Имелись также существенные ограничения и в поворотах - максимум на девяносто градусов, да и отжиматься нормально плечи мешали массивные плечи. Когда же я изобразил прыжок, громыхнуло так, словно кто-то уронил гружёный болтами самосвал, хотя здесь скорее всего виновато было замкнутое помещение и сам пол, оказавшийся на удивление прочным.
"Всё мне с тобой понятно приятель! - подумал я, мысленно обращаясь к бронекостюму. - В разведку с тобой идти - смерти подобно. Несмотря на все твои убер-навороты".
Действительно. На мой взгляд "Фантом" был идеален для прямого боестолкновения с противником, штурма или зачистки. Огнестрел моего времени для него - вообще не помеха, что слону дробина... а вот нынешнее оружие. Память радостно убеждала меня, что скорлупка может выдержать несколько прямых попаданий из ручных плазмомётов земного производства, а лучевое оружие против неё вообще бесполезно.
Я зацепился за слово "земного", попытался вспомнить: "А бывает ли ещё какое-нибудь?" и тут же словно на глухую стенку нарвался. Внедрённая в меня память содержала какие-то туманные намёки на "возможных противников", а вот "кто" они или "что" они - оставалось для меня тайной. В результате я решил не торопить события.
Подхватив контейнер с оружием, я не торопясь, в вразвалочку зашагал на выход. Заждавшаяся меня дверь радостно взвизгнула музыкальным переливом и с шипением раскрылась, выпустив вместе со мной клубы невесть откуда взявшегося пара.
- Юнит Фантом-02 0379 готов к несению службы! - услышал я из глубины броньки неведомо откуда взявшийся приятный женский голос. - На текущий момент прямых распоряжений Божественного не имеется.
Я в очередной раз завертел головой. Передо мной была... площадь. Наверное. Хотя больше всего это напоминало огромный балкон, висящий на стене искусственной пещеры, созданной всё тем же повёрнутым на научно фантастических фильмах дизайнером. Циклопическую. Разбитую на палубы-ярусы, в центре которой высился самый что ни на есть настоящий город, центром которого служил хайтек-небоскрёб, упирающийся шпилем в самый центр свода.
Память немедленно подсказала мне, что то, что я вижу - ничто иное как колонизационный модуль в маршевом состоянии, являющийся заодно и космическим аппаратом. Вот долетит он до выбранной Кулуна-дативи атмосферной планеты, приземлится и немедленно развернётся в самый настоящий город. Первый оплот человечества в других мирах. И вот тогда - заживём... мда-а...
Народу на улицах-палубах и перекинутых между ними мостиках было не то, чтобы очень много. На глаз человек сто - сто пятьдесят. Первым делом взгляд естественно зацепился за такие же рослые, как и я фигуры, другие же, помельче я принял вначале за "кукол", тех самых Homo Equium, однако я быстро понял, что ошибаюсь. Передо мной были не "Кены" и "Барби" а самые что ни на есть настоящие люди. Большинство правда радостные до идиотизма, прямо как та, встреченная мною ранее Фантом-03, однако встречались и другие, зачастую самые неожиданные проявления эмоций.
Так, например, у соседнего вросшего в стену пилона, возле шлюзовой двери, как две капли воды похожей на ту из которой я только что вышел, прямо на полу сидел человек. Обычного на мой взгляд роста, довольно субтильный. Обхватив голову руками, он слегка покачивался из стороны в сторону. Жёлтая, почти лимонная кепи с зелёным треугольником валялась неподалёку, пиджак раскрашенный в те же цвета был неаккуратно запахнут, а под ним виднелся наполовину застёгнутый гидрокостюм с разорванной на груди майкой.
Я и в прошлой жизни имел довольно острое зрение, а в нынешнем теле так и подавно, так что я прекрасно видел, как шевелятся его губы. Он что-то говорил, бормотал себе под нос, однако расслышать "что", на такой дистанции было невозможно. Мимо мужчины проходили "полезные идиоты", как я окрестил для себя "улыбающееся большинство", он тянулся к ним, что-то говорил, некоторые останавливались, рассматривали его словно диковинного зверька, потом разворачивались и шагали по своим делам дальше. Другие же и вовсе игнорировали этого человека и тогда он трагически вскидывал руки к далёкому куполу и невнятно кричал, размазывая катящиеся по лицу слёзы.
