– Вот! – Лицо ее раскраснелось, глаза полыхали синим огнем, грудь учащенно вздымалась. Подруга погрозила смеющемуся Жоржу пальчиком. – Так!
– Согласен, – захохотал Жорж, схватил ее за руку и утащил за собой на палубу. Хлоя не сопротивлялась.
– Одни есть, – констатировал Алберт и почему-то уставился на меня.
– Я вам мешаю? – сделала я попытку обидеться, чтобы скрыть смущение.
– Пока нет. – Он крутанул бутылку. Она указала на Джорджа. – Выбирай!
Фортуна сегодня улыбалась ему во все тридцать два зуба. Выпала Эрсель. Он посмотрел на нее тем взглядом, от которого девушки или бросаются в объятия мужчины, или бегут от него сломя голову. Не произошло ни того ни другого. Эрсель улыбнулась ему в ответ и протянула руку для поцелуя. Джордж припал к ней, как жаждущий к роднику.
Умеют же некоторые девушки вести себя достойно! Мне никогда так не научиться.
Взяла со стола понравившийся ликер, рюмку и ушла на палубу. Забилась там в уголок, стараясь не мешать увлеченно целующимся Жоржу и Хлое. Обнялась с бутылкой и устремила взгляд в открытое море.
Что ж, за судьбу короны теперь можно не переживать. И за подругу я рада. Только вот как она отреагирует на то, что ее выбор пал на принца? И когда он ей в этом признается? Вон как взбесился, когда узнал, что на нее покушались! Именно на нее! Интересно, а Хлоя в качестве жертвы была выбрана случайно или нет? Берта, конечно, может мстить за прикушенный язык, но…
Этих «но» так много, что анализировать их на тяжелую голову нет никакой возможности. И поцелуй Вольфа все еще горит на губах, словно он не губами меня коснулся, а жгучим перцем.
– Петра, не пей одна, – рядом со мной уселся Алберт, – сопьешься!
– Я не пью, – продемонстрировала ему пустую рюмку.
– Тогда чем ты тут занимаешься?
Он не выглядел очень пьяным. Даже не очень пьяным не выглядел.
Признаться в своих мыслях? Да еще ему?! Нет, я тоже не такая уж пьяная. А вот ему я этого не скажу!
– Завидую, – сложила губки трубочкой.
– Этим целующимся голубкам?
– Угу. А меня, бедненькую, никто не любит!
– С чего ты взяла? Только свистни, и желающие сразу найдутся, – ткнул он себя кулаком в грудь.
Напрасно он пытался изобразить пьяного человека. Я ему не верила. Не верила в его игру, не верила в его намеки.
– Я свистеть не умею.
– Да-а-а?
– Дамы и господа, – на палубу выглянул Джордж, – приглашаю всех на мороженое! В холодильнике нашел!
– Крем-брюле?! – радостно завопила я.
– Да! Хлоя, Алеа-а… а ты любишь крем-брюле?
Конспиратор пьяный…
Мне абсолютно не хотелось идти спать в здание резиденции. Да, собственно, и спать не хотелось. Устроила себе лежанку из шезлонга у самого прибоя, укуталась в плед и стала слушать море. Густая чернота безлунной южной ночи сужала видимое пространство. Но сейчас я смотрела не глазами, а душой. Смотрела и слушала. Слушала тот самый шепот моря, который поразил меня днем, когда я, раскинувшись, качалась на волнах у Сизого мыса.
Капля к капле…
Этот звук завораживал душу, звал за собой, приглашая соединиться с бескрайним морем, стать с ним единым целым, раствориться в первозданной стихии.
Мы с тобой одной…
Я слушала и боялась пошевелиться. Казалось, что любое мое неловкое движение прогонит странное наваждение, окутавшее мое тело. Боялась больше не услышать море. А оно все звало и звало меня к себе. Я чувствовала, что, если пойду на его зов, произойдет что-то невероятное, чудесное. И еще я боялась разочароваться.
Между нами нет различий…
Поверить? Довериться зову. Войти в пенные воды и позволить морю самому решать мою участь? Страшно? Нет. Надо просто решиться… Но как приятно мучительное ожидание, как захватывает неизвестность…
Капля к капле…
Край моря чуть посветлел. Уже рассвет? Я пойду навстречу солнцу, которое скоро вынырнет из дрожащего марева. Море зовет меня, долго зовет, приглашая испытать неизведанное.
