— Если честно, то да. Этот парень ненормальный.
— Что ж, молодой человек, — сказал папа, честно пытаясь изобразить строгость, — может быть, вы умерите свое веселье, если я скажу, что вычту его стоимость из ваших карманных денег. А теперь пойдем наконец прочтем записку.
Тик поднял камень размером с его кулак и аккуратно отклеил от белого картона последние куски скотча, обернутого вокруг твердой холодной поверхности. Наконец справившись с задачей и не повредив при этом картон, он перевернул записку и увидел, что это была одиннадцатая подсказка от Мастера Джорджа.
— Читай, читай! — поторопил его отец.
Тик прочитал подсказку вслух, впитывая глазами каждое слово:
«День уже практически настал, так что с меня последнее предупреждение. Если ты преуспеешь, твоя жизнь изменится на веки вечные и станет опасной и полной ужасов. В противном же случае с людьми, которых ты никогда не встретишь, начнут происходить ужасные вещи. Выбор за тобой».
— Не повезло, — сказал Тик.
— Что такое?
— Я надеялся, что он даст нам еще одну подсказку о том, как угадать волшебные слова. А это вообще не подсказка! — Тик помахал бумажкой в воздухе и уронил ее на стол рядом с дневником. — Это просто предупреждение. Ничем не отличается от того, что он говорил в самом первом письме.
— Но вспомни, — заметил папа — Он сказал, что все, что ты получаешь, является подсказкой.
— Да, но сейчас это меня немного достало. — Тик повалился на кровать и отвернулся к стенке.
После долгого молчания отец тихо сказал:
— Поспи, Профессор. Утро вечера мудренее.
Пол заскрипел под шагами вышедшего в коридор отца. Потом выключился свет и раздался мягкий стук закрывающейся двери.
Несмотря на вихрь мыслей в его мозгу, Тик заснул.
Тик понимал, что он спит, но это все равно было жутковато.
Он был в лесу, и лунный свет пробивал темноту ровно настолько, чтобы сделать деревья похожими на старых горбатых троллей, а их ветки — на тянущиеся нему, чтобы задушить, лапы.
Листья и снег кружатся вокруг него, как феи, переевшие цветочной пыльцы. Огромное дерево, кажется, тянется к его спине. Тик завороженно наблюдает за полетом листьев.
Он подпрыгивает, чтобы поймать хотя бы одно, и какая-то неведомая сила держит его в воздухе.
И тут листья превращаются в письма.
Одно за одним письма пролетают мимо Тика, переливаясь всеми буквами и дразня его своими загадками, напоминая, что самую большую из них он не может разгадать. Мимо него пролетает второе письмо и мерцает строками: «Обратись к началам… к началам… к началам…»
Глава 33. Последняя подсказка
Третьего мая, всего за три дня до великого события, пришел последний желтый конверт. Теплым дождливым днем Тик вернулся из школы и обнаружил его у себя на подушке. Штемпель сообщал, что отправлен он из Брисбена, в Испании.
До этого он пребывал в плохом настроении, и на то была причина.
Два дня назад София написала, что почти уверена в том, что разгадала загадку волшебных слов. Точнее, абсолютно уверена. Тик знал, что должен быть рад за нее, но вместо этого чувствовал лишь зависть и злость. Особенно из-за того, что она не могла с ним поделиться. У него было такое же ощущение, как если бы Пол и София знали какую-то его стыдную тайну и хихикали у него за спиной.
С каждым прошедшим днем шестое мая приближалось, и Тик становился все более нервным и имел вид разыскивавшего свою душу старика из рассказа Эдгара Алана По. Происходящее не укладывалось у него в голове. Он был умным, Он всегда считал себя умнее всех своих ровесников и многих из тех, кто был его старше. Но он почему-то не мог разгадать эти дурацкие волшебные слова! Пол и София смогли. Что же не так с ним?
Открывая последнее письмо и вопреки всему надеясь, что оно будет содержать подсказки касательно волшебных слов, он снова подумал о том, как странно, что Мастер Джордж путешествует по всему миру, только чтобы разослать письма, и о том. как Нафталин и Рутгеру удается так быстро пересекать земной шар. Это должен был быть какой-то магический трюк, и Тик надеялся, что через три дня он все разузнает.