Зрелище было довольно жалкое и нелицеприятное. Прохожие же вызывали неприятные ассоциации, заставляя вспоминать виденную мной однажды картину. Было это ещё в двухтысячных, у нас, в Москве, возле метро Сокол. Пьяный бомж сверзился с лестницы и переломал себе ноги. Он ползал мостовой, матерясь, вопя от боли умоляя о помощи, а люди... Люди проходили мимо, стараясь даже не смотреть на него. Хотя, казалось бы, у всех есть сотовые, вызови ты скорую, да и Боткинская больница практически за углом, позвони и беги по своим делам коли торопишься или такой брезгливый, приедут, разберутся и без тебя. Хотя признаться воняло от того бомжа так, что глаза слезились, но не бросать же было. Человек всё ж, хоть и опустившийся.
Покопавшись в своих знаниях об этом месте, я попытался выяснить, как вызвать какую-нибудь медицинскую службу. И слегка обалдел. Память настойчиво твердила мне, что в не развёрнутой колонии таковые просто отсутствуют как класс. Почему? Потому что до высадки или как оно здесь называлось "Посева" в целях экономии ресурсов корабля подобные учреждения свёрнуты. Да и вообще мол все колонисты физически и психологически здоровы, иначе их не выгрузили бы из капсул длительного хранения. Вот сядем, распакуемся и появится у нас больничка, а покуда пользуйтесь личными медицинскими наборами.
Следующим шоком для меня стало то, что про полицию или какие-нибудь другие, схожие органы правопорядка, да пусть обычных дружинников-добровольцев, я ничего не знал. Подумал я о них в следствии того, что для подобных отрядов часто проводятся специальные тренинги, да и штатные психологи имеются. А тут похоже именно такой случай. Случись мужику оказаться раненым, я бы сам ему помог, оказал первую помощь, а то и что посерьёзнее, найдись в моём чемодане полевая аптечка - имелась у меня подготовка. А вот уговаривать и успокаивать да мозги по полочкам раскладывать - это простите не про меня. Нас ломать и допрашивать учили, а не с душевнобольными беседы беседовать.
В общем - не было на этом корабле ни полиции, ни милиции, даже самого завалящего дяди Стёпы постового. И это было ещё одной странностью. Ну не верил я в то, что в будущем наступил полный коммунизм и всенародная толерантность. Недовольные, обиженные или просто хулиганьё было есть и будет. В любом народе и в любой стране. Люди - они не муравьи чтобы жить единым разумом, хавать пряники и не нуждаться в кнуте животворящем. Ну не идеалист я и никогда им собственно не был.
Чувствуя себя неуютно, словно бы я сделал что-то плохое, я решил подойти ближе. Хотя бы послушать о чём он там воет. Может он как один известный персонаж потерял "его прелесть" и тогда я вполне возможно смогу помочь ему поймать наглого, вороватого хоббита. Но вот как-то не хотелось мне, чтобы он начал тянуть ко мне свои дрожащие ручонки, до того момента как я буду уверен, что хоть как-то способен ему подсобить. Душевнобольные - они ведь такие, им пустые надежды внушать нельзя! Только хуже сделаешь. Привяжется ещё, будет бродить за мной и причитать: "Шир... Беггинс... верните мою прелесть!" А её уже давно назгулы забрали... А ну да - назгулов в этом обществе типа нет за некой не очевидной мне ненадобностью.
"Хм... Старый хоббит у дороги, с упоением бреет ноги..." - почему-то вспомнился мне старый стишок, который я слышал ещё на срочной от одного очкарика из Омска, а на ассоциациях пришла мысль. - А чем я хуже Бильбо! Нужно только понять, как "Мою прелесть" пользовать..."
Включить стелс оказалось не так уж и сложно. С тихим шелестом разложился купол шлема, отрезав меня от всего остального мира, а затем я дотронулся языком до специальной клеймы, почувствовав лёгкий разряд словно бы лизнул батарейку. К моему удивлению чемодан исчез вместе со мной. От моей руки на по ручке и далее на кожух растеклись светящиеся линии, образующие затейливые геометрические узоры и какие-то кружки, моргнуло и я смог различить только смутные, чуть искажающие воздух контуры ящика.
