Она меня узнала, внимательное выражение сменилось заботливой улыбкой.
— Здравствуй, деточка. Ты как, оклемалась?
— Здравствуйте, спасибо, все хорошо. А Кон… — Я чуть запнулась, припоминая оперативный псевдоним вампира. — Кондрат Константинович дома?
— Нет, ушел еще утром, зато его товарищ, Сергей Денисович, не отлучался из комнаты, работает, — ответила домработница, отступая в сторону, чтобы дать мне возможность пройти.
Но ЛСД и сам уже вышел навстречу с встревоженным видом из серии «опять гадость?».
— Гелена, — приветствовал он меня кивком и попутно успокоил пожилую женщину: — Анна Петровна, все в порядке.
Та поспешила вернуться на кухню, оставляя нас наедине. Меня с шоколадкой в салфетке и куратора с вопросом в глазах.
— Ко мне в обеденный перерыв приходил Вадик, — начала я.
— Мне нет дела до ваших кавалеров, Гелена, я уже упоминал об этом… — почти зло прервал меня кайст, но я перебила:
— Он не мой, а ваш, куратор из «Перекрестка».
— Герасимов? — удивился ЛСД. Неприятно удивился.
— Не знаю, он фамилию не назвал. У вас в кураторах ведь не десяток Вадиков бегает? Светловолосый, глаза серо-голубые, на подбородке маленький шрамик, и просто обожает в разговоре коверкать имя собеседника.
— Такой у нас один. Вадим Герасимов. Что он хотел? — ЛСД привалился к стене и сверлил меня мрачным взглядом, даже не пригласил пройти в комнату. Не то чтобы на это было время, только все равно невежливо и обидно. Да!
— Предлагал свою кандидатуру в кураторы и угощал шоколадом, обещал зайти за ответом послезавтра, — отчиталась я и сразу уточнила проблемный вопрос: — Я тут подумала, он бы меня шоколадом травить не стал, а?
ЛСД поперхнулся, провел параллели торт — шоколадка и медленно покачал головой.
— Нет, не думаю. Вы… ты ела?
— Нет, он же сладкий, — я поморщилась, — угостила ребят на работе и теперь психую. А вдруг там опять в рецептуре бледная поганка или еще какой деликатес?
Вывалив на куратора информацию, я развернула салфетку с коричневым кусочком и предложила:
— Конраду бы понюхать.
— Безалаберное дитя, мало того что взяли у незнакомого человека еду, так еще и передали ее без проверки кому ни попадя, — вздохнул ЛСД, коснулся полосатых волос, словно собирался их взлохматить, да передумал в последний момент и все-таки утешил: — Вадим действительно куратор «Перекрестка», в покушениях на жизни привратников замечен не был. Но шоколад на всякий случай оставь, я передам его вампиру, когда тот соблаговолит вернуться.
— А в чем был? — торопливо уточнила я, не став даже обижаться на «дитя».
Вампирьему родственничку годков много, но кто сказал, что кайсту столько, на сколько он выглядит? Вдруг ЛСД вовсе не тридцатник с хвостом, а все триста тридцать или больше?
— Ты о чем? — Куратор в недоумении выгнул бровь.
— Ты сказал, Вадик не замечен в покушениях, а в чем замечен? — перешла и я на «ты» в беседе.
— Подозреваю, он несколько нечист на руку, — секунду помедлив, откровенно поведал кайст, — но на горячем его не ловили, доказательств, не считая моих выводов из косвенных посылок, нет.
Можно было бы думать, что мой куратор специально наговаривает на коллегу и потенциального конкурента, чтобы у подшефной не возникло даже мысли переметнуться. Однако не в тоне, ровном, чисто информативном, а в глазах ЛСД промелькнуло нечто неприязненно-гадливое. Словно думал кайст не о коллеге, а о большой куче вонючих экскрементов. И я поверила окончательно и бесповоротно, потому что ощущения ЛСД, похоже, с точностью до сотой доли процента совпали с моим субъективным впечатлением от Вадика. Впечатлением подсознательным и не успевшим окончательно оформиться.
— Спасибо за откровенность, мне пора возвращаться, вот шоколад. — Я передала из рук в руки ЛСД бумажный сверточек, пальцы соприкоснулись. Тепло с теплом, гладкость с легкой шероховатостью, мурашки пробежали по позвоночнику и спрятались где-то в животе. Судя по тому, с какой скоростью отдернул руку ЛСД, его тоже током шибануло. А ведь мы шерстяных вещей не надевали и кошек не гладили.
