Как же сделать душевную кооперацию стабильной, на чем держаться спасительным островкам взаимопомощи? Премудрая Природа нашла выход и здесь, создав ПРИВЯЗАННОСТИ.
Что такое привязанности
Привязанности – это очень мудрый замысел природы. Привязанности – это веревки, которыми человечек за больные места привязывается к другим Горемыкам (в таком случае они получают звание «Родные и Близкие») и некоторым вещам или событиям (тогда они называются «Святыни»). Конечно, ограничивается свобода передвижения, но это-то и хорошо, чтобы товарищ не исчезал – и чтобы он был управляемым.
Вот, например, этажом ниже под нами живет пьяница. У него есть семья, но к ней у него нет ни любви, ни привязанности. Вот он и гуляет без руля и без ветрил, и управы на него нет. А был бы он к семье привязан – был бы тогда дома, был бы всегда у своего колышка, и не дергался. Потому что, если начнет дергаться, привязанности сделают ему больно.
Кто не верит, привяжите себя за какое-нибудь нежное место, предположим, к ручке двери и попробуйте куда-нибудь сильно дернуться. Но лучше этого не делайте.
Собственно, чем это место души нежнее или больнее, тем дороже оказывается привязанность. Самые больные (и поэтому самые крепкие) привязанности – у тех, у кого вся душа побита и болит.
К сожалению, через какое-то время совсем отбитые куски души отмирают и тогда не остается ни любви, ни привязанности. Чрезмерная боль рождает уже не привязанность, а цинизм.
Но пока душа еще жива, всегда есть простой критерий, отличающий Любовь от Привязанности: Этот критерий – Боль: боль при потере Любимого. И еще Страх, что это может случиться.
ПРИВЯЗАННОСТЬ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ЛЮБВИ БОЛЬЮ, НАПРЯЖЕНИЕМ И СТРАХОМ
В жизни Любовь и Привязанность легко путаются. К одному человеку у нас может быть одновременно и то, и другое. Кроме того, мы зависимы от того, к кому привязаны, и поэтому, боясь его потерять, вынуждены о нем заботиться. И тогда Привязанность оказывается очень похожей на Любовь, только в добровольно-принудительном варианте.
Именно поэтому их так часто и путают: говорят о Любви, подразумевая лишь Привязанность, и воспевают Привязанность, мечтая о Любви.
Но Любовь – это другое. Любовь – это Солнце. И свобода.
Любовь как Солнце
Солнышко дает нам тепло и свет, дает нам жизнь. Оно любит нас, но если мы завтра исчезнем, оно будет так же тепло любить других. Какое ему дело до нас? Не будет никого – Солнце останется таким же праздничным и будет так же щедро посылать свое животворящее тепло в пустоту. Ему нет дела ни до кого. Его дело – только быть, только – светить.
Лучше всех это известно моей жене, потому что в нашей семье СОЛНЫШКО – это я.
Прочитайте еще раз то, что написано про Солнце – это написано про меня. Про мою Любовь, в которой есть тепло и свет, но нет Привязанности.
Я разрешаю себе свободу. Я осмеливаюсь верить, что не нуждаюсь в том, чтобы меня привязывали к каким-то колышкам – где мне быть, я смогу определиться сам. А что касается нуждающихся во мне людей, то у меня хватит разума, сил, тепла и заботы, чтобы в нужный момент оказаться рядом с тем, с кем надо. Мне не нужны Привязанности – мне достаточно Любви.
Я люблю свою жену и своих детей, но не могу сказать, чтобы был к ним привязан. Они могут исчезнуть из моей жизни или жизни вообще, и я отнесусь к этому так же, как и к любому другому природному явлению.
Почему я не люблю привязанности
Не прирастай ко мне без нужды…
Романс, который еще будет написанПочему я не люблю привязанности? Во-первых, они лишают свободы. Во-вторых, они рождают Страх и Боль. И, в-третьих, они искажают картину мира. Человеку привязанному его колышки-Святыни начинают казаться Столпами мира, без которых мир рушится. А разве это правда?
