надписью “Допуск - Крим”. Кодированный пакет пароля ушел в пространство.
- Допуск принят, - голос оператора приобрел какие-то оттенки эмоций.
- Эй, Дач, послезавтра смена пароля. Мне подкопить для тебя плазмы?
- Подогрей на ней свою бутылочку с молоком, - Томми подмигнул Кею.
Тот кивнул.
Короткий смех, и связь прервалась. Христа Крим всегда подбирала для
своей станции операторов с пещерным чувством юмора.
- Шестьдесят семь - тринадцать, - еще одна база приняла эстафету. -
Патруль Звездной Стражи. Ждем пароль.
Нажатие кнопки. Пауза.
- Принято. Пацан, Кей далеко?
Томми и Дач переглянулись.
- Далеко.
- Ладно, привет ему от Синтии. Она бы сама передала, но у нее рот
занят.
Томми, похоже, эту шутку услышал впервые. Он на секунду замялся. Дач
подключился к каналу:
- Это ты, Поль?
- Ага, - с явным удивлением в голосе.
- Только заступил на свой месяц?
- Да… Дьявол, ты здорово помнишь голоса!
- И адреса тоже. Я загляну к твоей жене, передам привет. Конец связи.
- Издевался? - полюбопытствовал Томми.
- Не знаю. Лица я очень плохо запоминаю.
Прежде чем корабль опустился на посадочное поле, их успели проверить
еще две базы.
- Почему всегда дежурят такие придурки? - выбираясь из кресла спросил
Томми.
Дач, ставя корабль на консервацию, помедлил с ответом:
- Вахты длятся месяц или два. Хозяева экономят на мелочах, вроде
челноков.
- И что?
- Месяц за пультами, а жилые отсеки не больше, чем в нашей лоханке.
Читать они не любят, Ти-Ви надоедает в первую неделю, игры запрещены.
Кроме как постебаться с пилотами, или поджарить неудачника - никаких
развлечений.
- А почему запрещены игры? - с явной обидой спросил Томми.
- Потому что в них всегда можно победить.
- Ну и что?
- Как-нибудь объясню. Пойдем.
На первый взгляд Джиенах не отличался от любой малоразвитой колонии.
Улицы, растущие вширь, а не ввысь, дома из бетона и камня, дороги, залитые
мягким от солнца асфальтом.
Вот только над домами слишком часто мерцали климатизирующие поля,
укрывающие решетки личных гиперантенн. По узким дорогам проносились
“Сабборо” и “Тувайсы” последних моделей. В витринах, вместо дешевой
штампованной одежды и пластиковых кастрюль для микроволновок, плавящихся
на первой же неделе, сверкали полихромные туалеты от Диора и кухонные
автоматы “вечной” гарантии.
Деньги, деньги, неуловимый запах миллиардов, плыл над убогим
пейзажем. Никто не строил здесь роскошных особняков - планета жила лишь
нынешним днем. Обогатиться, развлечься… и уйти, прежде чем имперский
флот получит приказ навести порядок. О да, планета платила налоги казне, и
исправно поддерживала Грея - чтобы оттянуть этот срок.
Но мусор уже заполнял ведро - вскоре его решат вынести. Формально в
Империи не существовала рабство - а здесь было слишком много людей с
пожизненными контрактами. В местной полиции удивительным образом выживали
лишь уроженцы, а не присылаемые Службой профессионалы. Ну а реклама
“курортов” Джиенаха красовалась на стенах всех турагенств Империи.
“Традиционная школа детского массажа”, “Танцоры-булрати в ритуалах приходы
весны”, “Секции медитации и самопознания”.
Джиенах предлагал любой секс, любые наркотики и любую нейронную
стимуляцию. То, от чего отказывалась Семья, было для этой планеты нормой.
Даже порнофильмы и эротические журналы здесь снимали вживую - а не
предлагали покупателям разрешенные министерством культуры компьютерные
инсценировки. Многих это привлекало - хотя машины производили для людей
куда более красиво поставленные и “снятые” зрелища. Организованные туристы
были на Джиенахе в полной безопасности. Их патронаж осуществляли самые
влиятельные кланы. Для одиночек проблем было больше.
