Войдя в офис, я пристроила сумку на столе, достала из нее свои добок и ти[29] и пошла в ванную переодеваться. Я всегда старалась разминаться с наибольшим комфортом. Вернувшись в офис, я закрыла глаза, подняла руки над головой, делая глубокие вдохи, чувствуя, как мое тело приходит в порядок, как я концентрируюсь, и окружающий мир отходит на задний план, а потом и вовсе исчезает.
Медленно я опустилась на колени, подняла лицо вверх и задышала глубоко, наполняя легкие, а потом полностью опустошая их. Я делала это снова и снова, все глубже погружаясь в медитацию, медленно опускаясь, пока не села полностью. Я чувствовала готовность каждой мышцы, я ощущала, как обостряются мои чувства, обретая остроту ножа.
Все эти годы я продолжала заниматься йогой. Иногда только она могла помочь мне расслабиться после восемнадцатичасового рабочего дня, проведенного в лаборатории, скрючившись над микроскопом и слайдами. И мне фактически еще предстояло проделать массу работы, едва я доберусь домой. У меня был ноутбук, по которому я могла связываться с лабораторным компьютером, чтобы контролировать ход и результаты экспериментов.
Я сделала последний выдох и медленно открыла глаза. Так всегда бывало, когда я завершала медитацию – все вокруг казалось таким странным, я чувствовала себя сбитой с толку и почти потерянной. Я огляделась, узнавая офисную мебель, старенький компьютер, который Сабум Ним использовал для ведения учета студентов и платежей и, наконец, огромный плакат, с которого глядел наш бесстрашный молодой наставник, в высшей степени похожий на Брюса Ли.
Медленно вдохнув, я встала и прошла в зал. Теперь разминка. Я подошла к дальней стене, где был устроен станок и начала растяжку. Я усмехнулась, вспомнив, как когда-то я начала тренировку без растяжки, потому что пришла прямо с работы, и у меня совершенно не было времени. Я решила, что и так сойдет. Всего один раз, подумаешь…
Ходить потом я не могла неделю.
Но тогда я получила действительно ценный урок. И теперь я растягивала мышцы ног, насколько они могли растянуться. Медленно опустившись в шпагат, держа руки точно на бедрах, я несколько раз приподнялась, опустилась, затем встала и вздрогнула, ощутив чьи-то пальцы на своем плече.
Инстинктивно и мгновенно я отреагировала ударом с разворота, но, к моему удивлению, соперник остановил и парировал мой удар.
Я повернулась и замерла в изумлении, глядя на самодовольно ухмыляющуюся Хейли. На ней был добок, перевязанный черным поясом.
- Классный блок, - улыбнулась я.
- Спасибо. Классный удар.
- Когда же ты научишься не подкрадываться к воину?
Она склонила голову на сторону.
- Двенадцать лет?
- Какими судьбами ты здесь оказалась? – я продолжила растяжку, и Хейли присоединилась ко мне.
- Я здесь занимаюсь. Каждую среду вечером. А ты что здесь делаешь?
- Сегодня буду изображать учителя.
- А, так ты замещаешь Сабум Нима?
Я кивнула.
- А я думала, ты ходишь в доджанг в Винстоне.
- Я и ходила. Много лет. Но Сабум Ним ушел, а я уже жила в Рочестере. Мне показалось, будет практично перейти сюда. И я вижу, ты тоже даром времени не теряла, - я показала на три золотые полоски на ее поясе.
Она гордо улыбнулась и кивнула:
- Угу. Кое-кто подсадил меня на это, еще когда я заканчивала школу.
- Ты представляешь….
- Когда я узнала, что недалеко от студгородка в Лос-Анджелосе есть доджанг, я начала заниматься.
Я прекратила растягиваться и повернулась к ней.
- Это же чудесно, Хейли. Я очень рада, что ты так увлеклась. И может быть, когда-нибудь, в один прекрасный день ты достигнешь моего уровня.
Она скептически глянула на меня. Я улыбнулась в ответ злой и хитрой улыбкой.
- Хочешь достать меня, Литтман?
- Не то слово, Корриган!
Схватка! Пусть начнется схватка!
Мы обе переместились к центу зала, обе подозрительно смотрели друг на друга, ожидая, кто же сделает следующий ход.