Отступив к двери, я прикрыла глаза, думая о кабинке кабинета задумчивости. Снова перемещение прошло как по маслу. То, что я чуть-чуть промахнулась и, дернувшись в последний момент транспортировки, приложилась щиколоткой о край фарфорового друга, — не в счет. Шипя и потирая ногу, вышла из кабинки, в темпе сполоснула кружку и вернулась на место.
Снова нахлынули звонки, электронка и работа по накатанной полосе, разве что время от времени я поглядывала на коллег, пытаясь навскидку определить, все ли с ними в порядке. Вроде никого не тошнило, бледности, красноты, потливости и отдышки, а также тремора конечностей не наблюдалось. Других примет отравления из институтского курса медицины я припомнить не могла. Конечно, яд грибов начинает действовать только через двенадцать часов, и ничего конкретного я все равно не заметила бы, но тем не менее посматривала.
Алинка сегодня перемигивалась с Дениской как-то особенно интенсивно. Но вряд ли обычную тягу к романтическому общению у двух разнополых коллег, тем паче коллег, находящихся в отношениях, можно было считать чем-то аномальным и относить к признакам интоксикации организма. Скорее всего, по независящим от них обстоятельствам парочка была вынуждена провести выходные порознь и теперь никак не могла дождаться окончания рабочего дня, чтобы посвятить остаток дня обществу друг друга. Дениска жил неподалеку, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы предположить: к нему домой они пойдут вместе.
Я даже немножко позавидовала им. Хорошо, когда людям так приятно вместе, не то что у одной непутевой. С парнем, единственным испытывавшим симпатию, умудрилась пусть не рассориться, но так отдалиться всего за пару дней, что назад дороги нет, и, самое обидное, не хочется назад-то шагать. Куда комфортнее было, когда ни о чем не догадывалась. Может, я фригидная какая-нибудь, если до сих пор не смогла по-настоящему влюбиться?
Дениска умудрился поймать проходящую мимо Алинку за талию и на несколько секунд притиснуть к себе. Девушка тихонько рассмеялась и взъерошила короткий ежик волос парня. Я уткнулась взглядом в монитор, делая вид, будто ничего такого не заметила. А ведь правда завидно, а в пятницу было плевать. Что-то со мной не то происходит. Тоже какие-то странные метаморфозы, вроде свалившихся на беднягу феникса, дохнувшего катализатора в виде фиолетовой пыльцы неведомого растения? Хреново, если так. Вдруг не только кайст, а и я тоже начну дурить и выискивать себе пару? Вдруг у этого страдающего гигантоманией цветочка аромат имеет обязательный побочный эффект, сильнее всего проявившийся именно у Ледникова в силу того злополучного обряда? Надо бы с кем-то посоветоваться. Нет, не с куратором, конечно, я еще не спятила настолько, чтобы смешивать служебные обязанности с личной жизнью, а вот с Конрадом, как кровным родственничком, пожалуй, покалякать стоит. Наверное, вечером попробую, только сначала пусть успокоит меня насчет шоколадки. Потом начну по другому поводу переживать. Буду психовать последовательно! Мне так понравилось последнее умозаключение, что я даже хихикнула.
— Анекдот смешной попался? — кинул вопрос Таль.
Ну не рассказывать же ему о своих сердечных терзаниях и братании с вампиром? Я припомнила последний читаный прикол и процитировала по памяти:
— «Какие три слова на английском чаще всего встречаются в надписях по всему миру?» — «I love you». — «Я вас умоляю, эти три слова „MADE IN CHINA“!»
Ребята дружно рассмеялись и тут же принялись изучать ассортимент шмоток и личных вещей для подкрепления анекдота вещественными доказательствами. Нашли, конечно.
С работы я выходила в странном состоянии, вроде бы и не переживала сильно, а все равно будто чего-то ожидала, не неприятностей, кажется, а событий или нового вала перемен.
В школе и институте звонок сигнализировал о завершении занятия, в офисе народ посматривал на часы, дислокация коих варьировалась. Дениска всегда следил за компьютерными, Алинка на мобильнике, я за наручными. Таль и вовсе ориентировался на коллег.