Он вытащил из конверта кусок белого картона — последнюю подсказку. До смерти боясь, что после ее прочтения ничего не изменится, он почти неохотно прочитал ее:
«Жизненно необходимые для разгадывания волшебных слов вещи у тебя уже есть. Хватит выпендриваться — просто прочитай все письма с начала. Поверь Мастеру Джорджу, они всегда там были. Это последняя подсказка, и я больше никогда не увижу тебя и не заговорю с тобой. Или наоборот. Прощай, и да будут Реальности милостивы к тебе!»
Тик упал на кровать и громко застонал. Похоже, последние подсказки были полным…
Стоп!
Он снова сел и положил картонку на колено, перечитывая подсказку. Мог Мастер Джордж опечататься? Во втором предложении не было смысла.
«Хватит выпендриваться — просто прочитай все письма с начала»
«Все письма с начала»? Может быть, «сначала»? Или «все письмо», если речь идет о первом послании, где содержался всего один кусок картона, который бессмысленно было обозначать множественным числом? «С начала…»
Тик замер. У него было ощущение, что Земля перестала вращаться, а воздух вокруг него замерз и превратился в невидимый лед. Его ум и душа как будто вышли из тела и глядели на него издалека, не веря, что он мог пропустить что-то настолько простое.
Начало. Каждого письма.
Он схватил свой дневник и раскрыл его на подсказке, в которой впервые упоминалось, как ему разгадать волшебные слова, которые нужно сказать шестого мая. Это была вторая подсказка, и в ней говорилось, что в назначенное время он должен с закрытыми глазами произнести магическую фразу. Мастер Джордж не собирался сообщать ему, как она звучала, но в последнем предложении говорилось, как ее можно узнать:
«Обратись к началам, и ты все разгадаешь».
Старик М. Д. специально играл словами, чтобы задурить читателей. Прочитав подсказку в первый раз, Тик сразу решил, что речь идет о первом письме от Мастера Джорджа. И потом он уже не возвращался к мыслям о значении этой фразы. Но этот загадочный человек имел в виду нечто совершенно иное.
Первую букву.
Не первый конверт, не первую подсказку. А просто первую букву.
М. Д. хотел, чтобы Тик просто прочитал первую букву чего-то. И смысл имело только одно предположение: хотя не все из двенадцати подсказок имели смысл, Мастер Джордж выразился ясно: «Все, что вы получаете, — подсказка».
Кровь бежала по его жилам, как будто он только что бежал стометровку, сердце громко билось в ушах. Тик перелистывал свой дневник страница за страницей. Он заложил пальцем последнюю страницу старой пыльной тетради и возвращался туда после каждой подсказки, дописывая по одной букве.
Одну за другой, Тик выписал первые буквы каждой подсказки — двенадцать штук. Увидев, что получилось, он не знал, смеяться ему, плакать или кричать.
В тетради было выведено: «МАСТЕРДЖОРДЖ».
Глава 34. Сила крика
Тик спустился вниз с дневником в руках, собираясь немедленно написать Софии и Полу, чтобы дать им знать, что он наконец-то — наконец-то! — все разгадал. Он положил свою драгоценную тетрадь на стол, быстро вошел в Интернет и разослал письма. Его нетерпение все росло. А чтобы сказать отцу, придется дождаться, пока он придет с работы…
«Теперь все в порядке, — подумал он. — Осталось всего три дня, и это действительно произойдет!».
Конечно, он еще не знал, что именно его ждет, но сути дела это не меняло.
Тик встал из-за компьютера и потянулся, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние недели. Ему было стыдно за всю зависть, которую он испытывал к друзьям; в самом деле, он вел себя, как маленький ребенок, пусть и только мысленно.
Но это уже было в прошлом. Осталось три дня.
Он был настолько переполнен энергией, что едва сдерживал ее, и решил пробежаться к библиотеке и посидеть там, как будто ему нечем занять мозги. Может быть, он вознаградит себя какой-нибудь книгой. Может быть, он как раз успеет дочитать ее к великому событию. Он сказал маме, что вернется к ужину, и вышел.
