Получив в кассе чек, не в лучшем настроении он направился к выходу.
И в дверях столкнулся с другой пожилой дамой, лицо которой показалось знакомым. Дама приехала в казино с сопровождающим ее молодым человеком. Несомненно, это были арабы или мексиканцы, хотя и одеты оба в европейские одежды. Арабов в Париже полно, а мексиканцы здесь редкость, поэтому первый вариант выглядел более реально. Оба красивые, хотя красота женщины и увяла уже с годами. Но гордый и четко очерченный профиль говорил о недоступной и властной натуре. И эта недоступная и властная натура взглянула на Джошуа с откровенным интересом. Взгляд был очень коротким, мгновение только, и женщина со спутником прошли мимо, но Джошуа почувствовал интерес к себе.
Он этого интереса не понял, потому что геронтофилией никогда не страдал. Посчитал, что женщина где-то видела уже его, потому и посмотрела так. Да и сам он, кажется, уже видел ее. Только в какой-то другой обстановке. В какой только, дай бог памяти?
Уже на стоянке такси Джошуа понял, что пожилая женщина очень похожа на горничную-арабку, что желала помочь ему собрать вещи перед отъездом.
Должно быть, национальность дает такое сходство, решил Джошуа. Он вспомнил, как на Аляске во время краткосрочной поездки пытался отыскать в толпе других эскимосов своего сопровождающего, но так и не смог узнать. Эскимосы все казались ему на одно лицо. Почему бы не произойти такому же эффекту и с арабами…
3Отправляясь сюда вместе со Столбовым, Тихонов не знал еще, с чем столкнется. Он ставил себе задачу более простую – посмотреть, если удастся, чем занят следователь, что-то подсказать, указать, если получится наладить контакт, потому что не каждый следователь любит подсказки со стороны. Может быть, дать правильное направление, опираясь на богатый опыт. В самом лучшем случае, если появятся в голове мысли, соответствующие ситуации, самому провести быстрое расследование. Но застревать в долгом следствии он, естественно, не хотел. И уж никак не рассчитывал столкнуться с делом такого уровня.
Теперь пришлось на ходу осмысливать ситуацию и примеряться к ней.
С одной стороны, Виктору Петровичу хотелось, чтобы его первая же версия оказалась рабочей. Он даже удивился, как не ухватился за нее местный следователь, побывав в этой квартире. Ведь на поверхности все лежало. Должно быть, сработал местечковый уровень, неумение смотреть широко, неверие, что, кроме саженцев помидоров с подоконника, здесь, в ихних местах, могут что-то украсть. А украсть человека – с таким здесь вообще не встречались. И потому следователь сразу зациклился на похищении с целью получения выкупа. И не заметил очевидное. А Виктор Петрович заметил. И было бы хорошо быстро дело раскрутить. Это показало бы его класс оперативника. И такой класс в действительности существовал совсем недавно, и отставной майор гордился им.
Но, с другой стороны, откровенно не хотелось влезать в достаточно серьезное расследование, где фигурирует бактериологическое оружие. Только имея за спиной мощное прикрытие государственных силовых структур, а уж никак не уголовной братвы, можно было бы связываться с замешанными в ситуации людьми безбоязненно. Столбов-младший ситуацию не поймет. Он в своей братве уверен, потому что не встречал еще сопротивления специалистов. И если братва годится против братвы, по мнению Алексея Владиленовича, она могла оказаться способной и на большее. Он просто не знает, какие средства вкладываются на подготовку одного спецназовца. А у государства стабильно нет свободных денег. И тем не менее средства для спецназа находятся. И только спецназ может на равных бороться с терроризмом. Конечно, и террористы не имеют высокой подготовки. Но они скрыты, и это уравнивает шансы. Но как объяснить ситуацию упрямому, как телеграфный столб, Столбову?
