Седьмая пуля снова попала в салон уже почти остановившегося головного «Лэндкруизера», смертельно ранив остававшегося в живых израильского охранника.
В этот момент в искореженную груду металла, когда-то бывшую автомобилем стоимостью триста пятьдесят тысяч евро, врезалась пытающаяся затормозить «Газель», идущая по это же полосе…
Восьмая пуля снова попала в «Лэндкруизер». Не выдержав, взорвался бензобак…
Машине сопровождения удалось остановиться. Один из израильских охранников, прикрываясь бронированной дверью, открыл огонь в темноту, в направлении вероятной позиции снайпера из короткоствольного пулемета «Негев-Коммандо». Второй побежал к VIP-машине. Все-таки израильтяне были очень храбрыми и всегда отрабатывали свое жалованье до конца.
Девятая пуля пробила бронированную дверь «Лэндкруизера», пулеметчика в бронежилете насквозь и ушла в асфальт. Десятая швырнула вперед бежавшего к VIP-машине охранника – его бросило почти на метр вперед, и он застыл на асфальте без движения. Из-под него начала быстро-быстро растекаться черная лужа…
С хлопком взорвался бензобак «Газели». Завыла сигналка, люди в панике бросали машины и разбегались прочь, быстро гасли огни окон неподалеку – в таких случаях лучше выключить свет. Наступила тишина, прерываемая только шуршанием жадно поедающего свою добычу пламени да грохотом басов дискотеки с противоположной стороны Днепра.
Окраины Днепропетровска.
Бывшая Украина.
Ночь на 24 июня 2019 года
На съемную квартиру я не поехал. Ищите лохов в другом месте.
Остановился на выезде из города, купил мяса, сахара, уксуса, угля, готовых салатов, жидкости для розжига костра, шпаг для мангала, большую бутылку воды. Три бутылки водки – стандартно для застолий, одна бутылка на каждого и одна на всех, к этому пластиковые стаканчики. Выехал из города… надо было просто найти пустой дом. Тут их полно – пустых, брошенных, с остановившейся жизнью. Кто уехал. Кто погиб…
А дома остались. Черные и пустые, как мавзолеи на кладбище.
Я выбрал недостроенный коттедж, двухэтажный, с уже подведенной крышей. Заброшенный. Держа пистолет в одной руке и фонарь в другой – прошелся по этажам. Чисто. Растяжек тоже нет.
– Надо поискать чего-то деревянное, – сказал я, – что горит. Будем жарить мясо.
Американец подозрительно осмотрелся.
– Это твой?
– Нет. Не знаю чей.
– Это чужая собственность. Мы зашли на чужую собственность.
– Ты здесь видел хоть одного человека, который бы волновался по поводу чужой собственности?
Как подставки мы использовали кирпичи, поставив их один на другой. Разожгли огонь из найденного деревянного хлама, вымочили мясо в уксусе и сахаре, нанизали на шпажки и поместили над огнем. Конечно, это не шашлык, но мясо есть мясо…
– Я знаю, что это, – сказал американец, – это шашлык.
– Откуда знаешь? – поинтересовался я.
– У меня есть друг. Он угощал меня.
– Грузин?
– Да. Офицер… спецназначения. Специальные силы Грузии. Он воевал здесь.
Я промолчал, смотря, как уксус капает на дрова и шипит.
– Он снайпер. Воевал на Донбассе.
– И?
Американец пожал плечами:
– Странные вы люди. Разве ты его не ненавидишь?
– За что?
– Но он воевал против вас!
– Здесь все когда-то друг против друга воевали, друг мой. И если помнить об этом – жить дальше нельзя. Знаешь, кто такие татары?
– Да, миноритарная нация.
– Много сотен лет назад они поработили Россию и сделали нас своими рабами. А триста лет спустя мы штурмом взяли Казань. Теперь мы живем в одной стране… Если ты обратил внимание, у нас в городах нет национальных районов, как в Нью-Йорке. Все живут вместе. Лет через двадцать забудем мы и забудут грузины. Уже почти забыли. И мы снова будем пить грузинское вино и есть грузинский шашлык. А они будут ездить к нам и сводить с ума наших женщин. Все останется в прошлом…
…
– Это искусство, друг, вовремя забыть. Так жить проще…
Я свернул колпачок у первой бутылки.
