Ветер был довольно сильным, и по корпусу танка, словно пули, барабанили мелкие камешки. Внешняя комм-сеть потрескивала из-за статических помех. Слышались лишь обрывки вокс-передач. Что-то в местной погоде смогло нарушить даже работу нашей комм-сети. Это было, по меньшей мере, тревожным знаком.
Я продолжал вести «Гибельный клинок», зная, что пыль будет попадать в механизмы гусениц и они в конце концов сломаются. И никто не сможет выйти наружу и провести полевой ремонт. Если мы отстанем от основной группы, то не дождемся помощи. Мы застрянем в пустыне, пока не отключатся очистительные системы и мы не погибнем от голода, жажды или плохого воздуха. Маловероятно, чтобы кого-то отправили на наши поиски, пока вокруг бушует война.
Эти мысли лезли мне в голову, но я не сводил глаз с лежащего перед нами пути. Иногда меня сменял Новичок, но я следил за ним, будто ястреб, на случай если он допустит ошибку. Я был готов в любой момент переключить управление на себя, если появятся враги.
Лейтенант явно чувствовал витавшее в воздухе напряжение. Он успокаивающе говорил в локальную сеть, словно стараясь восполнить отсутствие внешней связи.
— Я рад, что в такой день я сижу внутри, — сказал он. — Сейчас не лучшее время для прогулки на свежем воздухе.
В ответ послышались смешки экипажа. Действительно, находиться в огромной бронированной машине, не ощущая на собственной шкуре бушующего снаружи шторма, было странно спокойно и даже приятно.
— Даже погода на стороне Махариуса, — продолжил он. — Если уж этот шторм не скроет наше приближение, то ничто не сможет.
Явно слишком оптимистическая трактовка событий, но кто я такой, чтобы не соглашаться? Возможно, он прав. Лейтенант знал о подобном куда больше, нежели я.
— Как думаете, сколько он продлится, сэр? — поинтересовался Новичок.
— На тактических инструктажах упоминали, что такие штормы могут длиться по нескольку дней. Иногда воздух снаружи становится раскаленным, словно в топке. Жара убьет тебя, если сначала пыль не обдерет до костей.
От корпуса срикошетил камешек, будто подчеркивая последние слова. Казалось, словно по нам кто-то выстрелил из болтгана.
— Вот почему вся армия моторизирована. На этой планете не существует иного способа сражаться, пока мы не доберемся достаточно близко к ульям, чтобы найти укрытие. А теперь будьте внимательны. Мы приближаемся к обороне внешнего периметра. Здесь полным-полно бункеров, напичканных крупными орудиями и лазерными пушками. Если шторм продолжится, мы минуем их и отрежем от снабжения. Если он внезапно стихнет, нам следует готовиться к бою.
И тут, словно лейтенанта подслушал демон шторма, вой ветра начал угасать. Скрежет постепенно замолкал. Снова стали слышны внешние переговоры по комм-сети.
Громадные облака пыли стали оседать, кроме тех мест, где их поднимали танки.
— Вот черт! — выругался кто-то.
Взгляд в перископ подсказал мне причину.
Глава 4
Прямо перед нами возвышался громадный бункер. Он был размером с небольшой утес, усиленный пласкритом и дюрасталевыми плитами. В нашу сторону уставились жерла нескольких очень немаленьких орудий. Огромная башня разворачивалась в нашу сторону. Я вжал переключение управления и перевел контроль над танком на себя. Новичок еще пару секунд дергал рычаги, не понимая, что случилось. Едва ли можно его винить. Подобное произошло и со мной, когда я впервые отправился в бой.
Я осмотрел местность. Вокруг раскинулись девственные дюны, некоторые из них казались достаточно большими, чтобы предоставить хоть какое-то укрытие. Я выбрал наиболее подходящую и развернулся в ее направлении за долю секунды до того, как лейтенант отдал приказ укрыться.
Конечно, дюна не могла обеспечить нас даже призрачной защитой от выстрела лазерной пушки. Смысл был не в этом и даже не в том, чтобы спрятаться. Мы сделали это для того, чтобы наш танк стал менее заметным, чем остальные. Если враг нас не увидит, то начнет искать кого-то другого. Я не желал смерти никому из соратников, но нашей главной задачей было оставаться в живых. Покойники не побеждают в битвах и уж точно не рассказывают об этом истории.
