Выжав мокрую одежду, молодой фрид около часа прыгал, скакал на одной ноге, отжимался на окоченевших руках, делал сальто, пока окончательно не согрелся.
Глава сорок восьмая
Путешествие в бочке
На север от форта Теруро, в снежных суровых горах, находился труднодоступный район со множеством горячих источников, минеральную воду из которых привозили в Бельканто в специальных огромных стеклянных бутылях и дубовых бочках торговцы напитками. Эта вода ценилась в стране и стоила очень дорого. Добыча минеральной целебной воды была сопряжена с большой опасностью. Давным-давно этот край, где голые скалы продуваемы всеми ветрами, где земля и низкорослые деревья покрыты инеем и снегом, заселили стаи диких обезьян, которые целыми днями просиживали в горячей воде источников и в ус не дули. Обезьяны были покрыты густой рыжей шерстью и любили купаться. Они неплохо плавали и ныряли. Представляете, купание в студеный зимний день… О, как приятно посидеть в теплой воде. В холодное время года обезьяны легко находили пищу. Ею служили: кора молодых деревьев, ветки, корни растений.
Обезьяны купались только в источниках с горячей водой. И поэтому воду водовозы набирали из холодных источников, где она была кристально чистой.
На ночь обезьяны забирались на деревья, поэтому добывать минеральную воду можно было только ночью, когда стаи зверей погружались в крепкий сон. Днем же вокруг лагеря люди жгли костры, чтобы отпугнуть свирепых обитателей этого края, которые превратились в толпы наглых попрошаек.
К такому лагерю и вышел на следующий день после ледяного купания Торбеллино. И надо сказать, вышел во время, так как вечером караван с полными бочками собирался отправляться обратно в Бельканто. Водовозы были крайне удивлены, встретив в этом заснеженном диком суровом краю одинокого, окоченевшего путника в легкой одежде, у которого от холода зуб на зуб не попадал.
– Парень, ты с луны свалился?
– Как ты здесь очутился, бедолага?
– Наш рыбацкий баркас в бурю разбился о скалы, из экипажа только мне одному удалось спастись, – соврал на всякий случай Торбеллино, протягивая дрожащие руки к костру и продолжая трястись от холода, как осиновый лист.
– Папито, быстро мой медвежий тулуп сюда! – отдал указание низенький плотный мужчина с бородкой и седой густой гривой, наверное, старший каравана. Принесли тулуп, завернули в него трясущегося «пришельца» и усадили поближе к жаркому пылающему костру.
– Канаро, плесни ему в кружку нашего целебного напитка, – снова распорядился старший. – Думаю, он у нас сейчас в один миг согреется, и жизнь покажется прекрасной.
Торбеллино отхлебнул из предложенной глиняной кружки горячей жидкости и чуть было не задохнулся: чудодейственное зелье оказалось горьким-прегорьким, с запахом полыни и привкусом меда.
– Ой! Что это? – невольно вырвалось у юноши.
– Лекарство, парень. Другим не лечимся! Не помогает! – дружно засмеялись вокруг.
– От простуды первейшее средство, так что пей до дна, – посоветовал высокий крепкий мужчина, сидящий сбоку от него, подбрасывая сухой хворост в костер. – Если не хочешь сыграть в деревянный ящик. Хворь как рукой снимет!
* * *Дядюшка Буоно, так звали старшего в караване водовозов, он всю жизнь занимался своим промыслом, добычей минеральной воды, и знал все повадки диких обезьян. В отличие от других караванов, его караван никогда не попадал ни в какие скверные ситуации из-за своенравных обитателей горячих источников. Кроме продажи воды горожанам столицы, он также осуществлял постоянные поставки минералки ко двору диктатора Трайдора. Все придворные во дворце пили только его чистейшую целебную воду. Караваны водовозов, как правило, состояли в основном из родственников, из поколения в поколение предки Дядюшки Буоно только тем и занимались, что возили воду.
