Козака он принял радушно. Выставил чай, пояснив, что нормального кофе здесь днем с огнем не сыщешь, а чай здесь очень хороший, есть даже китайские дорогие сорта. Русские любят чай…
Фотографию, точнее фоторобот, выложенный на стол, опознал сразу.
– Тищенко, Борис Макарович. Известный здесь человек.
Козак не ожидал такого.
– Кто он?
– Бизнесмен, местный политик, депутат Рады – это их конгресс. Представитель партии «Свобода» в регионе.
– Что такое «Свобода»?
– Неонацисты.
– Расскажите мне про него, – потребовал Козак. – Прежде всего, где он?
– Где-то за границей. На Кипре, может быть.
Козак не ожидал и этого.
– А как с ним связаться?
– Не знаю, – пожал плечами Кудроу, – можно попробовать через офис. Что-то случилось?
– Да, кое-что. Можем связаться?
Юридический советник достал телефон, начал искать в памяти.
– Ага, вот…
Пока Кудроу разговаривал по телефону, Козак напряженно думал. Получается, что здесь его не ищут? Но как так может быть – человек пропал на несколько дней. И не обычный человек – политик. И никто не задается вопросом, где он.
– Вот и все. – Кудроу отключил телефон. – Он на Кипре.
– Откуда вы знаете?
– Сказали в местном офисе «Свободы». Его не будет еще несколько дней. Что-то произошло?
– Что это за человек? – снова ушел от ответа Козак. – Кто он? Чем занимается?
Кудроу устало улыбнулся.
– Вам известен смысл слова «олигарх»?
– Да.
– Тищенко был олигархом. Не самым крупным, даже не входившим в сотню. Но олигархом. Видите ли, здесь практически любой бизнесмен, начиная с определенного уровня, должен либо быть олигархом, либо он потеряет свой бизнес и скорее всего свою жизнь. Здесь нет защищающего тебя права, нет судов, нет нормальной полиции – здесь либо ты хищник, либо ты жертва. Если ты жертва, тебя рано или поздно съедят.
– И Тищенко был хищником.
– Да. Позвольте спросить, вы бывали ранее в Украине?
– Да, но очень недолго. Пару лет назад.
– В две тысячи четырнадцатом произошло то, что здесь называют Майдан, то есть народное восстание на площади. Тищенко был одним из тех, кто поддерживал Майдан здесь, в Днепропетровске, он выделял деньги, организовывал отправку добровольцев, но при этом, в отличие от других членов нынешней властной команды, он предпочитал держаться в тени. Когда Майдан победил, те бизнесмены, которые поддерживали его, получили все, здесь они прямо взяли власть в свои руки. Глава этой бизнес-группы стал губернатором, остальные получили посты в его администрации. Тищенко стал всего лишь советником губернатора области – штата по-нашему. В благодарность ему разрешили отнять имущество у нескольких бизнесменов, которые не поддержали Майдан.
– И что же произошло дальше?
Кудроу улыбнулся.
– Неизбежное. То, что и должно было произойти. В стране, в которой не гарантированы права собственности, в которой собственность можно отнять просто за то, что ты поддержал не ту политическую силу, бизнесом никто заниматься не хочет. Сначала они отняли собственность у бизнесменов, ставших неугодными. Потом начали отнимать друг у друга, потому что отнимать было больше не у кого. Тищенко оказался слабым звеном.
– Откуда вы это знаете?
– Не первый год работаю, еще в Киеве. У местных хищников существуют определенные правила игры. Что-то вроде кодекса поведения… правил в бейсболе с жестами, обозначающими стандартные ситуации. Тищенко покинул страну и уехал на Кипр в то время, когда на его имущество и на его фирмы идет атака. Это сигнал «сдаюсь». У всех местных хищников есть запасы на черный день… счета в заграничных банках, пара вилл в местах, которые получше, чем это, квартира в Лондоне или в Майами. Если на тебя идет атака, а ты отказываешься от борьбы и выезжаешь за границу, это значит, что ты сдаешься, и тебе оставляют все, что у тебя есть за границей. Но отнимают все, что есть в Украине. Стандартная ситуация. На Тищенко идет атака, Тищенко уехал за границу. Вуаля.