Я почуяла удар раньше, чем увидела и с легкостью блокировала его ногой, потом попыталась сбить ее с ног. Она поняла и успела отпрыгнуть. Мы кружили друг вокруг друга, не отводя глаз ни на секунду. Ее кулак пролетел мимо моего бока, и я толчком отправила ее на пол. Хейли недолго оставалась на матах. Прыжок – и она снова была в бою.
Она была выше меня, но я была быстрее, и у меня было двадцать три года опыта. Хотя, нужно признать, что она была хорошо обучена, а ее концентрация и сфокусированность были великолепны. Иметь такую ученицу – это же сплошная радость.
Дальней частью сознания я отметила, что начали в зале начали появляться ученики. Я слышала их взволнованный шепот – еще бы, не каждый день увидишь схватку между Сабум Ним и Сонбэ Ним[30]. Скоро они встали вокруг нас плотным кольцом. И это раззадорило нас еще больше.
Мы сражались жестко, обе взмокли, обе были исполнены энергии и желания победить.
Наконец я дождалась возможности и, зная, что пора заканчивать, сбила Хейли с ног и прижала ее к полу. Мой локоть придавил ее грудь. Класс вокруг нас взорвался громкими возгласами. Я улыбнулась ей, она улыбнулась в ответ.
- Здорово, - сказала она.
- Спасибо.
Ее темная челка прилипла ко лбу, я чувствовала, что и мои волосы мокрые от пота. Я встала, помогая Хейли подняться.
- Поприветствуем нашу Сонбэ Ним Хейли! – я подняла ее руку, поворачивая ее по кругу, пока класс приветствовал ее. Когда я посмотрела ей в лицо, она улыбалась:
- Я хочу реванш, Литтман.
- Считай, что он у тебя в кармане.
* * *Второй раз на этой неделе я шла в палату 301. Когда я навещала Анну в понедельник, она чувствовала себя хорошо. Она была живой и подвижной, ее бледность прошла, и она была очень разговорчивой.
- Доброе утро, доктор Литтман, - приветствовала меня сестра Вилсон из-за стойки. Я улыбнулась:
- Как ваши дела? – я остановилась на мгновение, опираясь рукой на высокую стойку. Женщина с самой гладкой темной кожей, котрую я когда-либо видеа, покачала головой:
- Не стану жаловаться. То есть, я могла бы, но кому от этого будет лучше?
Мы обе хихикнули.
- Как дела у Анны сегодня?
Она покачала головой и прищелкнула языком:
- Дела не очень, доктор. Лучше сами зайдите и посмотрите.
С тяжелым вздохом и еще большей тяжестью на сердце я прошла в палату. Анна спала в кровати, рядом стояло кресло-каталка. Рядом с кроватью, склонив голову, сидела женщина. Я услышала приглушенные всхлипывания.
Я почти уже повернулась, чтобы уйти и не прерывать столь личные переживания.
- Простите? – я остановилась и медленно повернулась, оказавшись лицом к лицу с женщиной. Ее глаза были опухшими и покрасневшими, тушь растеклась, перемешавшись со слезами. Она быстро схватила салфетку и принялась вытирать лицо.
- А вы – доктор?
- Ну, я не совсем доктор Анны… я – доктор Литтман.
Женщина улыбнулась и шагнула ко мне.
- Анна рассказывала о вас. Я – Джоан, мама Анны.
- Рада познакомиться, Джоан. Как ее самочувствие сегодня?
- Не очень хорошо.
Она повернулась и посмотрела на дочь. Я видела боль на ее лице и отчаяние в ее глазах, когда она обернулась.
- Есть что-то, что еще можно сделать, доктор Литтман? Может, вы что-нибудь изобрели в своей лаборатории? Ну хоть что-то?
- К сожалению, наука не может работать так быстро, а люди работают еще медленнее. Я верю, что в один прекрасный день мы придумаем лекарство, но сейчас этот день еще не настал. Хотя Анна хорошо держится.
- То же самое сказал и ее доктор. Она мой единственный ребенок. Такая молодая… - дрожащей рукой она коснулась лица своей дочери и снова села.
- Мне очень жаль, - это было все, что я могла сказать, чувствуя, прежде чем мое горло сжалось при одной мысли о том, что переживает эта женщина. – Мне нужно идти. Я просто заходила поздороваться.
- Спасибо вам, доктор Литтман. Я знаю, что ваши посещения много значат для Анны.
