Глава третья. «Ночные бомбардировщики»
Углубившись в прибрежный лесок, состоявший из крупных сосен, Гризов повернулся спиной к шоссе, нащупал в темноте тропинку и нетвердой походкой направился к воде. Очень скоро он услышал шум волн, набегавших на прибрежный песок. Просветы между деревьями увеличились, и Гризов ступил на песчаную полосу побережья. Это был пляж, утыканный грибками и кабинками для переодевания. Преодолев первую полосу заграждений, Антон выбрался на открытое пространство и подошел к самой воде. Здесь песок соприкасался с доисторическими валунами, за которым начиналась полоса тины и водорослей, протянувшаяся вдоль всей линии прибоя.
Гризову захотелось снять ботинки, потрогать песок голыми ногами и закурить. Он так и сделал. Снял ботинки, постоял на еще хранившем дневное тепло песке, а затем примостился на плоском прибрежном валуне и с наслаждением закурил.
Справа от него маячила темной глыбой гостиница «Репинская». Слева вдалеке виднелся оставшийся позади, спящий Сестрорецк, слегка намеченный огнями. На другом берегу поблескивал Ломоносов. Как, в сущности, все это было рядом. Гризов мысленно поблагодарил товарища Сталина хотя бы за то, что тот отвоевал у финнов столь красивые территории, где Гризов мог теперь сидеть и курить, наслаждаясь покоем.
Волны накатывали одна за другой, то и дело обдавая трезвеющего журналиста холодными брызгами. Антон с удивлением различил голоса за своей спиной и, обернувшись, заметил, что он тут не один. Пляж был просто усыпан гуляющими парочками и даже целыми компаниями, большинство из которых сидело на песке и курило, глядя на светлое ночное небо, заполнившее надводный мир. Он даже попытался сосчитать их по тлеющим в ночи огонькам сигарет, но вдруг его ухо уловило посторонний для этой идиллии звук. Нет, залив шумел по-прежнему, сосны качались и поскрипывали. Но ко всему этому примешивался пока едва уловимый звук, – это был шум турбин самолета.
Звук усилился. Гризов оторвал свой взгляд от мерцающего горизонта и направил вверх. Буквально через несколько секунд он увидел звено самолетов. Нет, это были не какие-нибудь «АН-26», оборудованные для сбора информации о погоде или разгона облаков перед важными мероприятиями. Ведь, в сущности, только их, да еще редкие пассажирские лайнеры и возможно увидеть в небе курортного района. Но стреловидный силуэт не оставлял сомнений. Это были военные самолеты, скорее всего, штурмовики.
Самолеты летели клином, один чуть впереди. Он вдруг быстро пронесся над головами отдыхающих, оторвавшись от остальных. Гризов продолжал следить за ним с интересом профессионала и пытался определить его тип и марку. Ему, как журналисту, хоть и пьяному, даже стало интересно, что это за учения проводят среди ночи в нашем северо-западном военном округе, да еще отправляют военные самолеты туда, где им в принципе летать запрещено. Ответа долго ждать не пришлось. Самолет неожиданно сделал крутой разворот над финским заливом, на секунду на фоне светлого неба мелькнул его хищный профиль, и направился обратно в сторону прибрежной полосы. Этой секунды наметанному глазу Гризова было достаточно. Это был он, одноместный всепогодный.
Самолет вдруг резко пошел на снижение и держался теперь не выше пятисот метров. Остальные четыре остроклювые птицы, тоже делали разворот над водной гладью финского залива, но гораздо медленнее. Словно давали возможность неожиданно появившимся зрителям вдоволь полюбоваться их хищной статью. Гризов вдруг ощутил себя на каком-то дурацком, фантасмагорическом реалити-шоу, и спинным мозгом почуял, что эти самолеты ищут его. Именно его.
Не успел он еще как следует обдумать эту странную мысль, как первый самолет выпустил одну за другой две ракеты по побережью. Едва отдыхающие увидели, что по ним открыли огонь, на пляже поднялся страшный визг. Люди бросились врассыпную. Журналист не двинулся с места, лишь крепко затянувшись сигаретой. Со странным спокойствием он наблюдал, как ракеты проходят низко над его головой и уносятся дальше. Он почему-то был уверен, что бьют не по песчаной полосе. Нет. Рядом. Чуть дальше.
