Илия кивнула. Еще одна битва окончена, и ее легион хотя бы выиграл.
— Враг знал о нашем появлении?
— Нет.
— Есть новости о Вратах?
— Пока никаких.
Генерал вздохнула и наконец открыла глаза.
Над ней стоял грозовой пророк Таргутай Есугэй. Он снял шлем, открыв обветренное лицо, на котором читалось глубокое беспокойство. Среди пятен засохшей крови на доспехе виднелись многочисленные амулеты и обереги, что свисали с округлых пластин брони. Безделушками эти вещицы не были, совсем наоборот, и Раваллион видела, что чогориец творит с их помощью.
— Вы нашли, что искали? — осторожно поинтересовался Таргутай.
Этот вопрос пугал ее. Вся операция проходила по инициативе генерала. Она наконец сумела убедить Кагана, и тот отдал новые приказы пятой части легиона. Было спланировано семь налетов на конвои, что расчистило путь для массированного штурма в системе Калий, который отвлек противника от вторжения на Эревайл.
— Его здесь нет, — прямо ответила Илия; от собственной честности ей стало чуть легче.
Есугэй кивнул без единого намека на порицание во взгляде.
— А тот, кого мы обнаружили в городе? Он выживет?
— Да, выживет. Его перевезли на «Лунный серп». — Женщина провела руками по истончившимся волосам, подметив, какими ломкими они стали. — Он знает Ашелье и на нем была униформа дома.
— Вот и хорошо, сы. Возможно, ему известно больше.
Раваллион пожала плечами:
— Других выживших точно не будет. Я приказала Хой-Сяню прочесать шпили в Ворлаксе. Там никого. Изменники убили всех.
— Так они поступают.
— Да, так они поступают.
Далекий треск разрывов продолжался, но понемногу стихал. Пятый легион брал город под контроль. Вскоре приземлятся новые десантные капсулы, которые доставят второй эшелон тактических отделений. Эревайл полностью зачистят от неприятеля. Когда последнего врага выследят и прикончат, Белые Шрамы заберут все, что можно использовать на нужды флота, взорвут уцелевшие предприятия и улетят с планеты. О захвате территории речи не шло, подобные соображения остались в прошлом.
— Скажите, сы, вам требуется помощь медика? — спросил Есугэй.
Слабо улыбнувшись, Илия взглянула на Таргутая:
— А чем они мне помогут?
Чогориец начал что-то говорить, но Раваллион отмахнулась от него. Времена, когда она робко семенила по «Буре мечей», цепенея от благоговения, давно прошли. Белые Шрамы стали для нее чем-то вроде семьи, клана шумных младших братьев, и неважно, какие приступы гибельной ярости порой охватывали их.
— Думаю, от старости нет лекарства. — Сказав это, Илия вновь осознала тревожную истину, последние месяцы неизменно напоминавшую о себе.
«Я не увижу, чем закончится война. А если и доживу, какой от этого прок? Меня учили служить прежнему Империуму, а он потерян навсегда».
Есугэй опустился рядом с ней на колено, что не так легко давалось в силовой броне.
— Не вините себя, — сказал Таргутай на своем хромающем готике, положив руку ей на плечо. — Правильно, что попытались. Может, награда еще будет.
Оптимизм способен утомлять. Даже рядовые бойцы легиона перестали успокаивать Илию банальностями, но грозовой пророк не терял веру в нее.
— Как скоро мы сможем отбыть? — спросила Раваллион.
Белый Шрам помедлил, сверяясь с ретинальным дисплеем.[15]
— Через сорок часов, если судьба за нас.
— Я предпочла бы отправиться раньше.
— Тогда рискуем оставить кого-то в живых.
Скорчив гримасу, женщина взглянула на грязный потолок узкой комнаты.
— А вам совершенно необходимо перебить их всех, так?
Есугэй убрал руку.
— Да, верно.
— Похоже, это вам здорово удается. И им тоже, все лучше и лучше.
— Сы, вы устали.
— Мы могли бы вырваться! — крикнула Илия, выпрямляясь. Гнев ненадолго придал генералу сил, и она сжала кулаки в раздражении. — Два года назад, даже один, выход еще оставался. Вы могли закончить эту бойню и вернуться на Терру. Но нет, тогда пострадала бы ваша честь. Вам нужно было атаковать врагов — снова, и снова, и снова!
