– А что если мы рванем куда-нибудь далеко и попытаемся наняться там до того, как туда дойдут вести о первых переговорах?
– Не прокатит номер. Мы не намного обгоним информацию, потому что информация распространяется со скоростью полета кораблей, за вычетом проволочек при пересадках, так сказать. Потому давно устоялась практика, что окончательно договор вступает в силу через несколько дней после предварительного соглашения.
В этот момент УРР на голове у Касса, до того сдвинутый на лоб, мигнул и запищал, привлекая внимание хозяина. Касс сунул в ухо наушник:
– Давай почту... зачитай...
Примерно минуту он слушал сообщение, затем протянул руку и, забрав у Леонида полупустую колбу, залпом ее осушил.
– Нам повезло, – сказал торговец, ставя пустую тару на пол, – контракт практически в кармане. И денежный. Ушам своим не верю. Да еще и так быстро...
– Денежный – это к войне, – заметил наемник.
– Не в этот раз... Так, Навигатор, а ну-ка досье мне на него... Полного в базах нету? Давай что есть. А имя-то знакомое... так и знал. Еще одно предложение контракта? Танду... Сколько? Сотри его.
– Так у нас уже два контракта? – уточнил Леонид.
– Один. Танду пусть катятся в свое болото со своими фермами, тем более что хорошо платить они не любители. Да и кому сдались их фермы?
– И этот контракт на кого-то важного? Большая шишка?
Касс ухмыльнулся:
– О да. Это действительно великий человек. Знаменитый ученый. У него всего один большой недостаток – он не сссла, к сожалению.
Он встал, закрыл настенную панель, с которой возился, и вышел из силового отсека со словами:
– Навигатор! Начать процедуру прыжка! Точка назначения – Чоданга!
***
– Так теперь ты приоткроешь завесу тайны? Что охранять и от кого? – сказал Леонид, устроившись в кресле второго пилота.
Мелковаты сиденья сссла для землянина, тем более его комплекции, но он уже начал привыкать.
– Чоданга-Прайм – довольно живописный плохо изученный мир, и такой же негостеприимный... Состоит из низин, так называемых 'морей', и колоссальных скалистых плато, которые называют островами. Прав на нее никто не спешил предъявлять – плохо там жить – потому теперь там много колоний разных рас. На плато, возвышающихся на десять-двенадцать тысяч метров, разреженная кислородная атмосфера, внизу, в морях – давление повышенное и дикая концентрация углекислого газа. Жизнь там буйствует – джунгли, живность. Причем живность эта, скажем так, бывает агрессивной.
– Я так понял – моря без воды?
– Точно. Называют их так. Низины затянуты сплошным облачным покровом, потому, когда ты стоишь на краю плато, тебе кажется, что перед тобой море белых облаков. Вот, смотри. Навигатор, дай изображения Чоданги.
На настенном экране появились и стали сменять друг друга изображения пейзажей, состоящих в основном из камня, темно-синего неба и облаков вместо воды у самых ног, можно сказать. Затем появились картинки с растениями и странным шарообразным мохнатым существом о шести коротких ногах, широким ртом во всю теломорду и кучей глаз по периметру. Многоглазый колобок на ножках да и только.
– Ценность Чоданги – в редких минералах и богатых залежах трансурановых. Шахтерские колонии строят на плато, там можно довольно неплохо жить, если гравитация не угробит. Она чуть слабее земной, что многовато. Но залежи на самом верху так себе. Чем ниже – тем богаче добыча.
Так вот. Работодатель основал шахтерскую колонию на низком плато, которое находится ниже уровня облаков на несколько километров. Насколько я понимаю, прибыль он рубит отличную, но у него две большие проблемы. Первая – живность частенько в гости заглядывает.
– Типа этого вот колобка?
– Не-не. Этот малыш травоядный и мирный. А вот при встрече с кем позлее ты будешь счастлив иметь под рукой 'Бурю'. Вторая проблема – жизнь кипит не только на 'дне', в самых низинах, но и в системе пещер внутри скал, на которых стоят колонии. Потому проблема номер два – опять живность, но теперь уже изнутри. И потому тяжеловооруженная пехота, отлично переносящая повышенное давление и повышенную гравитацию, там очень нужна.