Лейтенант отрывисто отдал приказания по комм-сети. Я услышал, как ответили Иван, Антон и остальные. «Гибельный клинок» вздрогнул, когда батареи одновременно открыли огонь по одному из далеких орудий.
Из меньших укреплений бункера забили лазерные лучи. Глупая затея. Стрелять в «Гибельный клинок» из ручного оружия — все равно что спичкой угрожать слону. Это оружие могло изрешетить обычного пехотинца, но против нас оно было бесполезным.
Наши выстрелы попали в одно из более крупных укреплений, разметав во все стороны куски покореженного металла. Одно орудие замолчало. В это же время через дюны рванули меньшие подразделения «Химер». Из небольших башенок на крышах их корпусов застрекотали тяжелые болтеры. Огонь из ДОТа разорвал несколько машин, но куда больше бронетехники сумело подобраться ближе. А затем огромные взрывы из-под земли подбросили машины в небо.
— Минное поле, — услышал я бормотание лейтенанта. — Лемюэль, выводи нас, расчистим им путь.
Спорить здесь бесполезно. Командирское кресло располагалось прямо за мной. Лейтенант мог всадить пулю мне в голову при первом же подозрении в мятеже, о котором, честно говоря, я даже не помышлял.
Направляя «Неукротимый» вперед, я больше думал о возможности того, что мины окажутся достаточно мощными, чтобы пробить наш корпус, чем о том, что мы станем мишенью для батарей огромной крепости.
Лейтенант продолжал переговариваться по вокс-сети. «Химеры» перед нами стали разворачиваться, чтобы убраться у нас с пути, словно стая могильных крыс, завидевших мастодонта. На минном поле лежали несколько людей, кое-кто еще шевелился. Я постарался не обращать на них внимания и не думать о том, что через пару минут мог присоединиться к ним.
Я повел «Гибельный клинок» вперед. Под нами что-то взорвалось. На секунду показалось, что мое сердце вот-вот остановится. Я услышал стон Новичка и, взглянув на него, увидел, как он побледнел. Корпус дрожал, словно огромный барабан, но пока держался.
— Главное, не останавливайся, Лемюэль. Эти мины не смогут остановить нас.
Хотел бы я быть таким же уверенным, как лейтенант. Он спокойно приказал башням продолжать вести огонь по орудийным укреплениям, хотя одна из могучих лазерных пушек начала разворачиваться в нашу сторону. Я понимал, что, если попадем под прицел, нам наверняка конец. Такое мощное позиционное орудие наверняка обладало достаточной силой, чтобы уничтожить даже танк вроде «Неукротимого». Взорвалась еще одна мина. «Гибельный клинок» вздрогнул и едва не остановился. Казалось, даже громадного веса древнего танка не хватит, чтобы удержать его на земле. Я испугался, что сломалась одна из цепей привода и мы вот-вот окажемся обездвиженными. Но старый монстр упорно продолжал ползти дальше. Наши орудия вели огонь по ближайшим позициям. Из бетонного укрытия выскочил и бросился наутек пехотинец в коричневой форме. Тот, кто мог сойти за комиссара, поднялся, чтобы пристрелить его. Очередь из противопехотного оружия скосила как солдата, так и командира. Лазерная пушка еще не успела полностью развернуться. До того как мы окажемся у нее на прицеле, оставались считанные секунды.
— Не останавливайся, Лемюэль, — повторил лейтенант. — Еще пару метров.
Внезапно я понял, чего он хочет. Я направил на двигатели столько энергии, сколько те могли выдержать, и мы рванулись под линию огня огромной лазерной пушки. Луч опалил землю за нами, но мы были уже в безопасности. Ее ствол не мог опуститься ниже. Мы оказались под траекторией стрельбы.
По пути, который мы расчистили в минном поле, ринулись «Химеры», направляясь по следам наших гусениц. Другие «Гибельные клинки» поступали таким же образом. Через считаные минуты машины преодолели минное поле, и наша пехота облепила ДОТы, принявшись зачищать бункеры и укрытия, пробивать бронированные двери и врываться внутрь. Мы остановились под нещадно палящим солнцем, обеспечивая солдат прикрывающим огнем.