Мои часы всегда спешили на полторы минуты, так что, глянув на стрелочки, до конца рабочего дня я успевала сунуть ноги в уличные туфли на более устойчивом каблучке. И когда пришел час, вышла из кабинета первой.
Тихий уголок, где выгодно располагался офис, находился в одном квартале от оживленного проспекта, по которому курсировал общественный транспорт. Как раз на пересечении с нашей улочкой, перед светофором, обосновалась остановка. Я привычно заняла место впередсмотрящей на широком бордюре, в паре метров от остановочного павильона. Опыт подсказывал, что водители маршруток, если у них оставалось одно-два посадочных места, предпочитали тормознуть чуть раньше остановки, как раз передо мной, а не делать салон авто призом в битве титанов. Особенно актуальным был этот метод в дачно-огородный сезон, когда в маленькую «газельку» пытались разом втиснуться три-четыре крупногабаритные пожилые дамы с тремя-четырьмя корзинками в обеих руках. Причем ни одна из вышеперечисленных особ не желала уступить место другой. Реально, я была свидетелем нескольких случаев поломки дверей транспортного средства.
Вот и сейчас на остановке толпился выбравшийся из пригородных автобусов табун дачников, к которым помаленьку начали присоединяться белые воротнички и рабочие с загибающегося заводика. Справа встал лысеющий мужик в потрепанной спецовке и закурил что-то крайне «ароматное». Инстинктивно стремясь избежать сигаретного выхлопа (мало бензиновой вони проносящихся машин, так еще хомо сапиенс дрянью окуривают), я отступила по бордюру назад, не глядя, и моментально поплатилась за это.
Натолкнулась на кого-то, была грубо отпихнута в сторону проезжей части и неизбежно упала бы под колеса проносившейся на всех парах (куда там официально дозволенным шестидесяти) маршрутки, если бы не Таль. Виталик, присоединившийся к ожиданию транспорта, среагировал моментально. Я еще не успела сообразить, что вообще происходит, что он тут рядом, а парень уж схватил меня за руку и платье одновременно, резко дергая на себя.
Мы мешком повалились на заплеванный асфальт. Парень снизу, я распласталась поверху неуклюжей амебой, стесывая походя левую коленку об жесткую поверхность, раздирая вдрызг колготки и кожу конечности. Сумка, висевшая на плече, пребольно приложила сзади по ребрам. Из Витальки же и вовсе мои пятьдесят с лишком кило разом вышибли дух.
Мой коллега никогда не был качком. Обычный парень, которого постоянная слежка за юрким ребенком с десятком шил в мягком месте натренировала в скорости реакции лучше всяких экзотических монастырей Поднебесной.
А народ уже вовсю делился впечатлениями от представления, на начало которого обратили внимание отнюдь не все, потому мнения были, прямо скажем, пестрыми:
— Во валяются! Ни стыда ни совести! Хулюганят!
— Дерутся, что ли?
— Падла рыжая, у, стерва крашеная! По сторонам не смотрит, толканула, чуть не убила растреха девку-то!
— Не-э, нарочно ее толканули! Я точно видела!
— Размалевана, как девка гулящая, ни рожи ни кожи, а туды ж, лезет! Энто она ж не случайно, можа, по злобе заметила!
— Эй, девонька, тебе в аптеку, йоду купи, коленку-то полечить.
— Какой паренек хороший, вот я помню, мой Антоша таким же был…
— Спасибо, Таль! — выдохнула я, пытаясь поскорее подняться с приятеля, пока он еще дышал.
— Пустяки, дело житейское. Как сама-то, Гель? — улыбнулся Виталик, поднимаясь и отряхивая запыленные джинсы.
Я зашла сзади, обмахнуть от сора рубашку спасителя. Хорошо, что серую, в белой бы рухнул — не отстирать.
— Жива благодаря тебе, спасибо большое, а коленки — дело наживное. С меня королевская коробка из «Харакири». Ой, твоя пятерка, езжай давай, завтра поговорим! — протараторила я и практически подпихнула Таля к тормозившей машине.
А сама… а что сама, в самых растрепанных чувствах, отказавшись от парочки прытких и горящих желанием помочь, хотя, думается мне, больше посплетничать, бабушек, уверенным шагом направилась в сторону аптеки за углом. Драную и окровавленную коленку старательно загораживала сумкой.
