Вот так вот – ломишься куда-то, силы тратишь. Думаешь, мол, вот доберусь до вершины, которую никто до меня не покорял, встану там во весь рост и окину окружающий простор гордым взглядом! Вот он я – смотрите!
А там – на вершине, которую ты полагал трудной и неприступной, – пикник, народ чаи гоняет. Да на солнышке загорает…
Облом – крушение всех жизненных идеалов! Так и хочется кому-то рыло начистить.
Вот и у олигарха сейчас состояние похожее…
Пока он переваривает произошедшее, я еще и еще раз прогоняю в памяти то, что видел совсем недавно.
Грязные, покрытые какими-то разводами железнодорожные вагоны. Непривычно большое количество колесных пар. Тепловоз с выбитыми стеклами. Вся эта картина навевала бы грусть и уныние, если бы не осознание того, что под ржавой обшивкой вагонов спят и ждут своего часа смертоносные цилиндры ракет.
– Он вообще-то работает? – спрашиваю я у Никитина.
Вместо ответа он проходит чуть в сторону и вперед. Призывно машет мне рукой. Присаживаюсь на корточки и вижу на бетоне круглые отпечатки от чего-то очень тяжелого.
– Здесь опирались пятки домкратов. Это когда ракета встает в боевое положение, вагон дополнительно стабилизируется. Мы проверяли это три месяца назад. Раньше у нас умели делать прочные вещи…
От мрачных вагонов веет какой-то жутью. Наверное, весь поезд, в течение столь долго времени хранивший в своем нутре смертоносную начинку, понемногу пропитался ее эманациями. Так, что даже находиться рядом с ним – уже не по себе. А когда он стоит в окружении таких же ржавых, фонящих вагонов – эти ощущения только усиливаются. Несмотря на то, что мы сейчас находимся в костюмах радиационной защиты, мне почему-то кажется, что излучение от соседних поездов понемногу пробирается сквозь них.
– А то, что он стоит по соседству с этими поездами? Это никак не повредит технике?
– Мы консультировались со специалистами. Здесь у нас присутствует целый штат – кто-то же должен обслуживать поезд, следить за состоянием вооружения и всего прочего… Они сказали, что большой опасности для систем управления нет. В конце концов, БЖРК проектировали с учетом того, что он будет проходить и по зараженной местности. Спецы говорят, он простоит тут спокойно еще лет пять. А за это время… – разводит руками комбат, – либо шах подохнет, либо ишак.
Мы уходим. Идем к выходу из железнодорожного могильника. Уже отойдя метров двести, оборачиваюсь.
БЖРК, внешне не выделяющийся из ряда своих собратьев – таких же поездов, тем не менее, смотрится на их фоне какой-то мрачной черной глыбой. Понимаю, что это субъективное ощущение, и на самом деле все поезда похожи друг на друга, но какое-то чувство в душе все равно остается.
Мне кажется, что он смотрит на меня.
Смотрит выбитыми стеклами тепловоза и закрашенными окошками вагонов.
И этот взгляд я чувствую на себе до сих пор…
– А не выпить ли нам чего-нибудь? – нарушает тишину олигарх.
Мы с комбатом переглядываемся.
– Вообще-то повод есть, – осторожно отвечает Никитин.
– Ну, а раз есть повод, – разводит руками Гальшин, – то чего ж мы ждем? Сейчас Марью Степановну попрошу, она нам закуску какую-нибудь сообразит.
– Вообще-то кто-то баню обещал… – задумчиво смотрю я в потолок. – На мой взгляд, это сейчас очень было бы кстати.
– Совместим, всего-то и делов, – пожимает плечами хозяин дома. – Так даже лучше будет.
Все, олигарх оклемался. Компьютер у него в голове произвел все нужные вычисления, сложил два и два и выдал результат, которым Гальшин остался удовлетворен. Он снова в строю, готов работать, и плохое настроение его покинуло.
– Каким образом, Михаил Петрович, я мог бы переговорить с вашим руководством? Я имею в виду личную беседу, а не общение по интернету.
Беру со стола салфетку и записываю на ней номер телефона.
