Разбойники нехотя спешились.
– Говоришь, дал стрекача вместе со своими здоровенными собаками? Ха! Ха! Ха! – захохотал во всю глотку Бласфемо. – Узнаю трусишку Малбено. Это он с виду такой грозный и смелый, а на самом-то деле трус, каких поискать. Я его еще со школьной скамьи помню. Он всегда трясся, как осиновый лист, все боялся, что к доске отвечать вызовут.
– Пусто как-то тут. Захламлено все кругом, – подал голос Паоло, тревожно озираясь.
– Сразу видно, что тут тыщу лет никто не живет, – отозвался Фернандо, пиная сплющенную позеленевшую кружку, попавшую под ноги.
– Говоришь, здесь чертовщина какая-то происходит. Но ничего, нам чертовщина не страшна, мы ее не боимся, мы сами похуже чертей будем! Верно, ребята?! – заявил разбойник Трончило, о злодействах которого в округе ходили жуткие слухи.
Разбойники на все лады загалдели, угрожающе размахивая оружием.
– Со мной и Торбеллино пойдут Фернандо, Джерико, Трончило, Мурдо и Форрабо. Остальные ждут нас здесь! – Бласфемо лихо спрыгнул с седла, бросил поводья Паоло, достал из-за широкого кожаного пояса два здоровенных двуствольных пистолета и взвел курки.
Разбойники тоже самое сделали со своими пистолетами, теперь им был не страшен даже сам черт.
– Пусть только заявится твое привидение, я всажу ему в брюхо и в башку по паре горячих орешков! – щеря большие желтые зубы, весело засмеялся атаман. – Ну, смелее двигай вперед! И не трусь, молокосос! Я с тобой!
Торбеллино, настойчиво подталкиваемый сзади в спину нетерпеливым разбойником, направил свои нетвердые стопы ко входу в башню с привидением. За ними шумной гурьбой повалили, размахивая оружием, возбужденные «ночные гости».
Вот открытая настежь массивная дубовая дверь, вот стершиеся от времени каменные ступени лестницы, ведущей наверх в комнату с привидениями. У Торбеллино от волнения сильно забилось сердце, ноги стали ватными, он с трудом их переставлял, будто к ним подвесили тяжелые гири.
– Мы пришли, – прошептал бледный юноша, кивая атаману Бласфемо на дверь комнаты.
– Открывай, чего стоишь, как истукан, – отозвался громко сопящий главарь, сжимая в дрожащих потных руках тяжелые пистолеты.
Юноша осторожно потянул на себя кованое кольцо, дверь бесшумно распахнулась. В наступившей гробовой тишине отчетливо слышалось даже хлопанье ресниц Фернандо, на которого внезапно напал нервный тик.
– Входи, чего застрял? – атаман пребольно ткнул дулом пистолета нашего героя под ребра.
Торбеллино, с трудом преодолевая свой страх, шагнул в знакомое помещение....
Вдруг мимо него, откуда ни возьмись, с фырканьем и шипеньем пронеслись на выход два облезлых кота и скатились стремительно вниз по лестнице. Перепуганные разбойники шарахнулись в разные стороны. Джерико чуть было не разрядил в них пистолеты с перепугу.
– Фу, ты черт! – выругался, сплюнув под ноги, Фернандо. – Напугали до смерти, черти окаянные!
– Ну, если полосатые кошаки тут запросто лазят, то и нам бояться нечего, братцы! – сделал вывод Бласфемо, с решительным видом шагнув за юношей в комнату.
Торбеллино, успокоившись, осмотрелся. Здесь все было, как в тот памятный день, когда он попал в плен к разбойнику Малбено. Та же охапка старой соломы, пропахшая кошачей мочой, закопченный камин, кресло, дубовый стол с флягой вина, с рассыпанными по нему золотыми монетами, старинный кинжал, воткнутый в него… Все тоже самое, только пыли чуть-чуть прибавилось.
– Братцы! Смотрите! Золото! – вдруг завопил, как безумный, Фернандо. Выпучив от удивления глаза, он бросился вперед и сгреб волосатыми руками монеты со стола, и они в один миг исчезли в бездонных карманах его кожаных штанов.
– Сейчас же верни монеты на место! Имей хоть капельку совести, негодяй! – угрожающе рявкнул Бласфемо, испепелив молниями единственного глаза зарвавшегося наглеца. – Я кому сказал?!