Козак помотал головой, пытаясь усвоить.
– Как же они живут?
– Так и живут. Одним днем. Ни один американский бизнесмен так действовать бы не стал, но… у них нет понятия IPO[28], они не пытаются собрать деньги на бирже, не защищают права миноритарных акционеров и всю прибыль выводят за границу. Твоим считается только то, что удалось укрыть и вывести. Это странно, но они привыкли. В сущности здесь не такие плохие люди живут. Есть места, где еще хуже.
– Кабул?
Кудроу улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.
– Хотя бы. Здесь добрые люди. Немало умных, мотивированных. Молодых. Значительную часть времени наше представительство выдает визы. В том числе на бизнес-эмиграцию. Много студенческих виз. Я не удивлюсь, если те, кто отправляется в Штаты, добьются там большого успеха, – они не арабы, они знают, что такое успех. Думаю, лет пять здесь протянут еще. А потом надо будет что-то делать.
– Хорошо, – сказал Козак, – допустим. У Тищенко есть семья?
– Можно посмотреть по базам. Если она и есть, то давно за границей. Здесь никто не держит свои семьи, это возможный инструмент давления. Что все-таки произошло?
Вместо ответа Козак выложил фотографию. Кудроу посмотрел, скривился.
– Боже…
Фотография действительно была страшной.
– Да, пятидесятый калибр – против него даже ангел-хранитель бессилен.
– Где… где это произошло?
– Нью-Йорк. Джи Эф Кей. Вместе с ним погибло пять агентов ФБР, в их числе мой напарник…
Козак наклонился вперед.
– Тищенко был нашим агентом?
– Что… нет.
– Он приходил в посольство? Вы видели его здесь?
– Конечно, нет!
– Почему конечно?
– Никто из олигархов лично не придет в посольство. Посылают адвоката… Боже мой. Как он оказался в Джи Эф Кей?
– Хороший вопрос. Он прилетел туда рейсом из Лондона. А в Лондон попал из Праги. Вы что-то знаете про Прагу?
– Хороший, тихий город, недорогой. Есть программа бизнес-миграции с европейским видом на жительство. Туда чаще всего эмигрируют русские, украинцы едут в Прибалтику или Канаду.
– Что могло связывать Тищенко с Прагой?
– Понятия не имею. Эй… вы меня допрашиваете?
Козак откинулся на спинку стула, принял рас-слабленную позу взамен агрессивной. Этому тоже учил Дюбуа – раскачивать ситуацию, менять тон разговора – от допроса до дружеской беседы и обратно.
– Расслабьтесь, коллега. Конечно же, нет. Просто погиб мой напарник, он полтора десятка лет отдал ФБР.
– Сочувствую.
– Пять человек. Таких потерь не было даже в Майами[29]. Снайпер с пятидесятым калибром на территории США. Согласитесь…
– Да.
– Кстати, про пятидесятый калибр. Вы понимаете, что это такое?
– Ну… в общем, видел в новостях… в интернете.
Не служил…
– Эта штука может пробить машину насквозь и убить вас за ней, даже если вы в бронежилете. Страшное дело. Здесь есть такое? Есть киллеры с таким почерком?
– Здесь есть киллеры с любым почерком, – вздохнул Кудроу, – полно парней, которые в восемнадцать лет, а то и младше, отправились убивать и так и не вернулись с этой войны. С севера, с востока – русские. Здесь это как красная тряпка для быка. Работы нет, а оружие есть у всех. Постоянные политические и бизнес-разборки – здесь убивают с девяносто первого, со дня обретения этой страной независимости. Большая часть бизнесменов, сделавших состояние в девяностые, убиты. В нулевые – убиты. В десятые – убиты. В центре города нет ни одного крупного объекта собственности, хотя бы одного владельца которого не убили. Так что да – тут есть киллеры и с таким, и с любым другим почерком.
– Нелегко придется.
– О чем вы?
– Расследование. Я хочу понять, почему Тищенко прибыл в Соединенные Штаты нелегально. За что его убили.