Проверка: перечислите то, потеря чего лишит вас возможности быть счастливым. Без чего ваш мир рушится. А теперь выкиньте этот список – в нем нет ни слова правды. Эту ложь продиктовали вам ваши привязанности.
«Дети…» – сказали вы и вздрогнули только при мысли, что с ними может что-то случиться… «Дети, родная кровинушка…» – разрешите не разделить ваше вздрагивание.
Самое главное, я надеюсь, что вы сумеете быть счастливыми и без них. Может быть, вам это не близко, но мудрость начинается с того, что вы готовите себя к потере всего, что вам так дорого.
Закройте глаза. Постарайтесь разглядеть свою жизнь, в которой нет ваших детей. Жизнь, в которой есть утро, солнце… – и много других замечательных людей и нужных дел. Какая это жизнь? – Обычная. Нормальная хорошая жизнь.
МУДРОСТЬ НАЧИНАЕТСЯ С ГОТОВНОСТИ К ПОТЕРЯМ
Да, ваши дети появились на свет при вашем содействии, но при вашем содействии в мир пришло много чего доброго.
Кстати, не стройте иллюзии, что в ваших детях – ваши гены. Генетики вам разъяснят, что ваши гены проявятся только в ваших внуках или даже позже. А в ваших детях – гены ваших бабок, дедок или даже раньше.
Да, вы вкладывали свое время и силы и душу в них,
вкладывали, потому что принято, потому что воспринимают и потому что возвращают…
и только поэтому ваши дети чем-то особеннее всех других детей? Почему никто не дергается, когда узнает о смерти сотен и тысяч далеких африканских детей, и начинает дрожать за своего, чуть он побледнел?
Там вы не вкладывали, а сюда вложили? Значит, вас дергает не «дети», а «мое вложенное»? Дрожите за «свое», а прикрываетесь детьми? Не стыдно?
Порядочные люди учат себя любить, но не привязываться.
Умные привязанности
Когда затухает и дружба, и влюбленность, привязанность дает нам свободу, известную лишь ей и одиночеству. Не надо говорить, не надо целоваться, ничего не надо, разве что помешать в камине.
Восхитительный Клайв С. ЛьюисЕсть ли у меня привязанности? – Да. Нравятся ли они мне? – Нравятся. Я люблю тех, к кому я привязан, и люблю свою привязанность к ним. Она трепетна и тепла.
Привязанности – это родное и неизбывное, идущие из глубины души и детства. Помните? Голос мамы. Потрескивание дров в печке, мяуканье кошки, теплый запах молока. Это живет в душе так же, как живут с вами ваши руки и ноги – это просто ваше. И без этого в душе – холодно.
Я встретил женщину и пустил ее в свое сердце. Теперь она живет в моей душе. И, где бы она ни была, я всегда вижу ее глаза, слышу ее – такой дорогой для меня – ее голос и ощущаю прикоснование рук… Привязанности – это греет.
Привязанности – это разумно. Вокруг меня много людей, все они достойны внимания и уважения. Многим из них нужна моя забота и тепло. Я хорошо знаю, что им это нужно – но я бываю занятым и усталым, и душа не всегда светится изначально. И тогда нужно работать – душу включать.
Пока она раскрутится, разогреется… Это все равно что дышать произвольно, каждый раз назначая себе вдох и выдох. Может быть, это и полезно, но довольно утомительно.
Но если я известных мне людей делаю ДОРОГИМИ себе людьми, помещаю себе в сердце, привязываюсь к ним, то душа навстречу им тянется и открывается сама, и все идет не от головы, а от сердца. И жить оказывается добрее и проще.
Умные привязанности выполняют роль рельсов для поезда – они ограничивают маневренность, но как же облегчают путь!
При этом, заметьте, ваш поезд с тормозами, так что ситуация вполне безопасная.
Узелок на память
– Николай Иванович, можно я к вам немного привяжусь?..
– …Можно. Тебе можно. Я сам к тебе уже давно привязался.
Нормальный разговорПривязываться – умно и вкусно. Надо только знать, к кому привязываться – и всегда уметь отвязываться.
Когда альпинисты идут в горы, на опасной тропе они всегда очень даже привязываются друг к другу. Но только ненормальные привязываются намертво, у всех остальных есть карабины: раз! – и все свободны. Можно ставить палатки.
ПРИВЯЗЫВАТЬСЯ МОЖНО ТОГДА, КОГДА УМЕЕШЬ ОТВЯЗЫВАТЬСЯ
Размышления о Неправильном мире
О страданиях по программе
Жизнь есть страдание. Но есть путь…
БуддаПривязанности, чреватые болью, но несущие в жизнь сердечность, тепло и трепетность, еще понять можно. Но в жизни огромное число мелких привязанностей липнут на нас, как репьи на собаку, не принося за собой ничего, кроме неприятностей.
Нам больно, когда нас забыли или обошли; нас возмущает, если человек не выполнил то, что нам пообещал; мы не выносим, когда с нами так разговаривают; нас бесит, когда человек так нагло врет.
Расшифровывайте:
Мы привязаны к тому, чтобы нас помнили и чествовали – мы зависимы от этого. Мы привязаны к порядку, при котором человек должен выполнять обещанное – мы зависимы от того, соблюдается ли этот порядок. Мы накрепко привязаны к мысли, что нас должны уважать – и поэтому зависимы от интонаций окружающих. Мы привязаны к убеждению, что люди должны врать только с угрызениями совести – и наше душевное состояние зависимо от того, видим ли мы это.
Такие привязанности я называю зависимостями. Будда то же самое называл желаниями и говорил просто: путь мудрого – избавление от всех желаний.
Зависимости – это простенькие программки-двухходовки. В них первым ходом записано, КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ МИР и чье-то поведение, а вторым ходом – КАК НАМ ДЕРГАТЬСЯ И СТРАДАТЬ, когда мир оказывается реальным, то есть другим.
Индивидуальность личности здесь выражается в приверженности своей, личной, программе страдания. Кто-то плачет, кто-то орет, кто-то застревает в тоске.
Естественно, нормальный человек убежден, что дергают его не его программки, а люди и события.
«Ты заставляешь меня нервничать!» – кричит кому-то он, и в его дергании оказывается виновата не его глупость, не его зависимость, а тот, который «Ты».
Откуда в нас такие остроумные программы? Все идет из детства, из полученных тогда уроков.
Детство на всю жизнь
Когда ребенку плохо или что-то нужно, он плачет – тогда родители подходят и помогают ему. Это усваивается сразу: чтобы родители начали вокруг него крутиться, ему должно быть плохо.
Первый урок усвоен.
Далее: чтобы управлять ребенком, родители нередко перекрывают ему кислород – лишают любви. Но дети, увидев такой образец, начинают делать то же самое.
«Ты плохая! Я тебя не люблю!» – эта фраза, выраженная глазами, ручонками, плачем или словами, сбивает с ног почти любую маму.
Дети быстро убеждаются, что родители без кислорода их детской любви страдают и мучаются. А чтобы не мучиться – согласятся делать то, что ребенку нужно.
Второй урок усваивается так же крепко – на всю жизнь.
К сожалению, с окончанием детства орать в мир, что тебе плохо, так же глупо, как заявлять миру, что он плохой, когда на твой крик к тебе бежать никто не торопится. Жизненная ситуация изменилась, и старые реакции уже не работают. Нормальные животные при изменении обстоятельств жизни свое поведение меняют. Люди же в отличие от крыс и других умных животных практически не переучиваются.
Возможно, взрослые дети и хотели бы; но кто из воспитателей подаст им пример?
О вежливости к миру
Вежливые люди избегают требований и щедры на благодарность. И чтобы жить с миром в мире, надо быть к нему просто вежливым. Вежливые люди не кричат, что мир им что-то должен, они имеют к нему пожелания.