Я поднялась с лежака, скинула плед и тунику и сделала первый шаг в прибой. Теплая вода омыла мои ноги, взбадривая щекочущими пузырьками застоявшуюся кровь. Тело невольно содрогнулось от нервной приятной волны, пронесшейся под кожей. Голова поплыла, следуя за зовом моря. Я перестала анализировать происходящее, отключив мозг, и отдалась во власть своих инстинктов. Они древнее моего разума, они сделают все, как надо.
Задышала глубоко, следуя ритму прибоя. Почувствовала, как вода набежавшей волны проникла в сосуды, соединяясь с моей кровью.
…одной крови.
Морская вода при необходимости может заменить человеческую кровь…
Соленый вкус появился на губах. Пора. Делаю первый шаг, ловлю набегающую волну и снова шагаю. Повторяю телом движение откатывающейся воды. Шаг. Волна увлекает меня от берега. Шаг…
Шепот моря слышу уже как рокот, в который вплетается незнакомая прекрасная мелодия. Каждой клеточкой тела ощущаю причастность к мощи первой стихии. И иду…
Иду по упругой надежной волне все дальше от берега. Иду от ненужной суеты, от боли потерь, от горечи обманов и предательств, от разочарований, от любви… Иду к солнцу.
Желтый раскаленный шар уже показался над горизонтом. Золотая мерцающая дорога легла под ноги.
Музыка моря звучит уже на форте, заглушив собой все остальные звуки мира.
Счастье! Блаженство! Эйфория свободы!
Я растворяюсь в рассвете…
– Петра, – тихий голос с трудом прорывается через симфонию моря, – осторожно садись в лодку.
Моей руки касается чья-то горячая ладонь.
Зачем? Мне хорошо… Я счастлива…
– Послушай меня, очнись. Ты погибнешь, если сейчас не послушаешься.
Кто это говорит? Это не море. Этот голос я знаю. Этот голос я… люблю. Послушаться? Конечно. Ведь это мой Учитель.
С напряжением поворачиваю голову к говорящему мужчине. О! Он не один. Их двое. Второго я тоже знаю! У него глаза цвета моря. Бог! Нет, я его называла не так. Я его называла – Наставник. Учитель и Наставник?! Я должна послушаться. Они всегда были ко мне добры.
Делаю осторожный шаг в лодку. Как только нога касается ее борта, вторая тут же уходит под воду, но крепкие мужские руки не позволяют мне упасть, усаживают на скамью. Благодарно улыбаюсь. Опускаю руку в воду.
– Что с ней? – с тревогой спрашивает Наставник.
– Очень глубокий транс. Вовремя мы успели.
– Вольф, а что это было?
– Идущая по волнам. Я много читал об этом явлении, но не мог себе представить, что когда-нибудь в жизни увижу собственными глазами.
– Я от танца Огня отойти не успел, как они руки в огонь совали, – возмущенно бубнил Наставник, налегая на весла, – а она тут по воде как посуху разгуливает! Ей теперь и доска не нужна…
– Джордж, не греби так сильно. Ей сейчас на берег нельзя. Опять уйти может. Надо, чтобы из транса сначала вышла. Хорошо, что руку в воду опустила. Инстинкты у нее потрясающие!
– При чем здесь инстинкты, Вольф?
– Притом что сейчас у нее мозг почти отключен. Иначе она не смогла бы даже шага сделать! Сдается мне, это у нее первый раз…
Первый раз… Ты прав, Учитель. Ты всегда прав! Я знаю, ты гениальный, тебе все на свете известно. А еще у тебя красивые глаза. И я улыбаюсь тебе, и только тебе… Вольф-ф-ф. Тебя зовут Вольф. А Наставника зовут Джордж. И вы похожи. Только у тебя карие глаза с золотыми искорками, а у него – бирюзовые. Но люблю я тебя, а ты любишь мою подругу Леду…
– Почему она все время улыбается и молчит? – Джордж взял мою руку и потряс ее.
– Думаешь, было бы лучше, если бы она кричала и плакала?
– Почему – плакала?
– Потому что из транса по-разному выходят!
– Тогда она скорее ругалась бы, как сапожник!
– Она ругается, как алхимик, а не как сапожник. Абсолютно безобидно. Если только свои ругательства в жизнь воплотить не решится, – усмехнулся Вольф.
– А я вот спросить все у нее стеснялся, чего она фенолфталеином ругается? Это же вроде индикатор какой-то?