Я ошеломленно глянула на нее. Я и представления не имела.
- Ну, тогда, я рада. Я, конечно, буду еще приходить, - я улыбнулась и вышла.
Спускаясь в столовую, я думала о бедной девушке, беспомощно лежащей там, наверху. Сегодня ее тело отказалось ей служить. Она испытывала почти полный паралич. К завтрашнему дню это состояние могло пройти, но с равной вероятностью оно могло продлиться, скажем, неделю или около того. Давать какие-то прогнозы было неблагодарным делом.
Я вздохнула и нажала кнопку вызова лифта. Как, я вас спрашиваю, как практикующие врачи справляются с этим? Как они умудряются отграничивать себя от пациентов, которым они должны помочь? И как быть с теми, кому помочь уже невозможно?
Я была знакома с лечащим врачом Анны. Я знала, что он был лучшим специалистом из всех, кого могла предложить клиника. И я знала, что шансов выкарабкаться у Анны практически нет.
Я была в курсе, что Эйрин сегодня слишком занята, чтобы прийти на ланч, поэтому я уселась за столик в полном одиночестве. Есть мне не хотелось, но вот побыть какое-то время вне лаборатории было просто необходимо. Отвлечься хотя бы пятнадцать минут… я запустила пятерню в волосы и вздохнула.
- Эй, там! Ты выглядишь, как в воду опущенная.
Я подняла голову и увидела Хейли. В руках она держала поднос с ланчем. Я улыбнулась:
- И тебе привет!
- Можно присесть? – я кивнула. – Ты в порядке?
- Да. Я просто только что от Анны Блеквелл. Господи, так печально видеть, как бедная девочка угасает с каждым днем.
- Я знаю, - Хейли села и переставила с подноса на стол миску перлового супа и целую кучу разных крекеров. – Я была наверху сегодня утром. Она даже пошевелиться не могла.
Я кивнула.
- Ее мама сейчас с ней. Она вся испереживалась.
- Я могу ее понять.
Хейли улыбнулась, но эта улыбка была такой грустной. Я подумала о ее отце. Как Хейли с этим справляется? И как справляется ее мама, проводящая с ним все время?
- Твоя мама, должно быть, очень сильная женщина, Хейли.
Она коротко глянула на меня и принялась крошить крекер в суп.
- Это да. Она сильная. Отцу сегодня назначили новое лекарство.
- Какое?
- Аванекс.
- Это хороший препарат. Надеюсь, он ему подойдет.
- Да, я тоже.
Она посмотрела на меня. Проглотила ложку замечательно пахнущего супа.
- Ну, расскажи мне о себе, Энди. Ты замужем? У тебя кто-то есть?
- Да, есть. А ты как? Замужем? – меня так и распирало от любопытства. Что же у Хейли с личной жизнью?
- Была замужем. Целых два года, – кивнула она.
Я была удивлена, но не сильно.
- И когда твой брак закончился?
- Дай бог памяти, лет пять назад? Да, время просто бежит. Мы оба еще учились… и оба были слишком молодыми.
-Как его звали?
- Лонни.
- Ух ты! Я пытаюсь представить себе, как ты шла к алтарю, - я улыбнулась и подперла щеку кулаком.
- Ну, я как раз к алтарю и не шла, - ухмыльнулась она. - У нас не было столько денег, чтобы устраивать церемонию в церкви, да и времени тоже. Мои родители и Холден прилетели, и мы заключили брак у мирового судьи. Наши предки устроили большой прием. Было мило.
- Тебе нравилось быть замужем?
- Это было нормально, если можно так сказать. Я думаю, если бы мы поженились по более серьезным причинам, чем необходимость платить за жилье и не беспокоиться о том, с кем встречаться, пока учишься, наш брак протянул бы дольше.
Она улыбнулась, я тоже.
- Ты так спокойно об этом говоришь…
- О да, я в полном порядке. Мы до сих пор общаемся при случае. Он теперь на Аляске. Единственный врач на несколько крохотных городков в округе.
- Это круто.
- Доктор Литтман, перезвоните на 407й. Доктор Литтман, перезвоните на 407й.
Я вздохнула и встала.
- Ну, я лучше побегу. Увидимся позже?
- Можешь не сомневаться, - улыбнулась мне Хейли.