Дач не стал брать такси - день только клонился к вечеру, жара
спадала, а до темноты было еще далеко. От космопорта до города они
добрались в вагончике монорельса, а от станции пошли пешком - по узкой
ленте тротуара. Не слишком хорошо одетая, но явно небезопасная пара - на
поясе Кея открыто висел “Шершень”, а на груди поблескивал жетон
телохранителя личной категории. Томми внушал прохожим опасения скорее
спокойным взглядом, чем столь же откровенно демонстрируемым “Шмелем”.
Компания гопников, идущая навстречу, слегка притихла и ускорила шаг.
Девушка с повязкой пожизненного контракта на руке, опустила глаза. Клан ее
хозяина был не настолько силен, чтобы защищать всех своих рабов - тем
более, уже не слишком молодых и красивых.
- Плесень, - тихо сказал Дач, проходя мимо очередной рекламы.
Голографическое панно приглашало в клуб “всевозрастного садомазохизма”.
Подобные были по всей Империи, но туда мазохисты приходили по своей воле.
Здесь ими почему-то оказывались пожизненные контрактники, нередко -
несовершеннолетние.
- Ага, - почти равнодушно согласился Томми. Его шестнадцать лет и без
того были недолгим сроком, но он помнил лишь пять последних лет. Четыре из
них прошли с Кеем на Джиенахе.
Дач глянул на юношу, но не сказал ни слова. Он знал, на что идет,
беря с собой мальчишку на анархическую планету. Либо его психика
закалится, станет непробиваемой для любой дряни, либо Томми превратится в
циничного подлеца.
До сих пор Кей не мог понять, что же произошло, и не возник ли третий
вариант - холодное безразличие.
- Я забегу, возьму пива, - Томми кивнул на открытые двери
магазинчика. Кей бросил взгляд на вывеску - магазин охранялся кланом Крим.
Вполне надежное заведение. В такое он рискнул бы отпустить Томми даже в
самом начале, когда ему было двенадцать.
- Мне пару темного, - останавливаясь сказал Кей. Ему не хотелось
рафинированной прохлады, после которой духота навалится с новой силой.
Томми побежал к двери - стройный темноволосый юноша, с еще мягким
по-детски лицом, в синих джинсах и футболке с надписью “Большая игра -
Смерть!”, помогающей казаться своим среди джиенахской молодежи. Во
взгляде, которым проводил его Кей, не было любви - только привычная
заботливость.
В конце-концов, надо ведь отвечать за тех, кого приручил хотя, видит
Бог - тот самый Бог - своего маленького убийцу он приручать не собирался.
Дач стоял на тротуаре, глядя в темнеющее небо. Будет дождь короткий,
но все равно приятно. Краем сознания он фиксировал каждого прохожего,
оказавшегося слишком близко, неподвижные отблески окон и вращение
детектора оружия на перекрестке.
Профессионал его профиля и класса не расслабляется никогда.
Сон был кошмаром - но Кей забыл о нем, когда скрипнула дверь и
пришлось проснуться. Прежде чем вошедший Томми включил свет, прицельный
луч уже коснулся его груди нежным оранжевым пятнышком.
Секунду они смотрели друг на друг - Дач с кровати, Томми с порога.
Потом Кей спрятал бластер под подушку. Не “Шершень”, на котором не уснул
бы и толстокожий булрати, а обычный “Шмель”, излюбленную модель
профессионалов.
- Решил стать лунатиком, или увидел во сне псилонца? - закипая
спросил Дач. - Я два раза по одному человеку не промахиваюсь…
- Ты кричал.
- Что?
- Кричал. Это тебе что-то приснилось, - Томми пожал плечами, выходя.
- Подожди, - Кей сел. Адреналин еще буйствовал в крови, но теперь он
вспоминал. - Что именно я кричал?
Томми заколебался. Потом, словно передразнивая голос Кея, произнес:
- Не смотри на меня… Не смотри!
Кей вспомнил.
- Я пойду.
Дач посмотрел на часы. Четыре по стандартному циклу. На Джиенахе
короткие дни и ночи… за плотными шторами уже вовсю рассвело.
- Сядь, Томми.
Юноша присел на кровать. Спальня была маленькой - как все в этой
дешевой квартире. Дач рылся в тумбочке. Достал бутылку бренди и отхлебнул.
