Все это было бы смешно, когда бы не было так симптоматично. Запреты на алкоголь, на неподходящую одежду, на право делать с собственным телом то, что захочу... Настойчивое предложение переделать меня физически под привлекательный здесь образец. Вывод глумливо дразнится, маяча на краю сознания. Со скрипом, нехотя, словно знаю ответ заранее - какого черта, это трусость, что ли? - решаюсь на ключевую проверку.
Делаю легкомысленную физиономию, усмехаюсь, советую сперва доесть, а то, не дай бог, подавится, и уточняю, пока что обиняком:
- Что ты делаешь, когда тебе хочется развлечься? Ну, выпить где-нибудь, посидеть, посмотреть, как девочки танцуют... ты понимаешь?
Сомнительно, что понимает. А скорее всего, издевается. Объяснение, что в этом случае достойный человек ведет своих жен в вечерний клуб - явно не ответ на мой вопрос. Приходится объяснить словами попроще: где можно купить девочку на ночь? В борделе? Прелестно. Я-то уж опасался, что это обычное заведение именуется тут каким-нибудь "домиком яшмовых радостей"... Ну хорошо, дальше. Адрес, номер комма?...
Цет хмурится. Вопрос ему явно не по вкусу, словно он сам - не обычный мужик, а благовоспитанная старая дева, предпочитающая целомудренно не знать некоторых вещей. И рассуждения, которыми он пытается подкрепить свою позицию, малоубедительны, хотя пространны:
- Наши женщины слишком высоко себя ценят, чтобы опускаться до подобного уровня, да и никто, кроме грубых простолюдинов, не захочет получить такие... услуги. В домах радости девушки не столько спят за деньги, сколько ублажают чувства. Животные развлечения - это редкость не из разряда обыденных, вдобавок незаконная, и опасность вляпаться в неприятности слишком велика. В том из заведений, на которое у тебя хватит средств, ты обязательно подхватишь какую-нибудь дрянь. А телохранители побрезгуют туда идти. Так что, увы.... Это во всех смыслах недешевое развлечение.
Дыры в этой логике не обманут и идиота. Насчет высокодуховных радостей, к которым поголовно склонно местное население, - бред; я слишком хорошо, знаю, как развлекались поборники чистой расы на моей родной планете. Финансовый аргумент тем паче нелеп: неужели простолюдин может позволить себе то, что мне, якобы пользующемуся процентом с семейного богатства, не по карману?
Откидываюсь на стуле, щерюсь в улыбке и напоминаю: - В своей изысканности ты забыл, что я ведь даже не простолюдин. Я, как это у вас, "грубый варвар". Таковым родился и таковым же помру. Вот незадача, а?
Ухмыляясь, гем отпивает из бокала и держит намеренно долгую паузу прежде, чем ответить давно ожидаемое мною: - Незадача. А что, тебе так необходим секс? Удивительно. Ты же по ступенькам еле-еле спускаешься.
Ну и что теперь? Ответить пошлой колкостью, что трахаться я предпочитаю лежа? Незачем. Отказ прозвучал, следовательно, разговор потерял смысл, точнее, выполнил ту функцию, ради которой и заводился. Подтверждено: сфера контроля замыкается полностью, ограничивая все мои, э-э, физические проявления. Включая те, которые его вовсе не касаются. И вчерашние надменные заявления гем-лорда Эйри, что он, дескать, не интересуется полутрупами (в ванной он на меня, видимо, пялился по аристократической рассеянности?), следует понимать с должной поправкой. Дикарь должен быть подлечен, отмыт и переодет, прежде чем доставлен в спальню, да?
Сдерживаю невольную дрожь омерзения. Очень аккуратно, без стука положив приборы рядом с тарелкой, встаю из-за стола. Но эмоция прорывается если не в поступках, то в словах. Обозвав цета от души последней сволочью и превратив пожелание приятного аппетита в рекомендацию "чтоб ты подавился", покидаю столовую.
Я сижу в свой комнате перед бутылкой, медитируя на нее, но не отпивая. После ужина во рту отвратительная горечь, но смывать ее спиртным я не могу. Понимаю, что надо принимать решение, и чем скорее, тем правильней, а у меня и так слишком тяжелая голова после прошлой дозы спиртного и дневного сна, и я боюсь ошибиться. А время поджимает. Завтра он обещал принудительно передать меня медикам, после этого я минимум месяц буду абсолютно беспомощен.
