5) В Рязани дворянство изявило готовность «не щадить ни жертв, ни самого живота на составление Высочайше повеленной внутренней силы» [180] и единодушно положило поставить с 22 душ по одному воину, всего 15 918 ратников, которые разделены на 1 полк конных казаков, 2 полка егерей и 4 полка пеших казаков. Их снабдили пиками и провиантом на 3 месяца. Владельцы малого числа душ, не ставившие воинов, взносили деньгами. Для конных казаков помещики пожертвовали по одной лошади от каждых 250 душ, всего 1520; на покупку седел и артельных котлов внесли по 25 копеек с души. При представлении каждого воина вносили по 5 рублей на покупку ранцев, фуражек, чемоданов, ремней с пряжками.
6) Тульское дворянство, «движимое искренним усердием и ревностью к обороне Отечества и Престола» [181] , единодушно предложило собрать 12 809 ратников и из них сформировать: 2 конных казачьх полка, 1 егерский и 4 пехотных казачьих и конноартиллерийскую роту из 346 человек, для которой орудия высланы были из Москвы. Ополчение сформировано в 36 дней. По выступлении его из уездов дворяне, для сохранения внутренней безопасности, вооружили крестьян во всех селениях, кто чем мог: пиками, саблями, ружьями, тесаками, топорами, косами. Все поселяне, бывшие в состоянии поднять оружие, разделены на конные и пешие команды, содержавшие ночные разъезды и караулы. Города последовали сему примеру и назначили число граждан конных и пеших, соразмерное своему населению, под начальством городничих, которые обязаны были действовать вместе с уездными начальниками. В помощь батальону Внутренней стражи вооружили часть Тульских мещан и снабдили их пиками. За несколько дней перед войной последовал на имя Тульского Губернатора Высочайший рескрипт о сборе с губернии 700 000 рублей на покупку волов для армии. Дворянство тотчас внесло всю сумму из собственных доходов. При выступлении из Дриссы Государь приказал перевезти в Калугу из сельских магазинов Тульской губернии 69 872 четверти круп, сухарей и овса, с тем, что казна заплатит за сию поставку. Дворянство отказалось от вознаграждения и немедленно выставило хлеб в назначенные места. Губернатор доносил: «Имея в виду настоящее положение и надобность любезного Отечества, с чувствами усердных сынов приносит Дворянство такое пожертвование, и обязуется из собственных своих прибытков засыпать взятый ныне в магазинах хлеб, без всякой уплаты» [182] .
7) В Калуге получено Высочайшее воззвание через Графа Ростопчина, с следующей припиской: «Теперь всего нужнее дворяне и стрелки». Пока съезжалось дворянство, оповещенное в Калуге, как и везде, через нарочных, купечество внесло в двои сутки 150 000 рублей, а Гражданский Губернатор Каверин заказал на заводах тесаки, послал в Тульский и Шостенский заводы для закупки оружия и пороха, велел исправить хранившиеся от прежней милиции 18 000 пик, до 1500 сабель, пистолетов, тесаков, рогатин, выписал из Тулы кузнецов для делания оружия, прибавил почтовых лошадей на главных дорогах для скорейшего сообщения, предложил начальнику внутренней стражи и бывшей в Калуге понтонной роте усилить в губернском городе патрули и отрядить солдат к земским судам и городничим для содействия им в успешном исполнении предписаний начальства. По съезде дворянства в Калугу выставило оно 15 000 воинов, разделенных на 1 конный и 5 пеших казачьих полков, и 1 батальон егерей. В течение месяца Ополчение сформировано, снабжено оружием, провиантом, амуницией. Как в Твери и Туле, так и в Калуге повелено было Государем заготовить продовольственные запасы на счет казны, для чего назначено 1 125 000 рублей. Дворянство приняло на себя заготовление безвозмездно и сверх определенного количества 69 772 четверти пожертвовало до 10 000; весь хлеб свезен не более как в две недели. Сии и доставленные в Калугу и Тулу запасы принесли величайшую пользу для армии, которая весь Август месяц продовольствовалась ими в Вязьме, Гжатске, Можайске и до самого обращения своего через Москву к пределам Калужской губернии. На три уезда: Калужский, Перемышленский и Козельский – возложено было, вместо следующей пропорции муки, доставить то же количество сухарями. К 30 Июля сухари были готовы и отсылаемы прямо в армию на крестьянских подводах, которых в иной день собиралось в Калуге до 7000. Сими же запасами, кроме армии, продовольствовались проходившие команды и пленные. Впоследствии часть хлеба роздана была несчастным обывателям Вяземского, Гжатского, Можайского и Верейского уездов, изгнанным из жилищ своих и скитавшихся по Калужской губернии, без покрова и пропитания. Когда начали формировать Ополчение, Калужский Губернатор издал воззвание к гражданам, где, между прочим, помещены следующие слова, живо выражающие чувствования, одушевлявшие тогда Россию:
«Дворянство понесет жизнь свою, своих детей, поведет с собой крестьян, единственное свое достояние, оправдает отличные права и преимущества отличными подвигами. Груды костей пораженного неприятеля будут неизгладимыми памятниками достохвальных подвигов их, если он прострет далее дерзость свою. К вам, почтенные граждане, отношу теперь
Монаршее воззвание, зная совершенно, что и вы не откажетесь пожертвовать капиталом своим на вооружение Ополчения, которое идет на защиту ваших детей, ваших домов, вас самих. Прах отцов ваших возопиет на вас, если укосните вашим избытком жертвовать в сих смутных обстоятельствах Отечества. Слезы потомков ваших излиются пред судом Божьим на обвинение вас, если отречетесь участвовать в предлежащем подвиге».