Через несколько минут Торбеллино, закутанный в медвежий тулуп, почувствовал, как тепло побежало по его жилам и добралось наконец-то до одеревеневших от холода ног. Греясь у костра, он прислушивался к оживленной беседе водовозов. Разговоры в основном шли об ужасающей в стране нищете, о бедственном положении простых людей, о подлой политике Трайдора и его сторонников, о старых добрых временах, когда страной правил Мудрый Синсеро и все были счастливы…
Вечером, когда стемнело и обезьяны притихли на деревьях, были наполнены последние бочки из источника. На рассвете караван тронулся в обратный путь. Торбеллино уложили в одну из повозок, как следует укрыв его теплыми одеялами.
По горной дороге двигались медленно, стараясь соблюдать тишину, так как попадались лавиноопасные участки. Лавины могли от громкого звука сойти в любой момент. Возглавлял вытянувшийся в цепочку караван сам Дядюшка Буоно; такую ответственную миссию он не доверял никому, кроме себя и своего старшего сына Канаро, одного из опытнейших водовозов. На их счастье горы скоро закончились, и дорога змейкой пролегла по голой безжизненной степи, протянувшейся вплоть до форта Теруро, где уже начинались леса.
Торбеллино, проснувшись от монотонного скрипа колес, отдернул полог и выглянул из фургона. Вдалеке показались знакомые очертания мрачных стен крепости, где ему довелось не так давно томиться.
– Дядюшка Буоно, – тихо позвал юноша идущего рядом с повозкой старшего водовоза.
– Что сынок? Как спалось? Чем так озабочен?
– Дядюшка Буоно, вы меня извините, – Торбеллино покраснел до корней волос. – Я вчера вам соврал.
– Как соврал? Ты о чем толкуешь?
– Понимаете, я совсем не рыбак и не терпел кораблекрушение.
– А кто же ты тогда? – удивился пожилой Буэно.
– Я ( повстанец. И мне крайне нежелательно попадаться на глаза кому-либо из гарнизона форта Теруро. Меня могут узнать, и тогда я пропал. Я находился там в заключении и бежал.
– Ах, вон оно в чем дело. Отсюда все твои тревоги? Не трусь, малыш, чего-нибудь придумаем, – Дядюшка Буоно, сунув два пальца в рот, пронзительно свистнул.
Канаро, услышав отцовский сигнал, остановил движение каравана и направился к ним узнать причину неожиданной заминки.
– Сынок, надо слить воду из одной бочки.
– Я не понял, отец. Зачем? – водовоз удивленно поднял брови. – Бочка воды стоит больших денег.
– Канаро, нам необходимо спрятать нашего друга от ищеек Трайдора. Ему грозит смертельная опасность. А что может быть надежнее бочки из-под воды?
– Я понял, отец. Он из тех?
– Да, сынок, из повстанцев. И мы во что бы то ни стало должны ему помочь.
– Хорошо, отец, сейчас сделаем.
– Да постели там что-нибудь, чтобы в бочке ему было удобно.
– Не волнуйся, отец, жаловаться ему будет не на что.
И вот Торбеллино стал обладателем собственного жилища, правда, довольно тесного, но зато утепленного изнутри медвежьим тулупом. Сначала ему было комфортно так ехать, но через полчаса езды в тесном пространстве он стал обливаться потом от жары и духоты. С каждой минутой дышать становилось все труднее и труднее, он уж подумывал слегка приподнять крышку, чтобы глотнуть порцию свежего воздуха, но послышались громкие голоса и повозка остановилась.
* * *У стен форта каравану из шестнадцати повозок преградил путь сторожевой пост, перекрыв дорогу полосатым шлагбаумом. Через пять минут из ворот крепости в сопровождении офицера и шести солдат появился подвыпивший комендант Брицоне, без мундира, в сдвинутой на затылок фуражке.
Дядюшка Буоно и Канаро поприветствовали подошедших военных.
– Что-то в этот раз вы быстро обернулись, – не ответив на приветствие, сказал вечно чем-то недовольный комендант. – Обычно по полторы недели на источниках пропадали.
– Погода выдалась благоприятной, да и на праздник хотим успеть, – отозвался старший каравана.
– Какой еще праздник? – полюбопытствовал солдафон, пятерней почесывая волосатую грудь.
