- Ничего, жить буду, - отмахнулся Древний. - Обо мне не волнуйся - сейчас надо бы тебя разморозить.
- Ты можешь это сделать?
- Цхет тебя поломал, значит, цхет и починит, однако... - Мерлин замялся, что также было для него нехарактерно. - Однако это палка о двух концах. Если я тебя вылечу, мы не сможем телепортироваться сразу, как только сюда нагрянет враг, так как у меня не останется на это сил.
- Но если ты не вернешь мне подвижность, следующий прыжок все равно вытянет из тебя все соки, а я так останусь истуканом, верно?
- Вернее не скажешь.
- Значит, выбора нет. Пусть лучше ты упадешь от изнеможения сейчас, а я тебя прикрою. Меня беспокоит лишь то, как бы ты не упал раньше - слишком хреново выглядишь.
- Ты прав, я на пределе. Но вылечить тебя смогу, даю слово. А вот потом... В общем, некоторое время от меня не будет толку, и тебе придется выкручиваться самому.
- Ладно, поглядим, - не стал загадывать наперед Куприянов. - И зачем ты притащил сюда Черепка? Только лишние силы на него истратил.
- И куда его было девать? Убить его ты уже не мог. А останься он на башне, то примкнул бы к камбоджийцу, и сейчас за нами гнались бы двое бессмертных... А теперь, будь добр, не отвлекай меня, пока я буду копаться у тебя в мозгах.
И Мерлин, привалившись спиной к стеллажу, закрыл глаза.
- Два чудака на букву «м»! - подал голос помалкивающий доселе Черепок. - Знаете, на кого я гляжу? На двух покойников, совершивших величайшую глупость в своей жизни - наехавших на моего босса. Это ж надо быть такими отмороженными на всю голову!
- Ты решил, что если мы взяли тебя с собой, значит ты нужен нам живым? - поинтересовался Кальтер, не замечающий пока изменений в своих конечностях.
- О, естественно! Ты и пальцем не тронешь того, кто может защитить вас от гнева босса и камбоджийца, - хохотнул Веня. - Я - ваша единственная страховка и ваш живой щит, разве нет? А? Что молчишь? Нечего сказать? Я так и знал!
Безликому было, что сказать ублюдку. Но его отвлек внезапно оживившийся коммуникатор и ему стало не до пленника.
- Дровосек, это Элли! Как слышишь меня, прием? - прозвучал в наушнике Кальтера знакомый голос. Они расстались с Верой меньше суток назад, но ему казалось, что он не видел и не слышал ее как минимум год. А не скучал по ней лишь по одной причине: дяде Косте было попросту некогда.
- Слышу тебя отлично, Элли! - отозвался он. - С возвращением! Как дела в Канзасе?
- В Канзасе все замечательно, отпуск в Волшебную Страну продлен. Лучше расскажи, что у вас.
- Ситуация по шкале опасности на шесть баллов из десяти, - доложил Куприянов, занизив реальную оценку балла этак на два. - Впрочем, как всегда. Есть хорошие новости, есть не очень. Ты можешь отследить, где мы с Мудрым Гудвином находимся?
- Одну минуту, Дровосек, - попросила Вера. Пока она работала, Кальтер посмотрел на «Гудвина». Тот так и сидел неподвижно с закрытыми глазами. Могло показаться, что цхет задремал с устатку, но Кальтер видел, как подергивается у него лицо, и как сильно он сжимает губы. Видимо, оживить паралитика было сложнее, чем предполагалось, но Старик не сдавался.
- Вы намылились в Великобританию? - удивилась Верданди, когда вернулась к разговору. - А медленнее транспорт найти не могли?
Кальтер смекнул: это был завуалированный вопрос, почему Мерлин не перенесся в Лондон своим обычным манером.
- Гудвин сказал: так надо, - ответил Куприянов, не вдаваясь в подробности. - Но мы, скорее всего, не досидим до конца маршрута. Как далеко ты от нас и чем можешь помочь?
- Тоже не близко. Чем могу помочь, ты знаешь. Говори, что нужно, и если позволит техника - сделаю.
- Черт побери!.. - Все это время Куприянов напрягал конечности, проверяя, вернулась ли чувствительность. И все равно вернулась она неожиданно. Не рассчитав силы, Безликий дрыгнул ногой и взмахнул руками так резко, что не удержал равновесие и загремел на пол. Слегка ушибся, но это не омрачило его радость. А то он уже засомневался, что так и останется неподвижным, отличаясь от тутошних чемоданов лишь тем, что может разговаривать.
