У Александера округлились глаза, и приоткрылся рот. Точь-в-точь как у Грэга, когда тот выяснил, что собирается вести к алтарю пасынка миллионера.
«Умею я удивлять тех, кто мне нравится», — похвалил себя наместник.
— Большинство стерильных мальчиков попадают в специаль ные интернаты прямо из родильных домов. Будущих браслетчиков редко забирают в семью. Все равно в возрасте семи лет их придется отдавать на обучение в закрытые заведения, из которых они отправляются к месту службы в колониях и почти никогда не возвращаются на Кеннор.
— То есть ты... тебя... — любовник никак не мог облечь в слова свои предположения.
— Нет. Я — нетипичный браслетчик. Моя мать не пожелала расставаться с первенцем. Насколько я понял, это было одним из слагаемых ее развода с моим отцом. Мой отчим — ее второй муж — повел себя более гибко. Во-первых, его материальное положение позволяло ему без проблем прокормить хоть десяток пустоцветов. Во-вторых, иметь прикормленного и обязанного браслетчика выгодно для бизнеса. Понимаешь?
Александер кивком подтвердил, что не теряет нить рассказа.
Арек решил пощадить его нервы, выдать еще пару чайных ложек
информации и закруглить разговор:
— До четырнадцати лет, пока мне не вживили стержни для
усилителей, я учился в единственной закрытой школе, которая
расположена на Кенноре. Затем — элитное училище во второй
столице, откуда я ездил домой раз в месяц — сдавая браслеты,
разумеется. Ну а следом практика, внезапный брак с куратором...
Семья была очень недовольна. Но они не стали оспаривать мой
выбор... Мы всегда оставались в ровных, хороших отношениях.
И мать, и отчим оказали мне большую поддержку, когда я
овдовел. Нынешнее назначение я получил благодаря их усилиям.
Вот так...
Подождав пару минут и убедившись, что он не собирается продолжать речь, любовник задумался.
«Интересно, о чем Александер сейчас спросит? Типовой вопрос любого туземца: «А действует ли это излучение на нас?». Типовой вопрос моих ухажеров: «А как называется и что производит корпорация твоего отчима?». Что у него перевесит?».
Раздумья затянулись. Михаэль, возглавлявший процессию,
не пожелал переходить речку по мостику и свернул на посыпан-
ную красноватым песком аллею, поднимавшуюся в гору. Под
сводами деревьев было прохладно и сыро. Арек поежился и
пожалел, что не прихватил с собой ветровки или джинсовой
рубашки с длинным рукавом.
— Можно тебя спросить?
— Конечно.
— Объясни мне... Ваша гомосексуальность как-то связана со стерильностью? Ты, твои телохранители, все остальные браслетчики... не-браслетчиков я ни разу не видел... Почему вас не интересуют женщины? Ведь в колониях куча баб, которым плевать, сделаешь ты им ребенка или нет! А вы...
«Вопрос зачетный, — признал наместник. — Лучше б его корпорация заинтересовала...»
Говорить всю правду не хотелось, и он ограничился корот-ким: «Да, связана».
Александер погрузился в очередную думу. Арек потер
браслет, не выдержал и поинтересовался:
— Тебя не волнует, действует ли на вас излучение?
— Поздно пить нарзан, — отмахнулся любовник. — Я в бараке рядом с Воротами четыре года проспал. Если действует, то я получил свое по полной программе. Но раз уж ты сам поднял эту тему...
— Не действует, — усмехнулся Арек.
— И то радость...
— Хаупт, вы кушать хотели? Вон кафе. Узнать, что у них подают?
— Узнай.
Задумчивый Александер даже не заметил, что его завели в
кафе и усадили за столик.
«Если отвлекать его беседами, можно и в магазин завернуть, — сделал вывод наместник. — Прогуляться по Kurallee, завести рассказ о том, как меня обменяли на заложника
и чуть не изнасиловали... Не поведется на несостоявшееся
надругательство — найду другую тему. Надо попробовать».
На заказе шашлыка любовник очнулся и едва не выскочил
из-за стола, но, видимо, понял, насколько детским окажется
подобное поведение, и согласился посмотреть меню, чтобы
выбрать вино.
— Сколько порций мяса? — уточнил официант.
— Чтоб на всех хватило. Восемь, — осмотрев стоявших
рядом телохранителей, ответил Арек. — Молчи, Хайнц. Сядете и
поедите. Я стол колпаком накрою.
Дождавшись пока официант разгрузит третий поднос с заказанной едой, наместник прочел заклинание. Пейзаж окрасился в бирюзовые цвета, коричневатая корочка мяса поз-
ленела, а белое вино в бокалах уподобилось морской воде.
Люкса к появлению защитной сферы остался равнодушным —
похоже, подобные фокусы ему были не в новинку, а Александер
судорожно сглотнул и покосился на мерцающую пленку, отго-
родившую их от внешнего мира.
— Это чтобы к нам никто не подошел, — счел нужным
объясниться Арек. — Иначе пообедаем только мы трое, а телох-
ранители будут стоять за спиной.
— А... а сколько это... эта штука продержится?