Фернандо застыл, как в столбняке. Расставаться с золотом ему ну никак не хотелось, и он тянул время. Авось, ситуация как-нибудь рассосется. Неизвестно, что сделал бы рассерженный атаман с разбойником, если бы в этот момент не отвлек всех пленный юноша.
– Вот, тот самый кинжал, о котором я вам говорил, господин Бласфемо, – сказал Торбеллино, кивая в сторону торчащего из стола клинка.
– Мда, парень, ты был прав! Он как две капли воды похож на мой! – вокликнул пораженный атаман, забыв про Фернандо, про золотые монеты и про все на свете.
– Глянь, и рубин такой же, как на твоем! – прогудел за спиной атамана Трончило.
– Сейчас мы проверим его чудесные свойства! – отозвался разбойник.
Бласфемо, передав заряженные пистолеты Джерико, шагнул к столу и резким рывком выдернул кинжал из стола.
– Посмотрим, на что ты способен, – пробормотал он и, взмахнув, резко рубанул по краю дубового стола.
Клинок, описав в пространстве дугу, как сквозь масло, без особых усилий прошел через толстую твердую древесину.
– Отлично! Вот это клинок так клинок! – расплылся в широкой улыбке восхищенный атаман. – Теперь я самый могущественный человек на земле. Проси, парень, все, что хочешь! Бласфемо умеет быть щедрым!
– Премного наслышаны, – тихо буркнул за спиной кто-то из недовольных разбойников и под грозным взглядом атамана тут же осекся.
– Благодарю вас, господин Бласфемо, за доброту, но мне ничего не надо, кроме свободы, – отозвался Торбеллино. – Вы обещали отпустить меня.
– Свободы? Да я тебя, несчастный мальчишка, осыплю золотом с головы до ног! Ты только слово скажи!
– Золотом! Золотом! Золотом! Золотом! – вдруг прозвучал гулким эхом под сводами комнаты зловещий, леденящий душу голос.
Все окаменели, застыли, как изваяния. Лица у всех вытянулись и стали белыми, как мел. У расстерявшегося Бласфемо отвисла нижняя челюсть, у всех остальных волосы на голове встали дыбом и по спинам побежали мурашки. Фернандо трясло так сильно, что было слышно, как в глубоких карманах широченных штанов позванивают золотые монеты.
– Кто ты? Я тебя не боюсь! – отчаянно завопил, придя в себя, разбойничий главарь, сверкая глазом и размахивая бестолково во все стороны волшебным кинжалом, словно саблей.
– Я – твоя смерть! – прозвучал в ответ скрипучий голос. – Ты сделал большую ошибку, что пришел сюда! Ты больше никогда не будешь атаманом! У тебя не будет больше твоей шайки разбойников!
– Молчи, проклятая тварь! – взвился в ярости Бласфемо. – Пока я с тобой не разобрался!
– Ха! Ха! Ха! Знаешь Улицу Вечерней Звезды в Бельканто?
– Еще бы не знать! – ответил удивленный разбойник. – Там находится парикмахерская моего отца!
– Сегодня утром, старый Папетти умер. Вот, там отныне твое место! Ха! Ха! Ха!
– Еще одно слово, и, клянусь, я разделаю тебя, как мясник свиную тушу! – завизжал, выйдя из себя, Бласфемо, став красным, как плащ дворцового палача.
– Ха! Ха! Ха! – снова раздался в ответ ужасающий хохот. – Посмотрим кто кого! Вон отсюда! Считаю до семи! Раз, два…
При счете у притихших перепуганных разбойников стало из онемевших рук валиться на пол оружие. А у трясущегося Фернандо каким-то неведомым чудом вывернулись наизнанку бездонные карманы, и из них со звоном посыпались на каменные плиты золотые монеты. При счете «шесть» волна ледяного ужаса объяла всех находившихся в комнате. И они с дикими воплями, давя и толкая друг друга, высыпали на крохотную лестничную площадку и оттуда скатились кубарем вниз, отделавшись незначительными ушибами и синяками. Выбежав из башни во внутренний дворик, разбойники, объятые неописуемым ужасом, бросились к своим лошадям. Вскочив в седла и пришпорив коней, понеслись во весь опор, кто куда, прочь от проклятого всеми форта Нэниес.
