Скрежетала дверь.
Он вскочил, уже зная, кто это пришел. И не ошибся — в камеру шагнул Руцгер.
— Собирайся, стрелок, — сказал ученый. — Ты свободен.
— Мне нечего собирать, — усмехнулся Джош. — Я готов.
— Тогда пошли…
Они вышли в узкий коридор. Там их встретил тюремщик в робе, он приветливо глянул на стрелка и сказал:
— Я надеялся, что ты у нас долго не пробудешь.
— Это ты со мной говорил?
— Я, — тюремщик понизил голос. — Только не рассказывай никому. Нам настрого запрещено разговаривать с заключенными. Если начальство узнает, то меня уволят.
— Ты так держишься за это место?
— Здесь неплохое жалованье. И работа спокойная.
Втроем они направились к выходу. Рудгер шел впереди, Джош и тюремщик держались рядом.
Джош никак не мог поверить в свое освобождение. Он ждал, что вот сейчас какая-нибудь тень отделится от стены, преградит дорогу, велит возвращаться в камеру.
А может, это все сон?…
Череда запертых дверей и крутая лестница остались позади. Никто так и не встретился.
— Всего хорошего, — попрощался тюремщик, выпуская их на свободу.
На улице было раннее утро. Солнце еще не встало, веял свежий ветерок.
— Куда ты сейчас? — спросил Рудгер у Джоша.
— Домой, — сказал стрелок. — Черт возьми! — Он вдохнул полной грудью, потянулся к небу. — Конечно, домой! Так когда выходим?
— Завтра утром.
— Уже?
— Нам надо вовремя добраться до Портала.
— Да, конечно.
— Пойдем, я провожу тебя.
— Зачем? Дойду сам. Я нормально себя чувствую.
— Должен же я узнать, где ты живешь.
— Вон что… Тогда конечно же…
Они, не оглядываясь, пошли по тихой узкой улочке мимо спящих домов с зашторенными окнами. Джоша немного качало — свобода опьянила его.
— Не могу поверить, — бормотал он, жадно осматриваясь, — не могу…
Рудгер улыбался, искоса поглядывая на стрелка.
— Послушай… — сказал ученый.
— Что?
— Мне бы хотелось услышать от тебя одну вещь.
— Какую?
— Я хочу быть уверенным в том, что ты меня не предашь.
— Вам нужны гарантии?
— Достаточно будет твоего слова.
— Хорошо, — легко согласился Джош. — Вы во всем можете на меня положиться… Обещаю…
Они свернули в узкий темный переулок, заваленный мусором. Миновав его, оказались на небольшой круглой площади, вымощенной булыжником.
— Сколько человек пойдет с нами? — спросил Джош.
— Нисколько, — ответил Рудгер.
— Как?
— Только ты и я. А больше нам никто не нужен… И вот еще что — давай переходить на “ты”. Мы равны.
— Хорошо, — согласился стрелок, пожав плечами…
Они еще долго петляли по улочкам и переулкам — Джош жил на самой окраине.
Город стал оживать. Навстречу попадались люди — хмурые, невыспавшиеся, куда-то торопящиеся. Они шли привычными маршрутами, глядя себе под ноги, не замечая ничего вокруг. Все они служили городу, каждый из них был рабом…
— Вот здесь я и живу, — сказал Джош, останавливаясь перед крохотным домиком, спрятавшимся за толстым стволом липы, крона которой возносилась над зубцами городской стены. Вокруг было много кустов и деревьев, под ногами шелестела осыпавшаяся листва. В полегшей траве, весело чирикая, копошились воробьи.
— А здесь тихо, — заметил Рудгер.
— Да. Самая окраина. Мне нравится.
— Словно бы и не город.
— Остались еще местечки… Я здесь отдыхаю.
— Дом твой?
— Нет, снимаю. Лет десять уже, наверное. Хозяйка — милая старушка, живет у детей, сюда почти не показывается. Надо бы найти ее, отдать все, что задолжал.
— Завтра мы уходим, — напомнил Рудгер.
— Оставлю деньги ей на столе.
— Ты всегда отдаешь свои долги? — поинтересовался ученый.
— Не люблю считать себя кому-то обязанным.
— Почему?
— Не знаю… Ну ладно, пойду собираться.
— Завтра утром я зайду за тобой.
— Буду ждать.
