Наверное, Джей еще не раз и не два так сорвется. Любое воспоминание об отряде причиняло ему резкую боль. Это видно было еще на пути в Брайт, хотя тогда Хаук при всем желании не мог понять, что такого в простом разговоре про очки и карту.
Сейчас эта боль стала сильнее.
Разок напоровшись на резкий негатив во время одной из пауз в казавшемся вечном забеге, Хаук пообещал себе быть внимательней. Но по правде таких вот спрятанных «камней» наверняка было невероятно много. И не споткнуться в очередной раз он просто не сможет. Тем более как раз внимательностью к людям Хаук, в прошлом колючка-Скарп, не отличался никогда.
Богатая, вылизанная до блеска комната перестала радовать глаз. Солнце уже зашло, в городе включились привычные фонари, в комнате – приглушенные местные. Поярче бы. Черт знает, как их настраивать. Шум воды в ванной затих, и снова появился Джей. Увидев, что Хаук так и не сдвинулся с места, он чуть дернул подбородком в сторону двух широких кроватей:
– И чего ты встал? Приводи себя в порядок, разбери вещи, отдохни. Режим не изменится, вместо бега будут местные скалы. Твари тут мирные, зеленые. От остальных чистят. Работать будешь сам, строго выполняя мои задания. Запас воды и еды себе тоже готовишь сам: сколько возьмешь, на том весь день будешь держаться. Мне плевать как. Снаряжение – полный комплект, иногда с дополнительным. Никаких подсказок с моей стороны ты не получишь. Помощь – только если доведешь себя до ручки. В два дня отдыха будешь нагружать мозги. Книги, карты, система знаков, система отзывов... Уверяю, не соскучишься. Каньон Новичков – прекрасное место, в котором учатся чувствовать и понимать Пустошь на начальных этапах, а заодно и впервые реально оценивают свои способности. Мы пробудем здесь не меньше месяца, а то и двух. Все будет зависеть от тебя. Основная задача, которую ты должен понять и держать в голове, – найти свой темп, способ работы, стиль, коль угодно. Это то, чему не научит ни один Мастер: понимание своего тела, своих возможностей и пределов. Ясно?
– Еще как, – мрачно оценил Хаук свалившиеся на голову перспективы. Бег через пустыню вспомнился уже с ностальгией. – И далеко он, этот каньон? Что-то я не видел ничего по пути.
– На «летучке» часа полтора с нормальной скоростью.
– Ага. Это сколько мне бегать?
Но тут Джей неожиданно рассмеялся и хлопнул Хаука по плечу:
– Ценю твою готовность! Но туда и обратно будешь кататься на халяву. Вся твоя работа начинается и заканчивается в каньоне. Тебя не хватит, если будет еще и бег.
– Блеск, – хмыкнул Хаук и, наконец, стянул с себя куртку. Строго говоря, очень хотелось в душ. Не так, как в больнице, наскоро, а так, чтобы горячая вода пропитала все тело, разлилась по мышцам приятной усталостью и забрала прочь боль от многочисленных синяков и ссадин, приобретенных в проклятом забеге. Интерес к новому месту отошел на второй план, и Хаук снова почувствовал, что начинает злиться. Да что там! За прошедшие дни у него накопилось много всего, что хотелось высказать Джею вот так вот в лоб. За каждое слишком близкое знакомство собственной физиономии с колючим песком. За постыдную слабость, которую терпеть не мог показывать. Нет, Хаук понимал необходимость тренировок, понимал, что легко не будет и всё такое, но методы учителя считал слишком уж кардинальными.
Просто убийственно кардинальными.
Тело заныло сильнее, будто отзываясь на поднимающееся в душе раздражение, но тут Джей, видимо, почувствовал тяжелеющий с каждой секундой взгляд и с усмешкой обернулся:
– Если надо отвести душу, тут внизу неплохой бордель.
– Че? – от удивления Хаук на мгновение забыл про злость. – Предлагаешь «организованно» подраться в местной забегаловке? На кулаках хоть?
Джей как-то странно усмехнулся, прищурился и спросил:
– Ты что, впервые про бордель слышишь?
– Слышу-то не впервые, – сбавил тон Хаук, остро ощущая подвох, – но объяснить никто не потрудился.
