— Пайонир! — выкрикнул молодой всадник, удерживая руку своего напарника, который… Денис изумлённо приоткрыл рот; всадник собирался ударить его палашом плашмя!!! Но почти тут же прогремел голос Муромцева:
— Stehen bleiben! Es ist der Bub aus dem Imperium, es ist der Gast des Landes! Stehen bleiben, Soldat! (1.)
1. Стоять! Это мальчишка из Империи, это гость страны! Стоять, солдат! (немецк.)
А ещё через секунду Денис оказался в руках матери — Валерия Вадимовна обняла сына и рявкнула:
— Убери металлом, козёл!!!
Сам же Денис уже в следующую секунду был буквально заброшен на сиденье и сопровождён толчком отцовского колена под зад.
— Должен сказать, Денис, это было редкостно глупо, — заметил как ни в чём не бывало Муромцев, садясь вперёд и закрывая дверь. — Это Чёрные Гусары, немецкие гвардейцы президента. Не знаю, какой кретин выпустил их для разгона демонстрации… впрочем, я позвонил вовремя. А вот ты рисковал как минимум переломами. Если бы не галстук, мы могли бы и не успеть.
— На месте поговорим, — сказал Третьяков-старший, сбрасывая газеты на пол. — Мы можем ехать, Виктор Анатольевич, а тот этот юный следопыт ещё чего-нибудь натворит… Кстати, чем вызвано это буйное помешательство около президентского дворца?
— А всё тем же, — охотно ответил Муромцев. «Жигули» тронулись с места через площадь, и Денис мельком увидел за стёклами вестибюля дворца стоящих людей — они смотрели наружу напряжённо, замерли неподвижно. Ха, подумал мальчишка, а что ни говори, кадры-то получились наверняка! Жаль, он растерялся и не снял скачущих на него гусар! — Всё тем же. Политикой Бахурева, в данном конкретном случае — тем, что три дня назад он национализировал «Фрукты-овощи», крупнейшую в республике компанию сельхозпродуктов, а генерального директора… — Муромцев выразительно провёл рукой вокруг шеи. — Было за что, он содержал гарем на двадцать мест из несовершеннолетних девочек, отчислял в "фонд развития" по десять процентов заработной платы персонала и привлекал к уборке семи-восьмилетних детей, выплачивая им… не буду даже говорить. В общем, Функа повесили, компанию передали в госуправление — и тут же поползли слухи, что собираются сократить половину рабочих мест как только закупят машины в Империи.
— Бред какой-то, — пробормотала Валерия Вадимовна. Муромцев вздохнул:
— Это и есть самая сложная сторона нашей работы. Если у людей есть копейки, то они в горло вцепятся любому, кто попробует их отнять. И ни за что не поверят сразу, если сказать — я тебе копейки твои на рубли поменяю. Трудней всего не отмыть, одеть, обуть, накормить, это всё можно прямо сейчас сделать, даже без нашей помощи, пожалуй, Бахурев справится. Трудней всего людям дать понять: ты — хозяин. Ты сам. Ты — человек, а не раб. как же тяжело эта вера прорастает… а её ещё и топчут изо всех сил те, кому без рабов — крышка… Ты им всё дашь — а они побегут себе властелина выискивать, который этим всем помог бы распорядиться. И найдут, будьте уверены, найду-у-ут…
Муромцев тяжело вздохнул. И горько сказал:
— Такой красивый город, такая щедрая страна… И так несчастны люди. А главное — не верят они, что можно жить иначе. Почти никто не верит. Боятся верить… Просто боятся.
Денис слушал Муромцева внимательно, как будто впитывал слова. Новые ощущения переполняли его — и это после короткой в общем-то поездки! А что будет дальше?! Как тут жить? Что делать? Как быть? Справится ли отец? Впервые в жизни Денис усомнился в возможностях Третьякова-старшего. Чужая страна. Тут нет его помощников, тут нет телефона, который связывает с управлением ОБХСС по Петрограду… Есть непонятные люди с непонятными взглядами и непонятными желаниями. И даже те, кто, вроде бы «хороший», кто защищает закон — даже они готовы без раздумий ударить человека только за то, что тот фотографировал…
Всю жизнь мальчишка твёрдо знал: за его спиной — Империя. От него нужно лишь быть честным и верным. Империя не бросит, Империя не покинет в беде даже самого маленького и слабого, даже самого старого и вроде бы бесполезного человека. Так не бывает. Но разве бывают девочки, попрошайничающие на вокзале? Виселицы на площади? Роскошный домина — и рядом хибары? Нет. В мире Дениса — нет. Но…
Это и правда командировка в прошлое, подумал Денис. Не только для отца. Для нас всех. Вот оно, прошлое — за окнами, а скоро оно станет ещё ближе и встанет и перед тобой, пионер. Глаза в глаза.