И когда всего в нескольких сотнях метров за его спиной раздались, один за другим, два мощных взрыва, Гризов абсолютно точно знал, куда именно попали ракеты. С треском обрушилось несколько сосен, сломанных взрывной волной. Гризов очнулся от оцепенения, сполз с камня и спрятался за грудой валунов, потому что чувствовал, что это еще не все.
Первый «Су-35» пронесся над ним и исчез в темноте восточной стороны неба. Остальные четверо клином тоже прошли над ним, но не просто так. Журналист услышал, как в небе возник характерный вой, который могли издавать только пикирующие авиабомбы. «На всякий случай», – отрешенно подумал Гризов.
Вой резко усилился, устремился к земле, а когда достиг ее, то все вдруг стихло. На миг возникла звенящая тишина, которая вдруг разорвалась с оглушительным грохотом. В небо взметнулись фонтаны огня, поднимая на воздух груды кирпича, бетона, переломанных стволов, искореженные автомашины и просто глыбы земли. Словно из-под земли на волю пробил себе дорогу поток лавы, разбудив долго спавший вулкан. Темное на востоке небо стало еще чернее. Туча пыли заволокла окрестности, а взметнувшиеся в небо обломки посыпались с небес на землю, засоряя сотни метров окрест. Ударная волна прокатилась по пляжу. Всех кто прятался в прибрежном лесу, наверняка убило. Волной снесло все грибки и кабинки для переодевания, а просыпавшийся на песок мусор, мгновенно превратил отличный пляж в городскую свалку.
Журналист лежал меж валунов, вжавшись в камень. У Гризова звенело в ушах, его засыпало землей, но к счастью ничего более тяжелого на него не упало. Он был жив. Самолеты ушли в темноту неба, оставив полностью развороченный кусок побережья. И, Гризов даже боялся подумать, что он увидит на месте мотеля «Озерный край».
Антон пролежал еще какое-то время, собираясь с духом. Его привел в себя чей-то громкий плач. Гризов поднял голову и увидел, что метрах в тридцати от него плачет девушка. Рядом с ней в двух шагах от валуна, за которым они, видимо, прятались, лежал парень, нелепо выгнув руки и ноги, и неестественно вывернув шею. С первого взгляда Гризов понял, что парень пытался бежать, но взрывной волной его отбросило назад и размозжило голову о камни, переломав заодно и все кости.
Издалека послышался вой сирен. «Пора, решил, наконец, Антон, сколько можно прятаться от жизни». Он встал и как зомби побрел в сторону мотеля «Озерный край», обходя поваленные грибки, рассыпавшиеся в прах кабинки и обломки стволов еще недавно кряжистых сосен. В воздухе висела земляная взвесь, было трудно дышать. Перед тем как войти в зону поваленного леса, Гризов остановился и в последний раз оглянулся на широкую гладь Финского залива. Зыбкая летняя ночь закончилась, рассвет набирал силу. Постояв несколько секунд, словно впитав в себя на прощанье этот мирный пейзаж, журналист снова зашагал в сторону Приморского шоссе.
Впереди что-то горело, похожее на адский огонь. Сосны валялись вокруг в таком чудовищном беспорядке, словно здесь только что упал Тунгусский метеорит. Перебираясь через поваленные стволы, метров через сто, Гризов добрался до края воронки и остановился, не веря своим глазам: мотеля «Озерный край» больше не существовало в природе.
Воронка была огромна, метров пятьдесят в диаметре. От приземистого двухэтажного здания с уютными белыми окнами не осталось и следа, также как и от его постояльцев. Гризов тупо вглядывался в развороченную землю, куски битого кирпича и горящие за дальним краем воронки, перевернутые вверх дном, искореженные автомобили. Он не мог поверить, что все вот так быстро и нелепо произошло. Зачем? Почему именно сейчас? Да и кто вообще все это натворил?
Все, кто мирно спал в этом мотеле, мертвы. Также, как и пьяная девочка Леля. Она погибла во сне вместе со всеми. Погибла, потому что это он ее сюда притащил. Погибла, как и те, кто провожал белые ночи на берегу залива. Гризов не мог отделаться от мысли, что один виноват во всех этих смертях.