8) Легко вообразить, с какими затруднениями сопряжено было формирование Ополчения в Смоленской губернии, которая, через шесть недель после начала войны, застигнута была военной грозой. Доставление в армию запасов и продовольствия, препровождение на подводах раненых, больных и резервных войск, отправление из Смоленска артиллерийских парков, Кадетского Корпуса, присутственных мест, частного имущества, требовали чрезвычайных усилии со стороны крестьян, занятых полевыми работами и неожиданно огромным нашествием. 10 Июня получен в Смоленске Манифест о вооружении, а через 5 дней начали прибывать армейские тяжести; 19-го пришел Дохтуров; вслед за ним явились обе Западные армии. Вся губерния была в тревоге, но усердие смолян превозмогло все препятствия. В неимоверно короткое время, в 8 дней [183] , свели ратников в Дорогобуж, где формировалось Ополчение. Для вооружения его назначил Барклай-де-Толли из обеих Западных армий ружья и карабины от кавалерийских полков, с патронами, после чего в каждом эскадроне осталось по 10 ружей или карабинов. Он приказал также раздать 665 ружей и карабинов способнейшим из удельных крестьян, с тем чтобы они, оставаясь вооруженными в своих жилищах, могли защищать их от неприятеля [184] . 12 447 человек поступило в Ополчение, которое составляет малейшую часть из приношений Смоленской губернии на алтарь Отечества. Ее пожертвования были неимоверны. Доколе наши войска находились в ее пределах, отдавала она все, что имела, что могла, без счета и меры, без веса и квитанций, выставляя вдвое и втрое против того, сколько требовалось. До выступления армии из Смоленской губернии простирались ее пожертвования до 9 824 000 рублей, кроме хлеба из запасных магазинов: муки 91 271 и овса 16 322 четверти. По выходе из губернии Русских войск удалились и жители. Они бежали от срама неприятельского нашествия или вооружались против врагов, оставляя на расхищение достояние и дома, которые хотя не везде были преданы огню, но решительно повсюду подвергались жестокому, самому опустошительному разорению.
С небольшим в месяц, все губернии 1-го округа снарядили Ополчение, и оно частично выступило и частично готово было к походу в назначенные каждому места, а именно: Московское к Воскресенску, Звенигороду и Подольску, Тверское к Клину, Ярославское к Дмитрову, Владимирское в Богородск, Рязанское к Кашире, Тульское к Серпухову, Калужское к Можайску и Верее [185] .