– Держи стаканы. Я буду разливать.
– Хочешь меня напоить?
Я поставил бутылки на пол. Тьма непрошеным гостем лезла в окна, и только наш костерок служил от нее хоть какой-то защитой.
– Напоить тебя? Да нахрен ты мне сдался…
Американец полез в карман, достал пачку денег. Отсчитал две десятки и протянул мне.
– Это зачем?
– За стол. У нас так принято – если двое пьют и едят без обязательств друг к другу, то они платят за стол поровну. У вас не так?
– Нет, – покачал головой я, – кто приглашает, тот и платит. Ладно… черт.
Я взял банкноты. Американец взял пластиковые стаканчики.
– Теперь разливай…
Водку пить надо со смыслом…
Я не большой любитель спиртного, честно. Как-то так получилось. У меня не было пьющего отца, и я не был своим в пьющих компаниях, потому-то я не научился решать свои проблемы при помощи спиртного. В Чечне было много водки, но мы пили, только когда надо было согреться или не свалиться в шок. А бывало там всякое…
А американец пил водку плохо. Не умел он ее пить…
– На… закуси, – сказал я, смотря, как он хватает ртом воздух, – закуси, закуси…
– Факинг… шит.
– Нормально… Это только поначалу непривычно…
Американец вгрызся в горячее мясо…
– Нормально…
– Это нормально. Ты еще не видел настоящего шашлыка. Мясо начинают мариновать за двое суток. А секрет раствора для маринования берегут почище номера банковского счета…
– Номера банковского счета?
– Не обращай внимания. Я говорю так, чтобы тебе было понятнее.
Американец обличающе ткнул в меня пальцем.
– И все-таки ты агент ФСБ.
– Да? А если и так – это что-то меняет…
…
– У нашей страны, как и у любой другой, есть свои интересы. И мы вынуждены защищать их, о’кей?
– Чушь все это. Бул шит.
– Почему? А что ты тут делаешь?
– Я расследую тут преступление.
– Ну да…
– Хочешь, на Библии поклянусь!
Американец завертел головой, будто тут и впрямь где-то была Библия.
– Библии нету. Но если двое пьют вместе, предполагается, что они не будут лгать друг другу.
– Да? Вот фигня…
– Выпей еще…
…
– Уже лучше.
– …Это так. Я расследую тут убийство моего напарника. Он, с…, работал на страну, а его, с…а, убили цэрэушники!
– Цэрэушники?! – моментально насторожился я.
– Ну да… – сказал американец. – Вообще-то это ни хрена не гостайна. Тищенко, местный олигарх. Мы взяли его в Джи Эф Кей, и тут же прилетели несколько цэрэушников и стали требовать его себе…
…
– А у нас, черт, были основания для задержания. Он прибыл в страну с подложными документами. Это основание для задержания, понял?
…
– Мы его задержали. Напарник вызвал подмогу… спецагентов из группы по освобождению заложников. Мы выехали на трассу и тут… бах! Бах! Снайпер…
– Как ты уцелел? – спросил я.
– Я же морской пехотинец. Сразу понял – худо дело. Полтинник – это тебе не пудинг у мамочки. Выскочил из машины и свалился в канаву. А остальных всех…
…
– Чертов полтинник. Пятидесятый калибр. Я думаю, что это была винтовка без оптического прицела, чтобы стрелять на близком расстоянии. «барретт», твою мать. Они ведь тут были…
…
– Эй…
– Что?
– Они ведь тут были? – Американец смотрел на меня. – «барретты».
– «Барретты» у них были. Это точно. Но у украинцев.
– У украинцев?
– Точно. Нацгвардия. У ВСУ было мало.
– ВСУ? Что это такое?
– Вооруженные силы Украины. Им не доверяли, и они снабжались хуже. Все американские поставки – в основном уходили к добровольцам и в Нацгвардию.
– Правительство не доверяло собственной армии? – переспросил американец.