Словно отголосок прошлой жизни, той, что была до армии, ему вдруг вспомнилась Катя. Воспоминание было смутным, словно образ Кати находился за толстым звуконепроницаемым стеклом. Нет, она не умерла, не пропала, не бросила его, дождалась из армии. Но, вернувшись, спустя короткое время, Гризов понял, что они вдруг как-то безо всяких видимых причин стали чужими друг другу. Все-таки два года это срок, он позволяет проверить свои чувства, как говорят в ЗАГсе. Но до ЗАГса они не дошли. Тихо, мирно расстались. Да и к чему громкие слова, если все было понятно и так. Несмотря на все положительные предпосылки, все-таки НЕТ.
С той поры прошло уже почти два года, и Гризов иногда спрашивал себя, правильно ли он поступил. И внутренний голос почему-то уверял его каждый раз, что правильно. Ибо Гризов в глубине души верил в то, что если встретишь свою судьбу, то сомнений не будет. А тогда они были. Несмотря на все положительные предпосылки, были.
С противоположной стороны воронки засверкали многочисленные мигалки и завыли сирены. На место происшествия приехало сразу несколько машин милиции и скорой помощи. Гризова, стоявшего между обломками сосны, с противоположной стороны наверняка было не видно, кругом дым, пыль, бурелом. Он решил признать то, что увидел, случившимся, а вмешательство милиции в это дело ничего уже не исправит. Поэтому можно было уходить, не привлекая внимания. А то станет свидетелем, а свидетели, как известно, долго не живут. Лучше самому попытаться разобраться во всем. Теперь для него это личное дело.
Гризов попятился назад, вернулся на пляж и прошел по мокрому песку добрый километр, прежде чем снова выбрался на шоссе подальше ото всех мигалок. Затем он еще долго шагал по ночному пустынному асфальту. Слева по ходу шумел Финский залив. Светало. Но Гризову было наплевать на рассвет. Лишь перед самым Зеленогорском, когда до друзей было уже рукой подать, он поймал шальную «Газель» и подъехал последние пять километров пути. Но к друзьям не пошел. Закатился сразу на вокзал, купил газету в круглосуточном киоске и, примостившись в зале ожидания, стал ждать первую электричку на Питер.
В газете писали, что Бен Ладен так и не пойман. Пронырливый и скользкий президент всех американцев не смог разыскать в Афганистане террориста номер один. Тот как в воду канул. Помимо чисто политической информации коллеги-журналисты сообщали, что народ Афганистана, согласно достоверным американским источникам, приветствует освободителей. Простые люди с радостью пьют «Кока-колу», о которой мечтали столько лет, мужчины-моджахеды выразили желание сдать оружие и научиться играть в бейсбол, а освобожденные от рабства ислама женщины теперь мечтают стать девушками по вызову и демонстрировать свои прелести за доллары всем желающим. Скоро в Кабуле планировалось первое в истории освобожденного Афганистана шоу в стиле «Плей-бой», пока под охраной военных.
«Да, с грустью подумал Гризов, если хочешь уничтожить национальную культуру в какой-нибудь стране, то туда надо завезти «Кока-Колу», «Пепси-Колу» и «Плейбой». Не надо даже водки. Очень скоро все и так станут животными».
Объявили посадку на первую электричку. Гризов выбросил газету в урну. Забыв купить билет, вошел в вагон, сел на деревянную скамейку, притулился у окна и кемарил до самого прибытия на Финляндский вокзал.
Оказавшись снова в городе, он впервые задал себе самый неприятный вопрос «Что дальше?». Домой почему-то не хотелось. Не то, чтобы боялся бомбардировок в центре Питера или каких-то бандитских наездов по поводу проведенных журналистских расследований. Просто не хотелось. Хотя теперь, похоже, можно было ожидать всего. Странно, но Антон был уверен, что это не стандартная мафия, там он так сильно еще никого не достал. Так, покусывал пока, за это не убивают. Тем более не ракетами. Слишком много чести. А вот с самолетами он, похоже, кому-то крупно наступил на хвост. Предположения, конечно, были, но кроме них ничего существенного. Хотя эта версия выглядела самой правдоподобной, все равно не верилось. Чтобы так, из-за одного журналиста посылать целую эскадрилью сравнять с землей мотель, перепахать кусок пляжа, наделать столько шуму, все это как-то не укладывалось в голове. Бред какой-то.
