А вниз идти нужно. Вдвоём лезть под землю стрёмно, а вчетвером тесно, в темноте можно запросто перестрелять друг друга, если ситуация из просто стрессовой перерастёт в боевую. Юлия уже привычно для меня молча всё выслушивала, не показывая сразу своего отношения к теме. И при этом, не произнося ни звука, постоянно шевелила губами, мелко так, почти не заметно… Я не сразу понял, что это за синдром, а потом прорубило! Чёрт возьми, да она же молится! Постоянно читает молитву! И до этого читала. Просто раньше наружу вообще ничего не прорывалось. Но сейчас, с постоянным нарастанием напряжения… Сильная женщина. Что, в общем-то, не удивительно для хозяйки весьма специфического заведения, в котором ежедневно приходится ставить на место разномастную мужскую банду, где каждый — ковбой на загляденье, и каждый со своими тараканами в голове.
И всё-таки чувства убитой горем матери не может скрыть никакой профессиональный отпечаток. Жалко её.
— Честно говоря, я даже примерно не могу представить, что нас там ждёт. Но проверить подземелье необходимо, причем качественно, без халтуры. И вот что ещё важно: опасен момент возвращения, выход группы из темноты на свет божий. Могут быть раненые, убитые… Всё что угодно может быть, думать не хочется! И никто тебе сверху не сообщит, что творится на поверхности в эту минуту, не прикроет огнём. Ну, прикинь, вылезем мы всей группой, а тут монстры собрались вокруг дыры! Накинутся со всех сторон — хреновый сценарий, Юля…
— У тебя ведь есть спутниковый телефон, — хрипло напомнила она.
— Никто на помощь не придёт, — с горечью ответил я. — не рассчитывай. Знаешь, как в посёлке рассудят? Если уж такая группа накрылась, в четыре человека, то Песегов с капитаном ещё большую на поиски не отправят. И, знаешь, правильно сделают. Нет у них лишних людей, чтобы очередных на убой посылать. И с материка кавалерия не прискачет… Так что, договорились, прикроешь?
— Проводи меня туда, вместе посмотрим, что да как, — попросила она вместо прямого ответа, но это и был ответ.
Мне помещение понравилось, насколько может понравиться такой бардак с перевёрнутыми столами, стульями и ворохом грязной бумаги на полу. Запертая дверь выхода в холл распахивалась наружу. Для страховки я придвинул к ней массивный шкаф для документов, укрепив баррикаду ещё и тяжеленной металлической тумбой, которые мы вдвоем еле сдвинули с места.
— Смотри, позиция хорошая. Минус только один — плоховато видно левую сторону, у стены мёртвая зона. Если будешь подозревать, что там кто-то прячется, используй взрывпакет, — инструктировал я подробно, боясь упустить что-нибудь важное. — Ячея на окнах маленькая, никто не пролезет. А вот ствол выхватить могут, за этим следи. И сама не стой постоянно у решетки, считай, что ты в зоопарке возле клетки, опасность всегда рядом. Держи радиостанцию, пусть будет включённой, аккумулятор полный. Главное, не трогай частоты, поняла?
— Все поняла, — подтвердила она, закидывая свой рюкзак на поставленный нормально стол рядом с лежащей на нём «Сайгой» и вытаскивая из-под клапана бокового кармана армейскую ракетницу десятого калибра.
— Ого! Где ж ты такую пушку-то добыла, Юль?!
— По случаю. Давно купила в Красноярске, тогда они свободно продавались. Конечно, это не пистолет, но Бурят говорит, что если из такой в человека попасть с нескольких метров — умрёт, причём умирать будет мучительно и страшно.
— Бурят человек авторитетный, всякого повидал, опытный, — согласился я.
— Ты даже не представляешь, насколько, — она впервые скупо улыбнулась и забрала у меня оружие.
Кашлянув, я продолжил:
— Теперь о самом неприятном варианте. Я тебе обещаю: если дети там, то вытащу. Вынесу или вытолкну, даже если придётся остаться внизу самому. И вот ещё что. Если случится нечто подобное, и ты останешься с детьми одна, то не вздумай лезть за нами, просто уезжай. Бери «патрика», а Димкина машина пусть останется здесь, на всякий случай… Отсюда рация до блока не дотянется, а вот когда выскочишь на трассу, то километров через пять-шесть начинай пробовать связаться с капитаном. Ладно, заканчиваю, всё ясно?
