– На самом деле бразильский, – Наган усмехнулся, – но упаковка наша, это верно.
Продолжать разговор разведчик не спешил. Он налил кофе себе и уселся на продавленный диван. Казаков пошарил взглядом по столу, а затем уставился на товарища.
– Снова проверяешь? Где сахар?
– Ах да, совсем забыл, что ты сладкоежка, – Наган указал на тумбу стола. – Там, на полке. А чего ты в зале озирался, Анюту искал?
– Откуда знаешь? – Иван размешал сахар.
– Не без глаз, – товарищ опять усмехнулся. – Да и логика подсказывает. Она красивая, знакомы вы еще с прошлого февраля, ну и год без женщин – это много. Ты просто обязан к ней тянуться, если ориентацию не сменил.
– Все-то у тебя по полочкам, – Казаков пригубил кофе. – Отличный кофеек! Да, искал, только она куда-то очень быстро испарилась.
– К Отто побежала, – спокойно сообщил Наган. – Она почти весь год была у него на связи. С Казаком. Я теперь даже сомневаюсь, кто из них ее больше использовал.
– Ты ее подозреваешь? – насторожился Иван.
– Тогда я и себя должен подозревать, и Радара, и вообще все Управление. Ежели Отто скурвился, он это без свидетелей сделал. Но ему Анна пока верит больше, чем нам, это факт. Вот и помчалась предупредить, что Радара на него нацелили.
– А если Валенштайн решит от нас избавиться? – Казаков отставил чашку. – Подключит Хуан Сина, и накроют нас «бины» медным котелком.
– Ну, – Наган хитро взглянул на Ивана.
– Что – ну?!
– Вот и посмотрим, прав ты или нет.
Иван оказался прав. Убедиться в этом разведчикам пришлось очень скоро. Они только допили свой кофе, когда в комнатку ввалился Радар. Одной рукой он придерживал за шею испуганную Анну, а в другой сжимал бесшумный пороховой пистолет. Глаза ликвидатора сверкали, а речь была отрывистой и щедро сдобренной матом.
– С поличным поймал... ее мать... Спряталась в сортире и стучала по телефону Валенштайну... его мать... Теперь этого Отто... с собаками не найдешь... Дура... стоеросовая!
– Анюта, зачем ты лезешь не в свое дело? – укоризненно спросил Наган.
– Вы не правы! – выпалила девушка. – Отто не может быть предателем!
– А Казак может? – Наган вздохнул. – У него два креста за боевые заслуги, десяток «бинов» на личном счету и ни одного провала. Нехорошо, Аня. Самодеятельность во вражеском тылу губительна. Вот оцепят сейчас этот спорткомплекс хунвейбины, что прикажешь нам делать?
– Отто – честный человек! – упрямо заявила Анна. – Он пообещал приехать и во всем разобраться.
– Ну да, приедет. С эскортом из сотрудников спецотдела милиции, – недовольно проронил Иван. – Год в тюрьме, полдня на свободе, и снова в тюрьму? Такой режим мне не по душе.
У Нагана зазвонил телефон. Разведчик прижал палец к мочке уха и внимательно выслушал сообщение. После он обвел товарищей сосредоточенным взглядом и кивнул.
– Все верно. «Бины» уже здесь. Оцепляют здание и близлежащие кварталы. Расходимся. Аня, исправляй ошибку – выводи Ивана. Прямо до границы проводи. Отвечаешь за него головой. Ну, а мы ляжем на дно. У нас здесь еще одно неоконченное дельце осталось. Месяца через полтора объявимся.
Девушка испуганно втянула голову в плечи и украдкой смахнула слезинку. Ивану стало искренне жаль эту хрупкую подпольщицу. Для нее весь мир в одночасье вывернулся наизнанку. Все белое вдруг стало черным, а важное бессмысленным. Хорошо, что Наган дал ей возможность реабилитироваться. Шок от удара по идеалам – дело проходящее, и без конкретного задания образовавшуюся пустоту могла заполнить либо черная меланхолия, либо жгучая обида. Теперь этого не случится. Но пока Аня не пришла в себя, ее следовало подталкивать.
– Идем? – Иван взял девушку за руку.
Она резко выдернула свою ладонь из руки Ивана и быстро вышла из комнаты. Спрашивается, на кого обижалась? На себя? Казаков попрощался с товарищами и догнал проводницу в конце коридора. Там располагался вход в подвал.
