Без всякого сомнения, она прочитала много книг и никогда
не видела коровы, но она достаточно умна, чтобы это не
слишком бросалось в глаза.
ЭУСЕБЬО (неопределенно поводя рукой в воздухе). Сеньора… другая сеньора… сеньор…
МАРГА. Добрый день, сеньоры.
МАТИЛЬДА. Добро пожаловать, сеньорита Лухан. Моя сестра – Анхелина…
МАРГА. Очень рада.
МАТИЛЬДА. Сеньор Ролдан – наш управляющий.
РОЛДАН. Весьма счастлив.
МАТИЛЬДА. Мое имя вы знаете. Разрешите рассмотреть вас вблизи.
МАРГА. Конечно. (Подходит к ней.)
МАТИЛЬДА (надевает пенсне, долго смотрит на нее, хмурится). Странно… я жду вас целую неделю и представляла совсем не такой.
МАРГА. Какой – такой?
МАТИЛЬДА. Вот такой!.. Такой молодой, такой красивой. Вы совсем девочка…
МАРГА. Благодарю. Надеюсь, это не помешает моей работе?
МАТИЛЬДА. Как сказать, как сказать… Я знала, что вы смелы и решительны, но не настолько…
МАРГА. Простите, я что-то не так сказала?
МАТИЛЬДА. Я смотрела вам в глаза изо всех сил – вы выдержали мой взгляд.
МАРГА. Когда вы смотрели мне в глаза, я смотрела в ваши и увидела, что вы добрая.
МАТИЛЬДА. Спасибо. Не дадите ли вы мне руку?
МАРГА. С удовольствием. (Пожимает ей руку.)
МАТИЛЬДА. Неплохо. Чересчур крепко, но – неплохо.
(Улыбается.) Мне кажется, мы станем добрыми друзьями.
МАРГА. Я была бы очень рада…
АНХЕЛИНА (к Эусебьо). Почему вы не несете наверх багаж сеньориты?
ЭУСЕБЬО. А я жду. Вдруг она не останется – зачем же зря тащить?
МАТИЛЬДА. Никто не спрашивал вашего мнения! Отнесите немедленно!
ЭУСЕБЬО. Прошу прощения. (Несет чемодан наверх.)
РОЛДАН. Возможно, он прав. Пока дипломатические переговоры проходят успешно. Но я хотел бы видеть финал.
МАТИЛЬДА. А я бы не хотела доставить вам это удовольствие… Разве у вас нет срочных дел в конторе?
РОЛДАН. Разрешите дать последний совет. (Смотрит на часы.) Сеньорита Лухан, сейчас без пяти минут одиннадцать. В одиннадцать сорок отходит поезд. (Уходит с большим достоинством в правую дверь, по-видимому, в контору.)
МАРГА (удивленно глядит ему вслед). Насколько я понимаю, сеньор не принадлежит к числу оптимистов.
МАТИЛЬДА. Не обращайте внимания. Он из тех людей, которые вечно возятся с цифрами и считают, что в жизни дважды два всегда четыре. Бедняга! Не хотите ли присесть?
МАРГА. Если разрешите, я хотела сперва познакомиться с ребенком.
МАТИЛЬДА. Позже… Сперва я задам вам несколько вопросов. Может быть, они вас удивят, но я прошу отвечать, не раздумывая.
МАРГА. Пожалуйста.
Все садятся. МАРГАРИТА – напротив Матильды, как на
экзамене. МАТИЛЬДА вынимает письмо, пристально
смотрит на Маргариту.
МАТИЛЬДА. Кого вы больше любили – отца или мать?
МАРГА. Простите?..
МАТИЛЬДА. Отвечайте сразу.
МАРГА. Я никогда об этом не думала…
АНХЕЛИНА. Никогда? Даже после развода?
МАРГА. Какого развода? Они друг друга любили и никогда не разводились.
МАТИЛЬДА. Невозможно!
МАРГА. Честное слово, я могу поклясться!
