Шаги гулко отдавались эхом от каменных стен. Пол под ногами скользил и расползался липким налетом гнили. Нэйси шагала рядом, а чуть поодаль тащились мои ребята. Я старался не оборачиваться. Эх, будь моя воля, я бы их всех сейчас отправил домой. Они ведь даже пожить еще не успели, а им уже умирать...
А сам ты – успел?
Иди ты, сказал я ехидному внутреннему голосу, вечно лезущему не в свое дело, и снова принялся размышлять о тварях.
У них должно быть слабое место. Должно. Оно есть у всех живых существ – равно как и у не очень живых. Так, что мы имеем... Вроде змеи, брони нет, у головы нечто вроде длинных щупалец... Или они у них расположены по всей длине туловища? Не заметил.
— Нэйси.
— Да.
— У них щупалец много?
Нэйси обернулась.
— Много, командир.
— Раз, и два, и три-четыре,
Меня грамоте учили...
— Чего? – удивилась Нэйси. Я принялся грызть сустав на указательном пальце. Палец был грязный. Нет, ну до чего же паскудная привычка! Все никак не отделаюсь.
— Головой вперед ползают?
— Кажется, нет...
Ага. С этого, пожалуй, и начнем...
Датчик буквально взвыл, захлебываясь истеричным писком.
Почти одновременно где-то впереди грузно плеснуло в воде.
— Стоять! – Я даже руку поднял в предостерегающем жесте – вдруг не все услышали. Девять человек мгновенно замерли на месте, Нэйси, пригнувшись, отступила на шаг и вытащила-таки глевию. Плеск стих.
— Впереди резервуар, – негромко проинформировал я. – Он глубокий, наверняка там кто-то обосновался. Не подходить к воде. Не расходиться, держаться подальше от верхних труб. Остальное знаете.
Аретейни.
Дэннер ушел.
Я некоторое время потопталась у двери, затем принялась мерить шагами коридор. Коридор был короткий, и много я не намерила. Сказать, что сердце у меня в тот момент было не на месте, значит – ничего не сказать. Боги, да мне просто хотелось выть и лезть на стенку! Пачка сигарет улетела за три часа, улетела в окно серым дымом, а вслед за содержимым – и сама пачка, только уже в мусорное ведро. Многочисленные ранки саднили, и эта боль хоть как-то отвлекала.
Почему меня настолько беспокоит его жизнь? Я же его совсем не знаю. Только я же вижу, что он хороший, а я в людях обычно не ошибаюсь. У него теплая упругая аура, как у человека сильного, честного и надежного. И мне хорошо с ним. Было.
А теперь он ушел.
И неизвестно, вернется ли.
Тут я даже вскочила. Ну, все. Если гора не идет к Магомету, значит, трава была некачественная. Больше не могу.
Я разжала пальцы, глядя на лежащий на ладони ключ и торопливо размышляя. Дэннер предостерег, чтобы в темноте я на улицу не выходила. Но как-то же люди ходят. У людей есть оружие. У меня нет. Ладно, где наша не пропадала. Как-нибудь разберусь на месте.
Я наскоро зашила дыры на платье и вышла на улицу. Окно в подъезде было выбито, по полу, раскалывая плитку, змеились сеткой трещины. Лестница угрожающе пошатывалась, но спустилась я без приключений. Внизу у дома стояли бульдозеры, и бригада рабочих ремонтировала фундамент. У рабочих тоже было оружие, холодное и огнестрельное – у кого сабля, у кого катана, у кого, как и у Дэннера, меч-бастард. Пара человек носила арбалеты, еще трое – обрезы. У кого-то наблюдались легкие пистолеты и метательные ножи. Я была уверена, что странный город залечит раны. Фонарик, найденный у Дэннера в ящике на кухне, выхватывал из темноты улицы, раскидистые городские деревья, стены домов. Фонари не горели. Во всем городе пропало электричество. Дэннер, помнится, этому ничуть не удивился. Значит, дело привычное.
Я прошла еще метров пятьсот по длинной широкой улице – наверняка проспект – и вдруг услышала чей-то тихий плач. Плакал ребенок – совсем недалеко, кажется, в черной пасти подворотни справа.