Зажмуриться и отступить?! Закричать, что ты ничего не можешь и бежать?! Так оно этого и ждёт, оно бросится следом, как зверь бросается на бегущего. Следом — это значит в Петроград…
Ну нет…
…Глядя в окно, Денис ощупал в сумочке пистолет. И стал тихонько насвистывать "Взвейтесь кострами"…
Глава 7
РОДОВОЕ ГНЕЗДО
Дом Муромцевых оказался большим двухэтажным зданием, построенным в виде креста посредине аккуратного маленького парка. Над всем нависали лесистые горы хребта Голодный, взбиравшиеся по склонам леса тонули в синеватой дымке испарений. У въезда рядом с чёрно-жёлто-белым имперским знаменем развевался узкий чёрный флаг с белым силуэтом корабля времён Третьей Мировой — и, глядя на него, Денис неожиданно вспомнил наконец, какой это Муромцев — да тот самый, дед которого защищал Владивосток от банд и отстоял и его и остатки флота!!! Вот это да! Денис, чуть выгнувшись, осторожно заглянул сбоку в лицо хозяина дома. Тот сразу повернулся и с улыбкой подмигнул мальчишке, страшно его смутив.
Прохаживались несколько человек в такой же, как у шофёра Коли, форме охранного корпуса — и в чёрно-белой форме, явно дружинники самого Муромцева, все — с компактными автоматами «гепард». Справа от дорожки лежал большой, в пол-парка, пруд. Денис почему-то ожидал увидеть лебедей, но увидел только одинокого рыбака на причале. Рядом с рыбаком сидел огромный чёрно-белый (родовых цветов!) кот. При виде кота Денис неожиданно оробел. Кот выглядел тут хозяином.
"Жигули" подкатывали к главному входу в здание.
По широкой лестнице, опережая высокого мужчину в чёрно-белом — явно слугу — сбегал, торопясь, мальчишка, одетый в зелёный с жёлтым мундир Селенжинского Императорского Лицея. Он махал рукой и улыбался.
— Мой старший, — сказал Виктор Анатольевич. Машина затормозила точно у лестницы. — Приехал как раз… Даже переодеться не успел.
— Пап! — мальчишка безо всякого стеснения повис у отца на шее, едва тот вылез из «жигулей». — У-ухх, па-а-ап!!!
— Славян, погоди, — Виктор Анатольевич деликатно освободился. — Это наши гости. Третьяковы — Борис Игоревич. Валерия Вадимовна. И Денис, их сын.
Третьяковы тем временем уже успели выбраться наружу. И Денис видел, что и мама с отцом чувствуют себя немного неловко. Он же сам с трудом заставлял себя не начать ковырять ботинком дорожку.
А мальчишка тем временем преобразился. Он стал прямым и чуть окостеневшим, слился с мундиром, отцовские глаза похолодели, смуглое лицо построжало:
— Очень рад, — послышался отчётливый щелчок каблуками форменных туфель, мальчишка кивнул, как хорошо отлаженный автомат. — Вячеслав Муромцев, — он тоже ловко нагнулся к маминой руке. — Надеюсь, вы почтите своим присутствием ужин — всё почти готово.
Денис заметил, что чемоданы Третьяковых уже шествуют в дом — не сами, конечно, в руках двух слуг.
— Благодарю, — Борис Игоревич ответил кивком. — Очень рад видеть такого воспитанного юношу.
— Славян, — кивнул Муромцев сыну, — проводи Дениса, покажи ему гостевую. Борис Игоревич, Валерия Вадимовна, ну а вы — со мной.
— Конечно, — Славка опять кивнул и повысил голос: — Максим Фёдорович, чемодан Дениса в комнату рядом с моей!
— Хорошо, Вячеслав, — ответил один из слуг.
Славка посмотрел на Дениса. Взрослые уже поднимались по лестнице. Муромцев-младший показал рукой:
— Пошли?