Или решать надо просто... не думая? "Так всех нас в трусов превращает мысль"?
Нет. Один раз я уже нацарапал свою подпись не думая, плавая в алкогольном тумане отчаяния, и этого хватило, чтобы послать к черту всю предыдущую жизнь. Разумеется, на расследовании я этим оправдываться не посмел: пьянство - лишь отягчающее обстоятельство для того, кто приносил императору офицерскую присягу. Я молча получил сполна по статье закона, предназначенной для мародеров, коллаборационистов и шлюх. И, очевидно, дураков вроде меня.
Но даже быть осужденным за собственный идиотизм - это не значит растерять мозги на всю оставшуюся жизнь. Могу ли я обманываться внешней благожелательностью гем-лорда, хоть раньше видел цетов только в их более грубой разновидности? Нет. Так что я делаю здесь, тупо, как баран, - неужели, соблазнившись на мягкую кровать и вкусный ужин, ожидаю благодеяния от родного братца полковника? От того, чьи намерения несомненны и подкреплены силой?
Бежать. Срочно. Если не с Цетаганды - через два десятка П-В туннелей, на попутках, почти бредовая идея, - то хотя бы из этого дома. Шансов, конечно, немного: по акценту во мне легко опознать чужака, да и полиция, а она во всех мирах одинакова, не откажется арестовать подозрительную личность до выяснения. А явиться в родное посольство - чересчур дорогостоящий и изощренный способ самоубийства. Но все же мало шансов - не значит ни одного. А если дела пойдут совсем скверно, всегда останется один, последний.
Оружие. Припасы... э-э, деньги. Карта местности. И не мешкать. Я и так потерял три дня в попытках собрать несовместимое.
С этого момента голову затапливает легкая ясность, а движения неожиданно обретают смысл. Не знаю, где именно я нахожусь? Не беда. Вызвать надутого дворецкого и, демонстративно прикладываясь к бутылке, капризным тоном поинтересоваться, могу ли я заказать товары на дом и достаточно ли в качестве места доставки указать просто "поместье Эйри"; разумеется, излучая всем своим видом презрение к дикарю, тот поправит меня точным адресом. Дикарь-то дикарь, но пользоваться цетской комм-сетью было время научиться еще дома. Вооружиться? В тире, внизу. Достаточно провести там четверть часа, а потом выбраться обратно с показательно позвякивающей стеклом сумкой, прячущей заряженный пистолет, как у якобы случайно встреченного на лестнице гем-лорда не остается никаких сомнений, зачем низшее существо туда пожаловало. Только создания, которые шарахаются от алкоголя, как от чумы, могли вообразить, что моя несчастная бутылка - не привез же я с собою в дорожном мешке два ящика бренди, в самом-то деле! - составляет смысл моего существования, основное занятие и непреложную опасность, от которой строгий хозяин обязан меня отучить. Деньги? Мне их привезли утром, прямо сюда, чтобы я не натрудился, выходя в город: пластиковая карточка с изящным узором и списком инструкций, понятных мне только теоретически. Предполагалось, что и от карточки, формально мне врученной, польза тоже окажется абстрактной, пока я заперт в четырех стенах? Только вам меня не удержать взаперти. И я не постеснялся подойти к декоративному фонтанчику внизу в фойе и выловить со дна, пугая разноцветных рыб, пригоршню самых натуральных монет. Надеюсь, что не ритуальных. Остальное - мое: вещмешок, плотная куртка, армейские ботинки, палка.
Уже темнеет, когда я выхожу, уверенно направляясь к служебному въезду в поместье, вычисленному мною по тому, откуда и куда регулярно движутся плавающие платформы со всякими припасами. Мне удается удачно проскользнуть за ворота рядом с выезжающим грузовым фургоном. Вопреки всем опасениям, меня не останавливают. То ли не каждому грузчику, повару и лакею в доме отдан приказ за мной приглядывать, то ли это я сжигаю сейчас последние остатки везения. Грузовик, посвистывая воздушной струей, удаляется по дороге, и я, определившись с направлением, ухожу туда же, держась обочины и зорко посматривая вокруг на предмет подходящих кустов, в которых можно было бы залечь и укрыться в случае чего.