– Вы с ним сегодня уже разговаривали, так что голос узнаете. Вот и договаривайтесь о личной встрече. Думаю, вам будет что друг другу рассказать.
Сидящий сбоку от меня комбат только хмыкает. Ему самому хватило трех минут разговора, чтобы убедиться в том, что его собеседник и он сам – одного поля ягоды. С этой минуты он безоговорочно меня поддерживает. Но ему – легче. Не лежит на нем столь тяжелый груз ответственности за все. В какой-то мере армейские порядки все-таки упрощают жизнь. Вот сидишь ты, чешешь репу, пытаясь решить задачи, резко выходящие за границу того, что ты делал всю жизнь. Решать их трудно, не хватает опыта, знаний, наконец. Но делать нечего – никто другой за тебя эту работу не выполнит. И вдруг приходит кто-то. Он может быть младше тебя по возрасту, но существенно превосходит в опыте и старше по званию. И все – кирпич падает с твоих плеч. Есть тот, кто уже в силу своего старшинства обязан тащить эту ношу вместо тебя. Его желание или нежелание в данном случае вторичны. Ибо есть долг, и он обязан его выполнять. Да и помимо этого легче становится, ибо ты уже не один, за спиной и рядом стоят твои боевые товарищи, которые поддержат в любом случае.
Вот так и Никитин. Выслушал своего собеседника, убедился в его компетентности и со спокойной совестью уступил ему главнокомандование. На мой удивленный вопрос он ответил коротко:
– Я всего-навсего майор. Ничем более крупным, нежели отдельным батальоном, никогда в жизни не командовал. И прыгать через несколько ступеней сразу вверх – эдак все прыгалки порвать себе можно. Лучше своим непосредственным делом займусь, куда как больше пользы принесу.
А вот олигарху – ему многое предстоит переосмыслить. Он уже несколько лет воюет в одиночку. Постоянно вынужден оглядываться назад и по сторонам, ибо рядом нет никого, кто мог бы прийти на помощь в нужную минуту, подставить плечо, да и просто советом помочь. Все время держит в голове все подробности своих операций, ежесекундно корректируя самые разнообразные действия своих людей в разных концах страны и за рубежом. Не знаю, сумел бы я сделать хоть что-то подобное: практически с нуля выстроить громадную структуру и рулить ею почти в одиночку. Не каждому подобная вещь по плечу. Вот мне уж точно такое не потянуть.
Уже после бани, когда мы распаренные и малость хмельные возвращались в дом, Гальшин спросил меня:
– А вы-то сами как ухитряетесь жить подобным образом?
– Не понял? – искренне удивляюсь вопросу.
– За вами стоит такая сила, столько людей. Отчего же вы всегда проводите все свои операции практически в одиночку?
– Но отчего же в одиночку? Мне помогают. Выводят на цель, обеспечивают отход…
– Это как в последний раз? Даже я, планируя свои действия, работаю с большей подстраховкой.
– Вся беда в том, Олег Иванович, что до тех пор, пока отчаянную битву с негодяями ведет один человек, работа остальных участников операции остается незаметной. Задействовать против одного человека громадную мощь государственной машины – это значит расписаться в собственном бессилии. В бессилии всех карательных органов противостоять одиночке. Когда работает много людей – государству гораздо проще оправдывать свои промахи и неудачи. Мол, смотрите, против нас столько народу собралось, такие силы! И денег куча! А когда всей стране противостоит один человек, это выглядит смешно. Я не Дон Кихот и прекрасно понимаю, что в одну харю я не переиграю весь карательный аппарат государства. В этом-то и состоит моя задача – показать, что всей мощи спецслужб недостаточно для того, чтобы сломить одного смелого человека. Как это говорится – гуртом проще и батька лупить? Но ведь кто-то должен первым взять в руки палку? И пока мы все будем оглядываться друг на друга, ожидая этого самого первого, время и пройдет.