— Пошли, — согласился Денис. За всю свою жизнь мальчишку-дворянина он видел так близко первый раз… если не считать спортивных соревнований с пацанами из Минского Императорского Лицея. Славка был выше Дениса, тоньше — и двигался сейчас со странной пластикой. На Дениса смотрел открыто и тоже с любопытством, обычным любопытством дружелюбного пацана, который просто не знает, как отреагирует новый знакомый, а сам готов дружить хоть сейчас… а если не хочешь — ладно, я не обижусь. — А кот там, на пруду, ваш? — вдруг спросил Денис. Славка кивнул:
— Это Найд.
— Собачье имя какое-то.
— Ну… так вышло. Просто он НАЙДенный. Я его пять лет назад из помойной ямы вытащил… — Славка поморщился, придержал дверь, давая Денису пройти в полукруглый прохладный зальчик, где журчал фонтан и откуда наверх уводили изгибами две лестницы, а вправо-влево — две двери. — Тут, на окраине. Я гулял, а тамошние пацаны котят топили. Одного я спас.
— Сильно досталось? — понимающе спросил Денис. Славка кивнул:
— Порядком… Рёбра переломали и копчик отстучали здорово. Ну и сотрясение было… Сперва просто отталкивали, смехом. А потом я в драку полез. Их пятеро было, всем лет по десять, двенадцать. Ну, одному я нос сломал, ещё одному руку, другому болталки отбил… Но всё равно, что — запинали и давай ногами месить, хорошо, что босиком были… Потом я вырубился, они испугались, наверное, убежали. Я в себя пришёл, кое-как встал, глянул — а один котёнок ещё барахтается. Я его и принёс… И получилось — Найд… Нам сюда.
Денис оказался — предупредительно пропущенный вперёд — в совершенно безликой, удобной гостевой комнате. Небольшой, но с красивой мебелью. Рядом с дверью был аккуратно — к стенке — поставлен его чемодан.
— Ой-ё… — печально вздохнул мальчишка, глядя на закрытое чехлом кресло.
— Жуть, да? — понимающе спросил Славка.
— А если я чего поцарапаю? — уточнил Денис.
— Тебе отрубят пальцы, — совершенно серьёзно ответил Славка. И, когда Денис уставился на него, предложил: — Пошли ко мне. Я в прошлом году стол сжёг, когда опыт ставил по химии. Так что моя территория под моей властью, а мне твои пальцы не нужны. На раскладушке спишь?
— Сплю! — обрадовано ответил Денис, цепляя чемодан. — Стоп. А что твой отец скажет?
— Чтобы спать ложились не позже полуночи, — сказал Славка…
…В комнате Славки Денис перевёл дух. Это была совершенно обычная комната мальчишки. Ну… нет. Намного более аккуратная, чем у всех Денисовых знакомых. Видно было, что её обитателя с пяти лет муштруют хорошие специалисты. Но под потолком болтался самодельный мобиль, в шкафу торчала модель трансплутонника «Вектор», на стене висели портреты Кобрина, Арсеньева (1.) и Бауэрли (2.), а на кровати разинулся неразобранный чемодан. Над кроватью крест-накрест висели фехтовальный палаш и две «сайги» — мелкокалиберная под 5,6х39 и под охотничий патрон 12-го калибра, с прикладом и ложей красного дерева. Над ними скалился лесной тигр — огромная башка с шерстью зеленоватого отлива, жемчужные клыки в пол-ладони…
1. Арсеньев, Рош Арсеньевич — исследователь Марса, офицер гражданского геокорпуса. Именно им были составлены первые подробные карты Большого Сырта и найдена там же нефть. Пропал без вести за семнадцать лет до описываемых событий во время экспедиции на Южный Полюс Марса. 2. Артур П. Бауэрли — исследователь Меркурия, основатель постоянного поселения Купол, блестящий физик и энергетик.
— Ого! — Денис опустил чемодан. — Твоё?!
— Моё, — Славка аккуратно вешал форму на плечики. — Вот, — он показал левый бицепс — у плеча и до локтя кожу бороздил белый широкий шрам. — В прошлом году, на Голодном… Папка сказал — вон твой, иди и бери… Я бах, бах — обе ему в грудак. А он всё-таки прыгнул и меня подмял. Пришлось ножом докалывать, ну и он меня рванул. Хорошо, что только так. Если бы не издыхал, лежал бы я сейчас на кладбище…
Славка рассказал всё это без намёка даже на обычное мальчишеское хвастовство. Просто — рассказал, и всё. И, между прочим, переоделся в такую же, как у Дениса, пионерскую форму (только вместо ботинок оказался в форменных кедах), ловко повязал галстук и отсалютовал:
— Будь готов!