Снова катакомбы, путаные клубки тоннельных развязок и лабиринты канализационных коллекторов со множеством слепых ответвлений и абсолютно без освещения. А по пятам идут «бины». Иван поежился. Ничего приятного в предстоящем путешествии он не находил. Разве что присутствие Ани. Да только что от него толку? Во-первых, она по-прежнему верна Валенштайну, а во-вторых, даже поглазеть на нее не удастся, темно же.
– Дверь на замки закрой, – из глубины подвала приказала девушка.
Иван поднатужился и затворил за собой тяжелую бронедверь. Получилось это не слишком быстро, и краем глаза Казаков успел ухватить фрагмент происходящего в коридоре, на уровне комнатки, где проходила беседа с Наганом. Иван увидел, как со стороны спортзала появились вооруженные «бины», а из каморки выглянул Радар. Он поднял пистолет, чтобы открыть по врагу огонь, но хунвейбины его опередили. Под ногами ликвидатора разорвалась световая граната, а затем по коридору начало расплываться газовое облако.
Казаков нащупал рукоятку замка и с усилием провернул ее до упора. Перед глазами плавали радужные круги и яркие пятна. Даже с приличного расстояния вспышка гранаты ненадолго ослепляла. Впрочем, в кромешной темноте полагаться на зрение не имело смысла, а к моменту выхода на свет все должно было восстановиться. Иван вытянул перед собой руку и сделал пару шагов. Пальцы наткнулись на стену. Он подался вправо, но стена не кончалась.
– Я ничего не вижу, – негромко признался он. – Аня, ты где?
Вместо ответа девушка небрежно, будто бы нехотя, взяла его за руку и потянула за собой.
Они прошли довольно приличное расстояние, когда вдалеке раздался сильный взрыв, и гулкое эхо разнесло по всему подземелью весть о том, что «бины» проникли в подвал.
6. Вечер 15.02.2051 г.
Новая маска была не хуже и не лучше прежней. Теперь Иван выглядел самым обычным малопривлекательным и часто пьющим работягой. Обветренная кожа, неровная щетина, красноватые прожилки на крыльях носа, глубокие морщины поперек лба и мешки под мутными глазами. Русые волосы казались давно не мытыми и никак не желали укладываться хотя бы в подобие прически. Аня тоже больше не блистала красотой. Кроме того, под обычную одежду она надела мягкий комбинезон с полиуретановыми вставками и теперь выглядела обычной деревенской толстушкой. Новые отпечатки пальцев и цветные линзы завершили условное преображение. Большего при помощи стандартного маскировочного набора и простейшего репликатора не сделать.
– Вот если бы нам удалось пробраться в центр, на семнадцатую явку, – Аня скептически взглянула на свое отражение в старом, тусклом зеркале. – Там хорошая аппаратура. Можно было бы даже рост и голос изменить.
– Без специальных средств нас и в таком обличье не распознаешь, – успокоил ее Иван. – Из двух рисков придется выбрать меньший. В центр сейчас не пробраться. Там наверняка полно «бинов».
– Ладно, – Аня вздохнула и отвернулась от зеркала, – пора двигаться, автобус через пять минут.
Они вышли из двора неприметного частного домика через заднюю калитку и, пробираясь по краю узкой, грязной тропинки, вышли к остановке пригородных автобусов. По старой дороге через заброшенные окраины, давно ставшие настоящими трущобами, проходили всего два маршрута, но оба были проложены в обход блокпостов, а потому пользовались большой популярностью у коренного населения. Старый, громыхающий на каждом ухабе всеми внутренностями «Ниссан» остановился и раскрыл «гармошку» двери.
– Анюта, далеко собралась?
Вместе с обескураживающей фразой из двери вылетела пригоршня шелухи. Монументальных пропорций кондукторша отряхнула ладони и запустила руку в карман за новой порцией семечек.
– Ну, чего стоите, как пустоменты? – тетка сплюнула шелуху частично на пышную грудь, частично на подбородок. – Залазьте, артисты с погорелого театра.
«Артисты» забрались в автобус, и он загрохотал по мерзлой колее разбитой грунтовой дороги к следующему не означенному на схеме города остановочному пункту.