Джош сделал два шага по направлению к домику, потом обернулся, окликнул уходящего Рудгера:
— Эй, напарник!
— Что?
— Этот маг, которому ты хочешь помочь…
— Его зовут Хурхас.
— Он что собирается сделать?
Рудгер мягко улыбнулся, пожал плечами, сказал:
— Спасти мир.
Джош ухмыльнулся в ответ:
— Достойное занятие.
— И мы ему поможем.
— Как скажешь.
— До завтра.
— Пока!
Они разошлись.
Джош, обогнув липу, поднялся на крыльцо. Запустив руку за дверной косяк, нащупал спрятанный ключ, вытащил. Отпер замок, открыл дверь и, пригнувшись, вошел в дом.
Он не был здесь несколько недель, и на первый взгляд ничего не изменилось — все вещи находились на своих местах, кровать была привычно застелена, переполненное мусорное ведро, которое он забыл вынести, так и стояло у порога. Только добавилось пыли и паутины в углах. Похоже, хозяйка не появлялась, пока постоялец отсутствовал.
Джош прошелся по комнате, заглянул на кухню, наведался в маленький сарайчик, где был туалет и хранились дрова.
Ему хотелось есть, но в доме было пусто. Горох, что лежал в деревянном ларе, сгрызли мыши. Остатки хлеба зачерствели, заплесневели, и их пришлось выбросить. Джош думал перекусить в небольшой харчевне, расположенной на соседней улице, и заодно вернуть долг хозяину. Но прежде надо сходить в банк к Тиасу, на другой конец города, взять деньги. В кредит ему уже никто ничего не даст.
А пока…
Джош на всякий случай задернул шторы на окнах.
Только круглый дурак рискнет отправиться в Центральный Мир безоружным!
Он выдвинул ящик стола, достал промасленный тряпичный сверток, аккуратно положил на столешницу. Распеленал. Любовно коснулся тусклого металла, невольно затаив дыхание, благоговея перед историей своего рода, своего мира.
Старый револьвер, когда-то принадлежавший его отцу, деду и переходивший от поколения к поколению… Оружие первых стрелков, с ручным взводом, с преломляющимся стволом, массивное, неудобное. Но по-прежнему готовое к бою, смертельно опасное в умелых руках.
Джош достал мягкое сукно, паклю, набор деревянных палочек и масленку. Осторожно протер все металлические детали, убирая лишнее загустевшее масло. Тонкой острой палочкой словно зубочисткой прочистил узкие пазы. Заглянул в ствол на просвет, крутанул барабан. Взвел курок, прицелился в вялую муху, ползущую по потолку, щелкнул вхолостую…
Приведя оружие в порядок, Джош достал из стола небольшую деревянную коробочку, где обычно держал патроны. Высыпал на столешницу, пересчитал — восемь штук. Шесть в барабан и два про запас.
Негусто.
Но купить ничего нельзя — ни патронов, ни пороха, ни оружия — очень вероятно, это не останется незамеченным, и о его покупках сразу же доложат коменданту. И тогда опять в тюрьму.
А может, все обойдется? Попросить, пусть боеприпасы приобретет Тиас — старый проверенный друг.
И никто ничего не заметит…
Но Джош не собирался рисковать.
Восемь патронов — это восемь чьих-то смертей. Не так уж и мало, если подумать. Вполне достаточно, чтобы поверить в собственную силу.
Он зарядил револьвер. Оставшиеся два патрона положил в карман. Вынул из ящика старую потрескавшуюся кобуру, сунул в нее револьвер, застегнул, покрутил задумчиво в руках.
На пояс не наденешь — заметно. Запихнуть в сумку? Неудобно, доставать сложно, да и потерять легко…
Джош вздохнул, почесал затылок. Снова полез в стол, разыскивая шило и дратву.
Свобода! И сколько всего навалилось разом! Завтра уже выходить, а еще ничего не сделано. Надо наведаться в банк, взять немного денег, немного золота. Закупить припасов, основательно поесть, отдать все долги, приобрести зимнюю одежду, собрать сумку…
Джош криво усмехнулся.
А потом идти спасать мир.
Завтра утром.
Часть третья
ОСАДА
Ожидание пагубно.