— Всегда готов! — ответил Денис, отметив, что у Славки на рукаве значок командира звена, а не члена совета отряда, как у него самого. Это слегка примирило Дениса с головой тигра и двумя стволами.
— Три года стаж? — с лёгкой завистью уточнил Славка, тоже оглядывая форму Дениса.
— Три, — признался Денис, снимая сумку и кладя на чемодан. — А у тебя?
— Два… — вздохнул Славка. — Принимать не хотели.
— За что? — нарушил Денис правила мальчишеской этики: не спрашивать, почему было плохо. Славка снова вздохнул:
— Младшего избил… ну, не хочу вспоминать. Со зла избил. Самому потом стыдно стало… Вообще из лицея выгнать хотели, но я сам всё рассказал и на порку с карцером напросился. Оставили, но с пионерами год мурыжили. Я из кожи вон лез… Пошли за раскладушкой тебе, а то уже через пять минут ужин…
…За большим столом — почти чёрным, из морёного дуба — собралось человек тридцать. Денис до такой степени перепугался чопорной обстановки, серебряных приборов, слуг и общей атмосферы, что начисто расхотел есть и тут же забыл не только всех, кого гостям представили, но и все правила приличия. Но, поглядев на то, как непринуждённо ведут себя отец с мамой, оттаял. Тем более, что блюда были самые обычные и немногочисленные — вкусный салат с колбасой, яичница с ветчиной, свежий хлеб (вот только серый, не чёрный, к которому привык и который любил Денис), апельсиновый сок, чай, горячие белые булочки с маслом и какое-то вино. Денис удивился, что и Славка, и ещё несколько детей и подростков — Славкины младшие брат с сестрой, двоюродные сёстры и братья — находившихся в нижнем конце стола, преспокойно подставляли фужеры под разливаемое слугами вино и привычно пили его. Сам Денис, покосившись на родителей, не осмелился последовать этому примеру, хотя и очень было любопытно.
Во главе стола сидела пара, которую дед Дениса назвал бы «калорийной» — так он принципиально извращал слово «колоритная». Совершенно белый, серебряно-седой, худой старик в сером с искрой костюме-тройке возвышался рядом с потрясающе красивой старой женщиной (слово «старуха» в её отношении казалось оскорбительным) в простом платье, но с тяжёлым, нарочито грубым колье из изумрудов, бриллиантов и серебра на высокой шее. У старика была только одна рука — правый рукав был приколот к груди пиджака крестом ордена Олега Русского.
— Это дед, — тихо сказал Славка, ловко прикрыв рукой рот и наклонившись к Денису. — Он потерял руку сорок лет назад, в бою с уйгурской ордой. Тогда дед был военным комендантом Верного…
Денис только кивнул.
Из-за стола вставали все — кто когда хотел, только громко благодарили и кланялись в пояс сперва «старшим», а потом стоящему в дверях усатому человеку в белом — повару, как понял потом Денис. Когда он сам выбрался из-за стола, уже за дверью его поймал отец. Мальчишка приуныл, думая, что сейчас будет проведено краткое и болезненное разбирательство по поводу его поведения у дворца президента, но вместо этого отец отсчитал из бумажника солидную стопу ассигнаций и сказал как ни в чём не бывало:
— Это тебе до конца года. До ночи с тридцать первого на первое. На что потратишь — твоё дело, но больше карманных денег не получишь. Так. Дальше. Тут мы пробудем дней пять. Можешь делать, что хочешь и влипать, куда желаешь, но — от Славы ни на шаг. Считай, что я тебя ему отдал в пажи. За все твои художества будет отвечать в первую очередь он. Понял?
— Понял, — немного ошарашено ответил Денис. И проводил взглядом отца — и маму — которых у крыльца ждала какая-то машина…
— Уехали? — спросил подошедший Славка. Денис кивнул и смущённо добавил:
— И это… меня тебе навязали.
— Папка сказал, — ответил Славка спокойно. — Глупости — навязали. Ты пионер, я пионер. В чём дело-то?
— Покажешь мне город? — спросил Денис по-прежнему смущённо. — Я мало посмотреть успел, из окна-то…
Славка пожал плечами:
— Да пожалуйста, только тут ничего интересного, по-моему. Слушай, — он внезапно загорелся, — поехали на Медео! Вот там есть что посмотреть! Ты на коньках катаешься?
— Конечно! — воспрянул и Денис.
— Ну вот завтра и поедем, сегодня уже поздно, — заключил Славка. Денис уточнил:
— А на чём поедем-то?
— А завтра увидишь, — сообщил Славка.
* * *