– Послушай, – сказал я, – вот представь себе, ты работаешь электриком или строителем, и вдруг тебя призывают в армию. Никто не объясняет тебе, что происходит. Говорят, что враги русские, что они все как один агрессоры и оккупанты, но ты работал в России и знаешь, что это не так. Тебе дают автомат, твой офицер призван так же, как и ты, из запаса, никто не знает, что происходит…
Американец махнул рукой.
– Можешь дальше не продолжать.
– А добровольцы – такие же, но у них есть одно большое отличие. В украинской армии было большинство тех, кто просто не понимал, что происходит, и хотел домой. В добровольцах и Нацгвардии в основном были те, кто на самом деле хотел воевать с русскими и убивать их. А если ты чего-то хочешь – научиться несложно.
Американец снова обличающе ткнул в меня пальцем.
– Ты врешь.
– Почему?
– Ты из ФСБ.
– Я вру? Хорошо, слушай правду. Два «барретта» у ополченцев было. Видел собственными глазами.
– Ага!
– Один у отряда Моторолы, еще один – в распоряжении командования.
– Значит, могли?
– Что могли?
– Могли въехать в Штаты.
– Друг мой, – сказал я, – подумай сам. Для того чтобы быть мастером в обращении с той или иной винтовкой, надо постоянно стрелять из нее. А для такой винтовки, как «барретт», патроны в магазине не купишь.
– Постой. У вас что, полтинник не продается в магазинах?
– Нет. Потому патронов к «барретту» не достать. И подумай, кому было проще освоить «барретт» – снайперу ДНР, бойцу Украинских вооруженных сил или добровольцу? В ДНР патронов к этим трофеям тоже не было. Эти два трофейных «барретта» только и были что для фотосессий и показа гостям. Круто.
– Да…
– Кстати. Мы с тобой пьем, а я и имени твоего не знаю.
Американец протянул руку.
– Гэбриэль. Можно Габ.
– Валерий.
– Валерий… странное имя.
– Чем же?
– Похоже на французское Валери.
– И что с того?
– Оно женское.
– Да? А как же Валери Жискар Д’Эстен?
– Кто это?
– Президент Франции в семидесятых.
Американец подумал и изрек:
– Ты точно из ФСБ, ни один русский, которые не из ФСБ, не вспомнил бы имя французского президента пьяным.
– Нет. У нас просто средняя школа лучше. Есть имена и похуже.
– Например?
– Сергей[42]. Знаешь испанский?
До американца доходило несколько секунд. Потом он расхохотался.
– Оно действительно так произносится?
– Да…
– Давай, выпьем.
– Давай. Чтобы нас никогда так не называли.
Я многозначительно поднял палец:
– Тост.
– О, да. Тост.
Американец начал разливать, а я поднялся и пошел осмотреться. Тихо… темно… нехорошо. Тиха украинская ночь, и сало ты хоть прячь, хоть не прячь. Могут быть гости…
Вернулся. Американец протянул стаканчик:
– За нас.
– Ага.
Улучив момент, я ловко вылил это себе за воротник. Бр-р-р…
– Что намерен делать? Искать украинских снайперов?
– Да… твое правительство даст доступ к архивам в Киеве?
– Даст-то даст, но…
…
– Ты и в самом деле думаешь, что там что-то документировалось?
– А как же? – протянул американец.
– Послушай, – сказал я, – и попробуй понять, что здесь происходило. Общество было расколото. Одна часть общества ненавидела другую, так сильно, что готово было убивать. Подняли голову неонацисты, и никто, заметь, никто не осудил их. Ни Франция, ни Германия, ни Великобритания, ни вы. Полиция развалилась, армия была недееспособна. Часть армейских складов на западе страны разграбили, и оружие пошло по рукам. Новое правительство было нелегимным и не знало, на кого оно может опереться. А в Киеве были десятки тысяч людей, которые только что свергли одну власть и могли свергнуть и эту. И они дали им оружие и послали на Восток. В надежде на то, что или они убьют там противников власти, или противники власти убьют их. Армия обстреливала миллионный город из тяжелых ракетных систем и гаубиц. Сбили пассажирский самолет. По крайней мере, половина из тех, кто находился на передовой со стороны Украины, были или призывниками, или добровольцами. Они понимали, что ведут войну против мирного населения. Они виновны в этнических чистках. Они понимали, что могут быть привлечены к ответственности за содеянное. А теперь скажи мне: как думаешь, много там документировали?
