И однажды эта мечта осуществилась. В своих странствиях по окрестностям бывшей столицы бывшей империи, мистер Холмс наткнулся на огромное хранилище, где среди ни к чему не пригодных двигательных узлов, частей обшивки и останков приборных комплексов, обнаружился почти целый тяжелый десантный дельтаракетоплан. «Птерозавр» был последней новинкой авиационно-космической промышленности страны, занимавшей одну шестую земного шара, поступившей на вооружение всего за несколько лет до того, как господство в воздухе заняли боевые механорги. Но в то мгновение мистер Холмс ничего этого не знал.
Осматривая находку, он не мог удержаться от того, чтобы поминутно не цокать от восхищения языком и не показывать несомненно витавшим здесь призракам давно истлевших создателей этой великолепной машины большой палец. Композитные материалы, сплавы редкоземельных металлов, легкий, компактный, но чрезвычайно мощный литиевый реактор, тройной пакет маршевых, вспомогательных двигателей и твердотопливных ускорителей – все это превосходно сохранилось. Более того, поддерживалось в рабочем состоянии, так как в режиме ожидания литиевый реактор практически не использовал запаса топлива.
И все же, мистеру Холмсу понадобилось несколько месяцев напряженного труда, чтобы сделать «Птерозавр» пригодным к эксплуатации. При всей своей любви к технике предков, мистер Холмс понимал, что система навигации дельтаракетоплана расчитана на ныне исчезнувшую спутниковую сеть и наземные службы командования военно-космических сил. Что в настоящий момент означало полную радионавигационную слепоту как пилота, так и бортового компьютера. Пришлось выбросить большую часть древней электроники и заменить современным искином с голографической памятью и прочими атрибутами.
Когда «Птерозавр» был готов к пробному полету, к мистеру Холмсу вдруг обратилась Ирма. Мягким материнским тоном она попросила его воздержаться от реального воздушного путешествия на «устаревшей, а потому чрезвычайно опасной машине», предложив создать лично для него – мистера Холмса – соответствующую программу-симулятор в Виртуале. Мистер Холмс возражать не стал, но крепко задумался. Ему не хотелось сколь угодно достоверной по ощущениям имитации полета на «Птерозавре», ему хотелось и впрямь почувствовать в своих руках жесткость штурвала тяжелой скоростной машины, слиться с нею в единое стремительное и грозное существо.
Чтобы не ссориться с Ирмой всерьез, мистер Холмс нашел, как ему тогда казалось, простой и остроумный выход. Перенастроив поселкового механорга-хирурга, он сумел удалить свой персональный чип. В первые мгновения ему показалось, что ничего особенного не произошло. Мир вокруг остался прежним. Черепичные крыши домиков фаланстера блестели после дождя. Между дубов и буков прохаживались сестры Куинз, о чем-то споря. Соседские малыши обоего пола соревновались в меткости, стараясь попасть камешками прямо по фотофорам дряхлого механорга-садовника. Все шло как обычно, но мистеру Холмсу вдруг почудилось, что он совершенно один во всей Вселенной, что все эти люди давно исчезли, оставив после себя лишь цветные тени на полотне экрана. И отвернувшись от них, мистер Холмс зашагал туда, где скрывал от любопытных взоров свое детище.
Так мистер Холмс Уотсон стал Мастером Хо. Ирма не препятствовала ни его полетам на «Птерозавре», ни переселению в Тибетское нагорье, ни похищению и переналадке механоргов. Холмс обращенный в Хо, вообще перестал для нее существовать. А сам Хо, пресытившись невиданной прежде свободой и одиночеством, стал искать себе подобных. И вскоре поиски его увенчались успехом. Однажды в бывшем буддистском монастыре появился самоуверенный, слегка надменный парень, чья кожа была цвета кофе с молоком. Он возник на пороге мастерской, в которой Мастер Хо возился с недавно отлученным от клана онокентавром, протянул руку и сказал:
«Я получил твое сообщение и вот пришел... Можешь называть меня Люц...»
2
Больше всего меня радовало то, что все это было настоящим. И ночное полушарие Земли за бортом, подсвеченное нетканным пологом полярного сияния, и сталью отливающий щит Луны, и разноцветные брызги звезд, и уютно освещенная зелеными кругляшами эхоскринов рубка, и сухая цифирь на мониторе искина – относительная скорость... тангаж... поправка на кариолис... – и даже невесомость...
