- Денис, привет! – симпатичная девушка усаживается рядом с Моей Пустотой, которого, как оказалось, зовут Денисом. Классное имя. Никогда раньше не задумывался об этом, но прямо сейчас оно кажется мне действительно классным. И почему меня назвали не Денисом? Или Максом? Или Владом? Или… Или Кирой, ведь эти имена так популярны в рассказах русских авторов. Почему меня зовут Витей? Витя… Каждый раз, когда мама произносит его, меня передергивает. Витя. Привет, я Витя. Гадость.
Девушка здорово подходит Моей Пустоте. Ее волосы выкрашены в зеленый и желтый, над губой блестит камушек. Такие называются «Монро» или как-то так. Я немного читал про пирсинг. Ради Моей Пустоты. Чтобы знать о нем чуточку больше.
Девушка говорит, и Монро сверкает у нее над губой даже в тусклом свете вагона. Она красивая. И он красивый. Они настолько подходят друг другу, насколько не подхожу ему я. Наши взгляды на секунду встречаются. И я впервые не отвожу взгляда, потому что расстроен и у меня нет сил. Девушка продолжает что-то щебетать. Он отвлекается обратно на нее. Говорит очень тихо, потому его голоса я не слышу. Столкновение наших взглядов для него ничего не значит, для меня же оно значит всё.
Я наблюдаю за ними и внезапно осознаю, что это конец. Что Моя Пустота навсегда останется Пустотой и только ею. И я давно уже с этим смирился.
Он выходит, девушка следует за ним. Идеально подходящие друг другу. На следующей остановке должен выйти я. Должен, но не выхожу. Еду до конечной, после чего пересаживаюсь, уезжаю обратно домой, где весь день взираю на столь полюбившийся потолок. Когда глаза заполнены слезами, все вокруг мутнеет и расплывается. Мне нравятся метаморфозы, которые происходят с потолком из-за этих слез. Потому и лежу, потому и смотрю.
Вот только легче не становится. Моя Пустота уничтожает меня, даже не зная об этом. Наверное, сейчас он сидит на паре или прогуливает ее ради той девушки или вообще болтает с друзьями и не подозревает, что некто совсем обыкновенный и ничем непримечательный воет от боли, лежа на кровати в позе зародыша.
К вечеру отпускает. Когда-то это должно было произойти, говорю я себе. И лучше раньше, чем позже, говорю я себе. Надо начинать жить реальным, говорю я себе. Надеваю черные джинсы, яркую футболку, которых у меня в действительности много, но которые я отчего-то не ношу. Натягиваю браслеты, у меня есть парочка – подарки друзей. Зачесываю волосы назад, открывая лоб и глаза – мне когда-то говорили, что так мне лучше. Смотрюсь в зеркало. Жду чего-то необыкновенного, внезапной привлекательности со своей стороны, к примеру – неисправимый мечтатель. Но вижу по-прежнему себя. Себя в яркой футболке, браслетах и с зачесанными волосами. Всего лишь себя.
Сегодня я сделаю это. Сегодня я поборю свои странные необъяснимые страхи. О чем это он, переглядываетесь вы. Что за глупость пришла в его нездоровую голову?!
Я решил пойти в гей-клуб. Вот так взять и пойти в гей-клуб и с кем-нибудь познакомиться. И трахнуться. Почему? Потому что ощущаю, что без Моей Пустоты я долго не выдержу. Да, прошла всего пара часов с момента, когда я осознал, что с ним мне никогда не быть, и я уже умираю. Уже… Не только трус, но еще и слабак.
На часах одиннадцать вечера. Я спускаюсь на станцию и в ужасе осознаю, что среди немногочисленных людей стоит Моя Пустота. За спиной у него чехол, кажется, для электрогитары. Так он еще и играет. Наверное, едет на репетицию. Нет, я больше не буду о нем думать. Не буду, и точка.
