Пожали руки.
- Больше, не задерживаю - Цвигун убрал мою папку в сейф и подмигнул - Удачи в Италии!
---
- Ты голоден? - мы шли с Кузнецовым по коридорам КГБ и я, все пытался высмотреть камеры наблюдения. Странно, но их не было. Видимо, пока слишком дорогая штука, чтобы обвешивать ими все здание.
- Что? Ах, да... поел бы.
- У нас, круглосуточная столовая на втором этаже, кормят вкусно.
Первое правило вербовки - найти место, где объект расслабится. Когда человек ест, то у него вырабатывается дофамин - гормон счастья. Окружающие, кажутся более приятными, симпатичными. Легче втереться в доверие.
- Над чем сейчас работаешь? Какие песни пишешь? - мы уже в полупустой столовой, идем к раздаче с подносами.
Второе правило вербовки. Внимательно слушай того, кого собираешься вербовать. У каждого человека, есть блестящие идеи, увлечения и больше всего мы страдаем от того, что нас никто не слушает.
- Да так... Есть пара идей - я усмехнулся. А то ты, поди, не знаешь. Наверняка уже настучали про "We Are the World". Закатим ответный шар - Папочку Семёна Кузьмича, на меня читали?
- Я ее и составлял - Андрей спокоен и деловит. Режет котлету, удобряет ее горчицей. Культура кетчупов, еще слабо представлена в СССР, поэтому я тоже, тянусь к банке с горчицей.
- Наверное, не в одиночку - я решил обострить разговор - "Я такой-то, сякой-то даю настоящее обязательство сотруднику Комитета государственной безопасности в том, что буду информировать обо всех ставших мне известными ла-ла-ла. Обязуюсь сохранить в строжайшей тайне, что я являюсь информатором Комитета государственной безопасности. Настоящее обязательство даю собственноручно, добровольно и без всякого принуждения, с чьей бы то ни было стороны".
- Не совсем точно цитируешь - отложил нож и вилку Кузнецов - Откуда знаешь, текст подписки?
- Кто информатор в студии?
Нет, я конечно, не настолько наивен думать, что Кузнецов мне сейчас вывалит своих агентов. Просто также, как и Цвигуна его надо было выбить из сценария разговора, а может и вербовки.
- ОТКУДА ЗНАЕШЬ, ТЕКСТ ПОДПИСКИ?! - да, умеет подполковник давить. Не хуже Веверса
И тут, я изобразил испуг:
- Да вам, стучит половина творческой интеллигенции Союза. Чего только, в гримерках не услышишь. А правда, что во внутреннем дворе здания - тюрьма?
- Правда - буркнул, остывший Кузнецов - Доел? Пошли в мой кабинет, распишешься на инструкциях, для выезжающих в капстраны.
Фу... Прокатило. Я мысленно, вытер пот со лба.
---
Из здания КГБ на Лубянке, я вышел голодный. Да, кормят в столовой вкусно, но кусок в горло не лезет. Особенно, когда ты, обедаешь в компании таких волкодавов, как подполковник. После инструктажа ("сюда не ходи, туда ходи, иначе снег башка попадет" и все в таком духе) Кузнецов разрешил мне позвонить Лехе. Его "Москвич", я нашел припаркованным, возле закрытого на праздники Детского мира.
- Ну, как? - Леха, уже был в курсе моего визита к "бурильщикам" и неподдельно волновался.
- Чистосердечное признание облегчает вину и удлиняет срок - пошутил я - Ничего серьезного. Объясняли, как не надо себя вести в Италии, чтобы не попасть в неприятности. Я им: "Да, я же несовершеннолетний! Какие подписи?". "Ну, ты же композитор, отчисления от ВААПа получаешь..."
- Бардак - согласился большой брат - Я бы, перекусил. Зоя в рейсе, сижу без еды.
- Уже вместе живете? Быстро она тебя окрутила - удивился я - А, как там Жанна?
- Все про тебя спрашивала, что ты, как ты - пожал плечами Леха - Подарку обрадовалась, но лучше бы, ты ей сам его подарил.
- Лучшее - враг хорошего! - вновь я блеснул знаниями поговорок - Что у нас тут, ближе всего? "Арагви", напротив Моссовета? Поехали туда, заодно купим, какой-нибудь торт. Дед очень любит "Птичье молоко". Все-таки Новый год!