АНХЕЛИНА. Не надо. Мы верим вашему слову.
МАТИЛЬДА. Странно, чрезвычайно странно… Следующий вопрос. Если бы вы жили в эпоху Нерона и вас поместили бы на арену Колизея, как бы вы себя вели?
МАРГА. Не понимаю… Это игра?
АНХЕЛИНА. Отвечайте, пожалуйста.
МАТИЛЬДА. Вообразите себе всю картину… Тут – язычники, упившиеся кровью христиан…
АНХЕЛИНА. А тут вы, на коленях, в белой тунике…
МАТИЛЬДА. Двери открываются… львы идут… Что бы вы сделали?
МАРГА. Не знаю… Наверное, то же самое, что и вы.
МАТИЛЬДА (с энтузиазмом мученицы). Прекрасные слова!
МАРГА. Закричала бы и убежала, правда?
МАТИЛЬДА (встает, она оскорблена). О, нет! Вы не имеете права так со мной поступать, сеньорита!
МАРГА (встает и говорит испуганно). Простите, сеньора… Мне кажется, тут какое-то недоразумение… Вы – сеньора Матильда Салданья?
МАТИЛЬДА. Да.
МАРГА. Вы пригласили меня сюда?
МАТИЛЬДА. Да. Вот ваш ответ.
МАРГА. Тогда к чему эти странные вопросы? Вы пригласили меня воспитательницей к осиротевшему племяннику, да?
АНХЕЛИНА. Да.
МАРГА. Где же ребенок?
МАТИЛЬДА. Сейчас придет. Он ушел в горы, с ружьем…
МАРГА (испуганно). С ружьем? Один?!
АНХЕЛИНА. С ним Формин и Бернардо.
МАРГА. Слава Богу! Это слуги?
АНХЕЛИНА. Это собаки.
МАРГА. Ничего не понимаю!.. Неужели я сошла с ума? (Тревожно смотрит на Анхелину и Матильду, отступает.) Или, может быть, вы обе…
МАТИЛЬДА. Успокойтесь, мы в своем уме.
МАРГА. И вы считаете, что хорошо отпускать ребенка одного в горы, да еще с ружьем?
МАТИЛЬДА. Его отец был страстный охотник и приучил его к пороху с самого детства. Так что с этой стороны опасности нет.
АНХЕЛИНА. Трудности начались теперь, когда он осиротел. Вы должны помочь нам спасти эту невинную жизнь.
МАРГА. Спасти ему жизнь? Я ведь не доктор. Я просто учительница.
МАТИЛЬДА. Именно с этого надо начать. Сперва научите его грамоте, потом читайте с ним книги. И только потом мы станем учить его таинственному делу, называемому жизнью.
МАРГА. Он такой отсталый?
АНХЕЛИНА. Совершенно ничего не знает. Он вырос в горах. Дитя природы, понимаете?
МАРГА (успокоившись, садится). Понимаю, сеньора. Теперь мне понятно – он воспитывался втайне, вдали от людей. Дитя природы… Дитя любви, вы хотели сказать? Он – ваш незаконный сын?
АНХЕЛИНА (краснеет). Я не замужем.
МАРГА. Простите… (Матильде.) Ваш, сеньора?
МАТИЛЬДА. Нет. Хотя я и вдова, я – девица.
МАРГА. Не понимаю…
АНХЕЛИНА. Бывает, бывает!.. Моя сестра была замужем восемь дней, но до дела не дошло…
МАРГА. Так чей же он незаконный сын?
МАТИЛЬДА. А кто вам сказал, что он незаконный?
МАРГА. Если я не ошибаюсь, вы сами только что… Дитя природы, воспитывался вдали от людей…
МАТИЛЬДА. Сестра сказала «дитя природы» в значении «воспитанный вне цивилизации».
МАРГА (нетерпеливо). Хорошо, сеньора! Но ведь не на дереве же его нашли. Ведь у него были родители?
