– Нет, не надейся. Мы не твои братья, в поганую группу «Единение» не входили и никогда не войдем.
Улыбка исчезла.
– Но...
Гвидон стоял как каменный, и не смел вмешиваться в разговор генерала и Луноликой. Группа «Единение» – страшная ржа, разъедавшая тело Подземного круга и Секретного войска. Для тех ее деятелей, которые имели неосторожность попасться, быстрая безболезненная смерть становилась благом. А тут – ученица...
– Извини, девушка. Все проще. В пятьдесят четвертом команда Рожкова крепко подралась с отрядом гоблинов на их же территории. Потеряли половину своих, но и взяли, одного... страшилу особенной масти. Сначали думали – князь, может выкуп за него слупить? Он был весь издырявлен, уже кончался. Он и так ребятам, по большому счету, был ни к чему, случайно попался, да и до полной отключки ему оставалось всего ничего... Но Рожок – упорный. «С паршивой овцы хоть шерсти клок». Подключили гоблинскую башку к компьютеру с магическими примочками... есть такой у одного нашего знакомого... ну и считали кое-какие обрывочки. Самый большой обрывочек – как раз твоя «Новая Директива». Она у него шла по разряду «Подрывная деятельность в среде грязных животных», высший приоритет. Как видишь они нас неплохо понимают... Я, правда, не знаю, с чем едят такие штуки как приоритет, конвергенция и панацея, но... э, э! Ты что! М-мать! Спасибо, Катя.
Нож, ловко отобранный Катей у Луноликой, полетел в сторону.
Склонившись к ученице мага, она сказала:
– Девочка, самоубийство это пошлость. Так поступают только люди с дурным вкусом и непомерным себялюбием.
– Тогда убейте меня сами, – ответила девушка, и в голосе ее прозвучала спокойная сила, – мне незачем жить.
– Да ты-то в чем виновата? Небось из ваших один на сто знает, откуда «Единение» получает директивы.
Гвидон встрепенулся:
– А ты знаешь всю организацию! Или хотя бы ячейку. Это очень важно... для... но ты... нет?
Гваддэ покрутила головой.
– Нет, милый мой учитель. Некоторые люди устроены сложнее, чем может показаться. Я много всего накрутила за четыре последних года... И я не желаю становиться предателем дважды. Смерть... это такая штука, которая многое очищает. Мне надо очиститься смертью.
– Всё! – Голос генерала посуровел. – Время вышло. Я не понимаю и не уважаю тебя, Гваддэ. Зато могу предложить достойную смерть. Может быть, ты согласишься умереть с пользой для дела?
– Как?
– Побудешь камикадзе.
– Я готова, – ответила ученица мага с ледяным спокойствием.
Даня считал, что жизнь – слишком дорогая вещь, чтобы бросать ее на съедение невнятным ритуалам. Как Гвоздь-то говорил: «Смерти нельзя бояться, смерть нельзя любить...» А это чудо в перьях? Очиститься! Не желаю становиться! Устроены сложнее! Бывает гордость грязнее грязного... Но ему нравилась воля и отвага девчонки. Если бы она сделала иной выбор, наверное, в команде был бы от нее толк...
Глава 18
Перед бурей
Следовало поторопиться.
– Митяй... Митяй... Это Даня. Митяй, ты слышишь меня? Отлично. По Черемушкинскому посту – вариант «Б». Да, поберегись. Отбой.
Даня подошел к «газику» в сопровождении Гваддэ. Алая амазонка утомленно стпросила:
– Генералиссимус, ты там чего затеял? Конференцию о переходе всех подземных в нашу славную командочку?
– Извини, Тэйки, на хрен шутки, времени – кот наплакал. Помнишь, начинаем в три пятьдесят восемь?
Тэйки готова была съездить Дане по роже, всякий раз когда он пытался учить ее или проверять, запомнила ли она план работы. Каждая операция была для нее пиком в жизни этой; Тэйки воспринимала все происходящее как родное, как часть себя. Словно она родилась для войны! Можно ли забыть, где твое левое ухо? Или правый локоть? Совершенно так же Тэйки не способна была забыть даже самую незначительную деталь в плане очередной атаки. К чему переспрашивать по сто раз?! Но перед дракой она не позволяла себе кипятиться. Даня в одном прав: шутки на хрен, нервы на хрен.
– Помню.