Ожидание лишает силы и духа. Оно причина слабости человека или целой армии…
Из неоконченной рукописи мастера ЗелдаГлава 9
Они сидели в темноте и смотрели на огонь. В бревенчатые стены с той стороны билась пурга, ветер хищно подвывал в узком дымоходе. Совсем рядом, за тонкой перегородкой, перешептывались голоса, слышалось поскрипывание половиц, шорох шагов…
— Мы должны отблагодарить хозяев за гостеприимство, — негромко сказал Хурхас. — Мы должны заплатить за еду и место для ночлега.
— У меня же нет денег, — прошептал Стас. — Зачем ты говоришь это мне? Если надо платить, так плати сам…
На этот хуторок, затерявшийся в пустынных предгорьях, занесенный снегом по самые крыши, они наткнулись совершенно случайно. Здесь жила семья из восемнадцати человек: старики и дети, мужчины и женщины. Их родственные связи были столь запуганны, а имена столь замысловаты, что у Стаса разболелась голова, едва хозяева начали представляться. Зато маг легко всех запомнил.
Их приняли радушно, но было заметно, что Хурхаса хуторяне побаиваются. Да и на Стаса поглядывали искоса: кто такой? чего от него ждать? Тем не менее гостей попотчевали какой-то пресной, но сытной кашей и парным, очень жирным молоком. Пока они ели, на полу рядом с очагом молчаливая хозяйка развернула широкий матрас.
Знаками показала, что их место — почетное место, как объяснил Хурхас Стасу, — в главной комнате, рядом с домашним огнем…
— Им не нужно золото, — маг покачал головой. — Им нужно твое умение.
— Я должен им сыграть?
— Да. Сыграй им и мне. Я хочу послушать, хороший ли ты бард. Может, я зря тебя нанял?
— Ладно.
Уже три дня прошло с того момента, как Стас очутился в этом странном заснеженном мире, а притронуться к гитаре, вынуть ее из футляра все не было возможности. Он соскучился по инструменту, стосковался по музыке и жаждал коснуться отзывчивых струн.
— Сыграю. — Стас положил тяжелый футляр на колени, нащупал замки, отпер. Поднял крышку, расстегнул ремни, любовно извлек гитару.
Хурхас повел светящейся рукой, отгоняя тьму.
— Какой странный инструмент, — сказал маг, — никогда таких не видел.
Стас отложил пустой футляр, пристроил гитару на бедре, долго, тщательно подстраивал струны. Маг, склонив голову набок и прикрыв глаза, слушал мягкий перезвон.
— Ты плохо играешь, — наконец вынес он приговор.
— Я еще не начинал, — сказал Стас.
— А что же ты делаешь?
— Готовлюсь.
— Все равно, ты плохо играешь.
— Почему это?
— Настоящему мастеру не надо готовиться.
— Я-то готов всегда, — сказал Стас. — А вот инструмент необходимо настроить. — Он взял аккорд, удовлетворенно хмыкнул. Спросил негромко, обращаясь к себе: — Что бы этакое вам сыграть?
— Балладу о Равинере, — предложил маг.
— Чего?
— Не знаешь? Тогда песнь о старом Ирванге. Стас прижал струны ладонью, повернулся к магу. Лицо старика светилось — не то отблески трепещущего в очаге огня падали на бледную кожу, не то волшебное свечение сочилось сквозь поры.
— Послушай, Хурхас, я не знаю ваших песен. Давай я сыграю что-нибудь из своего мира. Маг пожал плечами:
— Играй, что знаешь.
Стас, склонив к грифу голову, зажал барэ на пятом ладу. Мгновение выжидал, давая пальцам освоиться, слушая непогоду за стенами. И медленно, спокойно повел мелодию, негромкую, несложную, красивую…
Маг, вытянувшись, замер. Казалось, он не просто слушает — он впитывает звуки, поглощает мелодию, усваивает ее всем телом. Он словно бы закаменел, очарованный музыкой…
Стас прекратил играть. Звонкий флажолет угасал в тишине. Даже буря, казалось, утихла, слушая умирающую ноту.
— Что это было? — благоговейно прошептал Хурхас.
— “Лед Зеппелин”, — ответил Стас.
— Ты лучший бард из всех, кого мне приходилось слышать, — выдохнул маг, восхищенно качая головой. Стас немного смутился:
— Я, конечно, не мастер, но кое-что умею. И это не самая сложная вещь…
— Сыграй еще.
Из темноты выплыло бледное лицо. Хурхас поднял глаза на подошедшего хозяина, пригласил:
— Садись, Витрастим, послушай моего барда. Зови всех.