Подворотня оказалась длинной и темной, внутри гулял сквозняк. Мне отчего-то подумалось, что ее вполне могли облюбовать кошки, но кошек не было. Я вообще не заметила на пустых и безлюдных улицах ни одного из привычных городских животных. Не было здесь ни кошек, ни собак, ни крыс, ни даже вечных городских пернатых обитателей – голубей, воробьев и ворон. Высоко в небе кружились какие-то птицы, но они были огромные и обладали странными голосами. Я таких ни разу не слышала, а птицы, перекликаясь, следовали за мной неотступно, и этим пугали.
На ступеньках грязного крыльца с заколоченной крест-накрест дверью сидела девочка лет десяти. Худая, но еще по-детски пухленькая, с густыми коротко стриженными, как у мальчика, черными волнистыми волосами, которые челкой падали на пухлые ладошки, закрывшие лицо. Девочка была замысловато одета, и мне это понравилось – знак независимого мышления и смелой фантазии. Джинсы, высокие ботинки, сумка-планшетка через плечо и какие-то немыслимые кофточки. На руках – по локоть – усыпанные шипами кожаные браслеты-наручи, какие обычно носят панки или блэк-металлисты. За спиной у девочки висел странный предмет, напоминающий по виду одновременно и палаш, и шашку.
При виде меня девочка моментально вскинулась, подняв покрасневшие заплаканные глаза и подбираясь, точно испуганный зверек. Маленькая детская ладошка скользнула к кобуре пистолета. Я приветливо улыбнулась и осведомилась, как ни в чем не бывало, будто не замечая всех этих действий:
— Помощь нужна?
Девочка мотнула головой, не отрывая от меня напряженного взгляда. Я присела на корточки и доверительно сообщила:
— А мне, вот, нужна. Я здесь первый день, и нахожусь в гостях, а хозяин ушел. Он патрульный, Дэннером зовут, может, знаешь его?
Девочка по-прежнему молча, кивнула.
— Ну вот, – продолжила я. – Я беспокоюсь. У меня ни одежды, ни оружия, ни какой-либо защиты, я совершенно не знаю города, у меня нет здесь знакомых. Не подскажешь, где можно достать оружие? Страшновато одной.
Девочка, похоже, задумалась. Затем тихо спросила, едва разжимая плотно сомкнутые губы и не глядя мне в глаза:
— На какой руке Дэннер носит кольцо с печаткой?
Я так удивилась, что ответила прежде, чем сообразить, что меня просто проверяют.
— Кольцо? У него нет никакого кольца. Во всяком случае, я у него колец не видела. Хотя, впрочем, у него на правой руке два серебряных браслета. Витые такие, с рунами. Что-то мне подсказывает, что это не простое украшение.
Девочка заметно расслабилась и принялась снова шмыгать носом. Затем подвинулась и хлопнула ладонью по ступеньке.
— Садись. Курить будешь?
— А у тебя есть сигареты? – еще больше удивилась я. Голосок у девочки был чистый, хотя и чуть приглушенный, непохоже, чтобы она курила. Она пожала плечами.
— Нет, обычно не бывает. Но я нашла пачку сигарет под окнами участка и теперь не знаю, что с ней делать. Хотела вначале Кондору отдать, но он бы тогда обо мне плохо подумал. А мне надо в патруль поступать. – Девочка, извернувшись, полезла в карман и протянула мне пачку сигарет. Пачка была зеленая, голографическая, а надпись на ней состояла из латинских букв. Однако слова были какие-то незнакомые. Странно, я же вполне понимаю местный язык, и меня понимают. Язык похож на русский, но с небольшими искажениями и значительным заимствованием иностранных слов. Причем, из разных языков. Но и некоторые привычные для меня речевые обороты из него исчезли, равно как и многие слова.
Я закурила и поинтересовалась у девочки:
— А чем ты так расстроена? Я могу тебе помочь?
Она отвернулась и, вытянув ноги, принялась ими болтать, глядя вниз.
— Нет. Это все они. – Голос неожиданно сорвался на крик. – Это все туман! Это он всех забирает. Это он забрал у нас его... и ее тоже...
— Кого? – уточнила я. Девочка обернулась. У нее были ярко-синие глаза.
— Нашего отца. Он теперь один из них. Когда я поступлю в патруль, я его убью. И их тоже. Я убью их как можно больше, чтобы добраться до тех, кто их у нас отнял! А теперь пропала моя сестра. Она хотела пойти в рейд на подземных тварей, а мне ничего не рассказала, но ее Алиса выдала. Алиса странная, но зато она мне рассказала про Нэйси. И про него. И еще она рассказала про тебя.