Да что же это за западло такое! Ни дня без происшествия у проезжей части. Коленка ныла, как в детстве, когда со всего маху пропахивала на своих двоих асфальт. Давно забытое ощущение никаких ностальгических чувств не вызывало.
Но больше, чем боль физическая, меня занимал вопрос — кто и почему? Я не ангел белокрылый, спору нет, только ведь и стервой законченной себя не назову. Друзей у меня немного, но врагов-то, во всяком случае тех, о которых знаю, нет вовсе. Так почему, почему неприятности как снежный ком повалили?
Неужели меня в самом деле пытались толкнуть под колеса? Или случайно у кого-то такая гадость вышла?
Как бы то ни было, пользоваться общественным транспортом я больше категорически не желала. Сошла с тротуара, юркнула между густых кустов невысокой голубой сирени и зажмурилась, представляя дом родной.
Спасибо дару телепортации. Воистину, он оказался очень своевременным приобретением. Скинув туфли у порога, я похромала по квартире, могла бы, наверное, и еще разок перенестись, но не стала. Колготки выкинула в мусорку, платье повесила на вешалку в коридоре, заползла под душ и включила воду. Теплую, здоровым частям организма приятную, но ударившую молотком по содранной коленке. Все как всегда, смывать засыхающую кровь больно, но не промыть рану тоже нельзя. Зато утешает то, что моюсь с комфортом. В детстве и вовсе ледяной водой из колонки в соседнем дворе довольствовались и послюнявленным подорожником, прихлопнутым сверху.
Свежая ярко-красная капиллярная кровь проступила на отмытой от вкраплений пыли коленке. Я мысленно пожалела, что не прихватила еще и лекарства из аптечки. Похоже, пачкать пол кровью у меня начинает входить в привычку, такую же, как попадать в ДТП. Нехорошая тенденция!
Кое-как вытершись и набросив халат, я присела на край ванны и начала выколупывать из тубуса ватный диск. Если прижать его к ране, то добраться до кладовки и соответственно до аптечки удастся с минимальным загрязнением окружающей среды.
Конрад возник как призрак: то не был — и вдруг стал. Вместо улыбки сурово сведенные брови. Рука цепко ухватила мою ногу за лодыжку, темноволосая голова склонилась над моей раной. Горячий, слегка шершавый язык принялся за дело. Коленку защипало. Не сильно, как от йода, а чуть-чуть, как от заживляющей мази. Когда мужчина отстранился и выпустил из захвата лодыжку, пострадавшая коленка отличалась от здоровой лишь более розовым цветом восстановленной кожи.
— Спасибо, ты очень вовремя решил в гости заглянуть, — поблагодарила я и, блаженно улыбнувшись, несколько раз согнула и разогнула ногу. Боли не было вовсе. Выходит, вместе с поверхностной раной Конрад каким-то образом ухитрился удалить и гематому. Кто бы мог подумать, что из полудохлого вампира получится не только замечательный друг, но и потрясающий доктор.
— Лучик, — едва заметно усмехнулся самый экзотический из лекарей Земли, — ты забываешь о нашей связи. Я учуял запах твоей свободно текущей крови. Потому и пришел.
— Ой, я не подумала, — покаялась я.
— Вы, Гелена Юрьевна, вообще не склонны анализировать и продумывать свои действия, не говоря уж о словах. Впрочем, Конрад поступает аналогичным образом. — Надменная проповедь прозвучала в обыкновенном для куратора стиле, вот только в тесном пространстве ванной я никак не ожидала его услышать.
Откуда этот-то взялся? Раз, и появился! Вероятно, вопрос в моих глазах был настолько красноречив, что ЛСД соблаговолил прояснить:
— Меня проинформировали о вашем ранении, Гелена, но не соблаговолили уточнить его тяжесть.
— Эй, я же сказал, медленное течение крови, — пожал плечами вампир в искреннем недоумении.
О-о-о, так Ледников заявился ко мне в ванную незваным, потому что волновался?
— Терминология и классификация травм с использованием вампирских эвфемизмов мне незнакома, — проронил ЛСД, буквально ощупывая меня взглядом. Горячим, цепким и каким-то уж очень собственническим. Впрочем, когда он спустился ниже пояса, то тут же помрачнел еще больше и отвернулся почти поспешно. А потом еще и добавил: — Мое вчерашнее замечание подвигло вас, Гелена, упражняться в искусстве стриптиза ежедневно?