Кудроу кивнул, но по его лицу было понятно, что расследование он не одобряет.
– Можете приступать. Но вряд ли из этого что-то получится. Здесь люди привыкли молчать. Это продлевает жизнь.
– Два вопроса. Первый – мне нужно найти человека по имени Охрименко Юрий. Предположительно живет здесь.
Кудроу записал.
– Поищем.
– Второй вопрос – я могу получить здесь оружие?
Кудроу выпучил глаза:
– И думать забудьте! Нет!
– Странно. В Кабуле с этим не было проблем.
– Это не Кабул. Здесь не нужны никакие неприятности. Никакого оружия, у меня у самого его нет.
– Ясно. Еще один вопрос – где можно поселиться? Только не в «безопасном доме».
Кудроу снова взялся за телефон…
Выйдя из здания, Козак осмотрелся. Решил действовать напрямую.
Подошел к одному из охранников, прогуливающихся у бетонного заграждения. Тот настороженно посмотрел на него.
– Добрый день, – сказал Козак, – сигарету?
Охранник посмотрел на сигарету. Поверх нее была двадцатидолларовая бумажка.
Сигарета исчезла в кармане.
– Чо надо?
Обычная смесь агрессивности и неуверенности… мясо, которое он видел многократно и в Кабуле, и в Багдаде.
– Хочу купить.
– Что купить?
Козак сделал характерный жест указательным пальцем.
Охранник торопливо, как мышь, осмотрелся.
– Деньги есть?
Вместо ответа Козак достал пачку долларов, не толстую и не тонкую. Наученный горьким опытом, он никогда больше не держал свои деньги в одном кармане в одной пачке – у него было несколько пачек разной толщины, и каждая в своем месте. В таких местах только дурак будет светить пачкой денег.
– Подожди…
Охранник отбежал к бронированной машине, потом вернулся.
– Пошли.
В машине, видимо, сидел старший, он посмотрел на него с той смесью неуверенности и агрессивности, по которой Дюбуа учил его определять людей с нечистыми помыслами.
– Деньги…
– Сначала покажи.
Старший достал из кармана пистолет. Это был «макаров»… русский пистолет, под патрон немного слабее парабеллумовской девятки и всего восемь патронов в магазине, он устарел лет пятьдесят назад. Но это был прочный и надежный пистолет, стояв-ший на вооружении армии, а русские что попало не примут.
– Ничего другого нет? «Глок», «берретта»?
– Ничего нет. Тысяча – берешь?
По меркам американского оружейного рынка переплата вдвое, даже если предположить, что «макаров» новый. Но деваться некуда.
– Запасной магазин? Патроны?
– Ничего нет. Берешь?
Черт. С обслуживанием клиентов тут была явная напряженка. Но он и не в магазин пришел. И потому отсчитал десять бумажек по сто, потом одиннадцатую и показал на пистолет на поясе главного.
– У тебя такой же. Достань патроны.
Старший охраны посмотрел на бумажку, и… жадность пересилила.
Патроны Козак ссыпал в карман. Скорее всего, с этого момента по законам Украины он преступник.
Но ему нужно было кое-что еще.
Он достал из кармана старый смартфон. Охранники дернулись, посмотрели на него с подозрением.
– Ты чо?
Он вызвал фотографии, нашел нужные.
– Смотри…
Охранник посмотрел на фотографии в телефоне, потом на Козака.
– Ты чо, в АТО воевал?
– Да.
Фотографии были сняты на стрельбище «Альфы» под Киевом примерно за две недели до его падения. Они давали уроки местным безопасникам.
– Друга одного ищу. С тех самых пор. Говорят, здесь живет. Может, пустит на постой.
С этими словами Козак достал еще сто долларов.
– Охрименко Юрий. Воевал в Донецком аэропорту. Говорят, здесь живет.
Старший охраны облизнул губы.
– Поищем.
Козак записал на стодолларовой банкноте номер своей мобилы. Аккуратно разорвал ее пополам.
– Остальное – когда найдешь.
Днепропетровск.