— Про меня?!
— Она сказала, что Дэннер принес из леса раненую в белом платье. Наверное, это была ты.
— Я, – грустно оглядев некогда белое платье, согласилась я. А девочка протянула мне руку. Левую.
— Я Лесли. Будем знакомы.
Я тоже подала левую руку и пожала маленькую ладошку.
— А я – Аретейни. А давно пропала твоя сестра?
— Четыре часа назад. – Лесли вздохнула.
— Может, она увязалась за отрядом? Могло такое быть?
Лесли задумалась.
— Без меня?.. – наконец, недоверчиво уточнила она. – Нет, это вряд ли... Кто ее пустит с отрядом-то?.. Хотя... Знаешь, что? Пошли пока что, к Лидии, попросим у нее одежды для тебя и пистолет. А то босиком ходить здесь опасно, в этом районе ужасно много ползучек. Да и вообще... Идем.
Мы поднялись – точнее, это я поднялась, а Лесли легко вскочила – и направились дальше по темным улицам. Девочка бежала, слегка пригнувшись, сгруппировавшись в какой-то защитной позе и не выпуская из рук заряженный пистолет, из чего я заключила, что Дэннер не напрасно велел мне сидеть дома. Тут меня охватила какая-то нелепая обида – ага, мне велел, а сам в коллектор полез.
Вскоре перед глазами выросло двухэтажное строение с неоновой вывеской, правда, сейчас не работающей. Зато по бокам от входа горели масляные фонари – видимо, как раз для таких случаев. Лесли потянула тяжелую дверь – и мы оказались в баре.
Лидия
Сегодня подземные твари, заявившись, разворотили полгорода, и теперь я провожаю посетителей в туалет на заднем дворе и таскаю воду из колонки, а посуду мою в тазике, что, в связи с отсутствием еще и электричества, заставляет задуматься о смысле жизни и прочих философских радостях. Настроение ни к черту! И Дэннер мне вчера отказал. И что ему не нравится?! До этого, вроде, все нормально было. Не подумайте, что я переживаю из-за мужика, но мне с ним хорошо. Он немного псих, а меня к таким людям тянет. Выражаясь моим языком, я люблю людей, обладающих нестандартным складом мышления. Да и в остальном, хм... я бы его ни на кого не променяла. Нет, отношений у нас никогда не было, просто мы иногда встречались. Для разрядки. Но с ним хорошо, и мне обидно, чего это он меня вдруг послал. С полчаса я вертелась у зеркала и так и не нашла никаких очевидных признаков старения или же явных физических недостатков. А может, я ему разонравилась?.. Или просто надоела?.. Ну, да, конечно, куда ж мне с ним тягаться. Особенно в постели. Я еще не встречала ни одного мужчину, хотя бы немного приблизившегося к его уровню, и все комплексовала, что я-то так не умею – и вот, пожалуйста! Я ему надоела. Еще бы!
Мир – отстой! И жизнь отстой. И я – ходячая банальность. Я всегда это знала!
Яростно надраивая барную стойку, неизвестно, зачем, я так и впадала в состояние глубокой депрессии – как вдруг зазвенел на двери колокольчик. Пришлось поспешно натягивать на лицо жизнерадостное выражение – а то как же. Всех людей надо поддерживать. Настроение – оно имеет свойство передаваться как педикулез, то есть, быстро и прочно. Поэтому я всегда стараюсь казаться приветливой и жизнерадостной.
Вошли двое. Одну я знала – десятилетняя Лесли Баррет, у нее еще есть сестра на два года старше. Обе изо всех сил стараются поступить в патруль. Вторую – стройную молодую женщину с длинными волосами, одетую в истерзанное до неузнаваемости и грязное платье, я видела впервые. Обе уверенно проследовали ко мне и Лесли сказала:
— Здрасьте, как дела?
— Хреново, – со вздохом призналась я, быстро отирая руки о джинсы. – Чего будете?
— У меня тоже, – беззастенчиво сообщила Лесли, косясь на то место, где вчера сидел Странник. – У меня сестра пропала.
— Сочувствую. Может, сока хотите? Или чаю?
— Нет, спасибо, – отказалась девушка.
— Лидия, – Лесли поднялась на носочки, опираясь руками о стойку, – у вас, случайно, одежды ненужной нет? – Она кивнула на свою спутницу. – Вот, для Аретейни.