АНХЕЛИНА. Да, были. Его отец – наш бедный брат.
МАРГА. А мать?
МАТИЛЬДА. Неужели необходимо сообщать вам о ней?
МАРГА. Если вам неприятно, не надо. Она тоже умерла?
МАТИЛЬДА. Да. Море совершило правосудие.
АНХЕЛИНА. Это грустно, но от вас мы не должны скрывать. Она была дурная женщина.
МАРГА. Не надо. Я уважаю семейные тайны.
МАТИЛЬДА. Благодарю.
МАРГА. А что именно вас тревожит в этом ребенке?
АНХЕЛИНА. Во-первых, мы уже говорили – он совершенно необразован.
МАРГА. Да, да, я помню. Не умеет читать, писать… Ну, это вполне естественно. Что еще?
МАТИЛЬДА. Еще характер. Вы представить себе не можете: совершенно необуздан!
МАРГА. Ничего, к этому я привыкла. Были у него воспитатели до меня?
АНХЕЛИНА. Трое. Все провалились.
МАТИЛЬДА. Один решил действовать лаской и сдался через три дня. Другой обращался к его разуму – ушел через неделю.
АНХЕЛИНА. Третий применил силу… Тут-то и началось! Видите окно наверху, в башне? Он его оттуда выбросил.
МАРГА. Не может быть! Учитель выбросил ребенка в окно?!
АНХЕЛИНА. Нет. Ребенок выбросил учителя.
МАРГА. Простите, у меня закружилась голова. Значит, ребенок выбросил учителя в окно… Сколько же ему лет?
МАТИЛЬДА (естественным тоном). Двадцать четыре.
МАРГА (вскакивает). Что?!. (Закрывает глаза, проводит рукой по лицу.) Простите, сеньора… я ослышалась… Вы сказали – четыре года?
МАТИЛЬДА (размеренно). Двадцать четыре года.
.
МАРГА пошатывается, опирается на спинку стула
АНХЕЛИНА. Та-там, та-там, та-там, там-там…
МАРГА (вспылила). И вы меня пригласили?.. (Быстро смотрит на часы.) Когда, он сказал, отходит поезд?
МАТИЛЬДА. Нет, не покидайте нас!
АНХЕЛИНА. Послушайте нас, ради Бога!
МАРГА. Я достаточно слушала!.. Я не позволю так шутить со мной!.. (Кричит.) Где чемодан?
Сестры кидаются к ней, умоляют.
МАТИЛЬДА. Не решайте пока, познакомьтесь с ним хотя бы!..
МАРГА. Зачем? Неграмотный в двадцать четыре года!.. Он больной? Слабоумный?
МАТИЛЬДА. Наоборот! Блестящий ум.
МАРГА. Значит, дикарь?
АНХЕЛИНА. Он не виноват, его так воспитал отец!
МАТИЛЬДА. Они жили одни, в горах… Это очень печальная история.
МАРГА. Сочувствую вам, но я приехала сюда не для того, чтобы слушать печальные истории!..
ЭУСЕБЬО (входит). Вот багаж.
За сценой, вдали, выстрел .
АНХЕЛИНА. Слышите? Молодец! Это он вас приветствует!
МАТИЛЬДА. Подумайте, его жизнь в ваших руках. Вот он!
МАРГА. Вот это облако пыли, которое сюда несется?! Спасибо, сеньора! Мне кажется, ему не учитель нужен, а укротитель!.. (Решительно берет чемодан.) Идемте.
МАТИЛЬДА (преграждает ей путь). Нет, умоляю вас… на один день… только на один день!..
АНХЕЛИНА. На один час хотя бы!.. Вы не можете лишить нас этой минуты, мы столько раз об этом мечтали!..
МАРГА. О чем вы говорите?
МАТИЛЬДА. О встрече. Неужели вы не понимаете? Он никогда не видел молодой и красивой женщины, такой, как вы… как он сам…
МАРГА. Вам кажется, это меня успокоит? Вы представляете себе, что здесь может произойти через минуту?