– А, вот как, – усмешка на лице Джея стала совсем уж выразительной, – а кто такие шлюхи, в курсе?
– Да уж не мальчик! – оскорбленно дернул подбородком Хаук, так и чуя подтекст насмешки. Уж чем можно заниматься с девушкой наедине, он был в курсе, да и опыт какой-никакой имелся. Родной городок, конечно, радовал только старыми стервами, к которым интерес мог возникнуть разве что совсем от безнадеги. Или после пары бутылок. Зато с караванами иногда приходили и девушки. Разной легкости поведения. И со случайными знакомствами пару раз Хауку определенно везло. – Так что, этот бордель...
– В точку! И уверяю, девочки там свое дело знают.
– Ты же женат, – брякнул Хаук и тут же весь похолодел. Надо следить за своим языком. Черт возьми, надо следить! А то он Джея добьет сам и без всяких тварей! – Прости. Не отвечай. Правда.
Даже зажмурился, боясь реакции. Но в примиряюще поднятые руки ткнулся мягкий ворс полотенца:
– Вали в ванную, Хаук. Я, конечно, предложил вариант, но сегодня тебе лучше как следует отдохнуть и выспаться. И еще... А, ладно. Если что, я внизу. Узнаю, сколько тут групп имперских и вообще как дела в каньоне.
Хаук кивнул, сжав в руке полотенце, и проводил учителя взглядом. Хлопнула дверь. Джей даже толком не переоделся.
А вернулся едва стоя на ногах.
По комнате разлился стойкий запах выпивки, тут же подхваченный гуляющим ветерком и унесенный прочь сквозь вентиляцию. Кастиэль, помнится, говорил, что раньше Джей не пил. Но Хаук-то уже не первый раз видел обратное. Сначала после военных арок и нашивки Дианы Ро, потом после сорвавшейся казни. И вот теперь, наверняка из-за не вовремя и неправильно брошенных слов.
Острые коготки вины впились в душу еще сильнее, и Хаук предпочел сделать вид, что спит. Только позже, когда давно уже стих шум воды, а дыхание Джея стало спокойным и ровным, все же встал, поднял и нормально повесил на стул сброшенную черт-те как одежду.
Для извинений этого не хватит.
Вообще ничего не хватит. Хаук уже привык, что он не один. Воспринимал Джея странно, скорее как кого-то родного. Полагался и верил. Понимал, что о нем заботятся, фактически опекают. И сколько бы он ни злился на жесткие тренировки и ни стыдился слабости, у Хаука всегда была вода, еда, спокойный сон, отдых и безопасность. Там, в Пустоши, он думал что угодно, обычно оскорбительное и нецензурное.
Но никогда не опасался за свою жизнь.
Часть 2
Утро оказалось непривычно поздним.
Забег по пустыне приучил вставать чуть свет, и теперь, когда вместо жара и песка был мягкий уют шикарной кровати, Хаук не знал, что ему делать. Любая попытка расслабиться будила в душе подозрение, что вся эта роскошь — очередная подстава от Джея.
Но Джей спал. И спать будет еще долго. Пусть запахи алкоголя исчезли за ночь, Хаук знал по себе: похмелье с ветром не уходит. А тем временем организм просыпался, напоминал о проклятом беге ломотой во всем теле, которой охотно вторил зверский голод. Интересно, тут еду прямо в комнату попросить можно? От одного воспоминания о лестнице в душе рождалось острое желание послать всех по известному адресу, чтобы снова уснуть.
На ближайшие сутки-двое.
Увы, зов природы проснулся вместе с организмом. И теперь, взбодрившись заодно под холодным душем, Хаук со смесью обиды и раздражения смотрел на дрыхнущего без задних ног учителя. В голове крутились планы жестокой мести.
Тоже стащить за ногу? Облить водой? Или… взгляд как-то сам собой остановился на подушке. Хаук подкинул снаряд в руке, примерился, перехватил за уголок и от души запустил точно в рожу Джея, уже предвкушая выражение оной секунду спустя.
Висок обожгло болью.
С запозданием до ушей донесся сухой щелчок револьвера и вдогонку — испуганный голос:
— Сдурел? — Джей даже не злился. Действительно испугался куда больше, чем растерявшийся Хаук. Его глаза странно потускнели, лицо сравнялось по цвету с треклятой подушкой: — Ты на что подписать меня хочешь, мальчишка?