Числительная сила Ополчения 1-го округа:
Губернскими и полковыми начальниками Ополчения 1-го округа были: Московского: Начальник, Генерал-Лейтенант Граф Марков; полковые начальники: Генерал-Майоры: Талызины 1-й и 2-й, Князь Одоевский, Свечин, Обрезков, Граф Санти, Лопухин, Арсеньев, Лаптев; Полковники: Князь Четвертинский, Аргамаков и Свечин. Тверского: Начальник, Генерал-Лейтенант Тыртов; полковые начальники: Генерал-Майоры: Кишенский, Баклановский, Загряжский; Действительные Статские Советники: Полтарацкий и Князь Шаховский; Полковник Болтин. Ярославского: Начальник, Генерал-Майор Дедюлин; полковые начальники: Полковники Селифонтов и Михайлов; Подполковники: Соколов, Куломзин и Князь Ухтомский, коего место занял впоследствии Подполковник Омельянов. Владимирского: Начальник, Генерал-Лейтенант Князь Голицын; полковые начальники: Генерал-Майор Меркулов; Действительные Статские Советники Страхов и Зубов; Полковники: Поливанов, Черепанов и Нефедьев, по смерти коего назначен Подполковник Костянский. Рязанского: Начальник, Генерал-Майор Измайлов; полковые начальники Генерал-Майор Кишкин; Полковники: Маслов, Дубовицкий, Князь Друцкой, Рышкевич и Рахманов и Подполковник Маслов. Тульского: Начальник, Гражданский Губернатор Богданов; полковые начальники: Генерал-Майоры: Князь Щербатов, Миллер и Рахманов (после него Колюбакин); Полковники: Владычин, Свечин и Бобрищев-Пушкин и Подполковник Беклемишев; командир конной роты, Майор Кучин. Калужского: Начальник, Генерал-Лейтенант Шепелев; полковые начальники: Генерал-Майор Львов, Бригадир Князь Львов, Полковники: Раевский, Яковлев и Шепелев и Подполковник Львов. Смоленского: Начальник, Генерал-Лейтенант Лебедев; потом Генерал-Майор Вистицкий.
2-й ОКРУГ. Губернии 2-го Округа С.-Петербургская и Новгородская не уступили подмосковным. 17 Июля собралось Петербургское дворянство и было приветствуемо следующей речью Губернского Предводителя Жеребцова: «Предки наши, родоначальники сего знаменитого сословия, к спасению Отечества стекались под знамена Государя, каждый со своей дружиной, кто сколько возмог привести на ополчение. Нам остается последовать их примеру. Наша православная Вера, святость алтарей Божьих, наша честь, наше Отечество, в семействах наших летами отягченные родители, нежные супруги, невинные младенцы, все одними устами требуют нашего пожертвования. Поспешим! Соединимся союзом верной братии, союзом древних Россов; утвердимся в единомыслии! Единодушие есть твердейшая преграда, оно есть неразрывная цепь союза и блогоденствия! Соединимся все, со крестом в сердце и с оружием в руках. Вручим себя Богу и Царю нашему. Спасем Отечество или, умирая, сохраним честь России, верноподданного Александру!»
Приступили к выбору начальника. Никто не колебался, кому дать свой голос; не было ни белых шаров, ни черных. Единогласно произнесли имя полководца, на которого с наступления опасности указывала Россия. «Кутузова! Кутузова!» – загремело повсюду. К нему отправилась депутация, известить его о выборе дворянства и пригласить в собрание. Кутузов приехал, остановился посреди залы, возле стола, и, дав пройти первому впечатлению, произведенному его присутствием, произнес следующие слова: «Господа! Я вам многое хотел говорить, скажу только, что вы украсили мои седины…» Слезы полились из глаз его. Он изъявил готовность принять начальство над Ополчением, но с ограничениями, изложенными в следующем письме его к Императору, находившемуся тогда в Москве: «17-числа сего месяца Петербургское Дворянское Общество призвало меня в свое собрание, где объявили всеобщее желание, дабы я принял начальство Ополчения Петербургской губернии, от дворянства составляемого. Дабы отказом не замедлить ревностных действий дворянства, принял я сие предложение и вступил в действие по сей части, но с таким условием, что, будучи в действительной Вашего Императорского Величества военной службе, ежели я вызван буду к другой комиссии или каким-либо образом сие мое упражнение Вашему императорскому Величеству будет не угодно, тогда я должность сию оставить должен буду другому, по избранию дворянства».
В ожидании Высочайшего соизволения, которое вскоре последовало, Кутузов принял временное начальство над Ополчением и приказал учредить два Комитета: один для приема ратников, другой для пожертвований, то есть он сделал то, что за два дня перед тем было постановлено в Москве. Дворянство, не выходя из собрания, приступило к набору со ста душ 4 ратников, но, узнав вскоре, что в Москве ставят десятого человека, прибавило по шести к назначенным со ста душ 4 воинам. Помещики обязались снабдить ратников провиантом на 5 месяцев и жалованием по 2 рубля в месяц на человека, обрабатывать поля воинов, сохранить их хозяйство и платить за них подати. Сверх того положено: каждому дворянину, имеющему в столице дом или близ нее дачу, единовременно внести по 2 процента, выключая тех дворян, коих дома ценой ниже 5000 рублей, разве таких домов будет два или более и сложная цена их окажется выше сей суммы. Дворянам, имеющим капиталы, сделано особенное приглашение участвовать в пожертвованиях. Что касается до устройства и содержания Ополчения, то дворянство совершенно отдалось в волю и распоряжения своего знаменитого Начальника и предоставило ему также, в случае назначения его на другое место, избрать по себе преемника.