– Валя, – Анна села рядом с кондукторшей и понизила голос, – что, совсем плохо замаскировались?
– Ага, – не стала отрицать Валя. – Штукатурку мастерком накладывали? Чего к Зинке-то не пошли? Она ж гримершей в мюзик-холле работала. У ней и пликатор японский, и мазь хорошая, Зинка сама ее делает.
– Нам некогда было.
– Чего некогда? Подумать? Чем это вы занимались, что аж мысли вон?! – Валя утробно рассмеялась и слегка ткнула локтем Аню в бок. От дружеского тычка та чуть не свалилась на пол.
– У нас «бины» на хвосте висели...
– Да ладно, «бины»! – кондукторша хитро подмигнула и покосилась на Ивана. – А он ничего... если без грима представить. В койке-то как, силен?
– Ва-аля, – укоризненно протянула Анна.
Разговор переключился на другие темы, и Казаков перестал за ним следить. Автобус вырулил из города и теперь приближался к городку Китим, конечной точке своего маршрута. Иван взглянул на древний покосившийся указатель и, прищурясь, попытался рассмотреть торчащие почти у горизонта трубы. Особого промежутка между большим городом и его спутником не было. Повсюду вдоль дороги возвышались старые коттеджи, многоэтажки, домишки попроще и совсем развалюхи, и эта архитектурная мешанина в городской черте почти не отличалась от таковой на территории Китима. Разве что посреди малого городка торчали заводские трубы, а южная его оконечность была огорожена длинным забором и тремя рядами колючей проволоки. Окраина же «большого брата» ничем таким похвалиться не могла. Традиционно по роду трудовой деятельности китимцы делились на две категории: работники цементного завода и охранники «зоны» общего режима. Специализация сложилась еще в прошлом веке, и с приходом «ханей» ничего не изменилось. Цемент и отделочные материалы требовались новым хозяевам так же, как прежним. «Зоны» тоже.
Автобус остановился у поворота.
– А вон уже и Гришка катит, – Валя указала на приближающийся со стороны Китима транспорт примерно той же сохранности, что и ее «Ниссан». – Он вас мигом до алтайской норы домчит. Два часа, и вы в тоннеле...
Гришка домчал за три с половиной, поскольку два раза останавливался и, страшно матерясь, лез в моторный отсек. Последняя, третья, аварийная остановка случилась буквально за километр до станции, и беглецы прошли остаток пути пешком.
Милиция на станции монорельсовых поездов Северные Ворота была не в пример городской: расслабленная и ленивая. Никто из постовых не взглянул на них даже мельком. Ивану вспомнились цепкие взгляды городских «бинов». Конечно, ничем особенным из толпы пассажиров беглецы не выделялись, но элементарную бдительность местным ментам можно было и проявить. Хотя лучше не надо. И так целый день в напряжении, если еще «хани» цепляться начнут, нервы могут не выдержать.
Экспресс подошел точно по расписанию, и никаких проблем при посадке не возникло, но расслабился Иван, только когда пшикнули герметичные двери и поезд, набрав полный ход, нырнул в грандиозную светящуюся трубу трансалтайского тоннеля.
Вот теперь можно и отдохнуть. До Семипалатинска.
А там... А что там? В Семипалатинске лучше, чем где бы то ни было. Пустынно, все постоянно пьют водку и глотают радиопротекторы, а от такого сочетания вообще дуреют. Никаких клонированных «бинов» и почти нет солдат. Вольный город, да и только. Самолет на Франкфурт, конечно, все равно отменяется; в аэропорту слишком тщательный контроль, и с дешевой маской на лице его не пройти, но если держаться подальше от подобных стратегических объектов, в Семске можно спокойно прожить весь остаток дней. Никто не найдет. В планы это не входит, но теоретически...
Иван откинул спинку широкого кресла и пристроил поудобнее подушку. Четыре часа пути было разумнее всего использовать для сна.
...Раз нельзя на самолете, придется снова поездом или нанимать машину. Как повезет. Главное – на колеса и через «грязные» степи – бывшую территорию бесследно исчезнувшего казахского государства – на юго-восток России. В Оренбург. И лучше бы приехать туда по «железке», это несомненно. Железнодорожных пассажиров в пограничном городе досматривают тщательно, но не так, как тех, кто приехал автостопом.