Таргутай оставался на одном колене и с прежним выражением лица ждал, когда буря утихнет.
— Ему следовало отступить раньше, — сказала Раваллион. — Но вы все молчали, а Тахсир просто хотел драться, пока кто-нибудь не избавит его от мук. Необходимо было тогда убедить Кагана, что нет смысла ввязываться в бой здесь. Наши враги не идиоты. Черт, да у нас вообще самые умные враги. Ты не думал, что нас задержали тут по плану Хоруса?
— Мы уже обсуждали это прежде, — спокойно произнес Есугэй.
— Да, и тогда ты тоже не внял мне. — Илия почувствовала, что краснеет, и заставила себя успокоиться. Она одинаково злилась и на себя, и на Таргутая. Руки и ноги женщины будто налились свинцом, голова раскалывалась, а дыхание стало прерывистым. — Теперь нам придется поговорить с Ханом. Если появится возможность, какая угодно, воспользуйся ею. Когда курултай станет обсуждать очередной рейд, новое наступление, выскажись против него. К тебе прислушаются.
— Каган замедлил врага.
— Да, но какой ценой? Потеряв треть личного состава? — Раваллион покачала головой. — Где его братья? Где лорд Дорн? Где лорд Русс? Вы сражаетесь одни и поэтому погибаете.
Грозовой пророк посмотрел на Илию. Его покрытое рубцами лицо выражало лишь искреннюю заботу. Женщина точно знала, что думает Белый Шрам, поскольку он уже много раз говорил об этом, и ей хотелось кричать от досады.
«Мы готовы пожертвовать собой, чтобы дать Тронному миру еще день, месяц, год. Нас для этого сделали, сы. Нас создали умирать. Тебя такое огорчает».
Но Есугэй сказал иное:
— Это ты указала нам на Эревайл. Ты нашла того человека. Это кое-что. Оно приведет к чему-то еще.
Илия разжала кулаки. Столкнувшись с непоколебимым благоразумием Таргутая, она вдруг почувствовала себя глупо. Есугэй, единственный из всех, не деградировал. Он остался точно таким же, как и в первую их встречу на Улланоре, когда перед человечеством лежала открытая Галактика и разговоры шли только о триумфе.
— Да, — тихо произнесла она, слишком ослабев, чтобы спорить. — Да, оно может привести к чему-то еще.
Протянув руку, легионер поддержал женщину под локоть. На его смуглом лице возникла слабая улыбка.
— Не суди моих братьев слишком строго, — произнес Таргутай. — Такая война утомляет их души. У меня было свое испытание, на «Воркаударе». Я провалил его. Иногда вижу в снах, в кого превратился. Все мы сейчас такие. Хан приказывает им сражаться, потому что так надо. Если не сражаться, ярость пожрет их.
Раваллион оперлась на руку Есугэя. Физически она серьезно ослабла. Прошло пять лет с тех пор, как Илия отправилась из штаба Мунигорума в секторе на поиски неуловимого примарха. Казалось, что миновали все двадцать.
— Если сможем уйти отсюда раньше, сделаем так, — заверил Белый Шрам. — Потом доставим трофей на «Бурю мечей».
Женщина кивнула. Ей требовалось поспать — забыться хоть на несколько часов. Эревайл оказался отвратительным миром-склепом, как и все планеты на их кровавом пути к Трону, и генерала тошнило от его вони.
— Надеюсь, оно того стоило, — пробормотала Илия, уверенная в обратном.
«Облачный молот» несся впереди, изрыгая сажу. Сверху и снизу летательного аппарата сияли райским великолепием небеса Клефора, разукрашенные полосами телесно-розового, бледно-зеленого и голубого цветов. Перистые скопления частиц закручивались в направлении магнитного севера, одного из немногих ориентиров в бесконечном белесовато-прозрачном небе.
— Очень уродливый, — воксировал Саньяса.
— Ага, — согласился Торгун.
— Думаю, надо его завалить.
— Думаю, ты прав.
Летающий корабль сохранял прежний курс, ничем не показывая, что заметил погоню. Это был крупный «Облачный молот», пятидесяти метров в длину, со свисающим крылом-лопастью, что рассекало дрожащую атмосферу. Восемь прямоточных турбин пылало белым жаром, поддерживая железного великана на неровной подушке перегретого воздуха. Блистерные[16] установки праздно вращались, осматривая невероятно огромные просторы газовой оболочки Клефора.