– Не нравится мне, как это все звучит. Я, конечно, не прочь поглядеть другие планеты и зверушек тамошних, но подозреваю, что все серьезно, и смотреть придется через прицел...
– Посмотри на это с другой стороны. Когда ты будешь стрелять – никто не бабахнет в обратку.
– Тоже в кныш.
Навигатор завыл сигналом побудки, готовясь к прыжку.
Несколько часов спустя, прикончив пару колб пива и задумчиво созерцая туманности подпространства, Леонид зевнул и спросил:
– Как ты думаешь, долго нам еще болтаться? Спать охота.
– Понятия не имею. А спать нельзя.
– Знаю, что нельзя. Пойду отолью.
Наемник встал с кресла, повернулся к коридору – и обмер. Прямо перед ним, прижимая окровавленную руку к животу, стоял Юджин.
Язык прилип к гортани, ладони вспотели, по спине побежали мурашки. Несколько секунд Леонид молчал, не в силах произнести ни слова, и тогда Юджин заговорил первым:
– Давно не виделись, Леон. Как поживаешь? – голос мертвеца звучал глухо, казалось, он боролся с рвущимся наружу стоном.
– Эм... Ну, я... нормально, в общем... – выдавил из себя наемник.
– А я вот хреново. Сам понимаешь, с простреленным животом трудно быть в норме.
– Это... Юджин, ты разве не умер? – вопрос 'как ты тут оказался?' звучал бы более уместно, но первый вариант показался Леониду важнее.
– Умер, ясен пень, а ты как думал? Нет, серьезно, Леон, когда ты меня бросал, ты правда считал, что я смогу выкарабкаться в джунглях с простреленным животом? Отбиться от 'черных рубашек' и выкарабкаться?!
– Перед тобой никого нет, ты говоришь с пустотой, – послышался из-за спины голос Касса, но Леонид его проигнорировал.
– Постой, Юджин, так несправедливо! Никто тебя не бросал! Это ведь ты сам и сказал, что прикроешь нас!
– Ты бросил меня подыхать в лесу, Леон, вот что несправедливо. Хотя ты в чем-то прав. Ты отдал мне свой шприц с морфием, а остальные просто сказали 'прощай' и ушли, так что ты виноват меньше других. Но ты бросил меня подыхать в лесу.
– Какого черта?! – заорал наемник, – мы все прекрасно знали, и ты в том числе, что ты не жилец, сразу знали, как только ты пулю поймал! Но несли долбаных шесть километров!
– И бросили. Ты бросил, – мертвец смотрел исподлобья, зло и мрачно.
Пол под ногами вздрогнул, Леонид моргнул. Перед ним тянулся узкий коридор космолета. Юджин исчез.
– Мы вышли в наше пространство, – сообщил Касс, – мираж исчез?
Лицо покрыто испариной, рубашка прилипла к вспотевшей спине, сердце колотится, как бешеное.
– Да, исчез... Но ведь он был такой... такой реальный!
– Ты видел кого-то, кто погиб, судя по твоим словам?
– Да... Я когда-то давно оставил товарища на смерть... Юджин был отличным парнем. Мы все несли его по очереди, но... нас настигали, и он решил встретить свою смерть, прикрывая нас, а не скончаться от раны. Черт. То, что он говорил – это было несправедливо. Это была неправда.
– Ничего он не говорил – это был мираж, его слышал только ты. В подпространстве не все видения безобидны. Иногда оно использует против нас нашу же совесть... Иди поспи. Мы у Чоданги, от звезды к планете полтора цикла полета.
Спал Леонид плохо: ему снились события тридцатилетней давности и оставленный в джунглях Юджин.
***
Чоданга сверху казалась почти сплошным белым шаром с темными кляксами плато. Вечный облачный покров, скрывающий почти девственную планету от взгляда из черной бездны, сколько хватает глаз.
Касс вышел на орбиту и связался с центром управления колонии, после чего установил мост контроля и позволил наземному компьютеру вывести их точно на зону посадки.
– Хорошо, что мы попали в грозовое окно, – заметил торговец, – иначе садиться пришлось бы самим. Тут каждый день лютуют грозы по пару раз, если не круглые сутки.
Корабль погрузился в белый туман. Тридцать секунд белизны за бортом – и вот уже на обзорных экранах от края до края мрачные буйствующие джунгли Чоданги.