- В чем дело, Дровосек? - забеспокоилась Вера.
- Я в норме, - отозвался дядя Костя. - Просто споткнулся.
- Кстати, ты ничего не сказал о Страшиле, - напомнила «Элли». - Он все еще с вами?
- Нет, не с нами. Гудвин его отпустил.
- То есть как это?
- Долго объяснять. Но Гудвин вроде бы не рехнулся и знает, что делает. Хотя он сейчас не в лучшей форме.
Поднявшись с пола, Кальтер склонился над Древним. Пот со Старика лил в три ручья, а его дыхание было частым и хриплым. Но он все же открыл глаза и показал соратнику большой палец: мол дело сделано, я все еще жив.
- Что с ним? - спросила Верданди.
- Ничего страшного. Просто переутомился, - Куприянов вновь предпочел из всех ответов самый оптимистичный, хотя дела обстояли неважно. Если Мерлин потеряет сознание - пиши пропало. Летящий сквозь ночь экспресс помогал одному цхету обмануть другого, но для обычной драки хуже места было не сыскать.
Безликий нутром чуял: на сей раз не пронесет. Уж коли Мастер Войны бросил в бой третьего бессмертного, значит все зашло слишком далеко и идти на попятную поздно.
- Элли, ты можешь взломать систему управления поездом? - спросил дядя Костя.
- Могу, но... - Вера замешкалась. - Такое вмешательство слишком рискованно. Ты опять просишь меня подвергнуть опасности человеческие жизни. Если я напортачу, это грозит обернуться катастрофой.
- Я неточно выразился, - поправился Кальтер. - Меня не интересуют тормоза, связь и иные важные функции. Меня интересуют вещи попроще: дверные замки, внутреннее освещение, пожарная сигнализация... Доберись до них и будь готова выпустить нас из вагона сразу, как только скажу. У меня, конечно, есть при себе универсальная отмычка, но ты же не хочешь, чтобы я ею воспользовался, так?
И Куприянов перевесил на плечо автомат, который до этого висел за спиной.
- Да, лишний шум нежелателен, - согласился «Стратег». - И все же ты что-то недоговариваешь. Насколько плохи дела у Гудвина?
- Он передает тебе привет и просит дать ему отдышаться, - опять слукавил Куприянов. Никаких приветов Мерлин не передавал и ни о чем не просил, а сидел в полуобмороке, вцепившись в свою трость. - Работы у нас сегодня и впрямь было невпроворот. И, похоже, она еще не окончена.
Кальтер был готов к тому, что враги могут нагрянуть ежесекундно. Но они все равно застали его врасплох.
Внезапно громыхнуло так, что заложило уши, и не успел Безликий опомниться, как снова очутился на полу. Вместе с Мерлином - пронесшаяся по вагону ударная волна сбила его с контейнера, на котором он сидел, - а также чемоданами, что попадали с полок. Встряхнуло и Черепка, но поскольку он был пристегнут к стеллажу, то стал единственным, кто удержался на ногах.
Падая, Безликий заметил, как дверь между этим вагоном и следующим вышибло из проема. После чего она, искореженная, врезалась в полки и упала поперек прохода. А за ней, будто хвост за сгоревшим в атмосфере метеоритом, ворвались клубы дыма, моментально разлетевшиеся по воздуху. Отчего вагон вмиг стал напоминать курилку в разгар обеденного перерыва. Разве что запахло в нем не табаком, а порохом.
Короче говоря, то, чего соратники избежали на Эйфелевой башне, настигло их здесь. Дверь была выбита гранатой, и между ними и тем, кто ее выбил, больше не было преград.
У Гурона, бывшего полевого командира сектантов «Монолита», имелась на лбу такая же отметина, что была у ныне покойного Чупакабры. И оставил ее, разумеется, тоже Кальтер. Зачем Мастер Войны сохранил бессмертным следы от ран, которые их убили - в качестве назидания или ради поэтичности, - они и сами, вероятно, не знали. Однако вместе с ранами воскреситель оставил им память об их убийце. И тут уже мотив Мастера был ясен: он хотел, чтобы в его подопытных кипела жажда мести. Возможно, как раз на случай, если Кальтер опять с ними столкнется.
