— Картоху надо будет собрать, зерно, овощи… — добавил Семен дельную мысль, — хранилища-то пустые, все подчистую вывезли с последним заказом-то. Если не позаботимся сами, помрем с голодухи, или цинга нам в зубы подберется…
Я вспомнила один значимый момент и вмешалась:
— Один склад Сава для нас оставил нетронутым в городе. Он забит продуктами длительного хранения, там и промтовары есть… Надо будет все это вывезти.
— Ну, Людка за матерью приглядит, так что я с вами. Вон Димон со своим старшим сынком Ромкой, он хоть и малолетний, но шестнадцать годков есть, так что к работе привыкший… Жаль они свою Анюту потеряли, боюсь я за Димона… А Серега Серый, ну агроном младший, он всех потерял, но держится. Правда, к нему во сне семья умершая приходит, но вроде так с виду нормальный и мыслит разумно, и не кидается…
Я тяжко вздохнула:
— Нормальный он, ко мне тоже приходили… во сне. Все. Может выжить помогли. Жизнь покажет.
Мы еще полчаса простояли во дворе комплекса, потом Михалыч заставил выбрать меня ту живность, которую я домой заберу.
Ее загрузили в перевозчик крупного скота и отвезли ко мне. Теперь у каждого будет свое хозяйство, помимо коллективного. И работать придется за двоих.
Лиза с Федом с энтузиазмом встречали наших домашних животных и носились по двору, пока мы разгружали пару коров, не меньше пятнадцати кур и пару красивых петухов-забияк, пять свиней и одного кабанчика, и по мелочи: пару гусей, козу и одного запуганного кота. Его бывший хозяин — тот самый несчастный глава, который после того как переболел, каннибалом стал и видимо трагические события оставили отпечаток на психике кота. Но Семен спас его из огня, когда жгли дом.
Кличка кота Семен — вызвала у всех громкий заливистый хохот. Представила его Федору, кот сперва насторожился, но с места не двинулся, а когда собака подошла поближе, выгнулся и поднял переднюю лапу. Фед улегся и равнодушно зевнул, как бы признавая личное пространство еще одного члена семьи. Вот так они с Федором друг друга приняли. Вынуждено, но без боя. В итоге, этот персикового окраса и внушительных размеров котяра, задрав хвост, потрусил в дом обживать новую территорию, а может, занимать спальное место… Лизка умчалась за ним, а вскоре и Фед, стрельнув по сторонам настороженным взглядом, поплелся следом.
Мужики походили по моим складским помещениям, с уважением и вниманием все разглядывая.
— Да, Савелий Палыч постарался… умный мужик… был.
Семен смутился, а я успокаивающе похлопала его по плечу:
— Я с тобой полностью согласна, но судьба его такая… впрочем, еще не известно, кому повезло больше.
— Так, давайте не думать о плохом. Кира, тебе надо этот подземный склад приспособить под овощехранилище. Ты прикинь, сколько на зиму заготовить надо будет для такого количества едоков… Вот и место надо под сыры подготовить, заготовки и соленья…
До вечера мы дружно определялись с нужными помещениями и вешали полки — невероятное количество, но им виднее. Пообедали по-быстрому, и все вернулись на фермы, там работы слишком много, а мне учиться всему надо, раз свое хозяйство теперь поднимать.
* * *— Да что б тебя… — не выдержал накала эмоций Семен, стоило нам заглянуть в с виду небольшой склад нашей компании.
Я тоже мысленно присвистнула. Он завален по самый потолок коробками, тюками и мешками с различной снедью, товарами и вещами. Я неуверенно бросила взгляд на пару трехтонок, на которых мы приехали сюда, и поняла, что ездить мы будет туда-сюда до-о-олго.
— Да, Савелий Палыч — очень хозяйственный и предусмотрительный мужик… — это уже Дмитрий Сколин пробормотал. Мы прикатили сюда всем мужским составом деревни Васино.
— Может еще машины поискать, чтобы разом все?
В итоге, Сколин ушел искать пустующий бесхозный грузовик, а мы приступили к погрузке. Я с погрузчиком разобралась быстро, после того как выдохлась, используя бытовую магию, но свой трехтонник забила основательно. Склад мы опорожняли три дня, и это помимо хозяйственных работ. Теперь по окрестным полям и лесам бродили сотни коров, свиней и тысячи птиц.