– Индикатор на щелочи, – подтвердил Учитель и ехидно усмехнулся. – А еще – слабительное. Пурген.
– Да? – вытаращил на него глаза Наставник.
Джордж, какой ты смешной! Что же у меня не спросил? Столько лет мучился неизвестностью.
Они гребли вдоль берега, давая мне время прийти в себя. Сознание вернулось полностью в одну секунду, словно кто-то в голове выключатель повернул. Я резко выпрямилась, подняла руку из-за борта и улыбнулась им не блаженной улыбкой новорожденного, а вполне вменяемым оскалом вернувшейся с того света подруги.
– Доброе утро, господа!
– Слава богам! – простонал Джордж и вдруг накинулся на меня, как любящий дядюшка: – Если ты еще раз, русалка бесхвостая, нам такое представление устроишь, я собственноручно утоплю тебя в джакузи!
– Там мелко, – возразила ему я, показывая язык. А что? Джорджу можно.
– Там достаточно! Я чуть Кондратия не обнял! Тьфу! Он чуть меня не обнял, когда я увидел, что ты по воде в открытое море топаешь! Хорошо, Вольф знал, что с такими придурками делать надо! А ты еще и оглохла!
– Я сразу услышала, – вступилась я за себя.
– Да мы чуть связки не сорвали, пока до тебя докричались! И не оглохли заодно! Уфф.
– Простите. – Я искренне раскаялась в содеянном и посыпала голову пеплом. – Чем я могу загладить свою вину?
– Расскажешь, как это у тебя получилось? – с надеждой посмотрел мне в глаза Вольф.
– И этот туда же! – снова возмутился Джордж. – Алхимики на мою голову! Вот не видел я тебя, Петра, семь лет…
– Мне уйти?
– Я тебе уйду! Я тебе так уйду! Я тебя так уйду!
Глава 9
– Петя, ну кто ж так страдает! Так на почте марки покупают.
Фильм «Музыкальная история»«Три счастливых дня… было у меня… было у меня с тобой…»
Выходные пролетели, уводя за собой в прошлое сказочные приключения на «Вилле Рос». Несколько десятков шагов, и мы снова во дворце. Все-таки перемещаться через переходы здорово!
Джордж оставался в резиденции и на прощание приготовил нам сюрприз. Каждой девушке на шею он повесил благоухающую гирлянду цветов. Причем не было ни одной одинаковой. Некоторые красавицы в благодарность чмокали его в щеку. Церцея и Берта фыркнули. Я шла предпоследней. Повисла у Джорджа на шее, благо его рост позволял, потерлась носом о его плечо.
– Удачи, солнце мое, – шепнул он мне на ухо.
Последней за мной шла Эрсель. Ей Джордж повесил гирлянду из белоснежных орхидей. Романтик. Я не стала им мешать, но на выходе задержалась, поджидая девушку. Она вышла минут через пять. Как я ни старалась понять, что у нее на душе, все было бесполезно. Дипломат титановый! Словно наклеенная улыбка и никаких эмоций!
– Я подумаю…
Это она мне? Это она о чем? Это она о-о-о…
Подумает… Все еще надеется на принца?
А я все вспомнила! После того как в себя пришла после транса. Нет, не в лодке. Там я в обморок хлопнулась. Очнулась уже в отведенной мне комнате. Рядом со мной на постели сидел Вольф и…
Как хочется сказать: нежно держал меня за руку и влюбленно заглядывал в глаза, – но… И за руку держал, щупая пульс. И в глаза заглядывал, оттянув нижнее веко. Диагностировал, короче.
– Петра, ты почти истощила свой потенциал. Спи!
– А сколько времени? – ничего умнее не могла сказать? Например, поблагодарить за чудесное спасение, на грудь к нему кинуться… Такую возможность упустила!
– Семь. Спи…
Вышел из комнаты.
Послушно закрыла глаза и провалилась в сон. Когда проснулась, услышала голоса подруг. Глаза открывать не стала. Я знаю, что подслушивать нехорошо, но интересно ведь. Хлоя как раз рассказывала Леде о наших вчерашних подвигах на яхте.
– Когда он меня первый раз поцеловал, я так счастлива была. А потом нам с ним выпадает и выпадает. А мы… хи-хи… уже выпили прилично. Когда мне в очередной раз Георг в пару достался, словно кто крикнул: «Чего теряешься? Целуй его по-настоящему! Если что не так, на опьянение свалишь!» Ну я и поцеловала… За уши его зачем-то схватила. Хи-хи.