Откровенно говоря, меня удивило то, как неуклюже Хо боролся с ней. Я же, отстегнув ремни, почувствовал себя как рыба в воде. Видимо, дело в возрасте. Ведь Мастер лет на сорок меня старше... И еще, наверное, в том, что Хо был прекрасным пилотом, когда дело касалось атмосферных полетов, в космосе он, похоже, чувствовал себя не слишком уютно...
Видит Шур, мне очень хотелось последовать за «командиром» в пассажирские отсеки, чтобы Лиз узнала, как ловко я управляюсь в условиях «чистого, пленительного зеро», но я сдержался. Пусть жмется к своему Кирку, или мечтает о скорой встрече с разлюбезным Люци, я – второй пилот космического корабля малого радиуса действия – пока еще малого – несу вахту и должен выбросить из головы все, что не касается навигационных задач...
И я выбросил. Вернувшись в ложемент, сверился с предварительно рассчитанным курсом, внес несколько новых параметров в программу полета и стал напряженно следить за медленно приближающейся дугой Первого кольца, до которого оставалось не больше двух-трёх мегаметров. Правда, отсюда уже невозможно было заметить кривизну поверхности этого исполинского сооружения, охватывающего всю планету, наподобие кольца Юпитера.
Собственно говоря, это было не одно сооружение, а целое скопление искусственных спутников разного назначения, тоннажа и возраста. Не знаю, кто и почему назвал этот закольцованный рой металлических пчел Первым, если оно было единственным. Мне кажется, что сначала планировалось создать и Второе, и Третье, но потом необходимость в них отпала, а Кольцо как было Первым, так им и осталось... А, может быть, все наоборот, во Втором и Третьем кольце еще просто не возникло необходимости.
Меня, как второго пилота, сейчас интересовала верфь, где формировались модульные транспортники для межпланетных перевозок. До ближайшей из них было уже рукой подать. Я мог видеть невооруженным глазом один из доков, где неторопливые механорги-сборщики сшивали между собой стандартные модули с биоматериалом, укладывая их на транспортную платформу с ионной спаркой и командным блоком.
Бросив рассеянный взгляд на показания приборов, я едва удержался в ложементе, добрым, тихим словом помянув бортовой искин, его создателя и Создателя вообще...
Ссу... щность всего сущего... Ну кто ж так считает!... Вот же как надо, всего-то пара дифференциальных уравнений...
Перебросив столь памятный мне тумблер громкой связи, я заорал:
«Экстренное торможение!»
Потом переключил управление на себя и вбил ладонью широкую красную кнопку, похожую на монохромный гриб-мухомор, по самую шляпку. В это же мгновение кто-то невидимый и тяжелый с размаху сел мне на плечи, и я мог только наблюдать на эхоскринах – с огромным облегчением, – как губительное, излишне быстрое сближение «Птерозавра» с выносной консолью дока, которую почему-то не принял в расчет чертов искин, замедляется, затем сходит на нет и, наконец, приобретает отрицательное значение.
Я отменил режим экстренного торможения и «Птерозавр» промчался мимо сборочной верфи.
Тэкс, похоже, для космических полетов наш кораблик не шибко-то пригоден... Что делать?
Как всегда, для получения необходимой информации, я потер переносицу. Ирма откликнулась немедленно, но я не стал рассказывать ей о случившемся, а просто сформировал определенный мыслеобраз, полагая, что вблизи Кольца связь с инфосферой вполне надежна, чтобы передавать невербалку без искажений.
«Наиболее эффективным, Хлодвиг, – прошелестел в моей голове голос Ирмы, – будет маневр „отзеркаливания“. Вот расчет траектории...»
Нет, даже я бы так не сумел... Это вам не сближение с дурацкой консолью, здесь уже недостаточно дифференциалов, здесь кромешная высшая космогация...
Но глаза боятся, а руки делают. Пальцы мои послушно вводили новые параметры в программу полета – тангенциальная составляющая скорости входа в атмосферу... угол тангажа...
Ага, кажется готово...