— Пока я не отменю. Или пока кто-нибудь достаточно
сильный не швырнет в нее атакующего заклинания, которого
она не выдержит. Или...
«Нет, о пределах не-магической нагрузки лучше не говорить.
Это лишнее. В любом случае автоматной очередью, гранатой или
тараном грузовика мою защиту не разбить. А ракетное оружие
на Тагане уже уничтожили».
Любовник перевел взгляд с его браслетов на браслеты Михаэля и осведомился:
— Ты сильнее их? Они не смогут разрушить твою защиту?
— Если постараются — разрушат, — пожал плечами намес тник. — Дело не только в силе атаки. Им надо будет сосредоточиться на ударе. Они не могут одновременно нападать и защищаться. Я могу. У меня хорошая реакция. И я чувствую направленную на меня магическую угрозу. Я успею спеленать их путами, пока они будут читать заклинание. Не снимая щита. И не спрашивай, почему они меня тогда охраняют! Так положено.
— Я... нет... это я прекрасно понимаю.
— А что ты не понимаешь?
Мясо пахло очень привлекательно, горячая лепешка так и
просилась, чтобы ее откусили, но хотелось утрясти все воз-
никшие вопросы сразу. Может быть, спокойный разговор о
магии развеет часть страхов?
— Я спрошу попозже. Договорились?
Арек кивнул и принялся за еду, игнорируя бормотание Хайн-
ца о немытых руках. Местная кухня ему нравилась, несмотря на
непривычные пряности и слишком резко пахнущую зелень. К
несомненным достоинствам относилось и то, что здесь подавали
к столу мясо копытных, а не рептилий со специфическим
привкусом или жареных насекомых.
Пообедали они, не отвлекаясь на застольные беседы и
ненужные тосты. Когда в тарелках остались только жалкие
кусочки овощей, стало ясно, что обратная дорога к машине
превратится в пытку. Дышалось тяжело — а каково Александеру
с его тесным поясом? А! Расстегнул...
— Хайнц... Можешь нарушить инструкцию еще разок?
Под гоните сюда машину, а? Сходите с Рейном, а мы тут пока
посидим, под куполом. Уважь просьбу!
— Только не снимайте защиту, хаупт, — старший смены был
удивительно сговорчив — воздух в парке явно волшебный.
Они рассчитались, получили вторую бутылку вина, чистую
пепельницу и остались под куполом вчетвером. Михаэль сидел
с отсутствующим видом, Люкса подавлял зевоту. Арек и сам
жалел, что ему приперло обедать вне дома. Так бы переползли с
балкона на кровать и...
— Я задам вопрос? Если не хочешь — не отвечай, — Александер выглядел чуть смущенным.
— Валяй.
— Как при всех этих возможностях ты получил свои шрамы?
И что произошло с твоим мужем? Он же был не слабее, чем ты?
— Не слабее... — оказалось, что боль в груди, мешавшая ему говорить о Грэге, все-таки никуда не делась. Она притаилась, позволяя упоминать имя в рассказах, озвучивать часть воспоминаний, но стоило коснуться черного дня, разрушившего привычную жизнь...
«Его любопытство объяснимо. И он заслуживает ответа.
Хотя бы потому, что честно принял свою роль и скрашивает мои одинокие ночи, не выпрашивая ничего взамен».
— Мы сняли браслеты, — стараясь контролировать голос, проговорил Арек. — Этого потребовал объект. Он был известным ученым, главой лаборатории по разработке ново-го типа андроидов. Он пытался обменять жизнь своего любовника, приговоренного к казни за убийство, на контейнеры с важными биологическими образцами. Штурм — объект сидел
в отсеке лабораторного комплекса, под защитой поля — нам не
разрешили. Опасались, что он успеет уничтожить контейнеры.
Ах, да... у нас никогда не выполняют требования террористов
и шантажистов. Не выпускают заключенных, не платят выкуп...
Такова политика Империи. Переговоры вел военный спецназ.
Мы сидели рядом, на подхвате, этого требовала инструкция.
Через шесть часов объект согласился передать один контейнер в
обмен на разговор с любовником. В этот момент сверху посту пил
приказ: забрать контейнеры любой ценой. Мы — я, Грэг и двое
спецназовцев — сняли браслеты и вошли в отсек. До объ ек та
мы не добрались, потому что он запустил механизм лик видации
лабо ратории при чрезвычайных ситуациях. Сила взрывов была
рассчи тана на уничтожение взбесившегося андроида. Мне
просто повезло... плюс я сумел выставить слабенький щит,
удержавший часть сложившихся бетонных плит.
— Без браслетов? — ошеломленно уточнил Михаэль.
— Жить захочешь — и без браслетов сотворишь.
Купол, закрывавший столик, уплотнился, придвинулся к стульям и потерял прозрачность. Наместник вдохнул, выдохнул и вернул контроль над заклинанием.
«Я в безопасности, — напомнил себе он. — Я в браслетах, я справлюсь с любой непредвиденной ситуацией».
До приезда джипа никто не проронил ни слова. Александер выкурил две сигареты и, похоже, жалел о заданном вопросе, Михаэль не отводил взгляда от границы щита, а Люкса старательно плел косичку из трех веточек зелени, завалявшихся на столе.