Часть 11
Выйдя из кафетерия, я поспешила в небольшую комнату ожидания для персонала и родственников пациентов. Там, кроме нескольких кресел, автомата с газировкой, микроволновки и кофеварки было еще несколько телефонных аппаратов. Я присела в одно из кресел и набрала номер.
- Это доктор Литтман.
- Доктор, это сестра Вилсон. Вам лучше подойти к нам, причем побыстрее!
Она всегда была такой невозмутимой и сосредоточенной, а сейчас ее взволнованный голос заставил меня вздрогнуть. У меня возникло чувство, что я знаю, что происходит.
- Уже иду!
Я было рванула к лифту, но решила, что по лестнице будет быстрее. Мои шаги гулко отдавались в пролетах, руки скользили по перилам, пока я бежала, перепрыгивая по две ступеньки за раз.
В отделении я быстро прошла к палате 301. В коридоре стояла плачущая мама Анны, и я почувствовала комок в горле. В палате несколько врачей лихорадочно колдовали над молодой женщиной, возле стены стоял священник и что-то бормотал себе под нос.
Я повернулась к маме Анны. Она подняла голову, заметила меня и неожиданно резко обняла.
- Что случилось? – спросила я.
- Она перестала дышать, - всхлипнула она.
Я прислушалась к врачам в палате, пытаясь понять, что они делают, и в каком состоянии Анна. Равномерный шум аппарата искусственного кровообращения заставил меня вздрогнуть. Потом, как будто обретя второе дыхание, аппарат начал пищать в такт заработавшему серцу.
Я шумно выдохнула и отстранилась.
- Подождите минутку, пожалуйста, - с этими словами я прошла в палату.
Врачи собирали оборудование, глаза Анны были открыты, половину лица все еще закрывала кислородная маска. Она посмотрела на меня, и со вздохом облегчения я вышла в коридор.
- Она в порядке.
Ее мама снова сжала меня в сокрушительном объятии и расплакалась еще сильнее. Из палаты вышел священник и встал рядом. Мама Анны повернулась к нему:
- Спасибо вам, отец Грей. Большое спасибо, что пришли.
Пожилой мужчина улыбнулся ей и охватил ее ладони своими:
- Теперь с ней все будет хорошо. И я всегда буду здесь, если я вам нужен.
Она кивнула.
- Благослови тебя Бог, дитя. И благослови Анну, - улыбнувшись нам обеим, он ушел.
- Мне нужно позвонить. Спасибо вам, доктор Литтман, - она еще раз обняла меня и пошла к телефонам.
Я глубоко вдохнула и вернулась в палату 301. Я сидела на стуле и смотрела на Анну. Ее веки вздрогнули, и она посмотрела на меня, попыталась протянуть руку. Я еще мгновение взирала на нее, потом потянулась и взяла ее руку в свои. Ее ладонь была холодной и липкой, но чувствовать, как она сжимает мои пальцы, было чертовски здорово.
- Ты ужасно перепугала нас, Анна, - сказала я негромко. Она слабо улыбнулась.
- Извините, - едва слышно прошелестела она, но я все равно услышала и улыбнулась.
- Не за что извиняться. Мы просто ужасно рады.
Она посмотрела на меня, потом потянулась рукой к лицу и сняла кислородную маску.
- Доктор Литтман?
- Да?
- Как вас зовут? По имени?
Я почувствовала, как в горле встал комок, и я испугалась, что вот-вот расплачусь. Взяв себя в руки, я ответила:
- Энди.
- Моего мужа тоже так зовут. Эндрю, - улыбнулась она.
- Ну, у него явно хорошее имя.
Она еще шире улыбнулась и кивнула:
- Он хороший человек. И у нас есть дочка, ей четыре.
- Как ее зовут? – я начала медленно, успокаивающе гладить ее по руке.
- Саванна…
Она раскашлялась, и я вернула маску на место.
- У нее очень красивое имя, Анна.
- Какого черта происходит с моей женой?!
Я повернулась и увидела, как в палату входит мужчина в сопровождении лечащего врача Анны. Я быстро поднялась, освобождая место у постели.
- Детка! – он обнял ее сильно, но нежно, и мягко отвел с ее лба мокрую прядь волос. Его глаза излучали такую невероятную любовь, что я попятилась к выходу, чувствуя, что стала свидетельницей чего-то очень личного, очень особенного. Я знала, что мне придется сделать вечером, и меня охватила печаль.