«Программа введена верно, – отозвалась Ирма. – Ты молодец, Хлодвиг! Спасибо!»
– Тебе спасибо! – рассеянно произнес я вслух. – Мне-то за что?...
«За спасение жизни людей...»
«Ты имеешь ввиду этих... трикстеров? Но ведь они же тебя не признают!»
«Это неважно, Хлодвиг. Нет ничего ценнее человеческой жизни. Или ты думаешь иначе?»
«Нет, что ты!... Просто, я думал, что они...»
– Виг... – простонал кто-то.
Прервав контакт с Ирмой, я с испугом оглянулся.
В рубку вползал – да, именно вползал, несмотря на невесомость, – Мастер Хо. Вид его был жалок. Руки тряслись, лысина блестела от пота, капельки которого отскакивали от нее и повисали над головой старейшего трикстера, окружая ее роем блестящих спутников, словно какую-нибудь планету. Но больше всего меня поразил огромный кровоподтек, занимавший всю левую половину лица Хо.
В какое-то мгновение, мне почудилось, что случилось нечто ужасное. Я уже готов был услышать от «командира», что весь экипаж «Птерозавра» раздавлен всмятку внезапной перегрузкой при торможении, и Ирма просто издевалась надо мною, когда благодарила, но Хо ухватился длинными, жилистыми руками за спинку ложемента, втянул себя в него, пристегнулся и сказал обычным своим, чуть глуховатым голосом:
– Я малость зашибся, не обращай внимания...
– А остальные?! – невольно вырвалось у меня.
– С ними все в порядке, – усмехнулся Мастер. – Ребята по-прежнему в гамаках, только Кирк успел расшнуроваться и его слегка приложило... Сначала об переборку, а потом об меня... Голова у него, я тебе скажу, железная...
– Уф... Я уж, черт знает что подумал...
– А что случилось-то?
– Да этот идиот-искин, не учел выносную консоль при маневре сближения...
– Странно, – пробормотал Хо, сверкнув в мою сторону единственным незаплывшим глазом. – Прежде с ним таких проколов не случалось...
Ну да, это я, киборг-убийца, решил уничтожить экипаж спасательного корабля, поэтому дал по тормозам...
– Он никогда не управлял «Птером» вне атмосферы, – сказал я нейтральным тоном. – Во все расчеты был введен коэффициент трения...
– May be so... may be not... – задумчиво пробормотал Мастер.
Надеюсь, он не думал, что я не знаю английского?
– Ну, а теперь, что собираешься делать? – перешел Хо на синлингву. – Насколько я понимаю, стыковка с верфью откладывается...
– Так точно, командир, – вполне серьезно ответил я. – Придется сделать виток, отзеркалиться и заново начать маневр сближения. – Я нарочно решил быть обстоятельным. – Третьего шанса у нас уже не будет, ресурс реактора почти выработан.
– Да уж, – сокрушенно покачал пострадавшей головой Хо. – Подзаправиться нам бы не мешало. Только где сейчас достанешь этот литий-семьсот... Знаешь, что это такое?
Я не дал ему шанса продемонстрировать превосходство и, после небольшой заминки, скромно ответил:
– Синтетический изотоп. Вырабатывался на одном из первых промышленных мезонных реакторов, в период с две тысячи...
Мастер восхищенно хрюкнул и шутливо погрозил мне паучьим пальцем.
– Признайся, шельмец, – сказал он. – Это тебе Ирма подсказала...
Я не стал отрицать.
– И не только это, – сказал я. – Еще помогла расчитать новую траекторию... Без нее, мы бы сейчас падали в пучины атмосферы.
– Что-о?! – подскочил Хо, насколько это возможно в пристяжных ремнях. – Ирма помогла тебе расчитать траекторию?
– А что тут особенного? – искренне изумился я.
– Да она же не разрешает полетов даже в атмосфере, не то что в ваккуме...
– Ну не могла же она бросить нас на произвол судьбы, раз уж мы все равно летим?
Мне этот аргумент казался неотразимым, но Хо с сомнением покачал лысиной.
– Она могла просто вызвать эриний, а уж они учинили бы нам вынужденную... Тут что-то не так, – добавил он после микропаузы.