АНХЕЛИНА. Это так прекрасно!.. Может быть, никто в мире еще не присутствовал при такой сцене!
МАТИЛЬДА. Мужчина в первый раз видит прекрасную женщину и падает ниц, словно дикарь, впервые увидевший солнце.
Цокот копыт, снова выстрел, лай собак и крики Пабло.
АНХЕЛИНА. Вот он!
КРИК ПАБЛО. О-го-го-го!.. О-го-го-го!..
МАРГА (в ужасе). Собаки!.. Господи, собаки!..
ЭУСЕБЬО (выбегает). Тубо, Бернардо! Куш, Формин!..
Все молчат. За сценой – лай, ржанье коня, крики Пабло.
ГОЛОС ПАБЛО. Поосторожнее со щенком, Эусебьо! Его волчица ранила. Проклятая!..
Как вихрь, врывается ПАБЛО. Он сияет здоровьем, силой
и радостью. На нем бархатная куртка, расстегнутая
рубаха, охотничьи сапоги, волосы растрепаны. Патронташ,
ягдташ, ружье.
ПАБЛО. Ура, тетя Матильда! Ура, тетя Анхелина! Три часа гонялся! Затравил! Ура!.. (Обнимает теток, поднимает их, крутит.) Ура!..
АНХЕЛИНА. Кого затравил?
ПАБЛО. Волчицу! Вот чертов зверь! Сорок овец задрала, Бернардо моего ранила!.. Ну, теперь я с ней посчитался! Шкуру на дверь повесим!. (Бросает в воздух ягдташ, Матильда его ловит.) Из лап – рукоятки для ножей!.. (Бросает патронташ, Анхелина его ловит.) Из кишок – струны для гитары!.. (Бросает ружье, Марга испуганно его ловит.) Ого-го-го-го!.. Посмотрели бы вы!.. (Замечает Маргариту, указывает на нее пальцем, говорит другим тоном.) Это кто такая?
МАТИЛЬДА. Сеньорита Маргарита Лухан.
МАРГА (дрожащим тихим голосом). Рада вас видеть, сеньор…
ПАБЛО (не обращая внимания, ворчливо). О-ла!.(Поворачивается к ней спиной и снова орет.) Вы бы только посмотрели на Бернардо! Что она тут делает?
МАТИЛЬДА. Сеньорита Лухан твоя новая учительница.
ПАБЛО. Вот эта?!
АНХЕЛИНА. Пабло, будь повежливее! Неприлично говорить «эта»!..
ПАБЛО. Значит, учительницу мне подсовываете!.. (Хватает Маргариту за руку, тащит на середину.) Ну-ка, иди сюда!.. Видишь, там окно?
МАРГА. Да, да, мне уже говорили…
ПАБЛО. А, говорили!.. Ну так вот: хочешь, чтобы все обошлось по-хорошему, помни свое место. И никаких этих дурацких штук – точки, запятые, знаки там всякие…
(К теткам.) Нет, вы бы только посмотрели: рассветало, он пошел по следу…
АНХЕЛИНА. Нас не интересуют твои собаки и волчица. Сеньорита приехала сюда, чтобы заняться твоим воспитанием.
ПАБЛО. Я ее не звал!
АНХЕЛИНА. Пабло, как ты невежлив! Скажи что-нибудь сеньорите…
ПАБЛО. Что ей сказать?
АНХЕЛИНА. Ну, что-нибудь… Ты хорошо ее рассмотрел?
ПАБЛО. А что в ней такого?
АНХЕЛИНА. Посмотри внимательнее.
ПАБЛО (ходит вокруг нее, рассматривает). Ничего… Тощая только.
МАТИЛЬДА. Пабло!
МАРГА. Оставьте его, сеньора! Я все понимаю… так лучше.
АНХЕЛИНА. Что подумает о тебе сеньорита? Ты заметил, какие у нее глаза?