От долгой бешеной скачки у Торбеллино сильно разболелась голова, трещала, как перезревший орех. Бок о бок с ним, не разбирая дороги, скакал бледный, как смерть, Бласфемо, потерявший где-то свою широкополую шляпу со страусиным пером. Лицо у него сильно осунулось, злое суровое выражение куда-то пропало, он устремил неподвижный безумный взор вперед, в одну точку, и все время повторял одну и ту же фразу:
– Бедный папа… Бедный папочка…
Торбеллино оглянулся назад, остальных разбойников из шайки не было видно, они либо отстали, либо ускакали в другую сторону. У брода через ручей утомленный Торбеллино спрыгнул с загнанной кобылы, решив дать хоть немного передохнуть бедному животному, а заодно и привести свои путанные мысли в порядок. Атаман же, не сбавляя сумасшедшей скачки, одним махом преодолел брод, выскочил на крутой противоположный берег и исчез с вороным жеребцом в густых зарослях темного дремучего леса.
Ополоснув разгоряченное лицо в прохладной воде, Торбеллино взял кобылу под уздцы и направился с ней вдоль бурлящего ручья. Он знал, что загнанных лошадей нельзя вот так резко останавливать, а надо им дать постепенно придти в себя. Скакать за атаманом Бласфемо не имело никакого смысла, юноша сдержал свое обещание. Привел того в форт Нэниес и теперь мог себя считать абсолютно свободным. Двигаясь по берегу, он вскоре оказался недалеко от Поющего Ущелья и там переправился вброд на другую сторону реки, где обитало племя рэдперосов. Не прошло и часа, как он добрался до стойбища своих друзей-охотников, где его встретили, как родного.
– Ну и кляча у тебя, где ты только такую отыскал? – удивился Айви Ловкая Пантера, взглянув на невзрачную лошадь Торбеллино.
– Коня, которого вы подарили, у меня разбойники отняли, вот приходится передвигаться на этой смирной добродушной кобылке.
– Какие разбойники? – поинтересовался Веселый Бобр. – В наших краях их вроде не водится.
– О, друзья, это длинная история…
Торбеллино пришлось друзьям подробно рассказать о своих последних приключениях. Как довез спасенного Толмача до дома, как была счастлива Мама Джульетта, дождавшаяся своего сына, как потом он угодил в лапы шайки «Ночные гости», как с Бласфемо наведался в форт Нэниес за волшебным кинжалом, о паническом бегстве оттуда…
В племени «Красные перья» наш герой гостил около пяти дней, а потом засобирался домой. До Бельканто его, как и в прошлый раз, проводила группа вооруженных рэдперосов во главе с Веселым Бобром. Спокойную кобылку юноша подарил Ферри, тот, не зная, что с ней делать, переправил ее своему младшему брату на молочную ферму, который был ей страшно рад. Там для лошадки нашлось место в теплой конюшне и посильная работенка.
Глава двадцать третья
В отпуск в горы
В один из дней во время обеденного перерыва Ферри неожиданно заявил:
– Полицейские ищейки рыщут повсюду в поисках нашей типографии, поэтому, дорогие мои, срочно свертываем свою деятельность и уходим в отпуск. Затихнем на некоторое время, пусть успокоятся.
– Надолго? – спросил Торбеллино, подставляя чашку Жанне, которая осторожно разливала из кофейника кофе.
– Недельки на две, думаю, будет вполне достаточно, чтобы усыпить внимание Рабиозо и бдительность его дотошных сыщиков.
– Чем же заняться, ума не приложу, – пожаловался пухлый Гарри, задумчиво потирая мощный затылок.
– Я же сказал, уходим в отпуск. Отдыхаем! – раздраженно вырвалось у Ферри. – Езжай к бабушке, в конце концов, в деревню, на природе развеешься, рыбку половишь в пруду. Чего в душном и шумном городе торчать?
– Верно! Поеду к любимой бабульке, она давно меня ждет в гости.
– Представляю, каким ты вернешься, придется двери расширять, чтобы ты протиснулся после бабушкиных пирогов и булочек с творогом, – усмехнулся Торбеллино.
– Я что виноват, если полнею прямо на глазах. Ничего с этим поделать не могу.
– Меньше трескать сдобные булочки надо, а то лопаешь за троих! – буркнул шеф.
– Влюбиться тебе надо, Гарри, тогда сразу аппетит потеряешь, а заодно, и лишний вес, – посоветовала, весело смеясь, Жанна.
– Дельный совет, – согласился Торбеллино, улыбнувшись. – Жанна права. Я тоже, пожалуй, уеду.
– Э, нет, милый, отдыхать будем мы втроем: я, Жанна и Гарри. А тебе, Торбеллино, уготована иная участь. Придется смотаться в отряд к Крису и передать важный пакет, а потом уж можешь валить на свой маяк, к своей любимой девушке Джой.