Ресторан уже был открыт и возле него толпилась большая очередь. Времена, когда на улице Горького, еще нельзя было парковаться, пока не наступили. Так что, мы бросили машину возле какой-то театральной тумбы и направились ко входу.
- Это же Селезнев! - кто-то крикнул в толпе и сразу несколько девчонок бросились ко мне. Леха, широко расставив руки, оградил меня от первого порыва публики и нам удалось протиснуться к стеклянной двери.
- Мест нет - за дверью стоял одетый в форму швейцара дедок, который заворачивал лишних посетителей. Судя по размеру очереди, лишние были все.
- Открывай - грозно произнес "Мамонт" и дернул дверь так, что зашатался весь косяк.
- Имейте совесть! - ответил дедок и засвистел в свисток.
- Вот, у тебя и займем - ответил я словами Глеба Жеглова из "Место встречи изменить нельзя"
К нам, уже бежали два милиционера, которые прогуливались возле памятника Юрию Долгорукому. Очередь расступилась и шагов за десять, круглое лицо лейтенанта осветила улыбка узнавания. Второй милиционер, нас тоже считал на раз:
- Товарищ Селезнев! Здравия желаю! Что случилось? Не пускают? Петрович - отворяй! Это же сам композитор Селезнев. Автограф можно?
Расписавшись, где только можно, даже в чьем-то паспорте, мы оказались в "Арагви".
Раздевшись в гардеробе, мы по широкой лестнице поднялись в главный зал.
Вопреки утверждению швейцара, места были. Правда, только в центре. По краям, за сдвинутыми столами, сидело несколько шумных, разношерстных компаний. Одна из них, явно состояла из представителей солнечной Грузии. Вели себя они громче всех, находясь в хорошем подпитии.
Впрочем, вокруг нас, практически, все пили, поднимали тосты, официанты разносили блюда с едой и бутылки с алкоголем. К нам подошел важный метродотель.
- Молодые люди, у вас заказано?
- Нет, мы только перекусить и купить торт - ответил я, перекладывая из одного кармана в другой 25-ти рублевую купюру.
- Прошу за мной - быстро сообразил метрдотель.
Нас провели к столику возле кадки с пальмой и услужливый официант, тут же принес меню. Ничто не ускоряет обслуживание в СССР, как банальная взятка.
Любимый ресторан Лаврентия Берии, предлагал нам классическую кавказскую кухню - шашлыки, сациви, кучмачи... Заказав харчо и двух цыплят "табака", мы огляделись вокруг. Массивные люстры, обилие дерева, накрахмаленые скатерти - "Арагви" производил впечатление места, застрявшего в сталинской эпохе. Пока я разглядывал ресторан, мужчина за соседним столиком рассматривал меня. Высокий, в светлом костюме, туфлях из крокодиловой кожи (как он в них по нашим сугробам?) - настоящий, патентованный иностранец.
- Вы, ВиктОр Сэлэзнев? - с небольшим американским акцентом спросил мужчина.
- Йес, ай эм - ответил я и отвернулся. Нам уже несли воды Лагидзе - знаменитый Тархун, грушевый и апельсиновый напитки.
- Я, специальный корреспондэнт газет Financial Times" и Нью-йоркской "The Wall Street Journal" Дэвид Саттер - мужчина, уже стоял у нашего столика и протягивал визитку - Давно работаю в Москве. Разрешите занять, немного Вашего времени?
Я закрыл глаза и задумался. Саттера, наверняка, пасет "семерка" и завтра, о наших контактах, доложат Цвигуну. А может, даже и запись подгонят, если столики заряжены. В таких ресторанах, как "Арагви", где часто бывают иностранцы, ну как же - сам страшный Берия-насильник, школьниц тут обедал - КГБ ставил закладки микрофонов. С другой стороны, что я теряю? Дружбы с "бурильщиками", у меня точно не будет, а верхушку я и так планирую снести к хренам, еще до ввода войск в Афганистан. Правда, пока не знаю, как.
- Мистер Саттер - я указал мужчине на свободный стул рядом - А вы, случайно, не подрабатываете в ЦРУ?
Леха хрюкнул и подавился тархуном. Пришлось стучать "Мамонта" по спине.
- Нэт, что Вы! Нас, журналистов, как это сказать? Тщатэльно проверяют, перед тем, как дать визу в Союз. В Кэй Джи Би, читали все мои публикации за 10 лэт.