Сам Тихонов хорошо представлял себе, кто может таким оружием интересоваться и как эти люди отнесутся к любому постороннему, кто попытается влезть в их дела. Здесь вопрос стоит не о борьбе, а о способе уничтожения противника. Кратчайшем и жесточайшем. И любой способ будет признан хорошим, если он будет эффективным. При этом сам расследующий это дело остается открытой мишенью, стоящей на чистом месте, и не знает, откуда следует ожидать нападения противника. Тихонов представлял даже то, как террористы отнесутся к офицеру ФСБ. А уж к отставному офицеру – и говорить не стоит…
Опасность велика. Но Столбов, скорее всего, от своего не откажется.
– Если моя версия, Алексей Владиленович, подтвердится, то наши жизни, можно сказать, уже ничего практически не стоят…
– Что? – сухо и настороженно, словно ему уже угрожали, переспросил Столбов.
– Как только мы выйдем на людей, похитивших вашего батюшку, следует ждать, что нас мимоходом пристрелят, как отмахнутся. Этим людям мы – надоедливые мухи, не более…
– Выходит, ты знаешь, что это за люди? – В голосе мрачная уверенность в себе. Не человек, а упрямый, не знающий страха кабан-секач, готовый ринуться в атаку. Только что не хрюкает.
– Откуда я могу знать…
– Тогда какого хрена пугаешься?
– Я не из пугливых. И два ранения, между прочим, имею. Привычный уже к стрельбе в свою сторону. Две командировки в Чечню, где нас не пряниками встречали… Это тоже что-то значит.
– Так что же ты…
– Я предупреждаю вас, чтобы вы были готовы, – осторожно «перешел мост» Тихонов, но не решился сжечь его за собой. – Мы выступаем против серьезных людей. И абсолютно безжалостных.
– Значит, ты все-таки знаешь, кто похитил отца? Если так говоришь о них.
– Я предполагаю. Знать я не могу. Особенно – знать конкретно. Я вижу перед собой причину похищения. И предполагаю, кто мог похищение совершить. Это не простые рэкетиры и уж совсем не уголовники. Это даже не мафия. Это террористы… Хорошо организованные, имеющие доступ к разного рода информации. Впрочем, мафия, как политическая, так и экономическая, всегда в какой-то степени с террористами повязана.
– Почему именно террористы?
– А вы считаете, что бактериологическое оружие может понадобиться уличным хулиганчикам, чтобы заразить какой-нибудь гадостью мальчиков из противостоящей группировки? Я сомневаюсь. И никакой армии это не может понадобиться, потому что использование бактериологического оружия запрещено международными конвенциями. Применение любой страной бактериологического оружия чревато такими же последствиями, как недавно произошедшее вторжение в Ирак. Но там оно даже не было применено. Ходят слухи, что между ядерными державами мира существует скрытая договоренность о возможности применения ядерного оружия против страны, применившей оружие бактериологическое. Применить бактериологическое оружие – значит выпустить джинна из бутылки. Того самого джинна, который способен уничтожить мир.
– Значит, террористам…
– Только террористам. Для массового заражения. А если они не желают щадить людей совершенно им незнакомых, беззащитных, не готовых к сопротивлению и ничего плохого им не сделавшим, то как они поступят с теми, кто пытается им противостоять? Вы понимаете, о чем я говорю?
– И мой отец…
– Я предполагаю, что он является носителем какой-то закрытой информации. И сам, возможно, открыл часть ее, не подозревая, что этим сделал себя дичью для охотников.
– Значит, следует ожидать… Из него выкачают эту информацию… И…
Тихонов отрицательно и успокаивающе закачал головой:
– Не так скоро. Простой информации они могут не поверить. Гарантировать хорошее к нему отношение я не могу, но жизни Владилена Юрьевича ничто не угрожает до тех пор, пока они не нашли, что желают найти. Потом надобность в нем отпадет.
– И это значит…
– Это значит только одно: нам надо искать, не покладая рук, день и ночь, как можно быстрее. При этом я хочу предупредить, что разрабатываю сейчас только версию. Вполне может оказаться, что дело гораздо проще. И дай-то бог… Но сбрасывать со счета мою версию нельзя. И, как самую опасную, ее следует разрабатывать в первую очередь.
– Что это за оружие? Вы не знаете?