Наступает ночь, но небо ясное, светят крупные звезды и по крайней мере одна из местных лун. Дорога гладкая, как дворцовый паркет. Условия для марш-броска - просто курортные, и если бы не ежеминутное ожидание погони и не моя спина, я бы наслаждался прогулкой. Но поскольку ни с первым, ни со вторым я радикально поделать ничего не в состоянии, то глотаю оставшиеся у меня пару таблеток и стараюсь выдержать быстрый шаг, как могу. Это - дело жизни, чего уж там. Я не могу - от слова "невозможно" - оставаться в полной власти человека, расценивающего меня как забавного раба либо как подлежащее укрощению дикое животное. И если в тягучем безумии лагеря оставалась мысль о том, что скоро это должно кончиться, то здесь приветливой вывеской над входом маячит слово "навсегда". Черта с два. Ради того, чтобы сохранить гордость, можно и поломать спину, это точно.
В первый попавшийся мне на дороге торговый центр я вваливаюсь спустя полтора часа, судорожно вытирая лицо рукавом. На глазах слезы... от ветра, от чего же еще. Позвоночник, точно антенна, упрямо транслирует в мозг сигналы "SOS", и от импульсов боли голова гудит фоновым, непрерывным тоненьким шумом, как неисправная рация. Но я - дошел. Не свалился, не устроился выть в придорожных кустах или обнимая дерево покрепче. Одной рукой. Потому что не трехрукий мутант я, в самом-то деле, а разжать пальцы на палке кажется немыслимо, как будто они приварились к ручке... Дошел. Все нормально.
Вот он стоит, жирно поблескивая эмалированными боками, - банковский терминал. Весь как на картинке. Надеюсь, предназначенный для уродов с умственной неполноценностью, потому что разобраться мне с ним предстоит с нуля, быстро и уверенно. Снять деньги - если получится - и выкинуть эту карточку к чертовой матери. Пятьдесят на пятьдесят, что этот счет и так уже заблокирован, но чем черт не шутит, а отправляться в дорогу без гроша попросту немыслимо. Пешком я далеко не уйду, а подъехать на попутной, э-э, подводе точно вряд ли получится...
Нет, нечистая сила на моей стороне. Счет активирован, на величину я и не смотрю, все равно с экрана подмигивает: двадцать тысяч небесных кредитов - предельная сумма, какую эта железка согласна отдать в одни руки... много? мало? не знаю, но выбора у меня нет. Быстро, только быстро. Выдергиваю из зажимов пачку денег с непривычными картинками, заталкиваю в карман, торопливо выхватываю из аппарата кредитку, роняю на выходе в мусорный ящик - все.
Возле магазина, на стоянке, в очерченном на земле разноцветными лампочками пунктире, скучает пара одиноких машин с крупными светящимися надписями. Здешняя мода или вездесущая реклама? "Такси?" - рискую спросить у охранника в дверях магазина, махнув рукой в ту сторону; он безразлично кивает. Колпак машины услужливо открывается при моем приближении, и я падаю на сиденье рядом с водительским, стараясь всего лишь довольно крякнуть, а не застонать по-настоящему.
- На вокзал, - распоряжаюсь максимально туманно, выдавливая распоряжение сквозь зубы. - Какой тут ночной тариф?
- На вокзал монорельса? - уточняет он. Я киваю, мол, разумеется, куда же еще.
Слышу названную цифру и с некоторым усилием понимаю, что мои двадцать тысяч - не самая маленькая сумма... тем лучше.
Машина, покачнувшись, к моему удивлению, плавно поднимается в воздух. А я ожидал наземного транспорта - что ж, еще быстрее выйдет. Хотя, о боги существующие и несуществующие, я бы сам подталкивал это такси в корму, если бы это помогло ему лететь быстрее... Но пока я всего лишь в роли пассажира.
Хорошо устроился, побег в мягком кресле и за кругленькую сумму из денег моего же тюремщика. Есть в этом какая-то ирония, причем, кажется, предметом смеха в данном случае являюсь я сам. Если бы я решился на побег в лагере - в худшем случае, как мне обещал комендант в случае отказа от его домогательств, "подыхал бы долго и показательно". Что ж, не я первый, но был ведь шанс и выбраться? Или, проще говоря, не впутываться? А я все покупаюсь на комфорт, потворствую собственному полудохлому состоянию... ищу пропажу под фонарем, где светлее?