– А в Ноузгее. Там на днях будет проходить один из этапов Большого Турнира по ноузгейскому теннису. Мы такие зрелища стараемся не пропускать.
Брицоне скривился, словно от приступа зубной боли. Его всего передернуло, он тоже был не прочь попасть на спортивные соревнования в Город Цветов, но он вынужден был сидеть в этой всеми забытой дыре и спиваться с туповатым фельшером. Настроение у него было напрочь испорчено. Его когда-то молоденьким лейтенантом направили сюда командовать гарнизоном, направили и навсегда забыли, а в это время его бывшие сокурсники по военной академии делали успешную карьеру в Бельканто при дворе диктатора и наслаждались всеми прелестями столичной жизни.
– Пару бочек мы у вас конфискуем, – вдруг бесцеремонно заявил комендант Брицоне, чтобы хоть как-то отыграться на водовозах.
– Но это же грабеж среди белого дня! – попытался было возмутиться Дядюшка Буоно. – Господин комендант, обычно вы брали только одну бочку.
– Разговорчики в строю! А сегодня мы возьмем две! Я так хочу и точка! Понял?!
– Ладно, ваше право, господин комендант, – смиренно отозвался высокий Канаро, переминаясь с ноги на ногу рядом с отцом и толкая того в бок.
– Разгружайте, вот эту и вон ту большую. Да поживее, лентяи!
Солдаты забрались в повозку и начали выгружать бочки. Одной из них оказалась бочка с Торбеллино.
– Господин комендант, эту мы не можем вам отдать, – сказал Дядюшка Буоно.
– Это еще почему? Что за фокусы? – комендант удивленно выпучил глаза на старшего водовоза: какой-то простолюдин набрался наглости и смеет диктовать ему свои условия.
– Это специальная дворцовая бочка и предназначена лично для его сиятельства Трайдора, в ней чистейшая вода, – поспешил сказать старший водовоз, с почтительностью снимая с седой головы шляпу.
– Видите, на ней изображен даже герб его сиятельства Трайдора, – добавил Канаро.
Брицоне замялся в нерешительности, потом, напустив побольше суровости на холенную физиономию, громко распорядился:
– Эй, остолопы! Отставить! Берите другую бочку! Ту, что рядом! Да поосторожнее, кретины! Не уроните на землю!
Две большие бочки с минеральной водой были осторожно выгружены из повозки Дядюшки Буоно. Солдаты, обливаясь потом, покатили их через подвесной мост к крепостным воротам.
– Мы можем ехать, господин комендант? – спросил облегченно Канаро.
– Проваливайте! – сердито буркнул Брицоне и, развернувшись лихо на высоких каблуках, направился, чеканя шаг, будто он находился на параде, в свою мрачную цитадель. Все, кто его давно знал, с уверенностью могли сказать, что комендант сильно не в духе, что внутри него клокочет, готовый взорваться, настоящий вулкан.
* * *Отъехав от крепости на безопасное расстояние, Канаро забрался в повозку и приподнял на бочке, где томился юноша, крышку. Из убежища высунулась красная, будто из парилки, физиономия Торбеллино. Еще бы немного, и наш герой окончательно задохнулся бы.
Вечером на развилке дорог, где одна дорога вела в Бельканто, а другая – в Брио, водовозы сделали последний привал перед столицей. А ранним утром, когда солнце позолотило кроны деревьев, Торбеллино тепло со всеми распрощался и направил свои стопы в сторону родного города. На прощание Дядюшка Буоно сунул ему в руки сумку с провизией и подарил свою теплую овчинную жилетку. Юноша не думал и не гадал, что скоро судьба вновь сведет его с гостеприимными водовозами.