Кроме соблюдения правил приличия учитывайте и то, что мир вам действительно ничего не должен.
Если мир повернулся тем боком, как вам хотелось, вы ему благодарны. Мир повернулся как-то по-другому – поймите его обстоятельства и будьте благодарны просто за то, что он есть.
Есть ли у вас в этом мире права? – Да, есть. Вы имеете право на предпочтения, то есть право на постоянную радость всегда – и большую радость в некоторых случаях.
Рекламная паузаМожно, я сделаю рекламу хорошей книге хорошего человека? Делаю: Виктор Кротов, книга «Этюды о непонятном». А вместо своих хороших слов о нем помещаю слова его, отрывок из его книги: читайте, грейтесь и думайте.
Как это делал и я.
Круговая лапта
Мастер игры со ставкой на черепицу не станет волноваться при игре на серебряную застежку и потеряет рассудок при игре на золото.
Чжуань-цзы.– Вышибалы, вышибалы! Давайте в вышибалы!.. Папочка, ты ведь поиграешь с нами? Ты ведь обещал нам полчасика своего драгоценного времени…
Обещал. Деваться некуда. Я вышел на лужайку. Младшему, моему племяннику, шесть лет. Старшей, дочке, четырнадцать. Отлично, пусть и мне будет лет десять. Только со взрослым телом своим придется быть поосторожнее: не зашибить бы кого-нибудь ненароком… Начали!
Старый деревенский домик жмурился от удовольствия, любуясь беготней по зеленой лужайке. Два его внимательных зрачка – бабушка и дедушка поглядывали из-под приподнятых занавесок, стараясь остаться незамеченными. Белый мохнатый пес еле сдерживался, чтобы не ворваться в общую веселую кутерьму. Утки, занятые в овражке своими вечными водными процедурами, беспокойно покрякивали снизу вверх. Они уже предчувствовали, что рано или поздно в их лужицу плюхнется бессмысленный круглый предмет, за которым скатится по откосу отчаянный мальчишка. Меня среди наблюдателей на этот раз не было. Я был среди игроков.
Я ловил свечи, вышибал зазевавшегося противника – милого, родного противника. Я поскальзывался на шелковистой траве, вылетал из круга и вместе со всеми трепетно считал перебежки выручалы. Было весело и легко.
Как в детстве? Нет – лучше, веселее, свободнее. Я играл азартно и старательно. Только не было зависимости от исхода, не было обиды поражения, не было торжества победителя. Выигрыш и проигрыш ничего не значили. Мои радостные и горестные восклицания были всего лишь карнавальными репликами. Я играл с упоением и уже не зависел от игры, как было когда-то со мной и как зависела теперь моя ребятня, дрожа от волнения, ликуя или досадуя. У меня эта привязь была уже оборвана.
Запомнить бы, довезти бы до города, до трудной повседневной игры, где может вывести из себя недопонятая фраза или случайный взгляд, где волнами меняется настроение, где вся судьба порою висит на волоске ненужного разговора. Где так нелегко быть самим собой независимо от результата своих усилий. Где не одна, а несколько привязей дергают из стороны в сторону болезненными или сладостными рывками… Лучше, веселее, свободнее.
Освободиться, не бросая ни серьезной игры, ни радостного дела. Освободиться от всех привязей ради одной-единственной, светлой и невесомой, как солнечный луч. Скинуть лилипутские нити, притягивающие меня к себе самому.
Ведь это возможно, возможно – и вот они, мои свидетели: зеленая лужайка, белый лохматый пес и утки, занятые в овраге своими вечными водными процедурами.
В мире есть удивительнейшие вещи. На каждом шагу – каким чудом земля подхватывает ступающую ногу?
Он же, человек Виктор Кротов
Чего в мире нет
Есть старое безумие, оно называется добро и зло.
НицшеКогда я иду по дороге и встречаю большую лужу или грязь без края, я почему-то всегда от кишок верю, что через эту грязь где-то должен быть нормальный проход. Я не разрешаю природе быть грязной до конца.