На полпути к библиотеке, когда солнце наконец пробилось сквозь грозовые тучи, скрывавшие его целый день, он вспомнил, что так и оставил свой дневник на компьютерном столе и подумал, не вернуться ли ему, чтобы его убрать.
Нет, он не так уж и долго будет отсутствовать. Продолжая путь, он надеялся только, что не выглядел таким по-дурацки счастливым, каким он себя ощущал.
Кэйла заметила некрасивую старую тетрадь, лежащую на компьютерном столе, и стала гадать, откуда она взялась. Выглядела она так, как будто явилась из ее любимых Диснеевских мультиков. Может быть, это был сборник пиратских карт сокровищ! Кэйла была очень маленькой, но кое-что она знала точно: пиратские карты — это весело!
Она огляделась, чтобы убедиться, что рядом никого нет, схватила со стола книгу и села на пол, положив ее себе на колени. В маленький прямоугольник по центру обложки были вписаны какие-то слова, и кое-какие из них она сразу узнала: там стояло имя Тика.
«Что-то будет? — подумала она. — Он не любит, когда я трогаю его вещи».
Но одним-то глазком можно и заглянуть.
Она открыла тетрадь и принялась листать страницы, разглядывая огромное количество листков бумаги, приклеенных к страницам тетради. Но никаких пиратских карт.
Может быть, это было какое-то произведение искусства, над которым брат работал в тайне от нее, хотя очень красивым оно не выглядело. Все, что здесь было, — огромное количество странных слов.
Кэйла быстро заскучала, поняв, что с пиратами здесь нет ничего общего. Она последний раз пролистывала книгу, когда оттуда выпал один из листков бумаги, пролетел по воздуху, как будто им выстрелили из пушки, и приземлился на пол прямо перед ней. Она подняла его и увидела, что здесь было больше слов, чем на остальных бумажках. Гораздо больше.
Должно быть, бумажка отклеилась и выпала.
«Что ж, — подумала Кэйла, — теперь я в ловушке». Мама не разрешает ей пользоваться клеем, если рядом нет взрослых, а, если она попросит о помощи, мама рассердится на нее за то, что она повредила тетрадь Тика. И не то чтобы она помнила, с какой страницы было это письмо.
А вдруг Тик не заметит, что какой-то бумажки нет, раз уж там их так много? И если она ее куда-нибудь засунет или выбросит, он может найти ее и понять, что она лазала в его тетрадь.
Кэйла положила тетрадь обратно на стол и сжала в руках несчастную бумажку. Она с предвкушением уставилась на рычажок, включающий камин. Давненько она не играла с огнем…
Тик шел в направлении дома, держа в руках толстую книгу, взятую им в библиотеке. Солнце медленно заходило, и сквозь деревья просачивались первые капли сумерек. Завтра будет суббота, и после этих месяцев размышлений, загадок, волнений и беготни пара дней отдыха ему не помешает.
Он по привычке заглянул в почтовый ящик, хотя и знал, что мама уже это делала, а все двенадцать подсказок уже нашли адресата. Тик ловил себя на том, что надеется, что до вечера понедельника ничего такого не произойдет. Ему нужно было немного расслабиться.
«Легко говорить, когда ты все разгадал, — подумал он. — Не то чтобы трехмесячный перерыв после Рождества ему понравился».
Он направился ко входной двери.
Кэйла знала, что времени у нее немного. Языки огня лизали воздух с тихим потрескиванием, напоминая ей, почему она так любила что-нибудь сжигать. Теперь в доме было тепло, и камин они не зажигали. Если сейчас войдет мама, у нее точно на неделю отнимут любимую куклу. Надо спешить.
Она кинула дурацкую бумажку в огонь.
Волна уродливой черноты с огненной оранжевой линией впереди прокатилась по бумажке, сворачивая ее в шарик. В комнату вышла струйка дыма, но через несколько секунд исчезла и она, и осталась только горстка пепла.
— Кэйла, что ты делаешь?