— Первая цель захвачена, — с удовлетворением произнес лейтенант.
— Да, сэр, — согласился Помощник. — Все идет согласно плану.
Это было правдой, и я удивился. Неужели все прошло бы так же гладко, не заметь лейтенант слабости минных полей? А что, если бы он ошибся, что, если мины смогли бы уничтожить «Гибельный клинок»? Можно сойти с ума, размышляя о подобном. Лучше думать о том, как все прошло на самом деле, а не как могло быть. Это отличное правило, когда думаешь и о жизни в целом, и о войнах, в которых тебе довелось участвовать.
Полуденное солнце, достигшее зенита, победно взирало на нас с высоты небес. Пленных окружили и разоружили либо пристрелили. Мы одержали хоть и незначительную, но все же победу, а это лучший способ начать кампанию, о чем Махариус и лейтенант наверняка отлично знали.
Мы выбрались из «Гибельного клинка», чтобы размять ноги. Нам дали перерыв. Кто знает, сколько пройдет времени, прежде чем нам снова удастся выбраться из тесных закутков танка.
Воздух теперь пах иначе — не благовониями, фильтрацией и стиснутыми вместе потными телами, а пустыней, взрывчаткой, огнем и чем-то непонятным, вызывающим ощущение тревоги.
На вершине ближайшего склона я заметил металлические клетки, покоящиеся на железной платформе высоко над нами. Они имели странную форму, не прямоугольную, как у большинства клеток, которые мне приходилось видеть, но изогнутую по направлению к верхушке. Внутри было несколько крестов, тоже сделанных из металла. Клетки находились слишком далеко, чтобы разглядеть их подробно, хотя я заметил, что они были почерневшими, опаленными и покрытыми чем-то, напоминающим копоть. Я с любопытством направился к холму, захватив на всякий случай дробовик. Антон и Иван пошли вместе со мной.
Подходя ближе, я начал различать детали. Под клетками виднелись следы огня. Дно казалось обожженным сильнее, чем верхние части, словно под ними разжигали костер, который нагревал металл. Когда я подошел ближе, то понял, что именно так и обстояло дело, но и это было не все. На крестообразных конструкциях висели почерневшие человеческие скелеты, прикованные цепями.
— Что это, во имя Императора? — спросил Иван и присвистнул.
Антон лишь нервно хохотнул, словно не понимая, на что смотрит.
Я шагнул ближе, думая, что здесь, наверное, какая-то ошибка.
Никакой ошибки не было. Кто-то приковал в клетках нескольких человек, а затем поджег их. Кое-где плоть была опалена дочерна, в других местах, там, где лопнула кожа, виднелись розовое мясо и обугленная кость. С вершины клеток свисали длинные металлические щупальца, которые соединялись с опаленными черепами. Сначала я подумал, что это тоже цепи, предназначенные для того, чтобы поднимать головы жертв под неестественным углом, но затем увидел огнеупорные трубки, соединенные с металлическими противогазами на ртах жертв.
Я просто смотрел, не в состоянии понять, что же перед собой вижу. Антон, отличавшийся техническим складом ума, догадался первым.
— Эти несчастные дышали через трубки, — выдохнул он.
— Что? — не понял Иван.
— Они могли задохнуться от дыма. Трубки вели в их легкие, и так они могли дышать, пока огонь сжигал их заживо.
Он на мгновение остановился и призадумался.
— Нет. Даже хуже. Их не просто сжигали заживо. Внутри находятся нагревающиеся части. Прутья, цепи и эти перекрестные структуры раскаляются от жара. Жертв во время сжигания заодно и клеймят.
— Но зачем? — спросил я, впервые в жизни не удивляясь, что задаю такой вопрос Антону.
— Не знаю, — честно ответил он. — Может, это наказание?
— В смысле вроде порки?
— Скорее вроде казни.
— Жестокие парни в этом мире, — сказал Иван.
Мы сносили наказания Имперской Гвардии вот уже десять лет, и нужно было действительно постараться, чтобы Иван поразился чьей-то жестокости.
Мы обошли клетки, разглядывая их со всех углов и пытаясь понять, что здесь случилось. Я сражался с орками и не понаслышке знал об их злобе, но тут дело было в чем-то другом. Все было ужасающе точно просчитано. Кто-то хотел, чтобы заключенные в клетках страдали по-настоящему долго, кто-то растягивал каждую секунду их мук среди раскаленного добела металла.