Впрочем, была у этой злопамятности и оборотная сторона. Которая дала о себе знать, когда бывший монолитовец вошел в вагон и наткнулся на Черепка.
Гурон был не один. Следом за ним порог тамбура переступили еще двое головорезов. Низкорослых в сравнении с ним - двухметровым амбалом, - но тоже вооруженных до зубов.
- Камбоджиец! - возликовал Черепок при виде собрата, хотя тот в отличие от своих людей больше смахивал на индейца, чем на азиата. - Здорово, братан! Это я - мичиганец! Ты как нельзя вовремя! Еще немного, и эти засунули бы мне гранату в рот, как венесуэльцу!
Гурон выискивал в дыму явно не Веню. Но тот так громко орал и так отчаянно дергался, что спаситель волей-неволей обратил на него внимание.
- Мичиганец! - пророкотал громила, останавливаясь рядом с Черепком. А затем беспардонно ухватил его за подбородок и, покрутив ему голову туда-сюда, осмотрел лицо собрата с обеих сторон. - Отлично! Значит, мне не почудилось - это и правда ты!
- Конечно, а кто же еще! - закивал Черепок. - Это ведь я пару часов назад послал тебе сообщение, что на меня вышел однорукий сталкер, убивший моего брата! Вон он гад валяется - по ходу, ты его контузил.
- Я имел в виду, что мне не почудилось кое-что другое, - уточнил Гурон, даже не взглянув в указанном направлении. - Оказывается, я и впрямь давно тебя знаю! Ты из клана «Долг», и не из рядовых бойцов, так? А я, если ты не в курсе, из «Монолита». Смекаешь, что к чему?
- О, Господи, нашел, о чем вспомнить! - Веня нервозно хохотнул. - Какие-то «терки» аж из прошлой жизни! Как там гласит пословица: кто старое помянет, тому глаз вон!..
- А кто забудет - тому башку с плеч! - прорычал в ответ бывший монолитовец. И не успел Черепок возразить, как ему в рот был засунут ствол помпового дробовика. А когда бабахнул выстрел, у Черепка не осталось ни рта, ни вообще головы, разлетевшейся кровавыми ошметками по стене. Примерно так, как разлетелась голова Назара Чупренко, только к гибели этого бессмертного Кальтер был непричастен. Разве что косвенно, ведь мичиганец и камбоджиец вряд ли свиделись бы, не брось он им вызов.
Кальтер наблюдал за короткой встречей бывших сталкеров сквозь помутившую рассудок, звенящую пелену. Это была контузия - легкая, но все равно выведшая его из строя примерно на минуту. А когда он наконец-то собрался с духом, чтобы подняться с пола, было поздно. Подручные Гурона обезоружили его, забрали коммуникатор и, уложив лицом вниз, заставили сплести пальцы на затылке.
Отбирать протез они не стали - видимо, не имели представления, что его можно использовать в качестве оружия. Впрочем, Кальтер все равно не смог бы этого сделать под дулами двух автоматов и дробовика. Последний, разнеся Черепку череп, был нацелен на Куприянова, и тот не усомнился, что Гурон казнит его аналогичной смертью. Но не сразу, а сначала как следует помучив - это самой собой разумеется.
Мерлин тоже не избежал ударной волны и потерял сознание. У него отобрали трость и, ухватив за шиворот, оттащили от соратника. А Безликий лежал, уткнувшись лицом в пол, чувствовал, что поезд замедляет ход, и пытался прикинуть, как им со Стариком из всего этого выкрутиться.
Увы, но ни одной здравой мысли в его контуженную голову пока не приходило...
Глава 20
Взрыв в любом пассажирском поезде - даже если при этом нет пострадавших и повреждений, - аварийная ситуация. А взрыв в экспрессе, несущемся со скоростью под триста километров в час сродни катастрофе. И первое, что предписано в таком случае машинисту - остановить состав. Так быстро и безопасно, как только возможно.
Экспресс «Париж-Лондон», в багажном вагоне которого взорвалась граната, замедлял ход на протяжении десятка километров. Происходило это уже в тоннеле под Ла-Маншем, и Кальтер мог лишь гадать, чем все обернется. В смысле обернется для них с Мерлином, а не для пассажиров. За последних как раз волноваться не стоило. Пожары в тоннеле случались не однажды, и процесс эвакуации был давно отработан.