Глядя на это, Михалыч со слезами на глазах бормотал:
— Может, подберет кто?
Я же подумала о тысячах домашних животных, оставшихся без хозяев. Они сбивались в голодные стаи, и уже через неделю мы стали свидетелями, как одна из этих стай загрызла корову. В тот момент Михалыч ехал со мной в 'кешаре', чтобы проверить моих домашних питомцев и дать советы по их уходу.
— Знаешь, Кир, думаю, нам всем не помешает оружие поискать в городе.
Я помялась и призналась, частично:
— После Савы немного осталось, и я с ним езжу, но думаю, нам надо наведаться на военную базу возле Дерюгина на пути в Гавр…
— Хм-м-м, думаю, ты права, чем шерстить город, лучше уж сразу и побольше, а то мало ли что там дальше будет…
— Что-то интересное узнали?
— Да-а-а, Семен тут на днях мотался в город, на грузовике отвозил излишки мяса в город. Ну, выжившим раздавал… Почти сотню насчитал: маги и полиморфы, с десяток хавшиков было. И это от пятисот тысяч… Хм-м, он там даже с бабенкой одной познакомился, она с двумя дочками осталась, так он ее нашим мужикам прочит в жены, говорит, ладная такая, а тяжко ей одной-то с малолетками… Обещала подумать, он через день снова мясо повезет с молоком, и если она согласится — заберет ее. Тоже магичка, но со слабым уровнем, зато по земле, а это лучше всего ей теперича в жизни пригодится…
— Михалыч, так что плохого-то было?
— Да-а-а, Семен обратно ехал, и ему под колеса паренек бросился, едва затормозил. А тот в машину прыг, и хрипит: 'Быстрей-быстрей, а то прибьют.' Ну, Семен и газанул, а за поворот заезжать, он в боковое трех извергов-бандюков заметил. С оружием…
— Михалыч, а может парень этот и есть бандит, а те были приличные люди?
— Ага-ага, и сам себя до котлетного состояния избил и зубы выбил… о косяк, наверное…
— Ну-у, а может…
— Все может, Кир, но чутью Семена я верю. Он неприятности нутром чует, так вот парнишка тот сказал, что банда образовалась из полиморфов да магов-отщепенцев. Там, говорит, в основном кошаки, которые в тюрьме выжили, собрались, а маги у них на подхвате… пока пятнадцать всего, но грязь, она всегда свою лужу найдет…
— Так, и что теперь сидеть безвылазно…
— Нет! Но Кира, ты женщина, с тобой разговор другой будет, так что надо быть осторожней… И за оружием надо бы сгонять по-быстрому, нам не помешает… всем. Теперь, Кирочка, за каждую мелочевку, помогающую выжить, убивать будут….
— Ты, правда, думаешь, что добро умерло… вместе со всеми?
— Нет, девонька, просто старый я уже и много пожил на этом свете. Знаю я как бывает, когда присмотра нет над народом, когда тюрьма не светит, и твори что хошь. А у тебя дочь растет, тебе и о ней думать надо… Полиморфы — звери, Кира, что хочешь мне говори, но их звериная натура верх всегда брала, берет и будет брать. Их общество облагораживало, а сейчас дикие времена настали, и выживают сильнейшие, как могут или умеют. Эх, жаль ты не при мужике, а одиночкой все ходишь… пусть земля ему будет пухом, Сава твой хоть и умный, но слабый был… Найти бы тебе…
— Михалыч, я в деда пошла, слишком многое от него взяла и звериное тоже… Бабуля сказала, как своего встречу, сразу пойму, и уже неважно будет — сильный он или слабый, станет единственным.
— Так ты ж второго лица не имеешь…
— Нет! Но кровь деда-полиморфа, да еще и волка, слишком сильна, а может бабушка моя так сильно любила его, но моя мама обращалась. А отца до безумия любила, и он ее тоже. Ведь не зря же маги западают на женщин-полиморфов, правда, жениться не спешат и семью заводить, но мой отец сильно любил маму и ради нее на все был готов.
— Так ты, стало быть, истинную любовь все ждешь?
— Ну, не знаю, насколько она истинная, но любовь, как говорила моя бабка, — святое.
— Тогда понятно, почему твой Сава так бесился, что до мордобоя дело дошло…
— Все это в прошлом, Михалыч, сейчас о другом думать надо. Когда на базу рванем?