– Но вы слишком сильно рискуете, – задумчиво говорит олигарх. – В том случае, если вас сумеют поймать или, не дай Бог, убить…
– Когда я начал заниматься альпинизмом, попала мне в руки любопытная книжка. Называлась она «Приключения в горах». Так вот, там в доступной форме объяснялись азы альпинизма. Когда верхний альпинист в связке поднимается, нижний обязан закрепиться и его страховать, обеспечивая тем самым его успешное продвижение.
– А если срывается нижний?
– Нижний не должен срываться.
Спустя пару дней
За нашей спиной медленно опускается тяжелый шлагбаум. Бронированный спецфургон, неторопливо переваливаясь на ухабах, движется по дороге. Спереди и сзади, поблескивая разноцветными маячками, идут машины сопровождения. Вот и скрылось за поворотом еще одно интересное место. Еще одна жизненная страничка перевернулась. За этим забором остались новые друзья. А у нас всех теперь появились новые возможности.
Результатом моего последнего разговора явилась необходимость моей скорейшей связи с Огневым. Материалы, которые мы хотели обнародовать, были получены нами в полном объеме: китайцы сдержали свое слово. И сейчас несколько бригад, составленных из ветеранов «семерки», активно пашут в самых разных уголках нашей страны, добывая недостающие сведения. Не то чтобы чего-то капитально не хватало, но очень хотелось дополнить материалы самыми свежими данными: фотографиями, сделанными в течение последних дней, видеосъемкой и записями телефонных переговоров. К этому делу активно подключились и все ресурсы олигарха, что существенно облегчило нашу задачу. Там, где нам приходилось раньше действовать хитростью или идти окольными путями, он решал все лобовым методом, с помощью денег. Нередко это было гораздо эффективнее. Ибо никто из «десантников» чрезмерным патриотизмом не страдал, любовь к деньгам перевешивала абсолютно все. За ту неделю, которую я здесь сидел, ребята продвинулись вперед весьма и весьма ощутимо. Теперь очередь была за мной.
Телефонный звонок
– Жан?
– У аппарата.
– Тебе старый знакомый звонит.
В трубке было слышно, как Огнев быстро-быстро что-то дожевывает.
– Я… Я слушаю!
– Как жизнь, журналист?
– В порядке все. А слух прошел, будто вас того… убили.
– Марка Твена читал?
– Кого?
– Был такой американский писатель, советую прочесть. Так вот, он в свое время написал: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены». Не всему верь, чего сам не видел. Да и глазам своим тоже верь не всегда, особенно когда это со мной связано.
– Понял!
– Значит так, журналист. Готовь свою шарманку, я тебе вскорости перекину кое-что интересное. Материал будет – вообще бомба, обещаю! Как там у вас премия зовется, которую журналистам дают?
– Э… Да черт его знает. Я как-то и не задумывался даже.
– Короче, ты ее получишь.
– А когда будет материал?
– Когда ты сможешь большую передачу сделать? Так, чтобы на всю страну!
– Ну, дня три-четыре мне надо. Это если вы хотите, чтоб еще и Запад увидел.
– Ну, это просто всенепременно. Даю тебе пять, хватит?
– Да по самые уши!
– Договорились. Анонсируешь передачу, обеспечиваешь интернет-канал с высокоскоростным доступом. Материалы придут прямо в студию. Для верности продублирую. Если, не дай Бог, что-то случится – к тебе прямо в студию доставят пакет. Там будет копия. Она в любом случае к тебе придет, просто по интернету это эффектнее. Глядишь, я и сам перед камерой появлюсь. Только, разумеется, не у тебя. Но заслуга в этом один хрен – за тобой. Усек?
– Да-да, я все понял.
Некоторое время спустя.
Москва, Главное управление уголовного
розыска МВД РФ.
Кабинет генерал-майора Городнянского
– Это все? – положил наушник генерал.
– Так точно. Здесь вся запись, – ответил ему начальник технического отдела.
– И на какую же тему будет выступление «Имперского рупора» на этот раз? У вас хоть какие-нибудь прикидки есть? – обвел Городнянский взглядом своих сотрудников. – Кому на этот раз придется запасаться памперсами?
В кабинете наступило непродолжительное молчание.
– По некоторым данным, Олег Петрович, активность подполья…
– Подполья?!