С усилием все же заставляю себя отвернуться от него. Нервно стучу ногой по холодному полу, ожидая поезда. Где же ты? Электричка с легким шипением подъезжает к перрону, я вскакиваю в первый попавшийся вагон, уверенный, что Моя Пустота зайдет в другой - ведь он стоит от меня на значительном расстоянии. И потому давлюсь воздухом, когда он заходит за мной и садится напротив. В пустом чертовом вагоне, где кроме нас от силы три человека, он садится прямо передо мной! Мне хочется застонать от бессилия, но я сдерживаюсь. Судьба-чертовка хочет, чтобы я помучился еще чуть-чуть. Ну и пусть.
Я не смотрю на него, даже исподтишка. Разглядываю исписанные фломастерами перила, потрескавшиеся сидения, пол с засохшими на нем грязными следами. Все, кроме Моей Пустоты.
Моя станция. Поднимаюсь на ноги, выхожу из вагона. Я все делаю правильно, уверяю себя. Правильно, повторяю, чтобы лучше проникнуться смыслом данного слова. Но успеваю сделать всего пару шагов, прежде чем что-то грубо сковывает мое левое запястье.
- И куда ты так разоделся? – неожиданно задают мне вопрос, и я, опешив, оглядываюсь и замираю. За руку меня держит Моя Пустота. Он высокий, выше меня на полголовы. А его голос, который я так ни разу и не слышал, неожиданно низкий и хриплый.
- Прос… тите? – выдавливаю я из себя, мысленно молясь о том, чтобы меня не стукнул инфаркт, ибо сердце колотится с такой силой, что его биение слышит, кажется, не только Моя Пустота, но и все, кто находятся на станции.
Он смотрит на меня и молчит, не отпуская моего запястья, а я стою как истукан и, к своему удивлению или же облегчению, осознаю, что прикосновение пальцев, до боли сжимающих мою руку, мне не противны.
- Так куда? – требует он ответа.
- В клуб, - я не узнаю своего голоса. Он дрожит и непривычно высокий. Я нервничаю и будто боюсь своего собеседника, хотя это не так. Нет, конечно, нервничаю, но совсем не боюсь. Я все еще думаю о пальцах, что сжимают мое запястье.
- В какой клуб? – задает Моя Пустота еще один вопрос.
- Тут неподалеку, - хриплю я, не додумываясь задать хотя бы один вопрос в ответ. Например, не спутал ли он меня с кем-нибудь.
- Зачем? – Моя Пустота окончательно заводит меня в тупик.
- Просто так.
- Пошли, - с этими словами он уверенно тянет меня к электричке, что увозит нас в противоположную сторону. Через десять минут мы на нашей станции. Его цепкие пальцы так и держат меня за запястье. Денис. Да, я ведь знаю его имя. Мы молчим. Я не представляю, что еще могу ему сказать. А его это, кажется, совсем не заботит. Или он делает вид, что не заботит. Мы выходим из метро, и он тянет меня в сторону, откуда обычно приходит.
- Куда мы? - наконец умудряюсь я выдавить из себя вопрос. Он оглядывается на меня с таким видом, будто спросил я нечто абсурдное.
- Ко мне, - пожимает он плечами.
- Чего? – выдаю я сипло, впервые за все это время пытаясь осторожно освободиться из его хватки.
- Идем же… - будто не замечая моей попытки вырваться, тащит он меня за собой.
- Нет, - выдыхаю я. Трус.
- Нет? – кажется, Моя Пустота удивляется еще больше. – Столько месяцев наблюдаешь за мной, и Нет?
Я вздрагиваю. Быть не может, чтобы он знал. Я неприметный. Он бы не заметил. Он бы точно не заметил. Я…
Моя Пустота улыбается, а затем продолжает путь к своему дому, не отпуская меня. Все это кажется мне сном. Причем не самым хорошим, потому что я боюсь. До ужаса.