— А что рассусоливать? Завтра с мужиками и рванем.
— А я?
— А ты одна поработаешь или вон ребятню припряги, пусть учатся хлеб добывать… А еще лошадку себе возьми смирную, а то ты все силы на накопитель для своего 'кешара' тратишь, а так по полям на лошадке проскакала, и все хорошо…
— А если стая голодная, и как ту корову?
— А ружье тебе на что? Или ты тоже рогами отбиваться думаешь?
— Да пока не нарастила, поди?
Во дворе нас уже Лиза ждала с Федором, подбежала и бросилась на шею. На час-другой я еще решалась ее оставлять. У меня действительно не дом, а крепость, поэтому чужой сюда никак не попадет, но все равно переживаю за нее.
Довольно осмотрела свое хозяйство, так же и соседний двор с бывшим домом Савы, а теперь моим. Большая часть подсобных помещений забита необходимым: мукой, сахаром, крупами, пряностями промышленными товарами от иголок до лампочек. Производить их больше некому, и теперь это вещи сверхнеобходимые и важные.
— А все же молодцы вы, что о солнечных батареях подумали, а то мне в темноте по вечерам сидеть не больно весело…
— Это опять же Сава подумал, так что у нас свет горит, правда экономно, но все же… На отопление хватать будет зимой, а готовить я на печке буду, я проверила, все получается. И даже иногда стиральную машинку включать, ну чтобы не постоянно руками… Надеюсь, этих батарей надолго хватит… Может вам всем в городе поискать, да установить и себе?
— Надо подумать….
На следующий день мы с подростками целый день ковырялись на ферме, развозя комбикорм, воду, переделывая кучу неотложных дел. Уже к вечеру вернулись мужчины, все мрачные, непривычно злые и напуганные.
— Что случилось?
Семен и Дмитрий открыли двери трехтонника, демонстрируя мне кучу коробок с обычными пулями, магпистолеты с энергонакопителями, ружья и даже старые двустволки для охоты на крупного зверя. Михалыч присел на табурет рядом, почесывая шелушащуюся сероватую кожу.
Я не выдержала и громко повторила вопрос.
— Так что случилось, мне скажет кто-нибудь?
— Пока грузились, приехали бандюки, они нас поначалу не видели. Ходили там как хозяева, шумели… — Михалыч устало махнул рукой, — мы по-тихому еще набрали оружия… вон, Семен даже РПГшки нашел. А потом нас засекли… еле ноги унесли, Кир. Честное слово, думал либо поймают, либо подорвемся, мы там в одном месте по лесу чесали, по ухабам так прыгали, что… Короче, в город пока ни ногой. Неделю отсидимся, а там может все устаканится…
Семен вытащил продолговатый предмет и поднес мне со словами:
— Рация! Это на крайний случай. Мало нас совсем, да и живем далеко друг от друга… Попусту не болтай, а то мало ли кто услышит… чужой и недобрый. Так что, если уж совсем будем погибать, тогда и зовем на помощь.
Я поняла ход его мыслей: у него и каждого из них семьи, дети. Вступаться за кого-то им без надобности, да и опасно, тем более, за чужих женщин, им бы своих родных уберечь во время беззакония. Магии в них нет, практически, силы полиморфов тоже, даже мозговитостью хавшиков не обладают. Простые работящие мужики, которым детей своих поднимать и защитить нужно. Спасибо хоть за то, что и так многим мне помогают и пообещали в крайнем случае не бросить.
Михалыч прервал цепочку моих невеселых размышлений:
— Это хорошо, что наши дома за холмом, а перед ним все погоревшее да пустое, глядишь, чужаки дальше пожарищ-то не попрут. Если точно не знать, что здесь есть еще дома, и агрокомплекс функционирует, то и ехать сюда без надобности.
Вот с этим утверждением, мы все согласились и на него же понадеялись.
— Кира, ты коника выбрала?
Я кивнула вместо ответа.
— Меньше следов от колес — меньше вопросов. В город выезжаете осторожно, чтобы хвоста не было. Дальше по плану…
Обсудили состояние полей, окучивание картошки, содержание животных и еще кучу дел, а потом разошлись. Мы с Лизой и Федом домой добрались уже затемно.
* * *1 июля
Пожары давно прекратились, улицы и дома умылись несколькими проливными дождями, но все равно, на многих витринах, окнах или уже никому не нужных рекламных баннерах видны грязно-серые разводы от пепла.