В следующий день открыты Комитеты ополчения: экономический и устроительный, и составлено Положение, в сущности похожее на Положение о Московской военной силе, с следующими изменениями: 1) Ополчение делилось не на полки, но на дружины, дружины на сотни; каждая дружина, в числе 821 человека, состояла из людей одного уезда или в соседстве живущих; люди одной деревни не были разлучены в рядах. 2) Ополчение было снабжено ружьями, отпущенными из арсенала. Сабли и тесаки пешему ополчению не полагались, но каждому ратнику даны топор и лопата. Прием офицеров и воинов продолжался каждый день от утра до вечера, и единовременно формировались 15 дружин, числом в 12 985 человек. Одна из них состояла из мещан Петербургских и Нарвских, выставленных по особому усердию Купеческих Обществ сих городов. Знамя Ополчения было белое полотняное, с восьмиконечным крестом посредине и надписью по обеим сторонам «Сим победиши». По углам, в лавровых венках, под коронами, находилось вензеловое изображение Имени Государя. При средствах, доставляемых от Правительства Петербургской военной силе насчет обучения и вооружения, она была наилучше устроенная из всех Ополчений. В каждую дружину определено для обучения по 5 унтер-офицеров учебного полка, и целый батальон внутренней стражи размещен по всем дружинам. Для сего же предмета назначены были два полка: Воронежский пехотный и 2-й морской, отчего на каждого солдата доставалось по 4 и по 5 ратников. Правила для учения были следующие: 1) Знать свое место в шеренге и в ряду и людей, которые стояли впереди, позади и по обеим сторонам. 2) Ни в каком случае не отрываться от сих людей; даже и в рассыпном строе не терять их из вида. 3) Ружье учить только нести на плече, правильно заряжать, стрелять и действовать штыком. 4) Учить поворотам и маршировать фронтом, взводами, по отделениям и нужным построениям. Не искать в марше красоты и ограничиться тем, чтобы люди ступали в одну ногу.
Кроме пешего Ополчения вооружались в Петербурге 2 кавалерийских казачьих полка из охотников: один назывался Смертоносным, другой Александровским. Лошади для них поставлены от города; обоз выстроен из пожертвованных денег. Наконец, Петербургское дворянство предполагало собрать со ста душ по 3 человека и из них учредить временную внутреннюю земскую стражу, пешую и конную, для истребления могших внезапно ворваться в губернию мародеров и вредных разглашателей, отыскания дезертиров, препровождения пленных и пересылаемых через губернию людей и вообще для вспомоществования земской полиции. Предположение сие не состоялось по изменившимся обстоятельствам, но Государь изъявил дворянству за такое усердие особенное Монаршее благоволение. В одно время с формированием Ополчения приносимы были добровольные пожертвования: кто отдавал собственные деньги, кто отказывался от получаемых из казны жалованья, пенсии, столовых денег, для обращения их на нужды государственные. Всяк жертвовал чем мог, и в самом непродолжительном времени пожертвования возросли до 4 миллионов; в том числе поступило 2 миллиона от купечества. Желание вступать во временную военную силу было столь общим, что через несколько дней все офицерские места были заняты, и сверх того добровольно поступали в ратники купцы, мещане и ремесленники. Колонисты, живущие около Петербурга, сделав денежное пожертвование, объявили вместе готовность по востребованию принять оружие. Один купец, не имея никакого состояния, представил в Ополчение своего сына. В числе воинов, присланных от Градской Думы, оказалось трое родных братьев, добровольно вызвавшихся на службу. Тажие представляли дворовых людей в полном вооружении. Подобные примеры случались во множестве во всех губерниях. Быв свидетелем общего порыва, Государь удостоил Кутузова следующим рескриптом: «С удовольствием усмотрели Мы в С.-Петербургском дворянстве то же самое рвение и усердие к Нам и Отечеству, какое видели в Московском дворянстве. Почему и поручаем вам: Губернатору, Предводителям и всему здешнему благородному сословию объявить благоволение Наше и признательность».