– Ферри, я не против. Все равно это почти по пути. Заскочу к Крису, если надо.
– Только, ради всего святого, будь осторожен, – хозяйка цветочного магазинчика умоляюще взглянула на юношу.
– Обещаю.
– Жанна, пожалуйста, плесни мне еще кофейку.
– Кому еще кофе? – спросила Жанна, наполнив чашку Ферри. И добавила, улыбнувшись. – Последний раз спрашиваю.
– Спасибо, Жанна! И что бы мы без тебя делали?
– Я бы тоже не прочь повторить, хотя больше предпочитаю кофе со сливками, – отозвался Гарри.
– Вот победим – будешь каждый день пить кофе со сливками.
– Это когда же будет?
– Скоро, брат, скоро! – усмехнулся шеф. – А лучше езжай к бабушке, там тебе и кофе со сливками будет, и парное молочко из-под коровки.
– А ты чем займешься в отпуске? – поинтересовался Торбеллино у Ферри.
– А я отправлюсь к младшему братишке на ферму, проведаю, как там наша лошадка поживает, заодно порыбачу с племянниками на тихой речке, золотистых пузатых карасиков половлю. А здесь за хозяйку останется наша несравненная Жанна, магазинчик нельзя оставить закрытым, это может вызвать подозрения у полиции.
– Да, верно, могут обратить внимание, – согласилась Жанна. – Работал, работал и вдруг неожиданно закрылся.
– Так что Жанна тоже отдохнет, отдохнет от нашей веселой и шумной компании, не придется готовить на такую прожорливую ораву, – заключил Ферри, многозначительно взглянув на Гарри и при этом делая акцент на слове «прожорливую».
Пока Гарри и Жанна убирали со стола, шеф достал из тайника небольшой запечатанный пакет и вручил его юноше.
– Здесь очень важные бумаги, от них зависит будущее нашего освободительного движения. Если тебе будет грозить неминуемая опасность сразу же, не раздумывая, уничтожь их. Они ни в коем случае не должны попасть в руки наших врагов.
– Не волнуйся, Ферри, не подведу!
– Не сомневаюсь. Поедешь с Формико.
– Как? Формико в Бельканто? – удивился юноша.
– Да, у меня на квартире живет.
– Вот здорово! Тысячу лет его не видел. Вдвоем намного веселее! – обрадовался Торбеллино.
– Поедете на дилижансе до Мейби. Будьте осторожны. Приклей усы, надень парик, очки. Да летний костюмчик, что Жанна принесла, одеть не забудь. Сойдешь за отца. И очень тебя прошу, береги мальчика.
– Да я за него глотку любому перегрызу, – живо откликнулся Торбеллино, в порыве сжимая кулаки.
– Верю. Поэтому тебя и посылаю.
* * *Рано утром на станции дилижансов юноша встретился с юным Формико, которого привел заспанный Ферри. Он, похоже, всю ночь работал. На мальчике была аккуратная матроска и белая шапочка с синим помпоном, его можно было смело принять за юнгу с корабля. Торбеллино же изображал отца мальчика. На нем был летний полотняный костюм, парик, усы и очки в позолоченной оправе, на голове соломенная шляпа, в одной руке трость, в другой – большой кожаный саквояж.
Проводив и помахав на прощание друзьям рукой, Ферри стал ожидать своего дилижанса, который отправлялся чуть позже, в сторону Ноузгея.
До Мейби наши герои доехали без особых приключений, если не считать вынужденной остановки из-за сломанной рессоры. Кучеру пришлось повозиться с ней полчаса. В городишке чудаков на прибывших никто не обратил никакого внимания. Все горожане, как обычно, толпились на площади под пальмами у длинных столов для тараканьих бегов. Друзья быстро пересекли площадь и улицу, на которой располагался полицейский участок. И миновали его вовремя, потому что минутой позже из него вывалился, грязно ругаясь, Восто. Он, оказывается, опять приезжал по вызову в город. Какой-то чудак решил изобрести печатный станок, соседи возомнили, что это подпольная типография и накатали донос в тайную полицию. Пришлось Восто бросить все важные дела в столице и незамедлительно мчаться в Мейби, выяснять, не связано ли это с листовками повстанцев.
Станок чудак, конечно, не изобрел из-за лени, он только лишь, мечтая, сделал эскиз на бумаге, и на другой же день о нем забыл. Восто был в ярости, он на чем свет стоит проклинал грязный неухоженный город и его ленивых жителей.