Машина клюет носом и меня выдергивает из оцепенелой полудремы усталости и бесконечных мыслей. - В чем дело? - хрипло каркаю пересохшим горлом.
За окном - едва заметные тени, черные на черном, окаймленные точками огоньков. Давят, прижимают вниз. Динамик оживает незнакомым голосом: коротким и ясным требованием опуститься на землю подобру-поздорову. В противном случае будут сажать. Таксист косится на меня с откровенным испугом, явно прикидывая шанс оказаться впутанным в серьезные проблемы. Уже оказался. Вот они, летят рядом.
Меня словно холодной водой окатывает, быстро, неотвратимо, болезненно, как иголки по позвоночнику. - Вы можете им не подчиниться? - выдавливаю, сам не слишком веря в такую возможность. И кто, к чертовой матери, эти "они"? Я догадываюсь, кто. Им, пропади все пропадом, каким-то образом известно, что я в машине.
Наклоняюсь к микрофону на панели. Голос не должен дрожать. - На каком основании вы мешаете мне лететь по своим делам и кто вы вообще такие? - спрашиваю холодно. Ну может же случиться чудо, и это просто ошибка? Полиция, которая сажает машину за превышение скорости?
- Я не разрешал тебе покидать дом, - раздается из динамика безошибочно знакомый, ненавистный голос, прервав повторяющееся требование снизиться. - Приказ старшего клана. Садитесь.
Черт. Не вышло чуда.
Пусто в голове, пусто и холодно. Выбор прежний, и отсрочить его не удалось. Либо смириться с тем что меня не считают человеком, мужчиной и так далее, пока я не начну плясать на цетагандийский мотив. Либо... либо отказываться идти по этой дорожке дальше, и прямо сейчас.
Не отвечаю ничего на надменную глупость про разрешение - под домашний арест меня формально никто не сажал, - медлю с минуту, засовываю руку за отворот куртки. - Нет, - говорю спокойно и щелкаю клавишей отключения микрофона.
Теперь у водителя не будет возможности испуганно завизжать на всю округу "Террористы!", когда он увидит пистолет.
Наугад стрелять в черную пустоту за окном машины бессмысленно, а вот мимо виска я не промахнусь.
Глава 5. Иллуми.
Cветящаяся точка, пойманная в пересечение координатной сетки, не двигается с места уже четыре минуты, и это может означать что угодно, от запланированного привала до внезапной смерти от болевого шока.
- Милорд, он в магазине, - слышится в наушнике, и я понимаю: банкомат. Если барраярец не идиот, то на месте мы обнаружим только маячок, и это значит, что дальнейшие поиски придется проводить очень, очень быстро.
Я недооценил его глупость и собственную преступную беспечность - стандартная ошибка в го для владельца сильных камней. Пусть невозможно было ожидать настолько ребяческого поступка от человека, пережившего множество врагов и не потерявшего притом ни головы, ни самообладания, это всего лишь оправдания, и оправдания беспомощные. Система безопасности, в надежности которой я был уверен, дала сбой, но винить в этом можно только себя самого: охранники выполняли свою работу, скрупулезно следуя требованиям заказчика, а требования касались защиты дома от внешней угрозы. Никто в доме не ждал сейчас нападения изнутри.
По причине совершенной мною глупости мы и летим сейчас над прямой, как стрела, и, к счастью, пустой дорогой, окаймленной стремительно темнеющей растительностью. Первая паника поднявшегося переполоха сменилась хищной сосредоточенностью погони, время работает на него, но надежда есть, и драконовы правила банка, снабжающего каждую выданную карту маячком, оказываются чрезвычайно полезными.
Одна из машин стремительно опускается, охранник ныряет внутрь магазина и почти сразу появляется в поле зрения, машет рукой, направляется к мусорному баку, и дальнейшее ожидание бессмысленно. Добыча готова ускользнуть, и только боги могут знать, что на уме у того, кто предпочел благополучию под чужой рукой попытку бесконтрольной свободы.