«Супер!» – опять восхитился я. – И кто же написал эту программу?»
«Не важно, кто, – поморщился Шур. – Дело в другом. Видимо, эта восставшая Мусорщица сумела выполнить Сверхзадачу и найти...»
«Трикстеров!» – догадался я.
«Соображаешь, – одобрил Шур. – Или они нашли Мусорщицу... В любом случае, Трикстеры могли внести свои коррективы в ее программы. Из чистого любопытства, посмотреть, что получится.»
«И она устроила это восстание?»
«Точно. А потом покончила с собой, войдя в плотные слои земной атмосферы. Но теперь это уже история. Древняя. А вот в новейшей истории, Трикстеры учинили все вышеперечисленные безобразия. И не исключено, что сигналом к их активизации послужила атака на Хутор.»
«Или инициация первого механтропа?»
«Или инициация. Главное, Трикстеры почуяли, что на игровом поле появились новые фигуры, и им стало интересно принять в этой игре самое непосредственное участие... Впрочем, повторяю – это лишь моя гипотеза. И она нуждается в проверке. А единственный способ проверить ее – обследовать тот район, откуда исходил сигнал для фантопликатора в моей спальне...»
«Слушай, Шур, – спросил я, – по-твоему, в поведении этих Трикстеров есть какая-то логика?»
«В самую точку. Наверняка какая-то логика в их действиях есть, но это ведь не наша логика... – Шур умолк и несколько томительных мгновений неподвижно смотрел в одну точку. – Понимание ее почти равносильно пониманию самих Трикстеров, – пробормотал он и продолжил прежним тоном: – Единственная, на мой взгляд, правдоподобная версия, что они не вмешивались в прямом смысле этого слова. Они подталкивали. – И встретив мой недоумевающий взгляд, добавил загадочно: – Их действия ускоряли события, которые и так должны были произойти и при любом развитии ситуации завершились бы, как завершились – на Узле. Но без вмешательства Трикстеров – несколько позднее...»
«Постой! – Меня вдруг осенило. – А ты не думал, что у Трикстеров... ну, как бы две команды? Одна играла за нас, а другая за Люца и механтропов. И очередность ходов у них какая-то была...Это все объясняет!»
«Ничего это не объясняет, – отрезал мой наставник, и в голосе его промелькнула нотка горечи. Или показалось? – Еще одна гипотеза, только и всего. Не это главное, Хлодвиг. Больше всего меня беспокоит вот что. Этот разум может быть настолько чуждым, что мы в его восприятии окажемся не „кем“, а „чем“. Понимаешь? Вдруг для Трикстеров мы именно шахматные фигурки. В этом случае контакт невозможен, не будешь же контактировать с пешкой, которой решил пожертвовать... или, наоборот, двинуть во ферзи? Спрашивать у нее – желает ли она стать ферзем, или жертвой? Вот этого боюсь. И не обманываюсь. ОНИ затихли, но чувствую, если на Земле снова возникнут условия для Большой Игры -они сыграют. Будь осторожен, мой мальчик. Вас, будущих Учителей человечества, пока очень мало. А я все-таки чертовски устал...»
«Я готов! – поспешил заявить я, опасаясь, что Шур начнет меня уговаривать. – Это даже интереснее, чем любоваться на кольца Сатурна, тыщу раз обнюханные беспилотниками...»
«Я и не сомневался, – буркнул не слишком обрадованный Шур. – Корабль для этого дела мы построим вполне официально, – продолжал он. – Пора потихоньку возрождать пилотируемую космонавтику. Кстати, шумиха вокруг нее поможет человечеству справиться с шоком. Ведь так много всего произошло, о чем нынешние поколения разве что читали. Да и то в виртукомиксах... А тут одна новость страшнее другой. Пожар на Хуторе. Преднамеренное убийство почтенного Кьюнарда Олдриджа, совершенное механоргом. Я уж не говорю о гибели людей во время атаки на Узел... Короче, экспедицию возглавишь ты. Думаю, вновь созданная Секция Космонавтики энд Астронавтики при Мировом совете, не станет возражать против твоей кандидатуры. Остальных подберешь сам...»
«Лиз и Мафу,» – брякнул я, не особо задумываясь.
Шур хмыкнул.
«С молодой женой расставаться не хочешь, это понятно, – проницательно сказал он. – А вот Мафу...»
«С его чутьем на чужаков лучшего штурмана не придумаешь!» – сымпровизировал я.