А ведь я уже присматривался - в какой бы уголок его аккуратненькою пристроить. Чтобы глаза никому не мозолил и не вводил в искушение лишённых внимания полиции людей из будущего. А то... летающий чемодан двухметровой длинны мог окончательно доломать то, что ещё сохранилось в голове у этого мужичка.
Чувствуя себя затаившимся в саванне слоном, открывшим сезон охоты на кроликов, я медленно, как мог, стараясь не громыхать костюмом приблизился к болезному и прислушался.
- ...римляне не возьмут Сиракузы. - бубнил мужик на вполне понятном мне языке иногда вставляя совершенно незнакомые мне слова. - Нет, нет! Если катапульты расположить на антигравитационных платформах, то можно подтянуть их над водами залива и тогда. Нет! Наши пловцы не справятся. Веса то нет, но масса никуда не делась... О Зевс, какие ещё платформы! Но... мои мысли... что стало с нашей ойкуменой... А если... А если вооружить всех солдат... плазменными винтовками, то, когда легионеры пойдут на штурм... Да, да! Что могут они с... О моя голова! Но... у Марция возможно есть звено Кодексов! Если они атакуют на сверхзвуке, Наши скорпионы не справятся с воздушной атакой... Или уже поздно... Я помню... Да. Ведь уже поздно и город уже захвачен, а я так задумался...
Он вдруг вскинулся и впился полубезумным взглядом, как подумал вначале прямо на меня. Впрочем, смотрел он на центральную башню и не было в этом взгляде той азартной сумасшедшинки, виденной мной у девушки-сержанта. Мужчина будто бы завис на какое-то время, а затем принялся быстро-быстро шептать что-то на незнакомом мне языке, перемешивая понятные мне слова людей из будущего с вполне обычными из моего времени.
Что-то ещё про Римлянин. Чертежи. Назвал себя Архимедом. Затем принялся рассуждать про смерть и наконец горько заплакал, когда заговорил про Эгейское море и Сицилия... Кричал что не узнаёт язык свой и слова свои. Он всё бормотал и бормотал, рисуя что-то на плитах пола пальцем, за которым оставался короткий светящийся шлейф, а я медленно, что бы не привлекать внимания отодвинулся в сторону.
Мужику не в колонисты надо, а в палату к Наполеону и Пушкину. Соображать галоперидол на троих, а не далёкие планеты покорять. Тут я бессилен. Вот как такого успокоишь? Вырубить разве что, что бы полежал, остыл немного, а там глядишь ударными методами и в голове что-нибудь поправится. Но... Это чисто теория. С больными вообще так нельзя поступать, да и не мой случай. У меня кулак сейчас чуть ли не с его голову. Окочурится ещё, проблем потом не оберёшься. Ладно бы я реальным майором под номером 0379, тот бы может отмазался, а я простите кто? Правильно - путешественник во времени Виктор Лермонтов, нагло оккупировавший тушку какого-то номерного бедолаги. Я считай, как на задании. Внедрение в глубокий тыл вероятного противника. Мне себя выдавать нельзя.
Я встал как вкопанный и медленно повернулся в сторону всё так же стенающего мужика. Посетившая меня мысль совсем уж не укладывалась в голове. Если я - Витя Лермонтов... то... Да неужели! Да быть такого не может!
Я ещё раз уже другими глазами осмотрел внутреннее пространство рукотворной пещеры. "Улыбчивые" меня как-то не интересовали. А вот другие, растерянные, подавленные, удивлённые, а особенно те, которые что-то говорили сами себе, или другим людям. Пришедшую мне на ум идею, нужно было срочно прокачивать и для этого мне нужны были... скажем так - языки. И я их нашёл.
Солдата кайзеровской армии. Такого же бугая, как и я, мечущегося с башенными глазами от одного "полезного идиота" к другому и то на языке будущего, то на немецком требующего от удивлённых колонистов в срочном порядке указать ему расположение 9-той кавалерийской дивизии, 2-го кавалерийского корпуса под командованием генерала Георга фон дер Марвица.
Затем ему под руку попался какой-то чернокожий малый в красном пиджаке с белой полосой, который ляпнул ему, что-то, что вояке очень не понравилось. Предполагаемый немец взревел. Сгрёб негра в охапку и особо не напрягаясь, метнул его прямо с балкона, легко перебросив через довольно высокую ограду, то ли из стекла, то ли из пластика.