Она чуть не подпрыгнула от звуков голоса своего брата и вскрикнула. Увидев его у себя за спиной. Ее взгляд невольно метнулся с лежащей на компьютерном столе тетради.
Тик проследил за ее взглядом и метнулся к столу. Он раскрыл тетрадь и принялся листать страницы, уже понимая, что произошло. Его лицо покраснело, а руки начали трястись так, что он чуть не уронил тетрадь. А потом из его правого глаза упала слеза. Кэйла не могла понять, почему этот большой тупой…
Яростный вопль Тика оборвал ее мысли:
— Плохая девочка! Кэйла, ты плохая, плохая, непослушная, глупая, непослушная девочка! — потом он выбежал из комнаты и вскоре уже захлопывал за собой входную дверь.
Кэйла всхлипнула.
Тик бежал, сжимая дневник обеими руками и не зная, куда он бежит и сколько еще будет бежать. Он был способен только бежать, и его шарф развевался на ветру. Его сердце выпрыгивало из груди, паника и злоба разрывали его на части, как будто ему в кровь вкололи целого слона. Было больно, и слезы стекали по его лицу, пока его неуклюжие ноги стучали по асфальту. Он дважды упал, поднялся и продолжил бежать.
Как Кэйла могла сделать такую глупость? И именно в тот момент, когда все встало на свои места! Но теперь послание уже было не вернуть. Тик не знал, как это работает, но был уверен, что все было именно так.
Сжечь письмо — остановить сумасшествие.
Тик выбыл из гонки. Он все разгадал и был готов через три дня в точности исполнить этот дурацкий ритуал, но теперь он выбыл из гонки. Мастер Джордж узнает, что он сжег письмо, и подумает, что Тик сдался.
И столько беспокойства, крови, пота и смертельных опасностей пойдут прахом.
Тик добежал до леса и продолжил путь, петляя между деревьями, спотыкаясь и снова поднимаясь на ноги, не обращая внимания на ссадины. Он с шумом втягивал в себя воздух, проталкивая его в легкие, чтобы заставить сердце продолжать работать.
Но наконец он выдохся, остановился, упер в колени и принялся восстанавливать дыхание. Солнце зашло, и в лесу было темно. Деревья стяли как памятники окружающим его теням. Наконец отдышавшись, он выпрямился и сжал руками «Дневник загадочных писем».
Должен быть способ все исправить. Должен быть.
Тик знал, что Мастер Джордж каким-то образом следил за всеми, кто получал его письма. Тик не знал, что за магическая штуковина или достижение технологического прогресса за это отвечали, но за ним определенно следили. Каким еще образом Нафталин и Рутгер всегда знали, где его найти? Даже в Аляске! Судя по тому, что говорил Пол, это они отправились туда, чтобы отдать ему подсказку, а не наоборот.
Понятное дело, для Мастера Джорджа была важнее воля Тика, а не ошибка Кэйлы. А воля Тика сейчас была сильнее, чем что-либо, испытанное им в жизни. Он хотел протии путь до конца и узнать, что за всем этим стоит.
Он очень, очень этого хотел.
Гадая, не поехала ли его крыша окончательно, Тик заорал во всю глотку, выкрикивая одну фразу так громко, как только выдерживало его тело:
— МАСТЕР ДЖОРДЖ, Я НЕ СЖИГАЛ ПИСЬМО!
В горле у него запершило, он закашлялся, но все равно прокричал это еще раз.
Глубоко вздохнув своим саднящим горлом, Тик сосредоточился. Он должен был что-то с этим сделать. Он давным-давно сделал свой выбор — не сжигать письмо. Выбор должен был что-то значить, не так ли? Если бы только он выбрал захватить дневник с собой. А не оставить его дома на растерзание Кэйле!
Он почувствовал странное щекотание в желудке, где просыпались какие-то неведомые ему доселе запасы энергии. Волна тепла прошла по его животу и груди. Воздух вокруг него звенел от напряжения, как будто весь мир ожидал его действий.
Тик стиснул зубы. Он окунулся в этот тихий омут энергии, направляя наполнившее его тело тепло в свой надорванный голосовой аппарат, в третий раз крича: