— Увлекаешься пиратами, малыш? — снисходительно усмехнулся Мамис.
— Есть немного, сэр. С детства мой кумир — великий адмирал Рокер Буги.
— Вон что! — Мамис загадочно улыбнулся. В голубых глазах его мелькнул огонек. — В Оук-порте его не очень-то любят…
— Правда? — наивно удивился Геннадий.
Зазвонил телефон. Мамис снял трубку:
— Да. Все сошлось. По-моему, наивный дурачок. Есть, Фук, не волнуйся. Пока. — Он повесил трубку и хлопнул Геннадия по плечу: — А ты, оказывается, ловкий паренек, Джинни-бой! Уже успел познакомиться с Доллис! Мадам Накамура-Бранчевска разносит из-за тебя наше начальство. Требует, чтобы тебя немедленно доставили на ее виллу. Поехали.
В шесть часов вечера свежий, отдохнувший элегантный юный денди Джин Стрейтфонд явился в сопровождении слуги к ужину на открытую веранду виллы Накамура-Бранчевской.
Веранда висела прямо над морем на стометровой высоте. В центре ее был сервирован стол на четыре персоны. Вокруг стола хлопотали три подтянутых официанта в белых куртках с золотыми пуговицами. Подсобный стол в углу веранды сверкал хрусталем, серебром, кубиками льда. На роскошном ложе из свежайшей зелени распластался гигантский омар.
Официанты молча вытянулись перед Геннадием, а Геннадий вздрогнул, вновь увидев перед собой Наташу Вертопрахову. Ну до чего же была на нее похожа Доллис Накамура-Бранчевска!
Девочка, сменившая свой любимый наряд — белые шорты и гавайскую рубашку — на строгое платье, подбежала к нему.
— Привет, Джин! Проклятые кроты, из-за них лопнула наша гениальная идея с каноэ! Чего они хотели от тебя?
— Послушай, Доллис, — тихо сказал Геннадий, — ты никому не говорила, что я понимаю по-эмпирейски?
— Нет, а что?
— Прошу тебя никому об этом не говорить…
Глаза Доллис сузились, она зашептала:
— Какая-то тайна, Джин, да? Расскажи мне, не бойся…
— Я все тебе расскажу позднее, — сказал Геннадий. — Сейчас важно хранить молчание.
—Договорились, Джин!
К веранде приближалась мадам Накамура-Бранчевска под руку с высоким мужчиной, в котором Геннадий узнал свирепого сенатора Бастардо Мизераблес ди Порк-и-Гусано.
Теперь он был сама благовоспитанность и любезность, а от красоты Накамура-Бранчевской у Геннадия просто захватило дух.
— Терпеть не могу этого типа, — сказала Доллис, хмуро глядя на приближающегося председателя Совета Копальщиков острова Карбункл, кавалера Ордена Счастливой Лопаты и полковника. — Худший из всех кротов. Ишь ты, повадился к нам…
Мадам одарила мальчика ослепительной улыбкой и протянула руку. Мгновение поколебавшись, Геннадий поцеловал изящную конечность.
— Мы очень рады видеть вас гостем, Джин, — сказала мадам. — Покойный ваш дед и его фирма зубных протезов известны всему деловому миру. Доллис говорила, что вы прелестно играете в теннис. Надеюсь, вы простили этих неотесанных местных служак. Поверьте, им досталось на орехи от полковника и от меня. Прошу к столу.
Ужин прошел в остроумной светской беседе, легко и приятно, если не считать страшного хруста, с которым полковник разгрызал клешни омара, да злых шуточек Доллис. Мадам Накамура-Бранчевска была очень предупредительна к своему гостю из великого Лондона.
— Ах, Лондон, Лондон!.. — проговорила она, когда они с Геннадием отошли к барьеру веранды. — Помните, как сказал поэт… <<Все города похожи, как два пенса" но не похож на них, как шиллинг, Лондон…>>
За столом Мизераблес, сильно чавкая, добирал все, что осталось, пил огромное количество вина, рявкал в ответ на колкости Доллис, а Геннадий с хозяйкой дома стояли над морем — она пила коктейль, «Дайкири», он — ананасный сок.
— Вы погостите у нас, Джин?
— Боюсь, мадам, что мне нужно возвращаться домой. Бабушка сегодня так плакала в телефон…
— Печально, — вздохнула хозяйка. — Мне кажется, что наши отношения могли бы перерасти в настоящую дружбу… Она смотрела на него с мягкой доброй улыбкой. <<Какая приятная женщина, — подумал мальчик. — Приятнейшая женщина, несмотря на то что капиталистка. Смотрит на меня, как мама Элла>>.
— Мадам, — сказал он взволнованно, — вы спасли меня сегодня от смерти.
— О Джин, не надо преувеличивать, — улыбнулась она.
— Я не преувеличиваю, мадам. Мне кажется, что я был в руках какой-то страшной банды. Когда толстяк узнал, что я с <<Ван-Дейка>>, он приказал меня застрелить. Я уверен, что только ваше вмешательство спасло меня. Мне кажется, что те люди связаны с пиратами, напавшими на <<Ван-Дейк>>.
— Пираты! — усмехнулась дама. — В вашем возрасте, Джин, еще можно верить в пиратов…
— Но <<Ван-Дейк>> потоплен, мадам!
— Да это возмутительный бандитизм! — воскликнула дама. — Уверена, что великие державы не оставят этого без внимания! — Она прикоснулась к плечу Геннадия: — Что касается местных солдафонов, то уверена, вы ошиблись. У вас очень напряжены нервы, мой мальчик. Хорошо бы вам отдохнуть у нас несколько дней. Самолет моей фирмы скоро летит в Зурбаган, откуда вы сможете отправиться прямо в Лондон. В Европе снова входят в моду перья райских птиц, и мы получили заказ.
— Еще раз большое спасибо, мадам, но мне нужно утром быть в Оук-порте. На русском судне мои вещи и… бабушка волнуется, мадам.
— Хорошо, завтра поедем вместе на моей яхте. Возьмем Доллис с собой, она покажет вам город. Наш дом в Оук-порте, мы эмпирейцы, Джин. Здесь мы только спасаемся от жары…
Она что-то еще говорила, а Геннадий лихорадочно прикидывал, стоит ли рассказывать ей о подслушанном в сенате разговоре. Она эмпирейка, сенатор, ей, наверное, не безразлична судьба ее народа.
Он глянул вниз и остолбенел от ужаса. По проливу, оставляя за собой светлый след, двигался «Алеша Попович». Они уходят из Оук-порта! Куда? Почему? Они уходят без него! Он остался совсем один!
<<Алеша Попович>> проходил прямо под ними. Палубы были пусты. Медленно вращалась антенна локатора. Геннадию показалось, что он видит в стене ходовой рубки каменное лицо своего друга капитана Рикошетникова. Как он мог бросить его?
За его спиной гулко захохотал Бастардо Мизераблес.
— Гляди! — заорал он. — Сматываются коммунисты. Наша взяла!
Мадам обожгла его резким и неожиданным, как удар хлыста, взглядом.
— До сих пор не научились вести себя в обществе, полковник! — Она повернулась к Геннадию и, пораженная его взглядом, воскликнула: — Что с вами, мой мальчик?
— Там, — в ужасе закричал Геннадий, показывая на удаляющегося <<Алешу Поповича>>, — там осталась моя коллекция марок!
Да, дорогой читатель, в чем нельзя отказать моему герою, так это в присутствии духа и находчивости!
ГЛАВА 8
которая на своем убедительном примере показывает, что голоса логики и разума порой могут потонуть в неистовом шуме сбитой с толку толпыЧто же произошло? Почему <<Алеша Попович>> неожиданно покинул гавань Оук-порта? Можно ли представить себе, что советские моряки бросили в беде своего товарища? Нет, этого представить нельзя.
Николай Рикошетников, обойдя все, как ему казалось, помещения сената в поисках Геннадия, выбежал на площадь и оказался в центре событий, развязанных мрачными хулиганами с Карбункла.
Площадь кишела людьми. Местами возникали стычки, переходящие в кулачный бой. Ораторы, взобравшись на фонарные столбы, кричали в толпу. Ревели моторы мотоциклов. Группа мужественных горожан, взявшись за руки, защищала свою святыню — памятник Серхо Филимоныч Страттофудо.
Рикошетников помчался на судно, мигом собрал совещание комсостава. Половина экипажа была направлена в город на поиски пропавшего мальчика. Всем морякам было строжайше заказано выспрашивать о мальчике у местных жителей и тем более называть его имя. Рикошетников боялся, и не без основания, что <<копальщики>> могут узнать о пребывании в городе потомка благородного русского адмирала и устроить на него настоящую охоту.
Тем временем возвратились с тренировки судовые футболисты. Они рассказали, что большинство публики горячо их приветствовало, а меньшинство наоборот — бросало в них дохлых крыс, пищевые отбросы и увядшие цветы. Меньшинство это было весьма ретиво и затянуто в черную кожу. Рассеялось оно только тогда, когда появился гигант в плавках из леопардовой кожи — лучший футболист всех времен и народов, добродушный, но неразговорчивый Рикко Силла.
Поиски Геннадия продолжались несколько часов и не дали никаких результатов. Потрясенный Рикошетников решился тогда на крайний шаг — он снова отправился в сенат.
В сенате уже все спали. Семижильный <<резинщик>>, похрапывая, тянул свое:
— В свете изложенного, опираясь на параграф девяносто, пункт "Д", отдела восемнадцать, можно категорически заявить, что производство пуговиц на территории республики может быть разрешено только лицам, доказавшим свою способность к оному…
Рикошетников разбудил того сенатора, который дал резкую отповедь проискам полковника Бастардо Мизераблес ди Порк-и-Гусано. Толстяк в футболке под номером <<З>> повел его в свой кабинет для конфиденциальных переговоров.