Она поверила — или сделала вид, что поверила. Главное, что согласилась, и очень вовремя.
Пш-ш…
— Командир, я с вышки, вести хреновые, вижу вдали колонну тварей! — раздался взволнованный голос Новикова.
— Где, сколько?
Во рту моментально стало сухо.
— По дороге тянут, живенько так, суки. Целая банда! Вроде только прыгуны, других не вижу, как понял?
— Слышу, сколько их там?
— Прикидываю. К перекрёстку приближаются, наблюдаю… Никита, я, пожалуй, пока на высоте посижу, обзор отличный, сектора чистые. Постреляю мальца с высоты. Гумоза сейчас отправлю к тебе.
— Принял.
Какая-то дикость! Пусть небо хмурое, пусть заброшка… Но это планета Земля! На ней живут люди и звери, рыбы и птицы! Чудовища здесь жить не должны — это наша планета! Птички, кстати, поют, кузнечики в траве скачут…
— Вот сейчас мы схему и проверим, Юля. Оставайся тут, хорошо закрывайся, я в машину.
Сказав Гумозу, чтобы тот оставил «шниву» за караульной будкой-фишкой и частой рысью дул ко мне, я завел Монстра, развернулся кормой в сторону приближающегося полчища, а затем прижал внедорожник правым бортом к стене, чтобы в нужный момент включить для ослепления заднюю люстру.
Молчание в эфире длилось недолго.
— Свернули к нам. Вот так, братцы… Набирают скорость. Штук тридцать! Больше!
— Повоюем, командир? — подмигнул мне внешне абсолютно спокойный единичный философ, пристраиваясь с помповым ружьём возле приоткрытого заднего окна. — Как, страшновато?
— Ещё бы! Руки дрожат.
— Вот и у меня. Чувствую, эти бесы нас до такой тошноты своими прелестями одарят, что придется бежать до бабки Кузьмичихи, чтобы та испуг вылила.
Надо и левые форточки приоткрыть.
— Больше одного выстрела на одну тварь пока не трать, — посоветовал он рассудительно. — И в башку не бей, хрен попадёшь в такую башку. Правило: хочешь остаться без мяса — всегда стреляй в голову… Делаем подранков, чем больше их будет, тем лучше. Останавливаем. Добивать позже будем, не волнуйся, никто за нас это не сделает.
Да уж, мудрый у меня напарник! Может, этот идейный бич уже имеет опыт ликвидации таких тварей? Со стороны вышки послышались щелчки карабина — Новиков начал работать на длинной дистанции. Я уже имел удовольствие наблюдать в квартире, как он ловко, одним уверенным движением вылущивает патроны из обоймы в магазин и не сомневался, что стрелять промысловик будет быстро.
Пора и мне.
Выйдя из машины, я встал у двери и вскинул «зауэр». Если прыгуны пойдут по левую руку, то у меня будет около двухсот метров.
Они пошли слева. Надвигающееся стадо монстров было похоже на сгусток тумана — что-то бесформенное, непонятное, призрачное, постепенно распадающееся на отдельные элементы. Орда!
Пш-ш…
— Все на четырёх костях, двуногих не вижу! — доложил Новиков.
Наиболее удобная для меня цель почти не рыскала, чего ж тут не стрелять, прямой выстрел, так можно и в голову бить! Первого я снял сразу, с полутора сотен, быстро перезарядился и хлопнул ещё одного прыгуна. После чего понял, что третий выстрел точно не дадут сделать трясущиеся поджилки и быстренько прыгнул в салон, перезаряжая нарезной ствол уже внутри.
Гладкие стволы группы пока молчали — далеко.
— Держи, полный! — дриллинг лёг рядом с кормовым стрелком. — Наган давай!
Гумоз понял меня сразу же и, не глядя, протянул назад револьвер. Оба передних сиденья были отодвинуты назад, так что места, чтобы вертеться в салоне, хватало. Пистолеты уже были в руках.
— Ссучился домовёнок, ссучился, — прорычал Гумоз, поворачиваясь ко мне бледным лицом и хватая «зауэр».
Дзен! Выпущенная стрелком пуля калибра .30–06 Blаser CDP оказалась последней в нарезной серии нашей группы, дальше в симфонию битвы вступили инструменты двенадцатого калибра. Вокруг загрохотало со всех сторон!