* * *На этом записи бедного Марио обрывались…
Тут я вспомнил, что часть его рукописи должна находиться у доктора Тюмера, который когда-то брал ее с собой в Париж, чтобы показать ученым мужам в надежде, что они смогут расшифровать загадочные письмена и прочесть их. Я стал разыскивать доктора. После наведения справок выяснил, что он после войны проработал врачом еще пятнадцать лет, а потом прекратил лечебную практику и уехал в Монпелье к своей старшей дочери. Мы с Джанни, моим верным другом и неутомимым помощником, немедленно сорвались с места и отправились в Монпелье, на юг Франции. Приехав туда, мы угодили прямиком на традиционный фестиваль оперы, который постоянно здесь устраивался. Встречу с дочерью Тюмера пришлось отложить, так как Джанни, закоренелого меломана, не было никакой возможности вытащить с концертов. Таким образом, мы потеряли целую неделю. После непродолжительных поисков нам наконец-то удалось встретиться с дочерью доктора, уже довольно пожилой дамой, которая сообщила не очень утешительную весть. Оказывается, ее отец лет десять как умер. И о нашей таинственной рукописи она абсолютно ничего не знает и впервые о ней слышит.
– Отец никогда о ней не упоминал. В последние годы у него были большие проблемы с памятью, – сообщила нам Шарлота Тюмер. – Возможно, интересующая вас рукопись находится на чердаке в нашем фамильном домике в Безансоне, где в настоящее время проживает моя младшая сестра с семьей. Там, в старом доме, на чердаке до сих пор пылится много всякого ненужного хлама. Как сейчас помню, там была огромная плетеная корзина со старыми бумагами, в которой хранились отцовские деловые блокноты с записями, труды по медицине, научные трактаты и статьи, а также его личная переписка с друзьями…
«Опять пыльный чердак!» – грустно подумал я, многозначительно взглянув на Джанни, который тут же понял меня и с разочарованным видом потирал лоб.
Конец первой книги о Торбеллино
Краткий словарь морских терминов
Анкерок – бочонок для пресной воды.
Бизань-мачта – самая задняя мачта судне.
Брашпиль – ворот с горизонтальным барабаном, служащий для подъема якоря.
Бриг – двухмачтовое с прямыми парусами на обеих мачтах и косым парусом на грот-мачте.
Бухта троса – свернутый кругами трос.
Бушприт – деревянный брус, выступающий горизонтально или слегка наклонно с носа судна; к нему привязываются нижние передние углы парусов.
Ванты – снасти, поддерживающие мачту и идущие от нее наклонно к бортам.
Галс – курс судна относительно ветра. Идти правым или левым галсом – идти при ветре, дующем с правой или левой стороны.
Гальюн – туалет на корабле.
Гик – горизонтальный брус, упирающийся одним концом в мачту. К нему привязывается нижний край нижнего паруса.
Грот – нижний парус на грот-мачте.
Грот-мачта – вторая от носа мачта.
Камбуз – кухня на судне.
Киль – продольный брус в нижней части судна, простирающийся от носа до кормы и служащий основанием, к которому крепятся остальные детали судна
Клипер – судно, принадлежащее к самому быстроходному классу парусных судов.
Клотик – деревянный кружок, на верхушке мачты, на котором располагался «марсовый».
Клюз – отверстие в борту, через которое проходит якорная цепь.
Корма – задняя оконечность (часть) судна.
Марсовые – матросы, работающие на мачтах при постановке и уборке парусов.
Миля морская – равна 1852 метрам.
Планшир – верхний брус борта шлюпки или фальшборта корабля.
Полубак – площадка над палубой на носу судна.
Реи – длинные горизонтальные поперечины, подвешенные за середину к мачтам и служащие для крепления парусов.
Рубка – надстройка на парусных шхунах и яхтах, выступающая над палубой верхняя часть каюты или кают-компании.
Румпель – рычаг, насажанный на верхнюю часть руля, с помощью которого его поворачивают.
Такелаж – снасти, служащие для подъема и спуска парусов и для управления парусами.
Туманный горн – рожок для подачи в тумане установленных сигналов парусными судами.
Узел – единица измерения скорости хода судов, равная одной морской миле в час.
Фок-мачта – передняя мачта.
Фордевинд – курс, при котором ветер дует прямо или почти прямо в корму.
Форштевень – передняя носовая оконечность судна, являющаяся продолжением киля.
Фрегат – трехмачтовое военное судно, вооруженное 40 – 50 орудиями, с экипажом около 250 человек.
Швартовы – концы (тросы), с помощью которых судно привязывается к причалу или к борту другого судна.