Посадочные опоры коснулись площадки, Касс в последний раз поправил свою форму. Земное обмундирование сидело на нем не ахти – но зато он будет не так выделяться среди землян, казаться частью подразделения.
– Ты готов? – спросил он Леонида.
– Парни, мы готовы? – крикнул наемник в коридор.
– Так точно, сэр! – почти, но не совсем в унисон, согласно инструкциям командира, отозвались восемьдесят луженых глоток.
– Ну, теперь-то не подкачай, – сказал Касс, – первый акт будет самым сложным, а дальше все как по маслу пойдет. Рожу кирпичом, и я тебя очень прошу: вначале подумай – потом сделай или ляпни, а не наоборот.
– Угу, – отозвался наемник.
В этот момент бортовой искин передал сообщение из контрольного центра:
– Приветствую на Чоданге и в колонии Уольрэм. Вход на территорию колонии разрешен.
Подразделение, облаченное только в походные костюмы и с 'кароносцами' на ремне, организованно высадилось из корабля и колонной по четыре двинулось с посадочной площадки к ползущей в сторону массивной створке ворот, за которой уже стояла высокая стройная фигура. Туман и слегка запотевшее стекло дыхательной маски позволили Леониду рассмотреть чужака, тоже носящего маску, только почти в упор. Перед ним стоял балларан, серокожий, с кисточками на ушах и янтарными глазами.
Ни один мускул на лице наемника не дрогнул, пока глубоко внутри шкурный интерес душил рвущиеся наружу принципы. Выбора особого нет – но кое-кто за это ответит.
Касс и балларан обменялись приветствиями, Леонид хранил гробовое молчание, пока ворота закрывались у него за спиной. Гермостворка глухо лязгнула, зажужжали компрессоры, выкачивая наружу непригодную атмосферу Чоданги и закачивая дыхательную смесь, вспыхнули стерилизационные лампы.
– Прежде, чем вы попадете во внутренние помещения, – сказал серокожий, сняв маску, – командиры должны встретиться с управлением колонии, а рядовой состав пока подождет здесь.
Наемник сразу же отметил надменно-бесстрастное выражение лица балларанца. Голос подчеркнуто ровный. Но Леонида этим, конечно же, не обмануть. Он уже знает, какие эмоции испытывают эти существа при виде землян, воочию видел их на лице той балларанки.
– Мы готовы, – сказал Касс.
– ... Но вначале переговорим между собой, – добавил наемник.
– Жду вас в коридоре, – коротко сказал балларан и вышел.
Леонид упер тяжелый взгляд в торговца:
– Итак, ты решил сдать меня в аренду нацистам, – сказал он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Твои обвинения балларан в нацизме не обоснованы, – спокойно ответил тот, – ты пытаешься устроить проблему на пустом месте.
– Мы оба с тобой знаем, что они считают низшими всех, кроме себя. Это и есть нацизм.
В голосе Касса появились жесткие нотки:
– В таком случае, у меня для тебя хреновая новость. Ты уже служишь нацисту, то есть мне. Потому что под твое определение нацизма попадаю и я, и все сссла, и подавляющее большинство высокоразвитых рас галактики. И даже ты сам, умом понимая, что ты примитивнее других, все равно подсознательно считаешь себя лучше. Это нормально – считать свой вид самым лучшим. Разница между мною и балларан в том, что я свое мнение о других держу при себе, а они свою развитость выставляют напоказ, хоть и стараются делать это корректно. Политика у них такая.
– То-то же на лице той балларанки так корректно были написаны отвращение и презрение, ага.
– Ты смутил и обидел ее, раздевая глазами! Вообще у балларан принято контролировать себя полностью, промашки у них редки. Но давай будем откровенны. Я сам не люблю балларан, тем более что они давние оппоненты сссла по делам внутри совета одиннадцати. Но при всем при этом – они чрезвычайно развитые и культурные существа. Балларан не строят концлагерей и не жгут никого в крематориях, как это делали твои соплеменники, потому давай посмотрим правде в глаза: не по чину землянину судить о балларанах, проводя параллели с худшими представителями своего, я подчеркиваю – своего вида.
Леонид гневно засопел:
– Ты знал, что я не захочу на них работать, и потому не предупредил меня, что контракт предложили балларанцы, не так ли?