– За уши?! – возмутилась Леда. – Как ты могла?! – Я поняла по ее голосу, что возмущается она вполне искренне. – Нет, вы все-таки ненормальные! Играть в бутылочку на поцелуи! Хорошо, что я с вами не поехала! – Тишина. – А-а-а… с Вольфгангом ты целовалась?
Ага! Проняло все-таки! Любопытно, как возлюбленный целуется? Меня лично потрясло! Но я этого Леде не скажу! Никогда! Интересно, а что Хлоя думает?
– Пару раз. Да не смотри так на меня! – Хохотнула задорно. – В щеку! Сама понимаешь, мне не до других кавалеров было, когда Георг рядом!
– Понимаю, – тихо ответила подруга. – Бросили меня вчера вечером… обе! Ты – с Георгом где-то была. Петра к морю медитировать ушла после скандала с Цербер…
– Мы на яхте остались. А что за скандал?
– Как только ваша яхта причалила, Цербер бросилась к трапу и накинулась с претензиями на всех подряд…
Да, скандал Берц устроила сама, нам даже провоцировать ее не пришлось, как собирались.
– На каком основании вы забрали нашу яхту?! – заявила надменная девица.
– Вашу? – удивленно поднял брови Джордж, первым сошедший на берег.
– Да! Мы вчера плавали на ней! И сегодня тоже собирались!
Из-за спины разъяренной Церцеи выглядывала недовольная физиономия Берты. Компаньонку поддерживает или не нравится, что ее в безобразный скандал втравливают?
– Ну раз собирались, так встали бы раньше… – пожал плечами Джордж и протянул мне руку, помогая спуститься по трапу. Остальные члены нашей веселой компании дружно собрались у борта.
– Как вы смеете так разговаривать? Мало того что уплыли на нашей яхте, так еще забрали с собой кавалеров…
Джордж спокойно дождался, когда я ступлю на пирс, медленно повернулся к скандалистке, нехорошо сощурил глаза:
– Леди Берц, вам напомнить, что вы здесь находитесь в качестве гостьи, а не хозяйки? ВАШЕЙ яхты я здесь не вижу! Зато вижу три яхты Его Величества короля Бернарда, отданных гостям в пользование. Яхту «Клэр» взял я для прогулки к Сизому мысу. Все, кто хотел покататься там на ДОСКАХ, присоединились к нам. Насколько я знаю, данный вид спорта вы презираете. В вашем распоряжении остались еще две яхты, которыми вы могли воспользоваться! Кроме того, леди Берц, мужчины, отдыхающие вместе с вами в резиденции, не обязаны выполнять чьи-либо требования. Так что те кавалеры, которые были с нами, сделали это по своему собственному желанию! Вам это понятно?
– Мне понятно, – криво улыбнулась Церцея, – что вами крутит, как хочет, ваша любовница! А вы выполняете все ее капризы!
Если бы я была трезвая, я бы не спустила ей такого хамства. Но алкоголь странно меня успокоил. Или просто настроение было таким замечательным, что не хотелось связываться со злюкой Берц. Я рассмеялась ей в лицо, послала Джорджу воздушный поцелуй и гордо удалилась на пляж… Где и провела всю ночь в одиночестве.
А Хлоя, получается, пропустила этот момент. Вот что значит увлекательным делом заниматься.
– Алберт посоветовал госпоже Берц усмирить свои амбиции, спуститься с небес на землю и попытаться проявить хоть какие-нибудь человеческие чувства… добрые, – продолжила рассказывать Леда о том, чему я уже не была свидетельницей. – А Эрсель сказала: «Гордость, обедающая с тщеславием, ужинает с бедностью». Это так взбесило Цербер, что она чуть ли не в драку полезла. Ее Берта еле удержала. А сегодня они с самого утра на яхте этой катаются!
– А Жозефина? С ними? – Хлоя заботливо поправила на мне плед.
Мне стоило больших усилий не выдать себя.
– Сорока со вчерашнего утра из зоопарка не выходит. Кроликов кормит.
– Здесь есть зоопарк? – удивилась Хлоя. И я вместе с ней.
– Так Джордж нам рассказывал, – удивленно отозвалась Леда. – Чем ты слушала?
– Не помню! А-а, я на Петру смотрела. Она как сомнамбула тогда как раз к морю пошла…
Опять повисла тишина. Потом кто-то из подруг вздохнул. И снова Леда задала вопрос: