О чем молчат предки - Маркова Надежда 9 стр.

Искать источник столь бурных негативных чувств к собственному ребенку нам пришлось недолго. В расстановке мы поставили Тамару и ее чувства. Женщина, замещающая чувства, легла на пол и то подползала к Тамаре, то отползала. «Мое место не здесь, – говорила она у ног Тамары, – а там, там есть еще кто-то». Мы поставили этого кого-то. Человек почувствовал себя старухой с выбитыми зубами. И Тамара вспомнила семейную историю времен войны.

Бабушка Груня, мать ее деда, жила с семьей на границе Украины и Молдавии. В годы войны в их деревне стояли румыны. Война шла к концу и оккупанты вагонами увозили из окрестных сел молодежь на работы в Германию. У бабушки было восемь детей. Мал мала меньше. Угроза угона во вражеский плен нависла над тремя старшенькими: 16-летней Ульяной, 14-летним Ваней и 13-летним любимцем Мишей. «Не пущу», – решила пожилая женщина. Всю ночь они за виноградником копали траншею, прикрыли сверху ветками и присыпали соломой. В укрытии спрятала старших детей. Когда в дом пришли румыны, мать сказала, что они ушли к родственникам в соседнее село. Ей не поверили, тягали за волосы по огороду, прикладом выбили зубы. Когда над селом раздался нечеловеческий крик матери, дети не выдержали, выскочили из укрытия. Им заломили руки и погнали в гестапо.

До гестапо они не дошли. Красавица и умница Ульяна подкупила начальника конвоя. Подкупила своим телом. Мальчиков отпустили, Уля «пошла по рукам». Жизнь ее превратилась в ад. Не в силах противостоять вооруженным до зубов оккупантам, односельчане набросились на беззащитную девушку. «Румынская подстилка, проститутка, мразь, выродок», – неслось вслед Ульяне. Ее мать Агриппину игнорировали, но безжалостное осуждение она чувствовала своей кожей. Она заливалась краской удушливого стыда, дикая злоба поднималась у нее на дочь. «Позор на мою седую голову!» – шептала женщина беззубым ртом, но дочери ничего говорить не смела. От нее зависела жизнь старших сыновей.

Когда деревню освободили советские войска, мать своими руками готова была удушить виновницу позора семьи. Ульяна опередила ее. Узнав, что беременна, она проткнула себя спицей и истекла кровью. Мать смотрела в бездонные, остекленевшие, преисполненные мукой глаза своей старшей девочки, умницы и помощницы: «Доченька! – пронесся над деревней душераздирающий голос безутешной матери. – Это я тебя погубила». На ее похоронах была вся деревня, люди прозрели, осознав, что после ухода этой девушки к румынам из деревни не угнали ни одного человека. Ценою своего позора, ценою своей жизни она сумела спасти многих.

Тамара была внучкой любимого сына бабушки Груни, Миши. Бешеную злость, раздражительность и болезненный стыд за дочь она переняла от своей прабабушки. Груня давила в себе эти чувства, чтобы спасти жизнь других своих детей от верной погибели. Задавленные, неиспользованные годами, эмоции нашли место через поколения и били по невинному ребенку, по маленькой Настеньке.

Расстановка расставила все точки над «і». Тамара передала эти чувства по назначению прабабушке Агриппине: «Эти чувства принадлежат тебе. Из любви я переняла их и использовала не по назначению. Теперь я передаю их тебе. С любовью». Бабушке Ульяне она сказала: «Ты не заслуживаешь этих чувств. Ты спасла жизнь многим. Я горжусь тобой». Посмотрев на дочь, она обняла ее и сказала: «Я сожалею, моя милая. Теперь я всегда буду рядом с тобой как твоя мама».

Откуда это у меня?

Николай никогда не чувствовал себя ревнивцем, пока не женился на Светлане. И было бы к кому ревновать? Носик, как перепелиное яичко, все в мелких веснушках, рыженькая, худенькая. Но этот влюбленный взгляд миндалевидных с просинью глаз, но этот вкус сладкого, сочного рта Светлаши, как он называл жену, сводили его сума. Ему казалось, что такие же восторженные чувства к жене испытывают все окружающие мужчины. Ревность, нет-нет, но то вдруг шевелилась в груди мокрой жабой, то царапала ржавым гвоздем. Приступы ревности были редкими, недолгими, но испепеляющими. «Откуда это у тебя? Ты ведь раньше таким не был?» – пугалась Светлаша сжатых кулаков и подозрительного жесткого взгляда любимого мужчины.

«Откуда это у меня?» – в недоумении пытался понять мужчина с внешностью английского лорда, придя ко мне на личный прием.

– Таким образом, поставленный вопрос наводит на предположение, что ревность не ваша, я правильно вас понимаю? – вслух рассуждала я. – А если не ваша, то чья?

– Да, у меня ощущение, что это не мое чувство, я просто бываю одержим им. Никогда ранее ничего подобного я не испытывал.

Все, что могло дать подсказку и вывести на решение вопроса с системной точки зрения, не имело подтверждения. Ни ревности между отцом и матерью, ни ревнивых Отелло и Дездемоны в роду не наблюдалось. Говорить о вреде недоверия, подозрения и чувства собственности не имело смысла. Николай, будучи в здравом уме и трезвой памяти, и сам это отлично понимал. Но что делать с болезненной неуправляемой ревностью, которая настигала человека неожиданно и также бесследно исчезала через короткое время? Честно, я не знала. Я начала работать вслепую, объяснив клиенту, что это только эксперимент и я ничего не могу гарантировать. Николай согласился.

В расстановку я предложила поставить заместителя Николая и заместителя того человека, откуда к Николаю пришла ревность. Заместители, немного потоптавшись, стояли далеко друг от друга. Да, они видели друг друга, но больше ничего не происходило. После 10 минут я начала ощущать неловкость от своей профессиональной несостоятельности. Встав с четким решением прекратить расстановку, я вдруг подошла к заместителям. Какая-то сила направляла меня. С помощью «каталептической» руки я из каждого выделила те части, которые подвержены ревности, и поставила на их место еще двоих мужчин. Началось движение, похожее на какой-то дикий, сумбурный танец. Фигуры сходились, расходились, сплетались, отталкивались и снова сближались. Через довольно продолжительное время обе части, представляющие ревность, обнялись и стали возле того, от которого ревность пришла к клиенту. Николай остался стоять отдельно, один. На вопрос о чувствах заместитель Николая ответил коротко: «Свобода!»

«Да, – подтвердил и заказчик расстановки. – Я чувствую невесомость, будто тело освободилось от оков».

Я облегченно вздохнула и не стала ничего больше изменять, говорить, добавлять. Иногда лучшее – враг хорошего.

Прошло более года. Я уехала на месяц в Непал. По возвращении дочка сказала мне, что меня разыскивал мужчина по имени Николай. Он оставил номер своего телефона и настоятельно просил сообщить о моем приезде. Я перезвонила. Да, это был «английский лорд» с историей, которой я хочу поделиться с вами.

В Москве я посетил профессиональную выставку стройматериалов. Я владелец строительной компании. Здесь я познакомился с однофамилицей, которая оказалась моей дальней родственницей. Галина, так звали мою троюродную сестру, увлекалась составлением генеалогического древа нашего рода. Мы проговорили с ней до поздней ночи, и она приоткрыла мне завесу над тайной моей ревности.

Матвей был обыкновенным конюхом при барской усадьбе. Но поговаривали, что он приходится внебрачным сыном барина. Высокий красавец, статный, на удивление всем женился на тихой невзрачной Танюшке. Только и прелестей у которой было – длинная коса ниже пояса и обволакивающий взгляд огромных, прозрачных небесных глаз. Таня глазами не смотрела, она глазами прикасалась, трогала, ласкала. Ее глаза сводили с ума. Вот и заезжий художник, приехавший к барину Петру Афанасьевичу погостить, потерял голову от Танюшкиного взгляда. «Смогу запечатлеть этот диковинный взгляд, прославлюсь на века», – тешил себя никому не известный, но довольно талантливый Лев Сергеевич.

Таню освободили от всех хлопот по дому и приказали позировать столичному гостю. Кроткая, милая девушка безропотно подчинилась, но с непривычки, от безделья ее начинало клонить в сон, она клевала носом, и только чудом не падала со стула. Лев Сергеевич брал мольберт и девушку на природу, уводил в поля, плел венки и старался высечь из нее ту искру в глазах, которая вспыхивала только при встрече с мужем. Увидев впервые жену, увенчанную венком из полевых цветов, вдали от деревни с молодым художником, Матвей испытал жгучую боль в районе солнечного сплетения. Ревность застила ему глаза, мучила и выворачивала наизнанку. Скрытный и гордый, он начал следить за ними, никому ничего не говоря. Поцелуй руки, тихий шепот на ушко, смех Тани – все вызывало в его душе подозрения, мучительные переживания и боль. Ревность съедала его, он иссох и похудел. Таня, наоборот, расцвела и похорошела. Она полюбила конные прогулки, носилась по полям с распущенными волосами в паре с ненавистным художником.

«Уезжай, или я убью тебя!» – не сдержался однажды Матвей. Художник медлил. Матвей подрезал подпругу на его лошади. По нелепой случайности или волею судьбы на вороного жеребца художника в этот день села Танюшка. Ее маленькое тело летело несколько метров над землей и упало в ковыль. Когда Матвей, обезумев от горя, наклонился над любимой, с уголка ее губ стекала алая струйка крови. Ее небесные глаза, затуманенные болью, последний раз прикасались к нему, ласкали его, гладили своим чарующим взглядом, который так и не смог уловить заезжий художник. Матвей уехал служить на Кавказ. Через месяц он был застрелен чеченцами.

Удивительным образом вспомнив через три месяца после расстановки о своей необузданной ревности, Николай с радостью констатировал, что ее приступы прекратились.

Как и во многих других случаях с перенятыми чувствами, ревность передается через поколения, когда ее носитель не позволяет этому чувству быть, давит его в себе, замуровывает. Тогда свернутая в спираль мощь запретной эмоции, задушенного внутри чувства разворачивается и рикошетом бьет по ничего не подозревающим потомкам. Хочется наивно воззвать к людям: чувствуйте на здоровье, живите в полную силу, принимайте свои переживания, проживайте свои чувства во имя светлого будущего ваших потомков на Земле.

Мой страх, его семья и я

Так назывался семинар, который проводила Кристина Эссен в 2004 году в Москве, где она продемонстрировала расстановочную работу с различными видами страха, а также упражнения на диагностику и взаимодействие с собственным страхом как симптомом. Описание упражнения я приведу в конце этой главы.

Страхи, как и многие другие чувства, возникают порой из нашего жизненного опыта, некоторые из них шлейфом тянутся за нами через всю жизнь, начиная с раннего детства. Бывают страхи, которые, как и многие другие перенятые чувства, мы взяли из нашей семейной системы. Мы генетически инфицированы ими и проживаем вместо других членов нашей семейной системы. Да, мы несем в себе и проживаем чужой страх.

Как показывают семейные системные расстановки по Берту Хеллингеру, как правило, страхи выполняют какую-то важную функцию в нашей семейной системе. Иногда за страхами и фобиями нашей жизни стоят какие-либо тяжелые события из нашего рода. На семейной расстановке мы можем видеть, что стоит за нашим страхом или фобией. Благодаря расстановке можно понять, кому принадлежит наш страх, увидеть то главное, о чем нам «говорили» эти состояния, отдать перенятые чувства туда, откуда они пришли. И тогда нашим страхам и фобиям незачем больше присутствовать в нашей жизни, они оставляют нас, и мы открываемся для собственной самореализации.

Надо отметить, что осознание природы наших состояний, причин возникновения страхов, по мнению специалистов, – это уже 90 % власти над ними. Большинство из нас не любят испытывать страх, так как это неприятное чувство. Хотя многие виды страха защищают нас и способствуют самосохранению и выживанию в этом мире. Например, страх превышать скорость, переходить на красный свет, прыгать в воду в незнакомом месте, заходить в клетку с тигром.