– Да уж… – уныло протянул американец.
– Давай, пей…
Днепропетровск, бывшая Украина.
24 июня 2019 года
Утро встретило головной болью, похмельем, сушняком во рту. Никогда не умел пить и не стремился научиться. И пусть я выпил меньше, чем американец, по крайней мере, вдвое, для дурного настроения хватило.
Поскольку ничего для лечения не было, поступил просто – зашел за угол и сунул два пальца в рот. Полегчало… но немного, и во рту остался омерзительный привкус, который и водой не смоешь…
Американец выглядел не лучше. Он сидел на подножке машины и держал перед собой руки, смотря на солнце.
Руки заметно дрожали.
– Зачем мы пили? – спросил он.
– Знаешь, у нас есть песенка: «Эх, яблочко, куда ты катишься. Не пьешь, не гуляешь – спохватишься»…
– Ничего не понял… спохватишься?
– Потом будешь жалеть.
– А… понятно.
– У нас совместная выпивка – больше чем выпивка. Те, кто выпил, должны потом помогать друг другу.
– А без выпивки не нужно помогать?
– Нет.
– Странно.
Зачем мне нужен был американец? По двум причинам. Первая – я почему-то верил, что он хочет до чего-то докопаться и что-то понять. Вторая – он американец. Местные власти показательно льнут к американцам, они могут, не моргнув глазом, убрать меня, но побоятся убрать американца.
А так… пусть будет.
– Мне надо в туалет.
– Давай быстрей – и поехали…
Поехали – это я, конечно, погорячился…
Дорога была плохая, а машина мощная. Руль не держался в руках.
– Эй…
– Спокойно… Щас выедем.
На самом деле я не был в этом уверен, но и показывать свою слабость тоже не хотел.
Так… спокойно.
Завывая мотором, джип выскочил на шоссе. Сразу стало проще – это все-таки скоростняк, а не проезжая дорога с колеями размером с хорошую канаву.
– Все выше, и выше, и выше…
– Может, все-таки я поведу?
– Ты тоже пьяный. Еще сильнее. А пьяный американец за рулем – международный скандал.
Машины шли все медленнее, впереди показался блокпост. Конечно, это не тот, что я видел своими глазами и даже неоднократно проходил на трассе «Кавказ»… труба пониже, и дым пожиже…
Наверное, гривнами не обойдется. Увидят, что в машине иностранец, потребуют доллары. Ну что за жизнь… такая.
Машины двигались рывками. А мне сообразить бы, что введен усиленный режим. Но откуда же мне знать, что ночью в городе опять стрелял снайпер, что убит заместитель начальника ДБК, что в городе введен «Перехват», или как там он у них, – и…
Не сообразил. Просто пересчитал деньги в кармане, на ощупь вытащил, сколько нужно. Когда очередь дошла до нас, я виновато улыбнулся и подал права и документы на машину с вложенной внутрь купюрой. Но солдатик из ДБК, только глянув на меня, бросил документы, будто они обожгли ему руки, вскинул свой карабин[43] и заорал:
– Руки!
Адреналин хлынул в кровь, моментально изгнав зеленого змия, но было поздно. Было, как будто в полный лягушек пруд бросили камень – только бросились все не в стороны, а, наоборот, к центру – к нам. Подскочили, едва не вырвали дверь от усердия, вытащили из машины и положили на землю. Приняли, короче.
Последнее, что я слышал, как, топая, к нам кто-то бежит…
Нелегальное положение.
Киев, Украина.
Начало февраля 2014 года
С Алексом я договорился встретиться на остановке электрички, по броварскому ходу. Почему там? Секрет прост – у меня в том направлении была дачка, купленная на чужое имя, и там можно было приховаться на случай чего.
Старая эрочка[44] выплюнула меня и еще нескольких пережеванных жизнью пассажиров на старый бетонный перрон. Был февраль, а это значило – морозная сырость и слякоть, температура около нуля, снега почти уже нет. Киев находится на широте Лондона, и погода тут намного мягче, чем в России.