– Да, господин генерал-майор. Давайте уж будем называть вещи своими именами. Против нас работает не один человек.
– Вы отдаете себе отчет в своих словах, господин полковник?
– Да, господин генерал-майор, в полной мере и с полной ответственностью, – полковник Филин нервно сглотнул. – Я понимаю, что подобные сведения будут встречены руководством весьма негативно, но надо смотреть правде в глаза. Имперец – это острие копья. А всего прочего мы даже и не видели пока.
– Кто еще думает аналогичным образом? Прошу встать.
Загрохотали отодвигаемые стулья.
– Садитесь… – генералу было немного не по себе: поднялась большая часть его сотрудников. – Продолжайте, полковник.
– Хочу заметить, господин генерал-майор, к аналогичному выводу пришли не только мы. Соответствующие указания были переданы вчера во все подразделения миротворческого корпуса. Они тоже больше не верят в одиночку.
– Иными словами, мы все дружно вешали лапшу на уши руководству МВД и Президенту? Молчите? – генерал обвел присутствующих тяжелым взглядом. – Отвечать-то придется мне!
Его сотрудники ничего не ответили.
– Ладно, хрен с вами. Давайте работать с учетом новых реальностей. Что там в подполье? Чего они там роют?
– По нашим данным, господин генерал-майор, они заняты сбором сведений о «десантниках». Фотографируют их, собирают данные о перемещении. Словом, документируют всю их деятельность.
– Зачем это им нужно?
– Этого установить не удалось, – Филин виновато развел руками.
– А зачем он запросил высокоскоростной интернет?
– Вероятнее всего, хочет выложить в сеть какой-то компромат.
– Господин генерал-майор, – поднял руку один из сотрудников.
– Слушаю вас, подполковник. Вы не согласны?
– У нас есть агентурное сообщение…
– На тему?
– По нашим данным, подполье готовит следующую акцию. Как нам всем хорошо известно, около месяца назад был распространен слух о том, что Имперец погиб в перестрелке с полицейскими. Тело его обнаружено не было, зато нашлись свидетели, которые своими глазами видели сам факт ранения, на основании чего и были сделаны выводы о его смерти. Поэтому у руководства подполья родилась мысль организовать прямое выступление Имперца по общероссийским телеканалам и интернету. Дабы опровергнуть факт его гибели и очередной раз напакостить властям. Не стану скрывать, на слухах о смерти столь опасного противника успели заработать нехилый политический капитал некоторые общественные и политические деятели. И опровержение этого факта может ударить по ним очень серьезно.
– Иными словами, – подытожил Городнянский, – Имперец убивает двух зайцев: сливает компромат на «десантников» и подкладывает хорошую свинью некоторым политикам. Так, что ли?
– Так, господин генерал-майор.
– Ну, что ж, вполне рабочая версия. Начальника технического отдела попрошу остаться. Все прочие могут быть свободны. Свои варианты проведения операций, исходя из вновь открывшихся обстоятельств, предоставить мне завтра к четырнадцати ноль-ноль.
Проводя глазами уходящих, Городнянский повернулся к начальнику техотдела.
– У вас имеются какие-то соображения по данному вопросу?
– Так точно, господин генерал-майор.
– Докладывайте.
– Мы можем попытаться перехватить передачу Имперца. Не исключена вероятность того, что мы засечем его местоположение. Если он будет передавать в студию видеосигнал, то для этого потребуется высокоскоростная связь хорошего качества.
– Конкретнее.
– Он выйдет на связь из Москвы.
– Что вам требуется?
– Доступ в аппаратную телецентра. Я не могу исключить того, что в какой-то момент передачи агенты Имперца постараются ее обесточить, чтобы лишить нас возможности его отследить. Не могу не учитывать и того, что аналогичные действия может предпринять и само руководство телецентра.
– Почему?
– Кто-то из них может счесть, что передаваемый материал будет воспринят негативно кем-либо из вышестоящего руководства. Они сами могут отдать приказ прервать связь. Для этого можно просто обесточить аппаратную, а впоследствии списать все на банальную аварию на подстанции.
Генерал задумчиво побарабанил пальцами по столу.