До цели гиганту было еще далеко. Достигнув ее, «Облачный молот» раскроет корпус, и обтекаемые бомбы, подвешенные рядами внутри, со свистом устремятся вниз. Преодолев километры постепенно уплотняющейся атмосферы, они врежутся в далекую твердую землю. Враг безжалостно применял такие машины на Клефоре, понемногу склоняя города-крепости лоялистов из Алегориндской Каменной Стражи к повиновению.
Но эта находилась в последнем вылете. Ей оставалось несколько минут боевой службы перед быстрым и достаточно неожиданным выходом из строя.
Семь гравициклов заложили вираж со стороны солнц, держась высоко над тепловой струей «Облачного молота». На их грязно-белых корпусах выделялись тупые носы и огромные безнаддувные двигатели. Оказавшись в прямой видимости колосса, легионеры разделились и ринулись вперед, чтобы уйти из зоны поражения хвостовых бортстрелков.
Заметив их, вражеские пилоты развернули бомбардировщик, и тот неуклюже заковылял влево на нисходящих потоках воздуха. Из сферических куполов, протянувшихся цепочкой вдоль железной брони великана, в направлении гравициклов понеслись очереди снарядов.
— Хай! — рявкнул Саньяса.
Стремительно приближаясь к цели, он лениво уклонился от шквала зенитного огня. Холянь, Вай-лун и Оцзат метнулись следом, отвлекая на себя бортстрелков, и также помчались к «Облачному молоту». Инчиг и Ахм вместе с Торгуном атаковали по другому флангу; с каждой секундой перед ними вырастал размытый от скорости борт гиганта.
— Не забывайте, что я сказал про двигатели, — воксировал Торгун, настраивая визор и синхронизируя прицельные метки с подвесным тяжелым болтером.
— Они опаснее всего, — серьезно ответил Саньяса, ныряя под очередной вражеский залп.
Следом все гравициклы, камнем рухнув вниз, ушли под нависшую над ними громаду «Облачного молота».
— А значит… — продолжил Торгун.
— …с ними надо разобраться вблизи! — закончил Саньяса.
Выжав последнее из ускорителей, он оставил охотничью партию позади.
Гравициклы вновь задрали носы и стрелой помчались к скоплению ревущих турбин бомбардировщика. Машины попали в зону турбулентности, пронизанную выхлопами двигателей. До цели оставалось еще шестьдесят метров, но жар ощущался даже сквозь силовую броню.
Четверо из семерых легионеров свернули и пронеслись вдоль «Облачного молота», расстреливая оборонительные турели. Торгун, Саньяса и Оцзат, оставшиеся в реактивной струе турбин, изо всех сил пытались направить носы гравициклов под колоссальные нижние ободья обтекателей.
Торгун пригнулся в седле, не обращая внимания на язычки пламени, которые бежали по корпусу его машины. Прицельные метки прыгали по визору, порывы горячего воздуха сбивали наведение, и легионер отключил его, положившись на собственную меткость.
Первым выстрелил Саньяса, за ним Торгун, еще через долю секунды — Оцзат. Три потока болт-снарядов, устремившись точно в центр горнила, с грохотом врезались во внутренний изгиб сопла и раскололи металл. Обломки двигателя вылетели наружу, вертясь и с лязгом отскакивая от фюзеляжа. Командир резко снизился, увертываясь от серповидного куска пылающей стали, но не прекратил огонь.
Главная турбина взорвалась по окружности и рывком отделилась от днища великана. Отвалилась вся установка, и три гравицикла ушли в сторону от распадающегося комплекса двигателей. Из пробитых топливопроводов повалили огромные клубы чада, в них мелькали искры пламени. «Облачный молот» клюнул носом, раздался визг и треск разрываемой обшивки. Машина начала крениться перед падением, которое пронесет ее через все слои атмосферы к далекому ядру Клефора.
Торгун ушел ввысь по дуге, пронесшись через отчаянные, разрозненные очереди бортстрелков. Приятно было бы понаблюдать за пожаром, но гибель колосса могла растянуться на несколько часов, а легионеров ждали другие цели.
— Дарга,[17] — воксировал Инчиг с позиции справа-сверху бомбардировщика, используя хорчинский термин для «сержанта». — Подтягивайся ко мне.