Я критически оглядела девушку. Пожалуй, найду чего-нибудь. Город есть Город, тут все друг другу помогают, чем могут.
— Погоди, сейчас посмотрю. А вы пока поработайте за меня, я быстро.
Сбегав наверх, я притащила джинсы, носки, блузку и плащ. И пару сапог. Сапоги, правда, были выходные, с каблуками. Но других у меня не было. Только ботинки – да и те сейчас на мне.
— Спасибо! – искренне обрадовалась девушка. Замерзла, наверное, босиком по городу весной бегать. Радость была настолько искренней, что я невольно улыбнулась.
— Не за что. Можешь переодеться вон там, в подсобке.
— И чего-нибудь для самообороны, – попросила Лесли. Я призадумалась.
— У меня, что, оружейный склад? Где я тебе возьму... хотя... Погоди, кажется, есть винтовка. Вроде, запасная, но, если уж надо... А вы, кстати, куда собрались?
— Нэйси искать.
— Одни?!
— Для того и винтовка, – сообщила из подсобки девица.
— Ну, знаете ли.
Психи. Погибнут ни за грош, да и нет смысла. У нас в Городе что упало – то пропало. Если Нэйси исчезла – то она уже в тумане, и нечего ее искать. Тем более, ночью. Куда они собрались, интересно? Но винтовку я им принесла – хоть какой-то, но шанс. А отговаривать их бесполезно.
— Да хранит вас звездный свет! – крикнула я вдогонку и едва удержалась, чтобы не добавить «посмертно». От двери донеслось ответное «И вас тоже!», и обе ушли. Жалко, все-таки, сестричек. Хорошие были девчонки.
Аретейни
Я, наконец, согрелась и даже успела пристрелять винтовку, когда вышли из бара. Патронов, правда, было маловато, но с этим уж ничего не поделаешь.
Мы шли по темным улицам, и мне все казалось, что идем мы ужасно медленно, хотя и торопились изо всех сил. Я все старалась отыскать на небе луну и звезды, но небо было непроницаемо-черное, будто над городом раскинулся такой высокий потолок. Облака, что ли?.. Тогда почему черные?
Все здесь было не так, все опасно и непривычно. Хотя, человек ко всему привыкает, и вскоре даже чернота неба перестала меня беспокоить. Лесли уверенно вела меня ко входу в коллектор. Мы прошли мимо речки, на несколько метров выныривающей из труб, поднялись на смотровую площадку, откуда спустились, продравшись через заросли городского сквера, прямо к небольшим частным домикам, в одном из которых жила Лесли, прошли мимо городского госпиталя и участка, миновали боком улицу Дэннера, пересекли мост над железнодорожными путями... Шли долго. Ноги начали немного побаливать на каблуках, хотя каблуки были, вроде, не очень высокие.
— Вот, – наконец, сообщила Лесли, когда мы спустились под латаную дамбу и остановились на бережке выбегающей из труб грязной речушки. – Мы пришли.
Черная в темноте пасть трубы была перегорожена проржавевшей, но все еще крепкой решеткой, закрытой на тяжелый амбарный замок. Начинаясь от левого берега, вглубь тоннеля убегали решетчатые металлические мостки. В трубах что-то гудело и утробно урчало, будто призывая остановиться и дальше не ходить. Я прошла по мосткам и дернула замок. Он не поддался.
— Только надо придумать, как внутрь пролезть, – сказала я. – А другого входа нет?
— Мы же не хотим ползать по водосточным трубам, – пожала плечами Лесли, роясь в своей сумке и, видимо, не находя искомого. – А ты пальни в замок.
Я с сомнением на нее покосилась, но послушно вскинула к плечу оружие. Глазомер у меня хороший, и стрелять я умею. Вот только сомневаюсь в успехе данной затеи. Винтовка ткнулась сквозь тонкую блузку холодным прикладом, и я тщательно прицелилась, опустившись на колено. У нее сильная отдача, и свалиться в грязную воду мне не хотелось. Грохнуло. Труба прогремела эхом, отдача толкнула меня в плечо. Замку хоть бы хны.
И вдруг я ощутила чье-то присутствие.
Так бывает – человек как-то интуитивно чувствует чей-нибудь взгляд, или то, что он не один. Вот и я почувствовала. И взгляд, и присутствие. Более того, и то, и другое – враждебное. Я вскинула голову и встретилась взглядом с парой желтых звериных глаз.