Поездка домой прошла в молчании. В особняке Арек, наплевав на приличия, укрылся в полумраке спальни, порадовавшись тому, что утром только чуть отдернул плотную штору. Солнце раздражало. Казалось, что оно безжалостно подчеркивает все недостатки и слабости, которые он прячет от чужих глаз. За последний год ему слишком часто приходилось выворачивать душу наизнанку — врачи, психологи, обеспокоенная родня... Все были уверены в том, что его надо тормошить и не позволять замыкаться в себе. И эта слаженная уверенность научила наместника ценить минуты покоя — благо, хоть на Таган большинству доброжелателей хода не имелось.
Дверь открылась и закрылась чуть слышно. Александер
подошел к кровати, осторожно снял с него туфли и улегся за
спиной, обхватывая рукой поперек живота. Тишина и ровное
дыхание любовника, щекочущее шею, оказались достаточно действенным лекарством от раздражения и дурных мыслей. Арек провалился в зыбкую дрему — лежал, не засыпая окончательно, улавливал далекие голоса телохранителей, звучавшие за окном,
прислушивался к скрипу паркета в коридоре и чувствовал приятное тепло и тяжесть руки спящего Саши.
Как оказалось, имя любовника имело множество сокра щенных и уменьшительных вариантов, некоторые из которых — например, «Шурочка» — наместник выговорить не смог. Но поблагодарил Люксу за удачно подсказанное «Саша» — коротко, в меру мягко и вполне подходит для того, чтобы выкрикнуть во время секса.
Повалявшись около часа, Арек попытался выбраться из кровати, но Александер сначала стиснул его в объятьях, не позволяя отстраниться — так, что едва не треснули ребра, а потом проснулся и начал мягко заглаживать свою вину. Утренний
урок пошел ему впрок и определенно вызвал желание время
от времени повторять пройденный материал. Это радовало — и разнообразием, которого недоставало их постельным отношениям, и подтверждением того, что Саша способен переступать через сексуальные барьеры.
«Но в эти выходные не стоит замахиваться на что-то большее. Пусть привыкнет к нынешней ситуации».
После отличного оргазма и теплого душа наместник вспомнил, что где-то в доме находится Люкса, изнывающий от невозможности вернуться в столицу. Пришлось спускаться
на первый этаж и утрясать детали, которые нельзя пустить на самотек.
Телефона у Александера не имелось. Оказалось, что это
запрещено законом об ограничении прав бывших военно-
пленных. «Во избежание поощрения подрывной деятельности
против устоев Империи». Выслушав перевод Люксы, Арек дал
себе слово непременно почитать этот закон — вот хотя бы в
понедельник, сразу после утреннего совещания. О большинстве
нормативных актов планеты он имел расплывчатое впечатление,
полагая, что советники и Канцелярия сами разберутся, что надо
оставлять в прежнем виде, а что менять в рамках акции «доверие
властям».
Встречаться постановили без сложностей и особой выдумки.
Саша заканчивал работу около шести часов вечера и был со-
вершенно не против того, чтобы в районе половины седьмого
к нему в дверь стучал кто-то из телохранителей. Или он сам
спускался к стоящей у калитки машине, если заметит ее в окно.
— Последняя тема, — нерешительно проговорил Арек и едва не прикусил язык. В полумраке спальни его посетила идея.
Она могла решить часть проблем, но с таким же успехом могла
создать новые затруднения: — У меня в поместье две комнаты
забиты вещами мужа. Часть из тамошнего гардероба, часть
привезли из квартиры во второй столице, которую я продал. Я не отдал их в благотворительный центр, хотя психолог убеждал меня, что это прекрасный выход из ситуации. Не желаю, чтоб неизвестно кто... И я не могу их сжечь — рука не поднимается.
Если ты согласишься, я велю их перетряхнуть... там есть новые,
ни разу не одетые, даже запечатанные в упаковку шмотки...
Ответного кивка он дожидался долго. А получив, испытал облегчение — как будто сорвал намокший пластырь с зудящей царапины. Арка ли со львами тому виной, или удачное рас-
положение звезд на чужом небосклоне, но то, что менялось,
менялось в лучшую сторону. Словно кто-то выбил заслонку,
перегораживающую доступ счастья в судьбу.
Распрощавшись с Люксой и выторговав право на телефонные
звонки в экстренных случаях, наместник погрузился в блажен-
ное ничегонеделание. Нагретый солнцем балкон — прибежище
не менее уютное, чем спальня. Особенно, если тебе туда по
первому требованию приносят кофе и коньяк.
В воскресенье, ощутив себя выспавшимся на неделю вперед,
Арек обрел вкус к действиям и уговорил Хайнца съездить в
«Гранатовый рай» за одеждой Грэга. Старший телохранитель
вернулся только в обед — прислуга тщательно выполнила ука-
зания, нацарапанные в записке. В три сумки уложили новые
вещи, а в отдельный пакет — вычищенные и запакованные сви-
тера, которые заказывались у известного модельера, бывшего