Все это время Гризов стоял на перроне Финляндского вокзала и размышлял о своей судьбе, мирно прожевывая пирожок и по привычке рассматривая заголовки газет в киоске. Когда пирожок закончился, Антон рассудил так «Кому суждено умереть под бомбами, тот не утонет». И поехал домой спать.
Следующие несколько месяцев прошли на удивление спокойно. Гризов ел, спал, ходил на работу писать статьи. Особенно ни от кого не прятался. На него никто больше и не охотился, не бомбил, не расстреливал. Ближе к осени ему стало казаться, что все, что произошло с ним в ту ночь на берегу Финского залива возможно и не происходило. Это наверняка был пьяный бред. Однажды, он даже выбрался на место тех событий, чтобы удостоверится, что мотель «Озерный край» стоит себе, целехонек. Но его там не было. Шоссе залатали, воронку засыпали и уже возводили на том самом месте новый мотель. Все-таки это был курортный район. А дорогая земля долго пустой не бывает.
Самым примечательным событием этой осени стало шоу «Война в Ираке-2». Литтл-Буш, наплевав на все мировое сообщество, решил укрепить свой поникший рейтинг. Для этого, как всегда, требовалось убить пару миллионов мирных граждан какой-нибудь отдаленной страны. Желательно, из тех, кто не любит «Кока-Колу». И выбор снова пал на Ирак, ибо Хусейн неоднократно плевал в сторону США и грозил кулаком, а Литтл-Буш этого больше решил не прощать. Тем более надвигались очередные выборы. Рейтинг, дело серьезное. Есть у Хусейна оружие массового поражения или нет, это было уже не важно. Как говорят врачи, был бы больной, а болезнь найдется.
Стянув свои военно-морские и военно-воздушные силы в Персидский залив, США начали самое глобальное шоу в истории человечества. Нет, войны римской империи, должно быть, тоже были впечатляющими, но у римлян не было телевидения. Они не начинали войны после телевизионных репортажей, хотя, тоже знали, чем развлечь массы.
Война началась. Гризов смотрел репортажи с места событий, и думал, до чего же опустилось человечество, с тех пор как у него появилось телевидение. Он ловил себя на мысли, что от той ракеты, которая так красиво стартовала с подводной лодки в направлении Багдада, через несколько минут умрут сотни людей, и он наблюдает за происходящем в прямом эфире. Да не просто наблюдает, а внимательно рассматривает всю подготовленную каналами для него статистическую информацию в виде сносок под кадром: сколько убитых, сколько раненых, сколько сожгли танков, сколько сбили вертолетов. Что лучше автомат Калашникова или винтовка «М-16». Насколько крут суперджип «Хаммер». При этом, сколько такая махина сжигает топлива за пять минут, и что именно для того, чтобы пожиратели гамбургеров возили свои усталые задницы в широких машинах, и была затеяна эта война, никто ничего не сообщал. Эти люди готовы затеять войну, лишь бы не менять своих привычек. На остальных обитателей планеты им глубоко наплевать.
Гризов смотрел это грандиозное реалити-шоу и в тайне надеялся, что вот сейчас бравые иракцы покажут самоуверенным американцам, где раки зимуют. Достанут свое секретное оружие и надерут задницу. Но конец оказался печален. Гризов разочаровался в восточных боевиках. Бомбы подкладывать мирным людям в дома они мастера, а вот схлестнуться с регулярной армией, да еще идейных противников, американцев, и проиграть, это позор. Задницу не надрали, и довольные американцы, сидя на броне танков, словно в 1941 году головорезы дивизии СС «Адольф Гитлер», вступали в древний Багдад.
«Да, подумал Антон, если этих носителей вируса «Кока-Колы» не остановить, они всю землю загадят своим присутствием». Многие журналисты, рискуя жизнью ехали в Ирак. Многие, прибыв туда, отсиживались в укромных уголках, где американское оккупационное командование гарантировало им неприкосновенность, и развлекали зрителей репортажами типа «Анна, смотрите, как за моей спиной красиво пролетела ракета». Гризов решил не ехать. Дело уже сделано. Не стоит участвовать в шоу.