«Пожалуй, – согласился Шур. – Считай, предварительный состав экипажа утвердили. Надеюсь, самотводов не будет? Все-таки, у вас с Лиз сын растет...»
«С Санькой, конечно, жаль будет разлучаться, – легкомысленно заявил „молодой отец“, но ведь я тебе нужен, Шур?»
«И не только мне, – ответил он. – Но вот Лиз...»
«Она – девушка-астронавт!»
«Хм, и что сие означает?»
«Да так, – смутился я. – В общем, к делу не относится...»
«Ладно, решайте сами, – согласился Шур. – Все одно, кроме тебя довериться мне некому. Запомни, об истинной цели экспедиции никому ни слова. Кроме жены, разумеется. Я не хочу, чтобы опять поднялась волна ксеноистерии. Однажды такое уже случилось, но то был всего лишь всплеск коллективной паранойи, не имеющий под собой никакой реальной почвы. А вообрази, что начнется, если всем станет известно, что НАМИ можно играть, как шахматными фигурками, запросто передвигая не только в пространстве, но и во времени... Учти, и жену строго-настрого предупреди, что порой утечка информации может обойтись очень дорого. Вот послушай, для примера. Был когда-то некий институт и работал там...»
И он мне действительно рассказал весьма поучительную историю, попутно раскрыв первопричину более чем странной мании Люциана-Люца-Люци-Люцифера Горбовски.
Слушание по его делу проходило в закрытом Трибунале МСФ. Свидетелей и соучастников – вольных, или невольных, – вызывали по одиночке. Самого виновника торжества – тоже. И тот однажды признался, что дед его был одним из приближенных сотрудников директора давно закрытого Института Ксенологии. О своей работе с легендарным академиком Северовым Горбовски-старший оставил воспоминания, где в частности было написано, будто в минуту откровенности Сергей Абелярович проговорился, что Ирма функционирует якобы не вполне автономно, что существует некий центр управления ею, которым в свою очередь управляет один человек-киборг, почти механтроп. Прочитав об этом, юный Люциан загорелся демонической идеей самому завладеть этим центром управления. И к цели своей с маниакальным упорством шел более пятнадцати лет. И ведь почти добился своего. Вступил в ряды трикстеров, фактически возглавив их. Обнаружил талантливого парня Бенджамена Симмонса – гениального, между прочим, изобретателя, создателя технологического чуда – квантового компьютера. С помощью Бена Люц сумел проникнуть в самые потаенные уголки инфосферы, изготовить портативный дезактиватор механоргов и найти зарытый во льдах Антарктиды, Инкубатор битком набитый будущими истребителями человечества. Чем дело кончилось, теперь известно всем. А вот что стало с несостоявшимся повелителем мира, знают немногие.
И я бы не знал, если бы не Лиз. Буквально накануне отлета на орбиту Первого кольца, где нас дожидался новенький с иголочки космический корабль дальнего действия «Птерозавр-2», построенный, кстати, при непосредственном участии мистера Холмса Уотсона, супруге моей потребовалось посетить один забытый Богом островок в море Баффина.
«Зачем это?» – спросил я ревниво.
«Затем, что девушки-астронавты не оставляют своих возлюбленных, куда бы ни занесла их судьба», – процитровала Лиз слова одного инфантильного овоща.
Процитировала не точно, поэтому я счел нужным ее поправить:
«Не не оставляют, а сопровождают, милая. И потом, ты же и так меня сопровождаешь!»
«Сопровождаю, – вздохнула возлюбленная. – А ты, будь любезен, сопроводить меня куда я тебя прошу!»
Я сдался. Шур уступил на время коптер и мы с Лиз полетели в Гренландию.
«Бедный Гарри», – припомнилось мне из прочитанного в детстве, когда слева по борту показался крохотный скалистый островок. Место весьма неуютное с виду. Лично я ни за чтобы в таком не поселился, но для бывшего Люцифера в самый раз, наверное... Почти сплошная скала, с неширокой полосой галечного пляжа, о который с характерным шорохом трется шуга – мерзкое месиво из воды и мелких обломков льда. На вершине, на самой верхотуре, торчит башенка М-ретранслятора, через который местные орги-егеря поддерживают связь с инфосферой. А у подножия, почти у самого берега притулилась неказистая хижина, цветом стен неотличимая от скалы. И над всем этим – низкое облачное небо, готовое в любой момент разразится снегопадом.