У всех, кто испытывает страх, есть причина, корень этого, иногда мучительного, состояния. Не всегда человек понимает, что с ним происходит. Страх может нападать неожиданно и проявляться приступами. Существует превеликое множество страхов и его разновидностей. Фобии, панические атаки, диффузные страхи, необъяснимые состояния.

Семейные расстановки зачастую работают со страхом как симптомом. Он может скрываться за ореолом тайны, когда человек чувствует его приступы как некие необъяснимые, не свойственные ему реакции. Это могут быть отклики семейной системы в нас.

Берт Хеллингер говорит о системных чувствах:

«Существует третий вид чувств: перенятые чувства, чужие чувства, например, в случае идентификации. Мы можем это наблюдать в процессе семейных расстановок. Освободиться от перенятого чувства можно, если становится ясно, от кого оно перенято. За перенятым чувством, как правило, стоит изначальная любовь. Эту любовь можно увидеть, только если идентификация прекращена. Идентификация препятствует тому, чтобы увидеть лицо, с которым идентифицирован. А увидеть его невозможно, т. к. он – это я (в силу идентификации). Если бы я был идентифицирован с братом моего отца, то чувствовал бы так же, как он, но не смог бы его видеть, потому что в силу идентификации он – это я. Я не смогу посмотреть на него, пока он не встанет напротив меня. Тогда я смогу уважать его, любить его. Так прекращается идентификация».

В примерах, приведенных ниже, проясняются роковые параллели между членами одной семейной системы. Результаты этих расстановок показывают, как важно «найти и обезвредить» источник болезненного страха человека, от кого мы это состояние переняли из любви и преданности системе, и также с любовью и уважением возвратить то, что нам не принадлежит.

Сыночек и лапочка-дочка

Наташе за тридцать, она поздно родила своих двойняшек. Сыночек и лапочка-дочка: Богдан и Виталина. Всю жизнь женщина испытывала противоречивые чувства в отношении детей. Она их страстно хотела и одновременно жутко боялась иметь детей. Из-за этого внутреннего конфликта она дважды разводилась.

Сегодня она замужем, детям по шесть с половиной лет. Прекрасные здоровые карапузы, но женщина испытывает постоянный страх за их жизнь. Она запрещает им зажигать спички, одним выходить на улицу, купаться в море, разговаривать с незнакомыми людьми. Каждый раз, когда ребенок выбегает на балкон или прыгает с кровати, молодая мать испытывает ужас ужасов. Она цепенеет, потом вздрагивает, усиливается сердцебиение. Наталья от страха кричит на детей, потом целует, потом шлепает по попе, потом снова целует и снова плачет.

Подозревая нечто неладное в неадекватных реакциях дочери на происходящие житейские мелочи с ее детьми, ее мать приходит на прием ко мне. В ходе беседы выясняется, что на глазах ее бабушки, пленницы Освенцима, конвоиры затравили собаками девятилетнего сына, а с маленькой дочкой проводили опыты в больнице концлагеря. Девочка, будущая мать клиентки, и бабушка Наташи выжили чудом, пройдя все ужасы фашистских застенков.

К естественному страху и беспокойству за детей молодой матери прибавляется эмоциональное потрясение ее прабабушки, пережившей горе потери своего ребенка и страдание матери, которая бессильна защитить и спасти своих детей.

Тепло ли тебе, девица?

Олег и Катя пришли на расстановки практически в состоянии полного разрыва отношений. Привела их свекровь. Катя подала на развод и ушла с малышкой к маме. Основная причина раздора может показаться смешной, не очень серьезной: Олег, по словам Кати, не любит мыться. Ему об этом нужно все время напоминать. Мало того, что сам не дружит с водой, еще и маленькую Машеньку не позволяет мыть каждый день. Во время купания ребенка Олег впадает в состояние сильнейшей тревоги, держит ребенка так, что на тельце появляются синяки. После помощи жене в купании дочки он чувствует себя обессиленным, его клонит в сон. Катя такого не понимает и не хочет понимать. Она категорична и непримирима. Пришла только потому, что свекровь Инна Васильевна уговорила. А с ней у Кати были на редкость теплые отношения.