– Из того, что я пока увидел в газетах, речь идет, скорее всего, о законсервированных спорах сибирской язвы. Английское название «anthrax», французское название «anthrax carbon». Только не думайте, что я такой грамотный. Это я только что вычитал. Здесь, – Виктор Петрович кивнул на газеты, – я пока увидел только перепечатки нашими газетами иностранных выступлений по поводу российского «авось», которое позволило нам в разные годы законсервировать бактериологическое оружие, вместо того чтобы уничтожить его. Хотя официально оно считается уничтоженным.
Столбов задумался.
– Я помню с детства какие-то разговоры… Но ведь язва… Сибирская… А у отца были поражены легкие… Ему именно на легких делали операцию, а потом отправили на инвалидность.
– Вы думаете, что существует только язва желудка? Существует еще множество различного рода язв. Инфекционных и нет. Сибирская язва имеет кожную, кишечную и легочную формы заражения.
Под окном раздался долгий автомобильный сигнал. Столбов шагнул к окну и выглянул.
– Кур пугают, засранцы, – теперь это слово из его уст выглядело почти одобряющим. – Наши приехали с почты. Идут…
В дверь постучали через минуту. Алексей Владиленович вышел в коридор встретить, поскольку дверь так и не закрывалась. Вернулся вместе с двумя парнями.
– Никаких других газет, кроме областной, отец не выписывает. Даже районную не выписывает. Но время от времени ездит… ездил… в райцентр покупать разные газеты. Почтальон встречал его несколько раз с целой стопкой. От услуг почтальона отказался, потому что газеты перед покупкой просматривает. Покупал, говорит, не в киоске, а в районном отделении «Роспечати», чтобы иметь возможность просмотреть и старые.
– Да, он работал, конечно, выборочно. Знал, что его интересует. Я думаю, он подбирал материалы и в библиотеке. Надо поискать какую-то тетрадь или отдельные листы бумаги. Возможно, и ксерокопии, если в районной библиотеке есть ксерокс. Где-то должно быть… Поищите, пока я пролистаю эти газеты.
– Где-то у него в шкафу должны быть папки с документами и альбомы с фотографиями, – вспомнил Алексей Владиленович. – По крайней мере, так в моем детстве было. Отец аккуратный. Порядок любит, – с каким-то любованием повторил он то, что недавно рассказывал уже Тихонову. – И архив держал солидный.
Столбов-младший постоянно путал, говорил об отце то в настоящем, то в прошедшем времени, поправлял себя и не поправлял и этим показывал собственную растерянность.
– Поищите… – попросил Тихонов.
Алексей Владиленович ушел в другую комнату, куда Тихонов еще не добрался.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1Раздался короткий звонок в дверь. Будто бы птица кнопку клюнула.
– Это Зураб, так скромно только он звонит, – Александра пошла открывать.
– Хотя бы познакомлюсь с новым своим сотрудником, – сказал Костромин. – А то я подумал было – он у вас подставное лицо. То ли сам прячется, то ли вы его прячете от меня… Кстати, такой случай имел место в Колумбии. В местном бюро взяли трех новых сотрудников в дополнение к трем имеющимся. Проверка показала, что это были подставные лица, оформленные с целью получения двойной зарплаты. Поэтому прошу не удивляться, если к вам вдруг пожалует ревизионная комиссия. Начальство вдруг осознало, что и в Интерполе тоже люди работают, а люди, говорят, бывают всякие…
Познакомиться ему пришлось сразу с тремя новыми людьми, которых знал только по документам о проведении предыдущей операции. Зураб пришел вместе с Заремой и маленьким Арчи. Присутствие постороннего остановило их всех на пороге, хотя Зураб знал о скором приезде начальства и, следовательно, ожидал встретить Костромина в офисе бюро.
– Проходите, не стесняйтесь, – Александра легонько подтолкнула Зарему в спину. – Станислав Сергеевич, мне кажется, не кусается.
– Иногда не кусается, – добавил Тобако. – А вообще, он не такой страшный человек, как Доктор Смерть. И его следует бояться только тогда, когда его нет рядом. Потому что, когда он рядом, его всегда можно уговорить не кусаться.