ПАБЛО. Глаза как глаза…
Появляется ЭУСЕБЬО.
ЭУСЕБЬО. Сеньорито Пабло! Сеньорито Пабло!.. Бернардо истекает кровью!.. Она ему горло разодрала.
ПАБЛО. Иду! Приготовь рассол, промоем.
ЭУСЕБЬО выходит.
МАТИЛЬДА. Эусебьо сам справится. Оставь в покое своих собак и поговори с сеньоритой.
ПАБЛО. К чему это? Она здорова, а Бернардо ранен!
МАРГА. Сеньор прав. Идите, идите, я подожду.
ПАБЛО. Скоро вернусь. (Идет к двери, останавливается.) Завтракать с нами будешь?
МАРГА. Не знаю… Если вы хотите…
ПАБЛО. А мне что? За столом места хватит. Как тебя зовут?
МАРГА. Маргарита.
ПАБЛО. Длинно. Хочешь остаться – буду звать тебя Марга.
МАРГА. Вам так больше нравится?
ПАБЛО. При чем тут «нравится»? Вот пойдешь в горы, как тебя кричать: «Мар-га-ри-та»?.. А вот так хорошо будет… (Прикладывает ладони рупором, кричит.) Марга-а-а-а!… Идет?
МАРГА. Как хотите.
ПАБЛО. Хорошо. Люблю, когда женщины слушаются.
(Улыбается, оглядывает ее сверху вниз и выходит.)
МАТИЛЬДА. Не сердитесь. Его ведь никогда не учили вежливости.
МАРГА (не двигаясь, глядит ему вслед). Не верится… так чудесно, просто не верится!..
АНХЕЛИНА. Немного неотесан, да?
МАРГА. Это слово не подходит. Голуби тоже неотесаны…
МАТИЛЬДА. Он напугал вас?
МАРГА. Наоборот. Никогда взгляд мужчины так меня не успокаивал…
АНХЕЛИНА. Тогда почему вы побледнели?
МАРГА. Потому что это самое прекрасное поражение за всю мою жизнь… Дикарь увидел солнце и не упал на колени. На этот раз солнце узрело чудо. (Оборачивается.) Как он сумел сохранить такой чистый взгляд?
МАТИЛЬДА. Он двадцать лет провел в горах и видел только отца.
МАРГА. Почему отец его там держал? Он был сумасшедшим?
Сестры переглядываются и опускают головы.
МАТИЛЬДА. Да, да… Я никому бы не позволила это сказать, но это правда!
МАРГА. Значит, он сошел с ума?
МАТИЛЬДА. Только не так, как вы думаете. Он не был болен. Он просто помешался на одной женщине, а она ему изменила.
АНХЕЛИНА. Он сошел с ума от отчаяния и от ревности. Он сошел с ума от любви!
МАРГА. А она?
АНХЕЛИНА. Она была вздорная женщина. Начиталась книг, все фантазировала… Если бы он их догнал, он убил бы и их, и себя. Но когда он узнал, они были уже далеко.
МАТИЛЬДА. Он месяц провел взаперти. Рвал все, что о ней напоминало: письма, фотографии… Платья зубами рвал!.. А главное – книги, как будто это они виноваты.
АНХЕЛИНА. Какой это был ужас, Господи!.. Тридцать ночей мы слышали, как плачет взрослый мужчина и все повторяет: «Аделаида, Аделаида, Аделаида…»
МАТИЛЬДА. И вдруг крики затихли. Мы услышали, что он пробрался в детскую… Он украл мальчика!
МАРГА. Вы не могли помешать?
МАТИЛЬДА. Не могли… «Мой сын принадлежит мне одному. Будет жить чистым, без женщин и без книг. Станет, как дикий зверь, зато не узнает горя…» Может быть, он и не был сумасшедшим…
МАРГА. Я понимаю, в первую минуту, в отчаянии… Но двадцать лет! Почему вы не забрали мальчика по суду?