После остановки поезда пассажиров должны были вывести в служебный тоннель, а затем переправить либо на остров, либо на материк. Тогда как судьба захватчиков багажного вагона виделась пока туманной. Кальтер не мог телепортироваться отсюда из-за истощения и обморока Мерлина. Почему покровитель Гурона не торопился вытаскивать своих людей, черт бы их знал.
Возможно, Мастер Войны испытывал те же проблемы, что и Старик-с-Тростью - обессилел после телепортации на движущийся экспресс сразу трех человек. Или же он давал бессмертному время поквитаться с Кальтером. В любом случае все они застряли тут неизвестно насколько. А для кого-то из них эта остановка грозила вовсе стать последней в жизни.
Одной автоматной очереди, которой подручный Гурона изрешетил закрытую дверь, хватило, чтобы отогнать транспортную полицию. Но оставлять захватчиков в покое она, разумеется, была не вправе. И стала пытаться наладить с ними связь - сначала по поездному коммуникатору, а затем через громкоговоритель.
Гурону нечего было сказать полиции. Поэтому он разбил ногой панель коммуникатора, а на крики снаружи попросту не реагировал. Его головорезы наблюдали за подступами к вагону, а сам он, сняв с обезглавленного Вени кандалы, заковал в них Кальтера. После чего, проверив, как протез калеки прикреплен к культе, подвесил того к стеллажам.
Протез сидел будто приживленный. Подергав за него, Гурон удостоверился, что проще сломать Безликому руку, чем оторвать от нее искусственное предплечье. Это успокоило бессмертного. Дотянуться до протеза другой рукой пленник не мог. Также, как протезом нельзя было дотянуться до цепи и порвать ее. Вряд ли Гурон верил, что такое возможно - в начале двадцать первого века гаджеты для инвалидов были на это неспособны, - но все равно подстраховался.
- Ну что, крыса, готова ко второму раунду? - осведомился громила, похлопав Кальтера по щеке. Снаружи полицейские велели захватчикам бросать оружие и выходить с поднятыми руками, но «камбоджиец» словно не слышал усиленные мегафоном крики.
- В первом раунде ты предпочитал честный бой, - напомнил Куприянов.
- Зато ты тогда сжульничал и здорово меня обидел, - возразил Гурон. - Поэтому сегодня наш честный бой будет таким: я жульничаю, а ты дерешься честно. Это ведь по справедливости, согласен?
- А если не согласен?
- Тогда я еще больше обижусь и выдавлю тебе глаза.
- Убедил. В таком случае да здравствует справедливость! И я хочу видеть, как она восторжествует! Обоими глазами!
- Сейчас увидишь и услышишь, - пообещал «камбоджиец». - Времени у нас в обрез, но я успею вытрясти из тебя все долги. Включая главный.
Вынув из кобуры «беретту», он положил ее на стеллаж напротив Куприянова.
- Между прочим, та же самая пушка, которая оставила это. - Гурон, ткнул пальцем в отметину у себя на лбу. - Но ее я оставлю напоследок. А сейчас займемся твоими ребрами. Кто бы мог подумать, что мне снова посчастливится услышать их хруст!.. Получай!
Подгоняемый временем «кредитор» молотил Безликого безо всякой жалости. И кулаками, и коленями. И сил у громилы с тех пор не убавилось. Он не солгал: ребра Кальтера затрещали так, что спустя десяток ударов тот орал от боли не умолкая. А спустя еще пару десятков все-таки замолк, ибо больше не мог орать. Да и дышал тоже с огромным трудом.
Отныне каждых вдох давался Куприянову ценой зверских мучений. Но истязатель дал ему отдышаться лишь когда он, пуская кровавые пузыри, начал терять сознание. Хочешь не хочешь, пришлось Гурону прерваться, так как колошматить впавшую в беспамятство жертву было неинтересно.
Кальтер был готов ко встрече со смертью, но не ожидал, что она настигнет его в столь банальном обличье. Воюя против «серых» и Мастера Войны, было обидно подыхать от обычных побоев. Да только что поделать - смерть его желание не интересовало.
Когда на него посыпались первые удары, он попытался выломать железными пальцами стеллажную стойку, к которой был прикована левая рука. И выломал бы, окажись у него покрепче ребра и выдержка. Но едва боль стала нестерпимой, он уже не смог бороться и сдался на милость судьбы. Которая, как и смерть, тоже не проявила к нему снисхождение - видать, решила, что с нее достаточно.