- Я не наблюдал, - хватает мне ума робко ответить, когда он заводит меня в темный коридор квартиры.
- Ага, - я не вижу, но слышу, как он ухмыляется. Щелкает замок закрывающейся двери, после чего пальцы Моей Пустоты наконец-то размыкаются на моем запястье, но уже через секунду я ощущаю, как он цепляется за мой ремень и тянет меня вперед, в комнату. Его комнату.
А я в ужасе…
- Как тебя зовут? – внезапно спрашивает Моя Пустота, включая свет и буквально усаживая меня на диван.
- Ви… Витя, - отвечаю я с запинкой, хотя в тысячах фантазий о нашем знакомстве я представлялся исключительно Виктором.
- А я Денис, - улыбается Моя Пустота, размещаясь в компьютерном кресле на колесиках, которое толкает в мою сторону и останавливает напротив меня. В этот момент я даже не знаю, на кого я похож больше: на ту толстушку из метро, что потела как свинья, или работника среднего звена, что сидел, вытянувшись в струнку.
- Приятно поз… - я не говорю, а почти шепчу себе под нос, когда Моя Пустота хватает меня за шею, резко притягивает к себе и целует. В первое мгновение я обескуражен и даже не шевелюсь, ощущая влажные губы на своих, чувствуя, как ко мне в рот проникает его горячий пирсингованный язык.
Постой.
Я прихожу в себя и жмурюсь. Невольно упираюсь рукой ему в плечо. Не отталкиваю, скорее, сдерживаю напор, с которым он давит на меня, уже буквально прижимая к спинке дивана. Его язык скользит по моему, требуя ответа, шарики сережек приятно касаются неба, тогда как его пальцы я ощущаю у себя на животе.
Постой же.
Моя Пустота все же отстраняется от меня. Несмотря на мою безответность и нерешительность, он кажется вполне довольным.
- Кто бы мог подумать, что ты будешь вести себя именно так, как я и представлял, - улыбается он, облизывая нижнюю губу и задевая колечко. Я же пытаюсь отдышаться. Тело мое бьет легкий озноб, мысли путаются.
Так все происходящее - реальность? Все это взаправду?
- Ты дрожишь? Не надо, я ничего тебе не сделаю. Ничего плохого, - говорит он, перебираясь на диван и ненастойчиво укладывая меня на него. А я продолжаю дрожать.
Чего ты боишься, спросите вы. Ты же собирался лишиться девственности, скажете вы. С совершенно незнакомым человеком, напомните вы. А я отвечу, что Да. Собирался. Но незнакомый человек - это не Моя Пустота. Прикосновения были бы мне противны и вызывали отвращение, но не страх. Боюсь я только одного – Моей Пустоты и влияния, которое он на меня оказывает, даже не зная об этом.
- Ты не против быть снизу? – спрашивает он, внимательно наблюдая за моей реакцией на его слова.
- Чего? – привычно выдавливаю я, вновь не узнавая себя.
- В первый раз? – удивляется Моя Пустота, и я задерживаю дыхание, надеясь на то, что вместе с ним остановится время. Но оно не останавливается.
- В первый, значит, - он сам отвечает на свой вопрос. – А с девушкой было? – продолжает допрос, заставляя меня вновь и вновь пытаться остановить время, только бы избавить себя от необходимости отвечать.
- Девственник? – глаза его округляются. – Да ладно? Сколько тебе лет? – улыбается он. – Хотя… Это не важно. Нет, это хорошо, - внезапно приходит он к выводу. - Да, это классно, - уже шепчет он мне в губы, - это заводит, - почти шипит, впиваясь мне в шею, мой ремень с его помощью уже на полу, а штаны приспущены. Кажется, он замечает, что у меня стоит, даже раньше меня самого. Его пальцы добираются до моего члена и грубо сдавливают его, заставляя меня тихо вскрикнуть.
Но его прикосновения все равно приятны.