Заложив вираж вправо, командир увидел, в чем дело. Со сгорбленного хребта «Облачного молота» летели ответные болт-снаряды, и поврежденный ими гравицикл Вай-луна неуправляемо уносился прочь, изрыгая прометиевый дым.
Увеличив изображение, Торгун заметил воина в силовой броне цвета стали, который появился из люка в верхней точке кормы воздушного корабля. Хотя бомбардировщик терял высоту, его экипаж выбирался наружу для боя.
— Скинуть их, — приказал командир, наводясь на передового врага.
Вновь пробудив тяжелый болтер, Белый Шрам расчертил крышу «Облачного молота» полосой вспышек, упершейся в противника. Отброшенный разрывами, тот полетел вниз, за облака, размахивая руками и ногами.
Но изнутри возникли новые легионеры. Заняв позиции для стрельбы, они открыли огонь по гравициклам, которые кружили возле подбитого бомбардировщика. Саньяса попал одному в питающий ранец, и тот сдетонировал, разорвав предателя на куски плоти и керамита. Другой успел развернуть треногу с лучевым оружием и пробил дыру в носовой части машины Герга, но и установку, и оператора тут же изрешетил Холянь, мчавшийся следом.
«Облачный молот» падал все быстрее, и на крыше остался только один защитник воздушного корабля — воин в тяжелом доспехе, вооруженный цепным мечом. Даже когда гравициклы подлетели для убийственной атаки, он не укрылся внутри, но воздел клинок и прокричал вызов сквозь неистовый ветер.
Заметив, что товарищи наводятся на врага, Торгун опустил нос машины к трясущемуся железному корпусу.
— Не троньте его! — приказал командир и направил гравицикл вдоль взбрыкивающего фюзеляжа. — Он мой!
Как только машина вздрогнула, скользнув по крыше бомбардировщика, Белый Шрам выпрыгнул из седла с шипящим силовым мечом в руке. Изменник бросился на него, сохраняя идеальное равновесие на качающейся поверхности. Он носил броню старой модели — с пучками армированных кабелей и поножами из перекрывающихся пластин. Из поврежденного ранца струился жирный дым, шлем с узким забралом пересекали косые грязно-желтые полосы.
Железные Воины редко снисходили до боевых кличей, и этот не стал исключением. Смещаясь, он подобрался вплотную к Торгуну с рычащим цепным клинком. Тот принял первый удар на силовой меч, держа его двуручным хватом, и отбросил воющие зубья назад. Сам терранин метнулся следом, проворнее реагируя на рывки фюзеляжа, чем предатель в тяжелом доспехе.
— Мне нравится твой дух, — воксировал Белый Шрам после нескольких столкновений цепного и силового клинков. — Речь не о запахе, конечно.
Он изо всех сил выбросил руку вперед. Силовой меч под идеальным углом прошел через середину вражеского клинка и рассек цепь вертящихся зубьев, длинные обрывки которой, лязгая звеньями, разлетелись по корпусу. Железный Воин нанес прямой удар кулаком, но Торгун ринулся влево, отдернул руку с клинком и повторным выпадом вонзил его под горжет неприятеля. Окутанное расщепляющим полем острие пробило сочленения брони и углубилось в плоть.
Дернув меч вверх, Белый Шрам начисто срезал изменнику голову. Разрубленный цепной клинок загремел вниз по скату железного панциря «Облачного молота». За оружием вскоре последовал труп его хозяина, сползший по вибрирующим пластинам обшивки.
Воздушный корабль уже накренился почти на тридцать градусов, и верхние секции корпуса быстро превращались в боковые. Торгун помчался вверх по склону к гравициклу, автоматически закрепившемуся на фюзеляже. Он запрыгнул в седло, и в тот же миг остов бомбардировщика свалился в штопор, обрекая экипаж на долгое падение по спирали навстречу гибели.
Оторвавшись от сбитой машины, легионер вложил меч в ножны. Гравицикл с воем набрал высоту, и мимо него пролетел Саньяса, качнув в восхищенном приветствии короткими крыльями своего железного скакуна.
— Иначе никак, дарга? — Воксировал боец.
— По-другому они не понимают, — отозвался Торгун, поравнявшись с остальным эскадроном.
«Облачный молот» снизился на сотню метров и быстро набирал скорость. Лопасти стабилизаторов треснули, подъемные турбины вращались на недопустимо высоких оборотах.