Я сидел боком, так, чтобы иметь возможность стрелять через оба левых окна. Справа часто стреляла Мифтахова, с другой стороны оглушительно гремел дробовик Гумоза. В итоге своих выстрелов я почти не слышал. Стрелял по набегающим тварям с выносом, помня совет напарника: всадил в бочину и забыл, лови на прицел следующего. Всё происходило словно в каком-то мистическом мареве — я стрелял, что-то орал, перезаряжался и снова брал на мушку очередной силуэт. Подбитые монстры тоже орали, визжали, скулили, да так, что мороз пролетал по коже.
На поверку прыгуны оказались довольно тупыми тварями. Эти ожившие духи тайги незатейливо пёрли на нас лавиной, не понимая, с какой стороны исходит смертельная опасность. Казалось, что они вообще поначалу не замечали джип, спрятавшийся у стены штаба, люстру я включить забыл, как-то уж очень резко всё началось. Чудовища упрямо летели прямо, волна за волной попадая в зону, где мы могли в четыре ствола палить по ним с фланга, не опасаясь задеть кого-либо из своих. Однако часть нападавших отделилась от налетающей массы и рванула правей.
— Димыч, трое к тебе пошли! — проревел я в рацию сквозь грохот выстрелов.
— Принял! — еле слышно прошелестел динамик.
Вскоре после начала этой бойни площадь между офицерской казармой и штабом покрылась телами подбитых монстров. И только половина из добежавших до рубежа прыгунов лежала на земле неподвижно, остальные ещё дёргались, были живы и тем опасны. Один прыгун, истошно вереща от боли, бегал по маленькому кругу, несколько гадин беспорядочно ползали по траве, а самый умный в стаде, волоча тяжёлую задницу, попытался на передних лапах почётно отступить, пока выстрел с вышки его не остановил. Я не знаю, сколько монстров Новиков остановил на подходах к объекту и в районе плаца. Но он и сейчас не прекращал вести убийственно точный огонь.
— Реже стреляй, Никита! — недовольно проорал напарник, торопливо набивая магазин картечными патронами. Его губы были сжаты в щёлочку, глаза прищурены, на лицо упала маска боевой отрешенности. — Точней!
Учитывая слабое останавливающее действия патрона ТТ, я не мог себе позволить расходовать боеприпас на стрельбу по корпусу — где именно там дыры вертеть? Где у них сердце, и есть ли оно вообще? Поэтому всё-таки стрелял в головы тех, кто уже получил первую дозу свинца, далеко не всегда попадая с первого раза.
Твари метались под огнём: прыгали из стороны в сторону, со всего маха бились о стены домов, один прыгун достал до оконной рамы и, почти высадив её плечом, свалился обратно под точный выстрел Мифтаховой. Настало время рефлексов. Разве поверишь в такое разумом, когда перед глазами бесится кровавая лавина, шпигуемая горячим металлом?
Вот один из прыгунов подскочил к джипу и, размашисто махнув лапой, крепко попал по заднему крылу — раздался неприятный скрежет.
Бросив незаряженное ружьё, Гумоз двумя руками схватил древко торчащей из окна пальмы и сильным толчком вогнал широкий клинок в тело нападавшего. Рванул древко, глубоко рассекая вражью плоть. Завизжав, чудовище сильно изогнулось, пытаясь достать головой страшную рану, и подставило под форточку уродливую голову. Очень близко, очень! Глаз твари не было видно, мы смотрели на него сверху и немного сбоку. Я до сих пор хорошо помню загривок, маленькое серое ухо, жирную складку посреди щеки и чуть не доходящий до этой складки край маленькой пасти, в которой были видны большие жёлтые зубы, как у лошади или осла. Между нами был всего метр. Вздрогнув от омерзения, я с наслаждением всадил в мерзкую башку пулю из ТТ.
Ну и рожи! Маленькие пасти чудовищ могли откусить лапу только у зайца, но зато когти… Острые и длинные ножи передних лап легко могли раскромсать любую добычу на мелкие кусочки. Один удар такой лапищи — и спина человека будет вскрыта от шеи до копчика!
Потеряв счёт своим выстрелам и количеству израсходованных магазинов, я очнулся лишь тогда, когда понял — грохотать стало меньше, частота выстрелов снизилась.
— Пару нарезных подкинь! — услышал я хриплый голос напарника. Сунув левую руку в боковой карман, я обнаружил, что в правой держу наган.