Ну... я тоже миндальничать не стал. Брать языка - значит брать языка. Фриц... или тогда их массово Гансами звали, тяжело дыша, таращился на совершенно никак не обративших внимания на произошедшее с чернокожим парнем, а я особо не мудрствуя подошёл к нему со спины. Он конечно услышал мои шаги и даже попытался обернуться. Тут я его и "сцыкатухил".
Бронированный кулак, аккуратненько опустился на его черепушку, так, чтобы не дай то бог не проломить ему череп. Немец, закатив глазки, обмяк и был ловко мною подхвачен, после чего по законам жанра уволочён в уголок. Подальше от лишних свидетелей, которые вполне могли появиться несмотря на полное игнорирование происходящего со стороны улыбчивых колонистов.
Вязать мне правда было нечем. Конечно возможно, что в моём ящике могло найтись много чего интересного, но не копаться же в нём посреди улицы. А вдруг он одноразовый и потом не закроется. А вот пистолетик, такой же как у меня Waku-74m я у немчуры отобрал. Ибо нефиг! Да и мне пригодится.
Кое-как удалось привести Ганса в чувство. К моему удивлению кулачок-то у меня оказался целительным, потому как истерика у бугая после того как он очухался сошла на нет, и он похоже даже успокоился. Я так понимаю, почувствовал что-то родное, знакомое, понял, что сейчас его будут допрашивать, а значит всё в порядке. Шучу конечно, однако особой агрессии мужик не высказывал, только смотрел на мой костюм словно баран на новые ворота.
Пытать или использовать какие-либо другие методы экспресс допроса не пришлось. Парня звали Гюнтер Вейнер, кавалерист, карабинер гефрайтер. участвовал в штурме Льежа в августе тысяча девятьсот четырнадцатого года. Попал под артиллерийский обстрел, не повезло в общем парню. Промучался несколько часов истекая кровью, придавленный своей же собственной лошадью и помер, а затем всё по моему сценарию. Правда очнувшись в новом теле решил, что находится в Бельгийском плену и только потом, когда как он думал, смог вырваться и свернул голову встречающему его "Кену", понял, что что-то не так. Что он вроде как не совсем пленник и что тело у него не своё. Так что, Гюнтер решил, что немцы победили, а это такой странный госпиталь, в который его притащили в бессознательном состоянии. Уговорил себя, что всё хорошо.
Бывшую в том же помещении "Барби", которая, по его мнению, была пленной местной жительницей, насиловать не полез. Врёт, наверное, глаза отводит, но я сделал вид, что поверил ему. В раздевалке смог справиться сам, услужливых кукол не трогал, но был возмущён бельгийской распущенностью и падением нравов. А заодно вконец уверился в том, что без железного немецкого орднунга Европа вконец сгниёт от французской и английской гангрены. Ну и заодно сгинет под пятой русского варвара естественно.
Вылез, пошёл искать расположение немецких войск. Понятное дело наткнулся в первую очередь на "полезных идиотов" принялся выспрашивать как, куда и где. Сам "город", а точнее колонизационный модуль, нанёс первый чувствительный удар по и так шатающейся крыше. Но он опять же придумал себе объяснение - мол: "Заграница. Всё не как у людей! И сами они не такие!". Колонисты удивлялись, улыбались и ничего не знали, а потом какой-то черномазый посмел сказать ему: "Ты". И тут перелилось за краешек, нашла коса на камень, а соломинка с хрустом переломила спину слона.
Сейчас же, как очнулся и увидел меня, всего такого красивого, сразу признал во мне "русского варвара". Видимо у меня на лице написано кто я и откуда. Понял, что ошибался и попытался придумать себе новое объяснение. В новой рассказанной мне версии англичане вывезли его в далёкую Россию, ещё лепетал что-то про сказочный Зимний дворец в Питере и показывал в сторону небоскрёбов. Я попытался объяснить своё видение, но меня не поняли. Спросил, знает ли он роман Герберта Уэлса, про машину времени. Гюнтер хоть сам парень деревенский, но великого англичанина жившего в его время - читал. Узнав мою версию с попаданием в будущее вновь взбесился и схватился за свою кобуру, а она пустая.