Имя сенатора было Нуфнути Куче. Рикошетников рассказал ему все. Нуфнути Куче выслушал его с крайним вниманием. В маленьких его глазах, отягощенных трехъярусными мешками, пылал неподдельный интерес.
— Видите ли, капитан, — сказал он, — я не могу вам раскрыть всей подоплеки нынешних событий в нашей стране, потому что и сам ничего не понимаю. Скажу только, что передовая интеллигенция, рабочий класс и спортсмены очень озабочены неожиданной и непонятной атакой с острова Карбункл. В других условиях приезд потомка адмирала Серхо Филимоныч Страттофудо мог бы превратиться в национальный праздник. Сейчас, увы, мы не можем предугадать развитие событий. Эмпирейцы слишком доверчивы и простодушны. Это дети, сэр. Я обещаю вам, что я и мои люди — скажу по секрету, их немало — предпримут все усилия для поисков мальчика. Я не исключаю возможности того, что он попал в лапы негодяев, но… — Нуфнути Куче встал перед Рикошетниковым на одно колено и торжественно провозгласил. — Клянусь созвездием Кассиопеи, катамараном старого Йона, цепями египетских рабов, ржавыми мечами викингов, четками мадам де Клиссон и аркебузами португальцев, клянусь бархатным камзолом нашего первого президента и нашим священным булоногом, Джинадо Эдуардос Страттофудо будет спасен! Аминь!
Капитан Рикошетников сразу понял, что этому человеку можно доверять. В глазах его он увидел намек на незаурядный государственный ум.
— Нуфнути, скажите, состоится ли футбольный матч?
— Не уверен.
— Согласитесь, мы, мирные ученые и моряки, оказались в весьма двусмысленном положении…
— Согласен.
Немногословность Нуфнути Куче еще раз убедила капитана Рикошетникова в надежности этого человека.
— Мистер Рикошетников, я не коммунист, — сказал Нуфнути Куче. — Я всего лишь левый либерал, филуменист и правый защитник, но я вам скажу: мне кажется, что все беспорядки на архипелаге направляет какая-то единая мощная рука.
О дальнейшем развитии событий можно догадаться по заголовкам и высказываниям местных газет.
<<Ежедневный фонтан>> (Оук-порт):
«Кто мешает нашим парням накапливать международный опыт?»
<<Сытная пища без обмана>> (г. Стамак, о. Карбункл).
«Футбол — путь к нищете и позору!»
Литературный журнал «Лестница» (специальный выпуск)
"Сегодня мы помещаем стихи нескольких наших известных граждан:
Вечером того дня, когда был похищен Геннадий, уличные споры и стычки усилились. <<Кроты>>, обычно не показывавшие носа в Оук-порт, теперь заполонили улицы, бары, кафе. На причале возле <<Алеши Поповича>> волновалась большая толпа.
— Надо прощупать русских! — кричали <<кроты>>.
Поговаривали, что каждый из них получил за свои хулиганские выходки по двенадцать клуксов и по бутылке <<Горного дубняка>>.
Ночью страсти не утихали, а, напротив, разгорались. Воя, носились по узким улочкам мотоциклы <<кротов>> со снятыми глушителями. На стенах крепости, отражаясь в черной воде, колыхались факелы. Никто из приглашенных не явился на грандиозно задуманный вечер <<Вальс незнакомых цветов>>… Мадам Накамура-Бранчевска в одиночестве скользила по паркету, тревожно вглядываясь в темноту парка, принюхиваясь к розам и орхидеям. Утром горожане стали находить в почтовых ящиках, на ступенях лестниц, на столиках кафе желтые листочки. Какие-то негодяи за ночь распространили <<Обращение капитана Рикошетникова к народу Республики Большие Эмпиреи и Карбункл>>.
<<Вы, несчастные лежебоки, — гласило «Обращение», — набрались наглости вызвать нас на соревнование по футболу. На что же вы рассчитываете со своей черепашьей медлительностью? С презрением мы отвергаем ваш вызов! Капитан Рикошетников>>.
Оскорбленные горожане направились в порт. Напрасно Нуфнути Куче, Рикко Силла, Токтомуран Джечкин и другие прогрессивные деятели пытались убедить их, что обращение — фальшивка.
Простодушные, как дети, впервые столкнувшиеся с такой грязной игрой, они верили всему. Почти каждый горожанин тащил с собой футбольный мяч.
В порту горожане устроили перед советским кораблем неслыханное футбольное представление. Сотни мячей летали в воздухе. Все от мала до велика, включая женщин, демонстрировали усомнившимся русским свое умение играть в футбол, технику обработки мяча, финты, обводку, пасы…
Рикошетников несколько раз пытался со спардека обратиться к народу, но его всякий раз встречали свистом. Как? Мы медлительные черепахи, тупые ослы? Мы не умеем играть в футбол? А вот смотрите-ка!
На мачте <<Алеши Поповича>> давно уже трепетал флаг <<Синий Петр>> — <<Всем на борт!>> Только двух членов экипажа недоставало: не явился из увольнительной кот Пуша Шуткин и бесследно пропал лаборант гидробиологического сектора Геннадий Стратофонтов.