– Я…
Слова не пришли. Хаук поднял руку и стер кровь, размазывая по щеке. Царапина. Спасибо похмелью – заставило дать осечку. С навыком Джея это шанс на миллион. Или он просто стрелял в подушку? Поздновато дошло, что швыряться чем-то в спящего профессионала-«внешнего», да еще и стрелка, не лучшая идея. Вполне способная стать последней в жизни. Страх холодком пробежался по хребту и отпустил, уступив растерянной горечи. Хаук хмуро проводил все еще бледного Джея взглядом, покорно наклонил голову, без привычных шипов позволяя обработать рану.
– Царапина, – подтвердил Джей и отрезал: — Больше так не делай.
— Не буду.
Не будет. Но внутренний голос издевательски шептал, что думать головой, а не тем, чем обычно, Хаук научится еще не скоро. Джей к тому времени совсем поседеет.
* * *Учебные будни нравились Хауку гораздо больше, чем тренировка до этого. Джей как всегда рассказывал и понятно, и интересно. Вместо отодвинутого прочь планшета, прямо на полу была расстелена карта того самого каньона, который вскоре предстоит увидеть вживую. Хаук старался впитать в себя каждую черточку, каждый изгиб линии, чтобы потом сравнить с тем, что предстанет перед глазами. Картинка запоминалась легко. Джей даже похвалил, когда Хаук с первого раза ответил на все вопросы и показал все заданные точки. Впервые похвалил именно вот так, довольным голосом, а не сухим кивком, после которого обязательно шло какое-то «но» и метко бьющий по гордости разбор ошибок.
Втаптывать в грязь Джей умел еще лучше, чем рассказывать.
Но проглотив очередную обиду и с огромным усилием заставив себя промолчать, Хаук однажды понял, что Джей не подбирает слов специально. Просто не задумывается, высказывает «в лоб» и не может иначе. А еще позже стало очевидно, что способ действенный. Ошибки запоминались быстро, и всё нутро препятствовало их повтору почти инстинктивно.
Каньон оказался обрывом.
Когда Хаук смотрел на карту, он как-то не задумывался, что разные обозначения и цвета действительно показывают рельеф. Настоящий рельеф. Одно дело сказать, что разница высот между двумя точками примерно три сотни. Совсем другое – увидеть эти три сотни вживую и, наконец, осознать их. Да, не раз и не два он стоял и смотрел вниз с высоты, но этот – отличался. До сих пор Хауку даже в голову не приходила мысль, что иногда нужно только спускаться. А иногда — подниматься. Без спуска. И осознание этого в очередной раз что-то сломало, изменило в привычной картине мира.
Однако спускаться вниз тоже оказалось ненужным. Джей дал Хауку несколько минут полюбоваться исчезающим в песчаной дымке видом и принялся задавать вопросы. С каждым из которых гордость Хаука за свой талант читать карту куда-то улетучивалась, сменялась раздражением, потом привычной злостью, за которой прятались растерянность и незнание. Лишь на втором десятке вопросов Хаук хоть как-то приноровился, нашел для себя способ совмещать рисунок и реальность, начал понимать. А вместе с пониманием вернулся и настрой.
– Ну, что-то в голове осталось, — наконец подвел итог Джей и резковатым кивком велел забираться назад на «летучку». -- Я договаривался на полдень, остался всего час. Так что стоит показать твое задание на эти сутки.
– Сутки? Я думал, мы к вечеру вернемся в город?
– А это зависит уже от тебя. Профи справится за пару часов. Тебе, думаю, должно хватить десятка. Но… В общем, надеюсь ты прочитал и действительно запомнил все про местных. Сейчас, Хаук, всю информацию тебе разжевали и положили в рот. Перед тобой не стоит задачи что-то исследовать и узнавать самому. Еще раз: весь смысл каньона – поставить ряд полезных привычек и научить использовать знания на практике. Читать карту. Определять, что за тварь перед тобой. Учитывать известные особенности местности. Вовремя реагировать на ситуацию. Грамотно вести себя, если «что-то пошло не так»: каньон может и новичков, но Пустошью он быть не перестал. Мы на месте.