- На животе будет удобнее, - внезапно говорит он, - переворачивайся, - и я услужливо сначала укладываюсь на живот, а затем, подчиняясь его желаниям, встаю на колени.
- Хороший мальчик, - одобрительно отзывается Моя Пустота, а я лишь жмурюсь, стараясь унять дрожь в коленях.
- Я сейчас, - он отстраняется и, судя по звукам, берет что-то с журнального столика. Слышится звук открывающегося тюбика.
- Всего лишь крем для рук, больше ничего у меня нет, извини, - объясняет, вводя в меня первый палец. Не так уж и неприятно. По крайней мере, я ожидал худшего. Безудержного удовольствия, как это обычно описывают, я конечно тоже не чувствую, но совсем неплохо. Мерные проникающие движения я принимаю с гробовым молчанием, поздно спохватившись и подумав о том, что, наверное, стоит немного постонать. Иначе я могу наскучить Моей Пустоте еще до того, как все произойдет. И я правда пытаюсь выдавить из себя хоть что-нибудь, но не получается, потому я утыкаюсь носом в подлокотник дивана и стараюсь расслабиться, надеясь, что потом Моей Пустоте будет приятнее.
Второй палец проникает в меня так же без особого напряга. Быть может, в этом виноват крем, быть может – хозяин пальцев, прикосновения которого, несмотря на то, что он делает, успокаивают меня и заставляют расслабиться.
- Можно без резинки? – спрашивает он осторожно, а я лишь тихо пожимаю плечами. Если даже эта ночь будет единственной в моей жизни, и в процессе нее я подцеплю что-то смертельно-больное, все это станет не важным. Главное, что она каким-то чудом произошла.
Моя Пустота вытаскивает из меня пальцы, а затем к смазанному кремом заднему проходу приставляет влажную головку члена. Она кажется мне безумно горячей, а член слишком толстым. Все-таки это не пальцы. Но я продолжаю сопеть в подлокотник, убежденный, что сейчас Точно делаю все правильно. Денис – как же непривычно называть его по имени – слегка толкается в меня и проникает внутрь. Пока всего на пару сантиметров, но это оказывается неожиданно больно, потому я, вцепившись в диван, тихо скулю.
- Потерпи немного, - шепчет Моя Пустота, - станет легче, - обещает он, притягивая меня ближе и делая еще один проникающий толчок, разом заходя в меня почти полностью. Я снова скулю, на что Денис наклоняется и целует мой затылок, а затем перекочевывает к шее. Всасывающие поцелуи наверняка оставляют на моей коже яркие засосы. Мои первые засосы. Одна рука Моей Пустоты при этом ныряет под меня, к моему стояку и начинает его жестко надрачивать. Вторая задирает мою футболку, нащупывает затвердевший сосок и массирует его. И все это время он вбивается в меня не так чтобы совсем нежно, но и не слишком грубо, по крайней мере, боль терпима, значит все в порядке.
Через некоторое время я слышу, как сквозь сбившееся дыхание Моей Пустоты проскальзывает протяжный стон. Внутри становится горячее, и он устало наваливается на меня, явно кончив. Ого, так вот как это бывает.
- Извини, я уже, - шепчет он, не осознавая, что мне и не было важно кончить самому, главное, что он…
Моя Пустота, тем не менее, отдышавшись и выйдя из меня, укладывает меня на лопатки, и я внезапно ощущаю его губы на своем члене.
- Стой, не… - хриплю я, но меня не слушают. Язык с двумя железными шариками проходит по уздечке вниз к яйцам, затем стремительно поднимается вверх по стволу к головке. Я судорожно выдыхаю, морщась от удовольствия. Это однозначно куда приятнее касания руки. А затем Моя Пустота вбирает член почти до основания и сосет. Тогда из меня и вырывается мой первый стон удовольствия. Первый, но далеко не последний. Денис на миг отстраняется от меня и вглядывается мне в глаза.