Стас негромко начал “К Элизе” Бетховена. Вновь маг вытянулся, жадно слушая музыку. Хозяин, присев в кресло перед очагом, закрыл глаза и медленно шевелил губами. Он словно пробовал мелодию на вкус.
Потом был Бах, токката ре-минор. Стас сам делал переложение этой красивой вещи для гитары.
Затем “Дар Стрейтс”, снова Бетховен и “Металлика”.
Слушатели напряженно молчали, и Стас физически ощущал, как они боятся пошевелиться, упустить ноту, нарушить гармонию, потерять мелодию. У этих людей никогда не было ни радио, ни телевизора. Они не посещали театров и филармоний. Музыка была для них настоящим волшебством, чудом, и она оказывала на них поистине магическое действие…
— Хватит, — негромко сказал Хурхас. — Хватит на сегодня. Хватит…
Стас поднял голову.
Фигура мага мягко светилась, сам он блаженно улыбался, уставившись на танцующий в очаге огонь. Вокруг сквозь тьму проступали пятна лиц — впадины глаз и ртов Залиты густым мраком, складки и морщины очерчены тенями.
Стас послушно отложил гитару.
Зачарованные люди приходили в себя, бесшумно поднимались, незаметно, так же как и пришли, расходились.
— Благодарим, — шелестели голоса. — Благодарим… Последним ушел Витрастим. Он встал, склонил голову перед гостями, сказал:
— Мы рады, что вы пришли сегодня к нам.
— Мы благодарим за кров и еду, — отозвался Хурхас.
Хозяин, кивнув, растворился во мраке. За тонкой перегородкой гудели голоса, шаркали ноги, кто-то счастливо смеялся, кто-то тихо пытался петь.
— Они никогда не забудут этот день, — сказал маг. Стас убрал гитару, запер футляр.
— Больше мы им ничего не должны?
— Нет.
— Тогда давай спать, за эту неделю я страшно вымотался. А уж последние три дня…
— Ложись, — сказал Хурхас. — Они-то теперь долго не заснут. Я тоже. А ты спи. Завтра утром снова в путь.
— Далеко нам еще?
— Три дня, если ничего не случится.
Стас забрался под одеяло, потянулся, зевнул.
— Послушай, Хурхас…
— Что?
— Вот ты маг, да?
— Конечно.
— Я-то всегда думал, что маги могут мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую. Или хотя бы летать. А мы с тобой вот уже который день плетемся, словно калики перехожие.
— Маги не могут летать, — недовольно сказал Хурхас. — Это сказки для детей. Никто не может летать, кроме птиц и насекомых.
— Ну, тут я с тобой не согласен, — заметил Стас. Маг не обратил внимания на его слова.
— И никто не может перемещаться мгновенно.
— Но поскорее мы можем двигаться?
— Да.
— Как?
— Быстрее шевелить ногами.
Стас хмыкнул. Пробормотал мечтательно:
— Я знаю, все это мне снится.
— Ты глуп, если действительно так думаешь.
— Вот сейчас я закрою глаза, усну и уже утром окажусь дома, будет лето — тепло, кругом зелень, птички чирикают…
— Может быть, завтра вьюга уляжется. Тогда идти легче будет.
— Надеюсь завтра тебя не увидеть, — сказал Стас, зевая и переворачиваясь на бок.
Он заснул сразу, едва только смежил веки, и уже ничто не могло потревожить его — ни голоса за дощатой перегородкой, ни бьющаяся в стены пурга, ни стреляющий углями прогорающий очаг, ни мышиная возня, ни беспокойно ворочающийся маг под боком. Он спал беспробудно, не видя снов. Спал до самого утра…
— Вставай! — Его бесцеремонно трясли за плечо. — Поднимайся! Поешь и пора идти! Пурга утихла. Вставай, бард!
— Никуда я не пойду, — отчетливо произнес он, не открывая глаз.
— Ты хочешь остаться с этими людьми? Всю жизнь выгребать навоз и копаться в земле?
— Проклятие! — Стас перевернулся на спину, уставился в потолок, чувствуя себя обманутым. — Опять ты!
— Вставай, нам пора.
— Черт побери! — Стас выбрался из-под одеяла. За ночь дом выстыл, в комнате было градусов десять — пятнадцать, не больше. — Послушай, Хурхас, купи мне шубу.
— Тебе холодно?