– Именно так. Я, видишь ли, не обязан тебя ни о чем предупреждать, ты мой подчиненный, как бы. И обсуждать с тобой контракты я тоже не собираюсь. Потому, черт тебя дери, возьми себя в руки. Нам нужны контракт и деньги, и никто не обещал, что зарабатывать их мы будем так, как нам нравится. Никого не волнует, чего ты хочешь и чего нет, придется потерпеть ради дела. Мне вот, например, не далее как шесть циклов назад хотелось тебя если не убить, то изувечить. Но перед тем, как дать тебе сдачи, я вспомнил, что у меня денег мало, а долги нереальные, и ты мне нужен, чтобы с ними расплатиться. И потому спокойно поднялся с пола и сел обратно. Высокоразвитое разумное существо обязано владеть своими эмоциями – бери с меня пример, если не хочешь, чтобы тебя считали животным!
– Думаешь, смог бы дать сдачи? – ухмыльнулся наемник.
– Пятьдесят на пятьдесят, – ухмыльнулся в ответ Касс, – либо смог бы, либо нет. Все же спецназ сссла – один из лучших. Да, стаж у тебя поболе моего, а сам ты покруче – но и я побывал в аду и выбрался оттуда. А теперь, если ты взял себя в руки – негоже заставлять работодателя ждать.
Следуя за балларанцем, Леонид по сторонам особо не глазел, сосредоточившись на предстоящем разговоре. Сразу после шлюза они миновали контрольно-пропускной пункт, состоящий из двух балларанских солдат и трехметрового экзоскелета с внушительным даже на первый взгляд набором вооружения. Хотя, скорее, это просто шагающий танк: яйцеобразный обтекающий корпус на двух мощных ногах с обратносгибающимися коленными суставами и несколько стволов.
– Искин, давай мне комментарии по всему, что мне стоит знать, – негромко сказал он, коснувшись пальцем своего УРР.
Уж весь извелся в нетерпении, ожидая этого приказа, господин.
Поднявшись на бесшумном лифте вверх на два этажа, наемник почувствовал, как тело становится легче, а мрачные серые интерьеры сменились светлыми и чистыми. Административный блок со всеми удобствами.
В широкую дверь, ведущую в зал заседаний, первым вошел балларанец, даже не подумав пропустить вперед гостей. Следом шагнул Касс, Леонид попал в комнату последним, и двери за ним тихо сами закрылись.
И вот тут старого наемника действительно ожидал если не шок, то как минимум что-то сродни ледяному душу. За столом, в кресле, установленном на возвышении, словно трон, восседал статный седой балларанец, с узким скуластым лицом не то мыслителя, не то злого колдуна из сказки, на котором застыло выражение безмятежности и высокомерия, и глубоко посаженными цепкими глазами. А рядом и чуть позади кресла стояла, облаченная в обтягивающий темно-синий костюм, та самая балларанка. Леонид не мог бы ее спутать с другой, ее лицо, рост, фигуру он запомнил хорошо, контраст между тем восхитительным впечатлением от ее красоты и жестоким обломом слишком сильно врезался в память. К тому же эффект 'все чужаки на одно лицо' тут ни при чем: все встреченные Леонидом представители расы балларан, будь то иллюзорная пара в мастерской, солдаты на КПП, их провожатый или этот вот старик – у них всех лица пусть и характерно скуластые, но разные. Ошибки быть не может – она.
Наемник смутился и сам удивился этому. Ладно, он будет держать себя в руках, хотя она – не смогла. Может быть, удастся уязвить ее хотя бы превосходством в выдержке.
– Приветствую вас во владениях рода Уольрэм, – негромко и вопреки ожиданиям без надменности в голосе произнес старик, – я магистр Кодама, владелец и руководитель этой колонии.
– Касс-р-Кинн Латанн, кондотьер, – коротко отрекомендовался торговец.
Леонид промолчал, рассудив, что если кого-то заинтересует его персона – спросят. При этом он отметил, что внимание и Кодамы, и его помощницы приковано именно к нему. И если к магистру наемник претензий не имел, то женщина вела себя как минимум вызывающе, разглядывая его совершенно не таясь, и это при том, что не так давно она была оскорблена аналогичным поведением своего визави. Леонид поборол в себе желание демонстративно смерить ее взглядом с ног до головы или скорчить презрительную мину. В конце концов, пусть себе смотрит.