- Окей, летс старт - я перешел на английский - В чем состоит, Ваш интерес ко мне?
Саттер поднял бровь - У Вас, очень хорошее произношение! Откуда? Спецшкола?
- И, спецшкола тоже. Но, в основном, самообучение. Слушал радио, повторял.
- "Голос Америки", радио "Свобода"? - засмеялся журналист.
Смейся, смейся muдак. Такие как ты, очень хорошо потрудились, чтобы разрушить мою Родину, испоганить труд поколений. Даже не труд, а подвиг! Кто задавил гидру фашизма в Европе, вывел первого человека в космос, запустил первую атомную электростанцию? А что в итоге? Развал страны, бедность, войны, коррупция, гигантский отток капитала и мозгов. Кто-то скажет, сами виноваты. Проиграли экономическую гонку, допустили разложение элиты.
Но, достаточно посмотреть, куда именно идет отток капиталов и мозгов. На Запад. Эти стервятники, здорово попировали и продолжают пировать на останках СССР. Глупо считать их друзьями. Это враги. Давние и заклятые.
Ну, ничего. Раз я тут, то теперь у нас есть шанс, сыграть получше
- Слушал все, понемногу - удалось даже продемонстрировать вымученную улыбку.
- Виктор, вы понимаете насколько популярна группа "Красные звезды" и Вы, лично, сейчас, на Западе? - Саттер подался вперед и пристально посмотрел на меня - Я звонил в Нью-Йорк, в редакцию своей газеты - все сходят с ума по новому клипу, с вашими девушками. Все потрясены, как вы сумели наложить музыку на видеоряд, да еще такой красивый. Лично, Тэд Тернер, распорядился поставить пленку в новогодний эфир WTCG Channel.
У меня, натурально отпала челюсть! Какую тра-та-та пленку?!? Мы же перезаписали девчонок в заснеженной Москве и в ресторане "Прага", на другой вариант, со мной на сцене, типа играющем на синтезаторе. Именно эта запись, пошла в эфир советского ТВ. И потом, до меня дошло. Это дело рук, тех двух невзрачных останкинских монтажеров в вытянутых свитерах - Игоря и Дениса. Suki Слили пленку на Запад! Через, каких-нибудь иностранцев. Продали идею, за три копейки. Теперь, бутылка с джинном открыта, все музыканты бросятся делать видео клипы, может, даже канал MTV, на три года раньше появится.
- О, не беспокойтесь! - Саттер бросился меня успокаивать - Ваше достижение не осталось незамеченным. "Феличиту", также пустили в эфир, кроме того, WTCG Channel сделал специальный репортаж о вашем феномене. Советский мальчик-вундеркинд, боксер, певец и композитор. Вас, теперь, разыскивают многие журналисты, а также, представители самых известных музыкальных лейблов. Мне, звонил Майкл Гор из Атлантик Рекордс. Они хотят предложить вам и "Красным звездам" контракт, возможно организовать тур по Америке.
- Вить, что случилось? - старший брат увидел выражение моего лица и забеспокоился.
- Кассета со "Звездочками" утекла на Запад - скрывать не было смысла, бомба взорвалась - Мы, Леха, теперь, очень популярны в Штатах.
И, уже, шепотом на ухо - Надо, срочно ехать к Чурбанову. Мы первыми, должны преподнести эту историю. Неизвестно, как Суслов доложит все на Политбюро.
- Так как, насчет интервью? - Саттер умел быть настойчивым.
- Возможно, позже - уклончиво ответил я - Мне надо освежиться.
А возле туалета, меня, уже ждали. Раз, два, пять, семь, девять грузин вольно расположились вдоль лестницы, которая вела в туалет. Впереди, стоял носатый, бородатый мужчина, одетый с нескрываемым шиком. Лаковые туфли, шерстяной костюм в полоску, шелковый шарф. Руки в перстнях и наколках. Зрачки расширены, руки постоянно в движении. Хватает сам себя, теребит одежду. Что-то с ним, не так.
- Вах, какие люди! - усмехнулся грузин и обернувшись к низкому, жилистому помощнику, произнес - Шалва, смотри как год хорошо начинается. Мы его искать собрались, а он сам пришел. Что Вахтанг попросил сделать с этим сопляком?