Я остановился и уставился на клетки.
— Что думаешь, Лев? — спросил Антон.
— Думаю, попасть к ним в плен — не лучшая идея.
— Тут не поспоришь, — согласился Иван.
— Если я найду ублюдков, сделавших это, то покажу им, как может обжечь лазган, — сказал Антон. Он хотел, чтобы его слова звучали грозно. Но голос дрожал.
Я отвернулся от клетки и посмотрел на поле боя. Внизу, словно муравьи, суетились десятки тысяч имперских гвардейцев, и внезапно я очень обрадовался этому. Я заметил «Неукротимый» и машущего нам с крыши капрала Гесса.
— Нужно ли об этом доложить?
Я оглянулся. Отсюда были видны другие клетки и группы солдат и офицеров, которые с ужасом взирали на них.
— Вряд ли придется, — сказал я. — Остальные уже заметили.
Колонны нашей бронетехники двинулись на юг, выжимая из двигателей все возможное. Небо заполонили «Валькирии» и «Стервятники». Пейзаж начал постепенно меняться. За горизонт уходили огромные трубы. Следы человеческого присутствия становились явственными: пустые ирригационные каналы и громадные кристаллические геодезические купола из кристалла гидропонных ферм. Тут и там виднелись небольшие деревушки и более крупные жилые зоны.
Иногда вдалеке я замечал клубы пыли, как будто перед нами двигались толпы беженцев. Иногда, на расстоянии, облака словно мерцали, и я понятия не имел, почему.
До сих пор мы не столкнулись с настоящим сопротивлением, что меня очень беспокоило. Карск считался промышленным миром, и его должна была оборонять действительно мощная армия. Мы преодолели сопротивление слишком уж легко.
Все это казалось мне очень подозрительным.
Судя по разговорам по комм-сети, остальные также чувствовали себя не в своей тарелке. Иван пару раз вполголоса пошутил насчет мягкого нрава здешних еретиков. Всем нам было интересно, когда начнется настоящая война. Тут и там виднелись клетки для сжигания заживо. Некоторые из них были достаточно большими, чтобы вместить сотни людей. Казалось, их размеры увеличивались, чем ближе мы подходили к городу.
Земля стала более твердой. Мы выехали из бескрайних пепельных пустошей на нечто вроде камня или пласкритового основания для стройки. Здания начали сбиваться вместе, формируя небольшие поселения. Мы проносились через них, направляясь к месту конечного назначения. Оно быстро росло на горизонте.
Словно из самой коры планеты вздымался громадный нарост, плотное скопление башен, тянущихся в грязное небо. Облака проплывали так низко над городом, что скрывали верхушки шпилей, как будто мир стыдился Железограда и хотел скрыть его под пологом тумана. В первую минуту это поразило меня, и я не сразу понял, что облака и туман исходили от самого города. Над вершиной улья, там, где он терялся в облаках, небо было чуть светлее и мерцало, словно что-то горело в ядовитом тумане.
Вокруг города виднелись какие-то возвышения, которые издали можно было принять за небольшие вулканы. Некоторые из них и были ими, другие — верхушками труб для сброса промышленных отходов. Из них непрерывно текли сточные воды, оседающие горами шлака и грязью на пепельных полях.
Город казался странным, все в нем как будто имело органическое происхождение. Стоки текли из башен факторумов, словно лава из вулкана. Они попадали в специально проведенные каналы, где затвердевали слоями между зданиями и в дальнейшем служили основанием для возведения новых построек. Некоторые слои выглядели как затвердевший свечной воск. Над другими же поработали строители. Следы разумной деятельности были очевидны. На склонах переливались разными цветами громадные теплицы.
Железоград был таким же крупным городом-ульем, как любой из тех, что мне приходилось видеть, а уж где-где, а на Велиале недостатка в огромных метрополисах не наблюдалось. Каждая из его башен сама по себе представляла небольшую крепость и походила на корабельный отсек — для начала ее можно было перекрыть и оборонять, даже если все соседние здания уже захватили или уничтожили. Большая часть города была скрыта из виду. Ульи состояли из бессчетных слоев, которые громоздились друг на друге, уводя в глубь планеты.