— Набивай магазины, — посоветовал Гумоз. — Похоже, перерыв.
Я отдал ему револьвер и принял горячий «зауэр».
Со стороны окна дежурки грянул одиночный выстрел, это Мифтахова трудится, кого-то добирает…
Вот это сафари, скажу я вам!
Пш-ш…
— Мальчики, вы там живы, не? — прозвучал в радиоэфире тревожный голос Юли.
— Я жив! — первым откликнулся Димка. — Имею карабин, готов воевать!
— Мы в порядке, только оглохли. Как бы не навсегда, — доложил и я, массируя ладонями уши. Надо было взять в тайгу активные наушники со встроенным процессором, который постоянно анализирует запись, получаемую с микрофонов, и реагирует на повышение громкости звуков. Когда раздается выстрел, устройство его просто заглушает.
— А я семерых убила, — отчиталась женщина без всякой радости. — Ой, секундочку!
Я ожидал, что за предупреждением последует очередной контрольный выстрел, а увидел, как медленно открылась входная дверь дежурки и из-за неё в направлении будки вылетел дымящийся картонный цилиндр подожженного взрывпакета.
Самый хитрый из прыгунов надумал спрятаться именно там, надеясь, что это решение спасёт ему жизнь: с нашей стороны нечисть прикрывал кирпич маленькой постройки, а со стороны вышки, где засел опасный Новиков, металл «шнивы».
Хлоп! В воздух поднялось облачко белого дыма.
Ошалевшая тварь в два вертикальных прыжка вылетела из-за фишки и сразу получила в корпус из всех стволов.
Пейзаж выглядел чудовищно.
«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Чей борзый конь тебя топтал в последний час кровавой битвы?» Грязь, пучки вырванной травы, тела и лужи почти чёрной крови… И посреди этого апокалипсиса абсолютным диссонансом смотрелись два подрезанных запасливым Гумозом стула с жёлтыми фанерными сидушками. Даже не шелохнулись. Хоть сейчас садись и, чуть прикрыв глаза, смотри себе на серое небо древней Эвенкии, размышляй о вечности, слушай чириканье мелких пустоголовых птах, которых ничуть не заботили битвы людей с чудовищами из ниоткуда…
Мифтахова, не торопясь спускаться по ступеням, неподвижно стояла на крыльце с «Сайгой» в руках и внимательно осматривала поле боя.
— Обидно, командир, — засопел за спиной напарник, держа в руках алюминиевую фляжку с водой.
Я, с кряхтением выбираясь из машины, вопросительно посмотрел на него.
— Никакого тебе хабара. Столько туш пропадает! Платили бы поселковые учёные долю малую за каждый клык, и мы бы озолотились. А вот коготков я, пожалуй, нарежу. Хорошие коготки, словно из секретного быстрореза сделанные, был у меня когда-то такой ножичек, на Красноярском «Сибмаше» сделанный…
— Не заводи про секретное, вот тут оно уже сидит, — попросил я, проводя ладонью по горлу, и, вспомнив о наших ущербах, подошёл к заднему крылу. — Фляжку дай.
Жадно глотнув несколько раз, посмотрел на машину ещё раз.
Ничего себе, какой прорез! Защитное покрытие особое, прочное, под ним сталь… А прыгун резанул с размаха и не заметил, словно это был картон.
— Говорю же тебе, очень ценные коготки! Учёные их потом сбагрят в Москву, а мы с носом останемся, — предрёк Гумоз.
Присев на корточки, я поцокал языком, потрогал пальцем края разрезанного металла и горестно вздохнул.
— Не переживай, Никита, есть у меня один проверенный лепила по железякам, — похлопал меня по плечу Гумоз, присаживаясь рядом. Он тоже поковырял пальцем вспоротый металл и обнадежил: — За пять бутылей и тушняк заделает так, что будет, как из фирменной мастерской.
— Пятно всё равно останется.
— Ты в тайге живёшь или где? Что тебе это пятно, всё едино на этом месте монстрячьи бошки рисовать будешь.
— Какие ещё бошки… — скривился я.
— По числу подстреленных тварей, как у лётчиков-истребителей. Только нужно талантливого художника найти, чтобы правильный трафаретик вырезал. Кстати, надо бы посчитать предварительный результат, тут уже на три ряда хватит. Красиво выйдет, прямо для газеты.