- Переломать руки и пальцы - Шалва достал из кармана кастет и надел на правую руку.
- Вот видишь! - развел руками грузин - Вахтанг нам брат. А желание брата - закон. Зачем ты обидел Вахтанга? За базар, ответить надо.
- Сами, кто будете? - кровь живее побежала по жилам, дыхание участилось, я начал входить в боевой режим.
- Мы - вольные бродяги.
- Уголовники, значит. А ты, "вор в законе" - я кивнул на татуировки.
- Вах! - удивился грузин - Умный.
Сигналом для начала атаки, послужил Леха. Заметив, что меня на лестнице окружают кавказцы, он вскочил из-за стола и бросился через весь зал, сшибая гостей и официантов. Удар Шалвы, я чуть не пропустил. Сработали рефлексы. Нырок вправо и мой кулак впечатывается в скулу грузина. Тот с криком улетает под ноги "законника". Слева, кто-то бьет наотмашь и я опять уклоняюсь, выстреливая "двойкой". Хрип, мат. Сзади, меня пытаются схватить за плечи. Хлесткий удар пяткой в пах. Все, как учила Альдона. Еще порция мата. В зале раздаются женские крики. Вор откатывает Шалву, выхватывает нож и перечеркивает им перед собой крестом. От первого выпада я ухожу, второй принимаю на предплечье. Резкая боль. Вхожу в клинч, бью "крюком" в подбородок. Голова вора дергается вверх и он валится на пол. Нокаут. Тут, вскакивает Шалва. Его ведет, качает. Слишком широкий замах. Еще одна резкая "двойка" в голову. Хруст зубов, брызги крови. Шалва опять падает. Кидаю взгляд назад. "Мамонт", как котят раскидывает грузин в сторону. Двое валяются, зажимая разные части тела, еще один пытается по-борцовски броситься в ноги, но получает коленом в лоб. Все-таки, не зря Альдона, занималась с нами в Сочи.
У входа, уже заливается свисток, слышен топот доблестной милиции. Двое кавказцев пытаются сбежать, но их, хватает знакомый, круглолицый лейтенант с напарником. Кстати, вполне профессионально, валя подсечкой и заламывая руки назад. Заковывают в наручники. Грузины вращают глазами, что-то орут по-своему. Ко мне подходит Леха с салфетками. Разрываем рукав, на пол течет кровь. Конец второму, Шпильмановскому костюму. Краем глаза я вижу, как Саттер щелкает маленьким фотоаппаратом. Надо бы засветить пленку, но сил уже нет.
- Глубокий порез, надо зашивать - Леха качая головой, прикладывает салфетки к ране.
Кругом собирается молчаливая толпа, прибавляется милиции. Грузин кантуют ко входу, попутно обыскивая. К нам пробирается круглолицый лейтенант, в сопровождении пузатого капитана.
- Товарищи, разойдитесь. Виктор, что случилось?
Этот вопрос, нарисован на лице всех окружающих, включая Леху.
- Привет от Кикабидзе - у меня начинается отходняк и я сажусь на пол. Вот и второй повод образовался, для звонка Чурбанову. Точнее, третий. Первый - попасть в 18-е отделение милиции, где нас знают.
1 января 1979 года
18-ое отделение милиции, Москва, 18.35
День Сурка. Я снова, в гостях у радушного начальника 18-го отделения - Николая Евграфовича. "Буденовские" усы майора, все так же воинственно топорщатся, а мягкий украинский акцент заставляет улыбаться и вспоминать романы Гоголя. Только теперь, я в милиции не с Клаймичем, а с Лехой. Но атмосфера - все та же. Помещения с казенной мебелью, плакаты о победе коммунизма, фотографии преступников. Сидим в кабинете Евграфыча, пьем чай и ждем Чурбанова. Руку мне за полчаса зашили в Склифе (каждую минуту, Леха хватался за голову и причитал "Что я скажу твоей маме"), после чего на Москвиче, как белые люди, проследовали в 18-е отделение. Майор аккуратно, без протокола, расспрашивает о случившимся.
- Прямо на сходах, серед людей? - милиционер удивленно качает головой.
- Да, там с полсотни свидетелей было - отвечает за меня Леха - Совсем бандиты обнаглели.
Сейчас скажет "куда смотрит милиция?". Но нет, промолчал.