Костромин шагнул вперед и серьезно протянул трехлетнему мальчику руку.
– Значит, это и есть тот самый знаменитый Арчи, который покушался на жизнь президента?
Шутку приняли и на нее не отреагировали.
Арчи пожал руку без стеснения и молча, хотя после первых сеансов лечения у психотерапевта начал уже понемногу говорить и слышать. Но привычка молчать прочно вошла уже в манеру поведения маленького человека, и оттого он приобрел вид более мудрого и старшего.
Только Зарема нашла нужным ответить чуть смущенно:
– Он не покушался. Он у нас хороший…
Комиссар пожал руку и Зареме, сильно покрасневшей при этом. Травмированная взрывом правая кисть не позволяла ей сгибать пальцы, чего молодая женщина смущалась. Последним представился Зураб, сразу после рукопожатия начавший доклад.
– Я специально привел Зарему. Не только ради знакомства. Она была утром у старшей сестры своего бывшего мужа Адлана Бадамова, у Мадины Бадамовой. Между ними хорошие отношения, и Мадина Хамидовна поддерживает Зарему, как может. Кто не знает, докладываю. Мадина Хамидовна Бадамова – микробиолог, доктор наук, профессор, преподает в МГУ и, кроме этого, работает в какой-то закрытой лаборатории. Честно говоря, я даже не знаю, в какой. К ней вчера вечером приходили нежданные гости, и утром Мадина Хамидовна позвонила Зареме, чтобы предупредить…
Тобако даже встал, предчувствуя продолжение.
– Весточка от родных? – спросил Басаргин, лучше других, если не считать самого Зураба, знающий положение в Чечне и традиционные внутритейповые взаимоотношения между чеченцами.
– Не совсем. – Лицо Зураба выражало привычную сосредоточенность. Он вообще улыбался редко – таким природа его сделала, а жизнь ей в этом способствовала дополнительными приложениями сил. А когда разговор шел о работе, совсем не способен был шутить и отвлекаться, как, например, это делали постоянно Тобако с Доктором. – Пришли вечером, уже почти ночью, три человека. Мадина Хамидовна одинокая женщина, бездетная и чужим бы не открыла. Эти разговаривали по-чеченски, потому она и запустила их в квартиру. Поздние гости обошлись без привета и вообще разговаривали довольно грубо. Сказали, что какому-то важному человеку нужен «passport»[16] компьютерной сети лаборатории. Этот человек на днях выйдет на связь с Мадиной Хамидовной через электронную почту. Она обязана ответить, иначе неприятности ждут сначала Зарему и маленького Арчи, а если не поймет предупреждения, то и ее тоже. Мадина Хамидовна человек умный и с хорошим самообладанием. Она просто ответила, что на два-три дня уезжает в командировку. Если человек не застанет ее, пусть подождет. Это на всякий случай. Для возможности установления контроля. И предложила угостить визитеров чаем, от которого они, слава Аллаху, отказались. А сама Мадина Хамидовна утром позвонила Зареме.
– Молодец профессор, – прокомментировал комиссар. – Сразу сообразила, как себя вести, и выработала линию безопасного поведения.
– Зарема, – нахмурившись, вступил в разговор Басаргин, – постарайтесь вспомнить, как она сказала. Дословно слова Мадины Хамидовны… «Рassport» компьютерной сети лаборатории? Именно так?
– Так, – сказала Зарема. – Что-то неправильно?
– Нет. Все правильно. Мадина Хамидовна уверена, что эти люди что-то понимают в компьютерах?
– Она ничего не говорила об этом.
– А в чем сомнение? – поинтересовался Костромин.
– В терминологии, – вмешался Тобако. – Командир сразу заметил и понял, что запрос придет из-за границы. А я в этот раз, к собственному удивлению, кажется, понял командира. Верно?
– Верно, – Александр согласился.
– Значит, и я могу чему-то научиться! – Тобако даже заулыбался.
– Но я не понял, в чем сомнения, – Костромин пожелал все же докопаться до истины.