавшие Гадгродта, вскинули оружие, когда вслед за выдернутым кинжалом ударила тугая струя крови. У гурян, почти как и у людей, в области подмышечных впадин проходит несколько крупных кровеносных артерий. Поэтому такое ранение почти всегда приводит к смерти, хотя и не мгновенной. Тем более что ни пережать, ни закрыть такую рану самому практически невозможно. Бойцы Дика тоже взяли врагов на прицел. Однако стрелять никто не начинал, понимая, что поединок проходил честно, по договоренности между их хозяевами.
Гурянин стремительно терял силы, заливая все вокруг кровью, словно несчастное животное на бойне. Он уже не мог держаться на ногах и рухнул на колени.
– Ты хорош командор, – прохрипел он, выпуская из окровавленной ладони нож. – Тебе сегодня улыбнулась Архтанга… Но я достойно ухожу в воинство Тогрдодта… Хоть и прошу теперь милосердия…
– Ты смелый воин, – согласился Дик, приседая рядом на одно колено. – Ты достоин и лучшего. Но мы оба знаем, что один должен остаться здесь. Прими милосердие, враг мой.
Командор коротким движением вогнал лезвие кинжала-даги в грудь гурянина – туда, где у гурян располагалось сердце. С последним вздохом Гадгродт завалился набок, глядя в вечность остекленевшими глазами.
* * *Зауэрвальд просмотрел меню, хотя заранее знал, какие блюда закажет. Он не был сторонником чревоугодия, а потому считал лучшей пищей ту, которая максимально отвечает требованиям поддержания физических и умственных сил его организма. Поэтому сейчас он заказал кусок отборного мяса, лишь слегка поджаренный в огромном количестве свежей зелени, да еще большую порцию салата из той же зелени, заправленной оливковым маслом. К этому обеду он попросил легкого красного вина.
Сегодня командор договорился о встрече с одним из своих информаторов, который поставлял ему данные о происходящем в пределах Империи. И не успел Зауэрвальд отхлебнуть пару глотков вина, как тот появился перед его столом.
– Приветствую тебя, уважаемый Зауэрвальд, – с заискивающей улыбкой поклонился пришедший тьяйерец.
– Здравствуй, – коротко кивнул Зауэрвальд, подумав, что имперские осведомители совсем лишены чувства собственного достоинства, в отличие от их братьев по специализации из Вольного Мира. – Присаживайся. В ногах правды нет.
– Спасибо, – поблагодарил тьяйерец, торопливо устраиваясь на стуле напротив.
– Ты, надеюсь, не с дурными новостями прилетел? – спросил человек, не спеша принимаясь за мясо. – А то я очень не люблю, когда мне портят аппетит.
– Разве я осмелился бы принести дурные вести? – робко улыбнулся гость. – Уж лучше бы я тогда не пришел вовсе.
– А вот это был бы неверный шаг. Я еще и обидчив, – усмехнулся командор Триона. – А обидевшись на кого-то, я стараюсь его съесть. И в таких ситуациях аппетит у меня всегда отменный. Так какие новости ты привез?
– Вести хорошие, – оживился тьяйерец. – Все произошло именно так, как вы желали и планировали. Имперцы уцепились за информацию о сигарах, как бойцовские псы за кусок свежего мяса. Они легко все проверили и получили адрес доставки. А вот потом все еще веселее пошло. Только что я получил информацию прямо, можно сказать, с Феникса. Могу поспорить, что даже имперское руководство ее еще не знает.
– Не томи, – оборвал его Зауэрвальд. – Оплачу и это, ежели не врешь.
– Как можно… – начал было тот, но, наткнувшись на жесткий взгляд, осекся. – Одним словом, имперцы забрали вашего владыку. Забрали, четко и легко пройдя к цели. Благо, мы им помогли информацией. Но интересно даже не это. Одновременно с попытками охраны Феникса догнать диверсантов и отбить хозяина появился новый гость.
– И кто же это? – оживился Зауэрвальд.
– Не поверите, – всплеснул руками тьяйерец. – С того света явился сам командор Дикаев, собственной персоной, на своем корабле, под своей меткой.
– Вот как? – задумался командор Триона.
– Именно! Разве это не стоящая ничего информация? И все же это еще не все!
– Что же еще? Уж не отбил ли он нашего благодетеля у имперцев, чтобы самому содрать три шкуры со старого волка? Мне бы это понравилось не меньше первого варианта.
– Что вы, – улыбнулся тьяйерец, довольный произведенным эффектом. – Он, слава всем богам, не в одной весовой категории с имперцами выступает. Оказалось, что у вашего старого волка гостил волк молодой и очень опасный.
– Кто? – вскинул брови Зауэрвальд.
– Не поверите, – опять хихикнул тьяйерец. – Сам командор клана Черного круга.
– Дьявол! – воскликнул командор Триона. – О чем они там шушукались со старым пройдохой? Черный круг на чашку чая или кофе с хорошей сигарой не залетает. Это контрактники.
– Какая теперь разница, – махнул рукой тьяйерец. – Наш командор Дикаев упустил старого волка, но вот с молодого шкуру снял.
– Что? Ты хочешь сказать, что Гадгродт мертв? – подался вперед Зауэрвальд.
– Мертвее не бывают, – расплылся в противной улыбке тьяйерец.
Шум, донесшийся из общего зала, привлек внимание командора Триона, и он настороженно прислушался. Вдруг ему показалось, что он различил яростные крики пагра где-то далеко за стенами. Его рука метнулась к наплечной кобуре, но, хлопнув по пустому месту, Зауэрвальд вспомнил, что оставил пистолет у охраняющих его пагров. Заметив движение командора, тьяйерец сжался, становясь даже меньше ростом. Дверь, ведущая в их приват-кабинет распахнулась и в помещение завалились трое здоровых гурян.