Спросил:
- Будешь?
- Я же еще маленький, - с очаровательной улыбкой ответил Томми.
- Не паясничай.
- Нет. Не хочу.
Кей поставил бутылку на пол, но пробку закрывать не стал.
- Ты еще собираешься спать?
- А что?
- Я хочу тебе кое-что рассказать. После этого ты не уснешь.
- Говори. - Томми зевнул. - После твоего вопля я бодр и крепок.
- На самом деле я этого не кричал.
- Неужели?
- Тогда не кричал. На Хааране.
- Где тебя прозвали “Корь”?
- Вот именно. Понял, почему?
- Я глянул в медицинском справочнике, - в голосе Томми появилось
любопытство. - Ничего особенного… но тридцать шесть лет назад была
пандемия. Погибали в основном дети.
Их глаза встретились, и Дач кивнул.
- Молодец. У нас тогда была неделя… от силы две. И негласный приказ
- не оставлять живых. Колония должна была погибнуть вся, чтобы ни один мир
Империи больше не посмел переметнуться к чужим. Вся, понимаешь? Неделя
сроку, и никакого тяжелого вооружения.
Он потянулся к бутылке, но остановил руку.
- Десяток бомбардировщиков справился бы за день. А так… двадцать
тысяч добровольцев на планету с полумиллионным населением. Правда, у нас
были тяжелые танки… они и проутюжили всю их армию. Такую же скороспелую,
как наша. Все взрослые мужчины Хаарана… с дрянным оружием в руках.
Осталось четыреста тысяч. Женщины и дети.
Томми передернул голыми плечами.
- Эта сука… прославленный подручный самого Лемака… полковник
Штаф… - голос Дача неожиданно дрогнул. - Он согнал гражданских в
концлагеря… импровизированные. Стадион, полный женщин с малышами,
пустырь, обнесенный колючкой под током и полный детей… Они шли как овцы.
Ожидали сортировки и ссылки. Он собрал их вместе, Томми! Понимаешь? Было
бы легче по домам… поодиночке. Но часть бы ушла, сообразила. Заселен был
лишь один материк, голимая степь, не спрячешься… но часть бы ушла.
- Выпей, - тихо сказал юноша.
- Мы тянули три дня. Ждали военных кораблей… террор-группы с их
газами и вирусами, просто бомбардировщики. Потом Штаф собрал офицеров… у
меня было временное лейтенантское звание. И сказал, что придется работать
самим.
- Выпей, Дач.
Кей глотнул.
- Многие отказались. Очень многие. Наотрез. Их посадили в транспорты,
и отправили обратно. Все долетели. Потом им дали ордена… этот сраный
“Клинок огня” второй степени. Все честно. Осталась половина, даже меньше.
Те, кто понимал - надо. Девять тысяч. Мы прикинули - по сорок четыре на
каждого. И по четыре десятых.
Он засмеялся - нелепым, чуть пьяным смехом.
- Подростков твоего возраста были готовы убивать все. Женщин, как ни
странно, тоже. Труднее оказалось с детьми. Я первый сказал, что смогу. И
добавил, что корь в прошлом году убила в десять раз больше детей, чем мы,
при всем желании, сумеем. Вот и заслужил… прозвище. Имен в газетах не
было, цензура бдила. Но слова лейтенанта, “который стал корью”, гуляли по
страницам долго. Как алкарис узнал имя, почему запомнил - не знаю.
- Это было нужно, Кей? Убивать всех?
- Со стратегической точки зрения - уже нет. Инфраструктуру планеты мы
развалили, трудоспособных мужчин перемололи броней. Эти ошалевшие женщины
и ревущие детишки алкарисам подмогой бы не стали. А вот с политической…
не знаю. Ты хочешь слушать дальше?
Томми едва уловимо заколебался:
- Да… пожалуй.