Пустынные улицы с брошенными как попало автомобилями, все еще витающий неприятный запах, кричащий о царящей здесь смерти и нервные люди, которым не повезло выжить, мелькающие одинокими фигурами. Никто не стремится к общению и неожиданным встречам. Все предпочитают безопасное одиночество…
Мы бродили по центральному универсальному магазину города. К 'кешару' я прицепила прицеп и сейчас методично нагружала его необходимым. Набрала еще кучу вещей, белья, мыло и шампуня, все, что попадалось под руку мы с Лизой и Федом тащили к себе домой. В жизни все пригодится. А места в двух моих домах хватит. Зимнюю одежду, обувь, посуду и даже кое-что из мебели. Хотя за ней мы делали отдельные вылазки, очень редко, и если выезжали, то домой возвращались забитые до отказа.
Пока нам везло не нарываться на неприятности. Но плохие предчувствия ворочались недовольным зверем в душе.
Сегодня меня уговорила Лиза поехать, она хотела найти качели, чтобы повесить перед домом, и книги. Я тоже, к своему стыду, не подумала, что ребенку учиться надо, а я даже не позаботилась об этом. Мама называется! В итоге мы набрали книг, учебников, канцелярских и кучу сопутствующих товаров.
Я уже хотела уходить, когда заметила ювелирный магазин. Деньги обращаться еще долго не будут (если вообще будут), а вот золото и камешки — обязательно, пройдет совсем немного лет. Поэтому за полчаса выгребла все из магазина и с внушительным пакетом в руках направилась на выход.
Лиза крутилась неподалеку, пока я засовывала драгоценный пакет в машину, но, внезапно вскрикнув, замолчала. Фед зарычал, но он оказался закрытым в машине, а я кинулась искать свою девочку. Метрах в десяти от машины увидела здорового мужика, который, держа Лизку за волосы правой рукой, тащил ее по земле словно куклу, не обращая внимания на попытки девочки освободиться и жалобный плач. А в левой — держал здоровущий тесак.
Я заорала, Лиза закричала: 'Мама!' Мужик обернулся всего на мгновение, но его бессмысленный тупой взгляд, рваная, грязная одежда и заросшее лицо сказали обо всем. Тут невозможно договориться или лезть в драку. Его мозг поврежден болезнью, а намерения, судя по тесаку в засохшей крови, самые очевидные.
Трясущимися руками достала ружье из багажника, под отчаянный лай Федора в салоне, требующего выпустить, а потом, ближе подбежав к мужику, который все быстрее удалялся от меня, волоча девочку за волосы по земле. Прицелилась ему в спину и выстрелила. Один раз… другой…
Словно в замедленной съемке я смотрела, как он дернулся, выгнувшись, а упал лицом на асфальт. При этом взмахнув руками, но так и не выпустив волосы ребенка. Мгновение длинною в жизнь, и они лежат на земле, а я продолжаю стоять и тупо пялиться на кровавое пятно, расплывающееся на его спине. Затем вернулись звуки, затем ощущения — заныло плечо от отдачи, и я, быстро перебирая трясущимися ногами, рванула к своему ребенку. Царапая ногтями, разжала судорожно сжатые на волосах Лизы пальцы и, прижав ее к себе, побежала в машину. Буквально через несколько мгновений сорвалась с места, чуть не перевернув прицеп, и понеслась вон из города.
Уже выехав из города, я резко остановилась, выскочила на обочине и, согнувшись пополам, рассталась с обедом. Плохо, даже не физически, а морально плохо. Я убила, пусть и спасая своего ребенка. Добравшись до дома и закрывшись на своей территории, я сутки не могла встать. Меня тут же рвало. Ожидаемо пришел Михалыч, который заволновался, почему я не вышла на работу и, выслушав сбивчивый испуганный рассказ Лизы обо всем, затопил нам баньку, откупорил сливовой настойки и приказал идти париться.
В итоге, всю боль и отвращение от содеянного я пару часов буквально выпаривала из своего тела и души, но боюсь, вряд ли когда-либо смогу это забыть. В очередной раз поблагодарила Михалыча за его житейскую мудрость и доброе сердце. Он поговорил с Лизой, успокоив ее, объяснив все правильно, а потом мы пили настойку и говорили о жизни. Когда он ушел, я, наконец, смогла уснуть спокойно.