– Ее зовут Гваддэ. Она... – Генерал кратко пересказал Тэйки недавнюю стычку с подземными и суть предательства Луноликой. – Гваддэ поведет эту машину в последний путь. Чуешь, красотка, твои шансы сохранить башку в целости и сохранности только что подросли.
Лицо Тэйки выражало большое сомнение.
– И ты ей веришь?
– Ни к чему засирать себе голову такими проблемами. Она согласилась повесить себе на грудь четверть кило пластиковой взрывчатки. Если усомнишься хоть на миг, нажми вот здесь.
И Даня протянул ей коробочку с парой кнопок.
– Что ж, будем знакомы, Гваддэ. Я Тэйки. Садись-ка а руль, так мне будет спокойнее. Извини.
Гваддэ молча устроилась в водительском кресле. У нее не было ни малейшего желания лишний раз открывать рот после того, как были произнесены слова «Я готова».
– Вот тебе еще один подарочек. Гвоздь назвал его Фейерверком... – генерал объяснил, как приводить артефакт в боеготовое положение. – Теперь все.
– Так я поехала.
– Минутку...
Даня сходил к «Бобру». Немо стоял спиной ко всему свету и отливал прямо на гусеницу. Генерал подождал, пока тот закончит, и задал вопрос:
– Когда и где?
Немо, застегивая ширинку, ответил:
– Три пятьдесят восемь. Исходный рубеж – двойной бугор на окраине Тропаревской пустоши. Окончание операции строго в четыре ноль пять.
– Ну, за тебя я меньше всего беспокоюсь. Ты ведь у нас железный парень, и ничем тебя не покорежить, разве что ржаветь начнешь...
Подобие улыбки исказило губы Немо. «Когда нормальные люди шутят, надо улыбаться или смеяться».
Даня посмотрел на этот ужас и честно сказал:
– Можешь не делать вид, будто тебе весело. Я просто хотел сказать, что ты хороший мужик.
– Спасибо, командир.
Немо воспринял последнюю фразу генерала как важную информацию. Команда ценит его. Ему нравится быть с командой. Хорошо, когда система функционирует правильно. Если он выживет, то еще множество раз будет стоять рядом с Тэйки, любоваться ею, говорить с ней, испытывать желание – очень ценное, поскольку человеческое... Да! Чисто человеческое.
– Пойдем-ка, – велел ему Даня.
Все они вшестером собрались около «газика». Тэйки уже сидела в машине рядом с Гваддэ. Генерал взялся за туго поворачивающуюся ручку и распахнул дверцу.
– Послушайте, вы две, и ты, Гвидон, – Даня повернулся к остальным, – и ты, Катя, и ты, Немо. Обычно я не развожу базаров, обычно мы дело делаем, да и все тут. Сегодня – по-другому. Я всеми потрохами чувствую: у нас такое дело... очень важное дело. Нам надо бы сделать его, как надо, и остаться в живых. Я потом объясню, но вы все запомните: нам никак нельзя подгадить... и сдохнуть тоже нельзя. Потом, все потом объясню... Вот. Может, если все выйдет, много чего вокруг нас переменится. Больше, чем видно. Ну, то есть больше, чем видно в первый день... Такие дела. Ладно, всё, хорош трепаться. Отчаливаем.
– Не бояться смерти, не любить смерть – правильно, генерал?
– Правильно, Немо.
Тэйки с какой-то странной неуверенностью в голосе позвала:
– А подойди, Даня...
Генерал обошел машину.
– Что?
– Ты... в общем, мне понравилось, как ты говорил... – тихо сказала Тэйки. Потом она посмотрела куда-то в сторону, посмотрела в другую, неожиданно схватила Даню за руку и чмокнула в висок.
– Заводи!
Мотор «газика» послушно взрыкнул. Даня, отступил на шаг и загромогласил, перекрывая шум:
– В общем... ты это... девка... береги свою шкуру. Не дай им себя поджарить.
– Похоже на признание в любви, – усмехнулась Тэйки. – Давай, Гваддэ!
«Газик» быстро набрал скорость.
Глава 19
Алая молния
Караванные трассы гоблинов Тэйки знала, как свои пять пальцев. На Юге Москвы их было целых четыре. Главная тянулась через весь город от зоны сплошного заселения в пределах Бульварного кольца до остатков южной дуги Московской кольцевой автодороги. Она начиналась у Складской Фортеции в двух шагах от Крымского моста. Тэйки слышала от Кати, что фортом это здание стало недавно, а раньше тут были выставки художников. Слово «художник» она поняла, но смысл слова «выставка» ускользнул от нее. Может, это были известные люди, и их выставляли перед всем честным народом? А народ хлопал в ладоши и получал свой кайф, для нее непонятный... но ведь она вообще мало что понимала в старине.