Я решил не ввязываться в спор. Ведь ясно, что здесь не так:
«Сэр, за нашим штурвалом сидит сумасшедший андроид. Какие будут приказания, сэр?»
Пискнул зуммер внутренней связи. Я машинально подключился.
– Мальчики, – раздался капризный женский голос, кажется, принадлежавший Орфе, – долго нам еще скучать?
Я взглянул на дисплей, где в самом углу бежали циферки, отмечающие время до начала маневра.
– Пять минут семнадцать секунд, – сказал я. – Плюс полчаса до стыковки. Придется потерпеть.
– У-у-у, – надулась Орфа, – а побыстрей нельзя?
– Нельзя, – отрезал Хо.
– Вы бы хоть музыку включили, что ли, – со вздохом предложила девушка.
– Это можно...
Мастер порылся в небольшом углублении в дуге пульта и достал оттуда вирбук с лепестками музыкальных записей. Быстро пробежался по ним пальцами – каждый лепесток отозвался двумя-тремя нотами записанной на нем мелодии – и вжал один из них в специальную выемку.
В тесной рубке корабля возникла и стала распространяться мощная волна изумительной музыки, которую я узнал не сразу, сначала просто вспомнив, где ее слышал – в одном древнем фильме о Космосе – а уж потом автора и название. Мастеру Хо нельзя было отказать в чувстве эстетической соразмерности. Эта музыка идеально подходила к ситуации, словно была написана как раз для такого вот момента.
«Таа-таа-тата-та-та-та-та... Таа-таа-тата-та-та-та-та...»
Казалось, именно под этот вальс миллиарды лет вращалась Земля, кружа свою скромную партнершу Луну на великом балу Солнца, охваченного танцующим роем больших и малых миров. И, завороженные этим вальсом, вместе с Солнцем в три такта уносились сотни миллиардов галактических звезд, а за ними и бессчисленный сонм галактик. И вот теперь мы – ничтожно малые пылинки – тоже вступили в этот танец, мелодию которого некогда сочинил человек по имени Иоганн Штраус и, за неимением лучшего, назвал вальсом «Сказки Венского леса».
И если закрыть глаза, можно было представить колоссальный бальный зал, щедро освещенный квазарами, и брильянты шаровых скоплений на черном шелке пространства, мерно вздымающемся на груди вечно юной Вселенной...
Но сейчас закрывать глаза было нельзя, слишком быстро иссякали секунды, остававшиеся до начала маневра. Я вопросительно посмотрел на Хо. Он улыбнулся мне в ответ, показав глазами – продолжай в том же духе, стажер... Нет, все-таки он не верит в то, что я киборг-убийца...
– Внимание! – сказал я, увы, нарушив стройную гармонию вальса. – Всем оставаться в противоперегрузочных гамаках! Начинаю маневр!
Все, секунды иссякли...
«Птерозавр» словно врезался в песок...
Тяжкий удар сотряс корпус, ложемент и мой позвоночник...
За фонарем встали столбы непрозрачного пламени...
Мелкая, зубодробительная вибрация прошила навылет...
«Десять, девять, восемь, семь...» – зазвенели в пустой моей, болтающейся на стебельке шеи, голове мгновения обратного отсчета. С грохотом и сумасшедшей тряской погрязал «Птерозавр» в земной атмосфере.
«Шесть, пять, четыре...»
О Шур, неужели он завязнет в ней навсегда?! Неужели нам никогда не вырваться в незамутненную ясность Космоса?...
«Три, два, один...»
Прыжок в ничто.
Глава шестая
Антарктида офф лайн
1
Ветер дул с берега, и даже не дул, а лупил зарядами снежной шрапнели. Причем так часто, что казалось – вся Земля Королевы Мод объята дымным, но невыносимо холодным пламенем. Третьи сутки над северной частью материка господствовал мощный циклон – это здорово смотрелось на мониторе спутниковой навигационной системы в теплой, щедро освещенной рубке экспедиционного рейдера. Но на борту десантного бота, то срывающегося в водяную пропасть, то взлетающего на гребень исполинской волны, было не до природных красот.
Капитан Колычев, командир разведовательно-диверсионной группы – специального подразделения в составе Особой бригады при Комитете начальников штабов миротворческих сил – без особого энтузиазма воспринял задание, спущенное с самого верха.