20 июня 2019 года
Кажется, начало двигаться…
Бизнес подобен маховику. Сначала ты выводишь его из состояния покоя, преодолеть которое бывает сложнее всего. Ты арендуешь помещения, выстраиваешь ассортиментную линейку, определяешься по ценам, заключаешь договора с водителями, нанимаешь людей, презентуешь себя клиентам. Скорее всего, у каждого клиента уже есть поставщик, и перебить его бывает сложной задачей, хотя в Украине, как я уже понял, это сделать намного проще, чем в России, потому что люди живут одним днем и на долгосрочное сотрудничество не ориентируются – им нужна цена здесь и сейчас. Потом начинаются первые продажи, но если ты не хочешь, чтобы они стали последними, надо вкладываться и вкладываться. И лишь через какое-то время ты начинаешь замечать, что дело идет как бы само собой. Появляются новые клиенты, растут графики. Дело пошло…
До этого, конечно, далеко. Но сегодня мы отгрузили на семьдесят процентов больше, чем в среднем по прошлой неделе. Сыграло роль то, что договорились о поставках в одну сеть, какую – говорить не буду. Торговая сеть – это всегда хорошо, это постоянный спрос, пусть даже приходится платить откат категорийному менеджеру.
Был вечер. Я засел в своей комнатушке с растворимым кофе, гроссбухом, ноутом и калькулятором. И папкой с договорами. Пытаюсь подбить промежуточные итоги…
Конечно, в минусах пока, но тенденция обнадеживает. Если сегодняшний уровень продаж закрепится, я смогу, по крайней мере, не вываливаться в минус по итогам месяца. И платить людям зарплату.
А если расширим ассортимент и подцепим еще хотя бы одну сеть, вот тут вот и пойдет навар. Или выхлоп, как обычно говорят.
Посмотрел на телефон… Хохол пока не звонил. Я тоже не дергался – только идиот, прибыв в чужой город, начинает проявлять буйную активность. На самом деле надо закинуть удочку и иметь терпение ждать…
Да, что-то получается. Интересно, что в Киеве делается…
Вышел из своей каморки, я ее устроил просто обставившись с трех сторон шкафами. Катерина сидела за своим местом, закусив губу.
– Идите домой… – сказал я, – темно уже…
– Валерий Иванович, отчет надо закончить…
– Разве не раз в квартал?
– По ПДВ раз в месяц[30].
– Завтра закончите. Работу надо делать в рабочее время…
Она пожала плечами, выключила компьютер, начала одеваться. Видимо, не замечала того, как я на нее смотрю. Взяла сумочку.
– До видзення.
– До завтра, – сказала она по-русски.
– Одна ходить не боитесь по ночам?
Она пожала плечами:
– Такси вызову. Все равно провожать-то некому.
И, прежде чем тема начала развиваться, она открыла дверь и ступила на лестницу…
То, что она подставная, это я точно знаю. Или, как сейчас обычно говорят, стопудово. Вопрос в том, от кого она. Украина сейчас – как раньше Западный Берлин или еще раньше Польша. До разделов. До нее всем есть дело и все здесь есть.
Все – разведки, посольства, фонды, просто гражданские активисты, ищущие приключений на свою пятую точку и искренне уверенные, что не главы государств, чей мыслительный процесс подкреплен аналитическими записками институтов и оперативными разработками спецслужб, а вот они-то уж точно знают, как правильно. Как надо.
В размышлениях своих я не заметил… хотя как тут заметить – когда кто-то перелез через забор. Услышал только, как звякнуло внизу… а потом еще раз.
И потянуло дымом…
Попытался выглянуть… и едва не попал. Под молотки. Только убраться успел, молотком ударило по стеклу, совсем рядом с головой хрустнуло. На пластике появились дырки, похожие на морозные узоры, какие любит рисовать на окне декабрь.
Я сел на пол… пистолет был при мне, но геройствовать мне не время. За батарею – при обстреле безопасные места это за батареей и в ванной, это мы уже прохавали. Набрал номер Хохла, тот ответил сразу:
– Алло.
– Валера это. Кабан.
– Ага.
– Подожгли меня.
– Ты где?
– В офисе. Бросили пару бутылок, потом из автомата.
– Цел?
– Да. Ща едем.