Или народ водил хороводы вокруг них? Или они чего-нибудь говорили интересненькое?
В общем, не важно. Улица там была – Крымский вал называется. И площадь большая, на которой стоит каменный торчок, непонятно кто, наверное, гоблинский князь. Тэйки его никогда не видела. Говорят, старый и до ужаса лысый... От торчка трасса идет по бывшему Ленинскому проспекту до бывшей Гагариной площади. Там все порушили уж сколько лет назад, а потом гоблины руины разобрали и трассу вычистили. Не своими, понятно, руками. От Гагары трасса дико петляет по Черным Холмам – там такие бои шли, о! Дома и землю искорежило, разрыло и перекопало. Черные Холмы – и Черные Холмы, а улица какая там была, никто и не вспомнит... За Черными Холмами трасса втекает в Хошиминов пустырь. На пустыре еще один торчок – медный болван, тоже старый и все время улыбается. То ли дух, то ли демон, то ли иная какая-то нелюдь прямо из преисподней. Не зря же болвану гоблины поклоняются! И на человека он совсем не похож, Тэйки сама видела раза два...
А дальше, от медного болвана, все просто: по бывшей Профсоюзной до самой до окраины.
Так вот, между Складской Фортецией и Гагарой посты идут густо, примерно по одному на каждые пятьсот метров. Там у гоблинов – в самом их тылу! – большая вольная зона, Донской монастырь. Прямо бельмо на глазу у кагана! Между Гагарой и Хошиминовым пустырем посты идут по одному на километр. А дальше их реденько расставили, больше в старых станциях метро, или, где станции разбомблены, рядом, в больших зданиях.
Еще три трассы шли по бывшему Варшавскому шоссе, по Волгорадскому проспекту, ну и по самой реке, там караваны в Москву на баржах шли... Но Главный тракт, Профсоюзный, если говорить по-старому, всегда, сколько помнила Тэйки, был самым оживленным. Конвой шел за конвоем, по несколько раз в сутки.
В соответствии с Даниным планом, Тэйки досталось атаковать гоблинский пост у станции метро Калужская. Только она вышла на исходный рубеж, как увидела колонну разномастных грузовиков, движущихся по Главному тракту в центр.
«Кушать подано!» – несколько десятков охранников, спонтанно усиливших гарнизон, воспринимались Тэйки как острый соус для изысканного блюда девочке-есть-где-разгуляться.
– Молчаливая маска! – обратилась она к Гваддэ, – сейчас будет твой выход. Хочешь умереть... дело твое. Я этого не одобряю: смерти нельзя бояться, но любить ее тоже не стоит... Самоубийство – это, по-моему, такое же похабство, как вопить партнеру по сексу в ухо: «Еще, еще, мой бычок!» Такая смерть – одно сплошное посмешище...
Гваддэ дернулась и, по всему видно, хотела ответить резкостью, но сдержалась.
– Ладно, утрем сопли, подруга. Твоя роль проста, как чайку попить... – и Тэйки рассказала Гваддэ, в чем состоит ее работа. А потом добавила:
– Суть – побольше шума. И подрывать тебя я не стану. Вот пульт, вот твоя «смертельная» кнопка. Если «газик» тебя не похоронит, жми сама... когда захочешь. Ясно тебе?
Гваддэ медленно кивнула. Тэйки активизировала медальон невидимости и принялась выгружать из «газика» милые девичьи мелочи: переносной ракетный комплекс, отлично работавший и в режиме «земля-небо», и в режиме «земля-земля», гранаты в количестве полудюжины, а также Атари и шестизарядный револьвер марки «боярин», разработанной умельцами из Секретного войска в сороковом году. Девятимиллиметровый «боярин» отличался страшной убойной силой и хорошей прицельной дальностью.
Тэйки вынула из ножен Лучшего друга и потерлась о его лезвие щекой. Это всегда приносило ей удачу.
– Гваддэ, начинаешь действовать сразу после взрыва. Других сигналов не будет.