- В моей группе было девять солдат. Нам досталась гимназия, где
держали полтысячи учеников. От шести до шестнадцати. Они трое суток
провели в спортзале, спали вповалку, ели какую-то дрянь… постоянная
очередь в единственный туалет, от которого несло на весь зал. В первый
день, как сказали охранники, они еще пели песни, школьные гимны… потом
перестали. Мы зашли, и я сказал, что всех отпускают по домам. Чтобы
выходили поодиночке, расписывались в журнале, и запомнили гнев Императора
на всю жизнь. Они сразу ожили и загалдели. Я стоял во дворе, с лазерником
“Старый Боб”… с тех пор ненавижу эту модель. Вечер, полутьма. Дети
выходили, я стрелял со спины. Ни шума, ни крови… лишь волосы на затылке
дымились. Двое наших оттаскивали трупы за угол, на пустырь. Через
полминуты - следующий. Так - трое… Потом я попросил смену… и ребята,
эти вчерашние фермеры, которые верили в Долг, но шли как на собственную
казнь, вдруг легко согласились. Минут пять я блевал в учительской, потом
умылся и пошел таскать тела. Знаешь, что я увидел? Эти два недоумка,
которые первого пацана несли как спящего сына, сейчас выкладывали на
бетоне телами слово “ГРЕЙ”. Я надавал им по морде, решил, что с перепугу
нажрались наркотика. Вроде бы помогло. Потом пошел в зал, где было еще
шесть рядовых. Мне стало совсем не по себе. Нет, они не били детей, не
запугивали, не насиловали девчонок постарше. Просто над ними,
мучениками-добровольцами, вдруг стал витать веселый энтузиазм. “Мальчик,
пропусти девочку вперед! Будь вежлив!”, “Малыш, ты сам домой доберешься?
Правда? Ну, иди…” Все были как обколотые, все. Рыжий толстяк, который
рыдал по дороге, и говорил, что у него самого двое детей, и зря он
согласился, студентик, что с утра не вылезал из сортира - нервный понос
его прохватил. Все - пьяные. От крови, смерти, власти. А то, что власть
над детьми, их сводило с ума еще больше. Тогда я понял - чем беззащитней
жертва, тем слаще это чувство. На их примере понял. Я-то начал убивать,
еще когда сам был ходячей соплей…
- Кей, не надо, - Томми вдруг коснулся его плеча. - Перестань, не
рассказывай. Тебе плохо от этого.
Дач смотрел на его руку долго и с удивлением. Потом покачал головой.
- Я закончу. Я снова пошел на выход… взял винтовку, стал ждать.
Вышел мальчик лет восьми - и обернулся. Словно почувствовал что-то.
Посмотрел на меня и сказал: “Не надо!”
- Так ты ему крикнул “не смотри”?
- Хотел крикнуть… Парень, студентик, который вел мальчика по
коридору, схватил его за плечи и закричал: “Стреляй щенка!”
- И ты…
- Выстрелил, - сухо сказал Кей.
- Все-таки ты дерьмо.
- Что-то подобное мне сказали в штабе. Правда по другому поводу -
когда я доложил, что после выполнения задания вся группа погибла в засаде.
На проверки не было времени. Мне не поверили, но ничего выяснять не стали.
- И что, засада была?
- Из одного человека. А теперь иди, и дай мне спокойно разобраться с
бутылкой.
Пожав плечами Томми вышел.
- Честно говоря, мне все равно, кого придется убить, - сказал Кей.
Томми, не прекращая намазывать джемом тост, искоса посмотрел на него:
- А мне - нет.
- Понимаю. Но добраться до Ван Кертиса куда сложнее, чем до
Императора. Так что можешь расслабиться.
Юноша хмыкнул, пожимая плечами. Спросил:
- А что, другого выхода нет?
- Видимо, нет. Алкарис посчитал планы твоего отца вполне реальными.
Он действительно способен вывести часть людей в иные вселенные. Грею после
этого конец… но и всей Империи - тоже. А еще алкарис считает, что Грея
можно уничтожить.
- Верю, - Томми налил себе кофе. Посмотрел в широкое, на всю стену
маленькой столовой, окно. На улице было пасмурно и тихо Джиенах просыпался
поздно.
- Если бы ты был Кертисом-старшим, то отказался бы от затеи с Линией
Грез после смерти Грея?
- Я бы вообще ее не начинал. Свалил бы сразу, - Томми улыбнулся, на
мгновение превращаясь в молодого человека с обложки журнала мод. - Нафиг
надо.
Дач помолчал. Томми, казалось, даже не помнил о их ночном разговоре.