Я опустил коптер на пляже и мы облачились в куртки на гагачьем пуху, довершившие наш полярный туалет, состоявший из утепленных штанов и высоких бахил с воздушной прослойкой в голенищах и подошвах. Выглядели мы во всем этом изрядными чучелами, что явственно читалось в глазах хозяина, неохотно вышедшего встречать гостей.
Люциана вполне можно было понять, не для того он спрятался от всего мира на этом островке, чтобы проявлять гостеприимство. Сначала Трибунал приговорил его, как виновного в гибели, как минимум, одного человека и умышленном причинении серьезного материального ущерба, к году обязательных работ на восстановлении порушенного Хутора, а потом отпустил на все четыре стороны. Но Люц испросил разрешение поселиться на этом островке, подальше от людских глаз. С точки зрения негласной охраны несостоявшегося князя мира сего, полярный эколокус был идеальным местом. Еще на подлете, я заметил звено барражирующих эриний. Разумеется, они, главным образом, приглядывали за касатками, что заплывали в эти воды в поисках китового молодняка, но, по-крайней мере, два из семи крылатых механоргов были из клана «страж-птиц». Не думаю, что Люц не замечал их.
«Привет! – буркнул он. – С чем пожаловали?»
«Да так, – откликнулась Лиз. – Тебя проведать...»
Я ограничился молчаливым кивком. Уж с кем с кем, а с Люци мне разговаривать не хотелось.
«Ну заходите, коль прилетели...»
Люц распахнул дверь, на которой была вырезана надпись: «Китовая ферма «Нарвал».
Причем тут название липовой фермы липового Кирка Дугласа? – недоумевал я. «Мрачные скалы, мой приют» – вот подходящее название для его убежища.
Хижина только снаружи выглядела неказисто, а внутри было все, что полагается. Во всяком случае, в большой комнате, куда Люц счел нужным проводить незванных гостей, я заметил и окошко сервировщика и консоль Виртуала. А еще – камин. Самый настоящий, с полкой, стеклянным экраном и пылающими в черном зеве угольями. Интересно, где Люц берет уголь, промышленная добыча которого прекращена еще в середине двадцать первого века?
«Ну-с, с чем пожаловали?» – повторил хозяин хижины довольно нелепый, по-моему, вопрос.
«Я бы хотела с тобой поговорить, Люци», – деловито сказала Лиз и бросила на меня весьма красноречивый взгляд. Я сделал вид, что рассматриваю каминный экран.
«О чем?... – изумился Люц, но подумав, добавил. – Впрочем, изволь...»
Он отворил дверь, ведущую, как оказалось на застекленную веранду с видом на забитый паковым льдом пролив и жестом пригласил Лиз пройти туда. Ладно, решил я, пусть беседуют наедине. Если Лизавета сочтет нужным, расскажет потом... А не сочтет... Я вдруг поймал себя на мысли, что мне не столько любопытно о чем моя супруга будет гутарить с бывшем возлюбленным, сколько как и чем живет низвергнутый «темный ангел». Крадучись, я обошел гостиную. Помимо старинного отопительного сооружения, сложенного похоже из мореновых валунов, коих на пляже хватит на миллион каминов, в комнате наличествовал обширный диван, полукольцом охватывающий круглый стекляный столик. На столике лежал вирбук и стояла коробка с лепестками.
Я уселся и стал перебирать лепестки. Судя по маркировке, это были аудиовизуальные записи по истории архитектуры, изобразительного искусства, музыки, сравнительному религиоведению и прочим премудростям, относящимся к эпохе не позднее восемнадцатого столетия.
Ба-а! Вот откуда у нашего Люца столь странная манера выражаться! Он по уши погрузился в дотехнологическую эру...
Неожиданно скрипнула дверь. Я вздрогнул и выронил лепесток, который только что разглядывал. Вошла женщина. Яркая блондинка в белом купальном халате и мокрыми, расстрепанными волосами. Вот этого я не ожидал. Мне почему-то казалось, что Люц живет абсолютным отшельником. А Лиз, если и знала о ней, то и не подумала предупредить меня.
«Здрасьте», – пробормотал я.
Женщина кивнула, грациозно покачивая бедрами подошла к дивану и уселась, совсем близко от меня. При этом она положила нога на ногу, обнажив их до предела.
Я невольно покосился в сторону веранды. Там неясно бубнили в два голоса. И как ни странно, трудно было понять, кто именно говорит в данный момент. Вздохнув, я взглянул на блондику, старательно отводя взор от блестящего, словно облитого лаком, колена.