Без десяти секунд 3.58. Тэйки аккуратно устроила на плече ракетный комплекс, прицелилась и выпустила заряд. Что Гвоздь на пару с Даней добавили к стандартному армейскому боеприпасу, она не знала. Подобной ерундой Тэйки никогда не интересовалась, ее больше занимало само действие. И действие сегодня ее не разочаровало! Бетонную стену исковеркал страшный взрыв. Он уничтожил пулеметную огневую точку и проделал брешь, достаточную для проезда двух машин. Гваддэ рванула с места.
Между тем, намного левее Калужского поста, где-то в районе Новых Черемушек громыхнуло так, что земля чуть не ушла из-под ног Тэйки, а секунду спустя над Главным трактом встал огненный фонтан.
«Мерзавец Даня, еще, значит кого-то пригласил на вечеринку...»
Тэйки когда-то приучила себя не отвлекаться в бою на лишнее. Иначе говоря, на все то, что ей не предстоит убить или разрушить. Отметив милое явление фонтанчика, она больше не обращала внимание на посторонние пироэффекты.
«Газик» с Гваддэ аккуратно въехал через дыру на территорию поста.
– Один, два, три, четыре... – считала Тэйки, приводя Ведьмин Фейерверк в рабочее состояние. Наконец, из его жерла начали вылетать полутораметровые огненные человечки. Они мягко приземлялись и сейчас же начинали медленно – не быстрее прогулочного шага – передвигаться в сторону проема. Некоторые из них, кажется, даже швыряли в направлении гоблинского поста сгустки пламени... без видимо, правда, ущерба неприятелю.
– Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять...
Запустив Фейерверк, Тэйки не стала дожидаться явления всей команды фантомов. Она предусмотрительно отбежала на полсотни метров в сторону, и только оттуда устремилась к бреши. Дежурная смена гоблинского гарнизона изо всех видов оружия лупила по огненным человечкам: рвались артиллерийские снаряды, пули крошили кирпич и рвали остатки асфальта, трижды «атакующих» коснулось опаляющее дыхание «огненного молота». Вдруг среди них расцвел хищный цветок «черной радуги», и треть фантомов моментально погасла.
«Значит, есть, чем заняться их магу...»
– одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать... где же ты, девочка?
И в этот момент земля полетела ей в лицо. Тэйки не потеряла сознания, не сломала ногу, не расшибла череп, но удар все-таки был страшен. Она ушибла бок и не сразу восстановила дыхание. Медальон невидимости слетел с ее шеи и упал неведомо куда. Искать его попросту не было времени. Теперь Тэйки ничего не могла забрать с собой, зато у нее оставалась возможность как следует покуролесить.
Когда она зашла на территорию бреши, на нее мало кто обратил внимание. А на тех, кто все-таки, по глупости своей, разглядел худенькую девушку в шортиках, двух выстрелов оказалось достаточно. Калужский пост пылал. Горело, кажется все, в том числе асфальт и бетон. Присмотревшись, Тэйки поняла: Гваддэ въехала на газике, увешанном ракетами, в автоцистерну с горючим...
Без медальона, чтобы выжить, Тэйки следовало скакать и прыгать среди врагов, как механическая кукла. Она именно так и передвигалась: закладывая немыслимые виражи, стараясь быть не на виду... Ей удалось добраться до Главного тракта. Четыре гранаты полетели в отару грузовиков, сбившуюся вокруг большого пожара. Пятая приземлилась среди тех, кто этот пожар пытался тушить.
Затем Тэйки переместилась к гарнизонной кухне, перевела дыхание и посмотрела на часы. Ей оставалось еще четыре минуты «веселить публику».
Шестая и последняя граната разбила окно и приземлилась в дежурке казармы верных защитников. Именно по ней Тэйки и засекли.
Здесь станция метро уцелела. Из нее гоблины сделали штаб поста. Ни штурмовать выход из станции метро, ни даже нанести станции сколько-нибудь серьезный урон издалека Тэйки не имела возможности. Зато все серьезные угрозы для нее исходили именно оттуда. И сейчас оттуда вынырнула мобильная группа из десяти верных защитников, специально обученных загонять. Они не суетились, лишний раз не лезли под пулю, но сразу же отрезали Тэйки от дыры в стене и принялись деловито «выдавливать» ее к южному углу поста, туда, где ничего, кроме складов и глухой стены не было.
Тут ей очень пригодились Атари с «боярином». Одного верного защитника она уложила издалека и еще одного, кажется, ранила. Тэйки вертелась, как муха над открытой консервной банкой, и еще радовалась своему везению: маг до сих пор занимался огненными фантомами, не пытаясь взяться за нее.