Дорога оказалась неожиданно короткой. Джей пустил «летучку» на приличной скорости, и пейзаж вокруг смазался. Ветер сносил слова, даже время будто летело вместе с ними сначала по самой кромке обрыва, потом – чуть вниз по песочной насыпи, ставшей естественным спуском в каньон. Надежда Хаука на то, что дорога даст время всё устаканить, треснула и рассыпалась. Он спрыгнул с «летучки» и, вглядываясь в обманчиво хрупкие рыжие стены, пошел вниз вслед за учителем. Песчаная насыпь стекала под своды сквозной арки, из которой едва ощутимо веяло подземной влажностью и прохладой. Джей уверенно спускался, проваливаясь по щиколотку, но велел остановиться шагах в десяти от созданного природой входа.
– Надевай очки Хаук, глаза должны быть защищены. Твоя конечная цель здесь: ты пройдешь от начала каньона и выйдешь из вот этой вот арки. Я заберу тебя уже на «летучке», и вернёмся в город. По прямой здесь около часа. Само собой, в каньоне ровной спокойной дороги не светит. А для начала небольшой тест: закрывай глаза. Я заведу тебя под арку, там посидишь неподвижно минут пять, а потом уже сам выйдешь ко мне. Как только сядешь – считай до тридцати и открывай глаза. Вопросы?
– Да вроде все ясно, – буркнул Хаук, получше вгляделся в начинающийся под аркой каменный пол и закрыл глаза. В чем подстава, он придумать пока что не мог. – Это что, проверка нервов?
– Она самая, – довольно фыркнул Джей. – Сразу поймал суть, молодец. Таймеров никаких ставить не надо, я сам скажу тебе, когда ты можешь встать и подойти.
– Понял, – пожал плечами Хаук. На удивление легкая задачка. Давление тишины и глубины он прочувствовал на собственной шкуре еще на плато, Джей это прекрасно знал. Конечно, были кой-какие проблемы… Но неужели учитель действительно думает, что он, Хаук, не справится с такой фигней, как открытая всем ветрам арка?! – Я готов.
Джей вел твердо, хотя идти вслепую поначалу казалось очень уж странным. Неуверенно ступая по текучему песку, Хаук все опасался влететь лбом в стену арки или неудачно споткнуться. Но хватка учителя на плече придавала уверенности, и у соблазна открыть глаза не осталось ни шанса. Когда ноги ощутили твердый ровный пол, а в лицо ударила затхлая прохлада, навязчивое чувство подставы уже испарилось.
И все же Пустошь действительно странная. Если бы Хаук своими глазами не видел, что через десяток-два метров арка снова выводит под пекло, он бы поверил, что находится глубоко под землей. Сюда добирались и жар, и ветер – удивительно, как этому место удалось сохранить себя в таком виде. Может, именно потому Джей устроил этот свой тест?
– Думаю, здесь сойдет, – голос учителя двоился вокруг легким эхом. – Садись. Я отойду шагов на пять – тебе хватит.
– На что хватит? – осторожно уточнил Хаук, опуская пятую точку на оказавшийся холодным камень.
– На вторую часть теста, – усмехнулся Джей. – Помнишь? Просидеть неподвижно минут пять и вернуться ко мне. Считай до тридцати и открывай глаза. А пока… – на ноги Хаука легло что-то мягкое, казавшееся склизким даже сквозь ткань штанов, – пускай у тебя полежит. Советую поменьше болтать, к слову.
Чувство подставы мгновенно вернулось, стало абсолютным, но пути назад уже сгорели. Непонятную склизкую штуку хотелось скинуть с себя к черту. А уж когда по ноге поползло что-то определенно тяжелое и живое, Хаук плюнул на счет до тридцати и резко открыл глаза. Тут же с воплем дернулся. Адским усилием заставил себя усидеть на месте. Так и не вскочил – хотя как хотелось! – и, замерев в неудобной позе, тупо таращился на угрожающе поднявшую клешни многоножку.
Многоножка таращилась в ответ.
«…твари безобидные, любят влажность и неглубокие трещины – панически всплыло в голове прочитанное вчера описание. – Живут колониями. Строят гнезда, в которых поддерживают температуру и влажность с помощью слизи. Боятся резких движений. Настоящее оружие – хвост, в котором быстро скапливается кислота. Плевок многоножки не способен навредить одежде, однако оставляет сильные ожоги на коже и очень опасен для глаз. Ядовит при попадании внутрь».