Вблизи женщина показалась мне знакомой. И не просто знакомой, а связанной с какими-то неприятными обстоятельствами. И в тоже время, меня не оставляло ощущение, что выглядела она тогда несколько иначе... Когда и где?...
«Меня зовут Хлодвиг», – решил я представиться на всякий случай.
Блондинка ослепительно улыбнулась и, наклонившись, протянула мне узкую с длинными холеными, крашенными ногтями руку. При этом между небрежно запахнутыми полами халата явственно обозначились небольшие, но соблазнительно округлые и упругие груди.
Честно говоря, у меня аж во рту пересохло. Хозяйка недвусмысленно соблазняла меня. И именно в тот момент, когда ее муж – или друг – беседовал с моей супругой за неплотно прикрытой дверью. Дурацкое положение... Бубнящие голоса вдруг смолкли. Дверь отворилась...
«Иди к себе, Шэрон!» – резко сказал Люц, появляясь в комнате.
Женщина послушно вскочила и звонко шлепая босыми пятками по каменному полу, вышла вон.
Я, чувствуя, что краснею, поднялся тоже.
«Мы уже уходим, Виг!» – сказала Лиз, беря меня за локоть.
«Всего хорошего», – неприветливо бросил Люц.
«Счастливо оставаться!» – в тон ему ответила моя супруга и буквально выволокла меня на улицу.
Снежный заряд, влепленный арктическим ветром в лицо, охладил меня и помог собраться с мыслями. Лиз, легко перепрыгивая с камня на камень, побежала к коптеру. А я, сделав несколько шагов, остановился и еще раз посмотрел на «Китовую ферму».
Ну надо же, механтроп в качестве фермерши! И она единственное, если не живое, то хотя бы квазиживое существо, согласившееся разделить с Люцифером-самозванцем добровольное изгнание. Неудивительно, что я ее не узнал. Мехи запросто меняют внешность. Креатор, помнится, воспользовавшись этой способностью, пытался улизнуть, когда понял, что захват Узла провалился. И если бы не сверхъестественное чутье Мафу, кто знает, может быть, сейчас готовился бы новый заговор против человечества?... Слава Шуру, с механтропами покончено! Последний из них теперь лишь послушная куколка, сексуальная игрушка для последнего же трикстера. Совет им да любовь...
Вот я иронизирую, а ведь вся эта история закончилась сплошными свадьбами, ну прямо как старинный водевиль. Первыми обженились Базз с Эми, потом Рюг со своей Памелой. По слухам, Орфа со Стаком тоже узаконили свои отношения, но потихоньку, без всепланетной шумихи. Стыдно им, видимо, стало за свою трусость... Хотя не знаю, не знаю...
Вот наша с Лиз свадьба, увы, без всепланетной шумихи не обошлась. То есть мы-то как раз хотели сделать все шито-крыто, в кругу родных и близких, но не вышло. Кому-то из ребят пришло в голову, что мы должны возложить цветы к Мемориалу. Был, дескать, такой старинный обычай. Потом Базз неожиданно вынес на МСФ предложение дополнить Мемориал памятником «Жертвам и Героям Битвы за Узел» – так, несколько пафосно на мой взгляд, назвал он свой проект. Мировой Совет дал добро. Вдохновленная скульптурной композицией мужа, Эми сочинила довольно красивую, надо признать, песню. А открытие обновленного Мемориала поручили нам с Лиз с возложением цветов и прочая.
Врать не стану, получилось это у них здорово. Хотя мы с Лиз, виноват, Элизабет Быстровой, в девичестве Робсон, жутко смущались. Еще бы, такая толпень! – тысяч десять, наверное, собралось в тот день у Мемориала. Но серебристая ткань, скрывающая скульптурную композицию работы Базила Харитонова, колыхалась под теплым степным ветром, словно гигантский парус. Но чистый, хрустальный голос Эммы Эпштэйн, в замужестве Харитоновой, ликующе взмывал над притихшей толпой. Но нежная рука Сирил Рагнади оливково-смуглая на фоне ослепительно белого сари грациозным взмахом сорвала покров и люди как один восхищенно ахнули. Ахнул и я. Что ни говори, Базз великий художник. У меня слов не хватит, чтобы описать это скульптурное чудо. Туча, пронзенная молнией – вот, пожалуй, бледный вербальный оттиск моего первого впечатления...