танки, стали самостоятельно подтягиваться к командиру. Никому из них
не нравилась ни роль охранников, ни тем более роль палачей и особенно
после того как Слипень у всех на глазах расстрелял Иванова,
кричавшего что он не сука, чтобы жечь людей живьем. А события
развивались с неимоверной скоростью и быстротой смены сюжетов.
Фролов и Ежиков орали друг на друга размахивая пистолетами.
Несколько чекистов попытались арестовать воен-инженера, но бойцы
комендантского взвода направили на них винтовки и автоматы. А в это
время из старых силосных ям оставленных без охраны солдатами
лейтенанта Сабурова, стали вылезать заключенные. Вохровцы открыли
по ним огонь, по вохре стали стрелять Сабуровцы, но после того как в
воздух ударили пулеметы с танков, и красноармейцы, и зеки, и
альгвазилы всех мастей успокоились. И тут откуда ни возьмись
проявились очередные зеленые каракатица на колесах, на этот раз для
разнообразия это были два броневика БА-6. Мишка ткнул Ежикова
локтем и сказал...
- Как думаешь, командир. В коробочках ансамбль песни и пляски
Волжской флатилии, или что мало вероятно НКВД? -
Броневики затормозили, подняв клубы пыли, залязгали стальные
дверцы и к показному Мишкиному удивлению, четыре фигуры во всем
блеске формы старших офицеров ГУГБ НКВД СССР, проявились перед
командованием разномастных подразделений, представленных на
полевом стане. Старший майор с пронзительными глазами, прорядил
острым взглядом как через прицел пулемета группу офицеров и кивнув
Прокопчуку, сказал хриплым голосом...
- Представьтесь -
Радостный майор, отрапортовал свои чин и должность и неожиданно
получив от коллеги по зубам рукояткой нагана, рухнул на землю. Два
молодых лейтенанта быстро подняли Прокопчука и он с чудесным
образом скованный наручникам, оказался лицом к своим подчиненным
и подконвойным, быстро построившимся по приказу Старшего Майора
(делать что либо медленно, под его пулеметным взглядом не
представлялось возможным).
- Товарищи - начал Старший Майор - перед Вами враг втесавшийся в
ряды наших славных органов, по приказу своих фашистских и
националистических хозяев. Он убил своего брата близнеца и
воспользовавшись его документами и сходством внедрился к нам, что
бы устраивать провокации и диверсии. По приказу Гестапо, он должен
был провести массовое убийство заключенных и свалить это все на
наши доблестные органы, что бы карающий меч пролетарской
революции превратился в топор палача. Но НКВД на страже и кровавая
провокация не удалась -
Речь была долгой и политизированной, не все поняли кто враг а кто и
нет, но все поняли безусловно, что больше ни кого не арестовывают и
вообще всех отпускают на фронт, который тут же и состоится. Старший
майор забрав арестованного и всех альгвазилов с их грузовиками, уехал
в сторону Днепра, оставив Ежикову все полномочия по организации
отряда и естественно обороны. Из документов найденных в полевой
сумке "оборотня в петлицах" выяснилось, что подконвойные "Враги
народа" были реабилитированы и должны быть направлены в РККА.
Через пол часа после речи Старшего майора, об альгвазилах* всех видов
напоминала только брошенная оными НКВДшная Эмка, не
заводившаяся у чекистов, но сразу же заработавшая у ухмыляющегося
Мишки после их отъезда.
По обе стороны от дороги мелькали лопаты. Солдаты и
освобожденные заключенные, рыли окопы и капониры для танков. На
территории полевого стана гремели выстрелы, это сержанты и офицеры
Ежикова, обучали экс-зеков стрельбе из СВТ-40. Учились
политкаторжане быстро, залетевший в расположение немецкий мото-
патруль изрешетили из сотни стволов за две минуты. И не мудрено, ибо
большинство были либо бывшие военные, либо ветераны Гражданской.
Все вновь зачисленные в ряды РККА, блестели новым
обмундированием и амуницией. Старшина Тарасюк, оставшийся без
транспорта задавив в себе жабу, широко раздавал свои не маленькие
запасы.
Тет-де-пон* был холмистым и это было очень удачно для маскировки
техники. В низинах притаились огнеметные танки, повыше и в более
глубоких капонирах расположились артиллерийские танки. Дополняли
позиции, две линии пехотных траншей с редкими пулеметными
гнездами. ДТ не совсем годились для этого, но умельцы вырубили нечто
вроде деревянного станка-бруствера и решили что сойдет. Ежиков
поехал на "трофейной" НКВДшной эмке*, проведать артиллерийскую
засаду и застал Мишку, Басана и их людей за монтажом странной
конструкции. С помощью двух ручных лебедок, между двумя деревьями
поднимался решетчатая конструкция с двумя танковыми торпедами.
- Смотри командир. Единственный в мире автомат заряжания. Басан
хочет таки выпустить все шесть торпед, а краном и по одной это будет
долго, а так наш торпедоносец дает задний ход, пять минут и царь-
пушка* заряжена. Сейчас сам увидишь -
И вправду, РБК подполз к зарядной конструкции, под веселую
Мишкину матерщину и злой мат попроще, двух техников
поддерживающих короб, торпеды плавно наделись на направляющие и
встали на место.
- Молодцы сказал Алексей. И вот что Басан, если обстановка
осложниться а сигнала по радио не будет, действуй по обстановке -
Что было очень кстати, это то что все боевые машины были
радиофицированы и несмотря на ненадежность опытных раций,
управление боем это очень облегчало.
Внезапно на нескольких соседних деревьях зазуммерили телефоны.
Мишка виновато улыбнулся и сказал
- Вы простите, товарищ Воен-инженер, не успел доложить. Мы там на
дереве сделали наблюдательно корректировочный пост и провели
телефонизацию. У них там для надежности два аппарата, а по просеке
мы раскидали пять. - он взял трубку послушал несколько минут и
доложил.
- Товарищ командир. На подходе к передовым постам три Pz-1* и два
Цундапа *с пулеметами. Похоже это не батальонная, а даже полковая
разведка. Таки целый взвод. -
Алексей благосклонно кивнул и поспешил к Т-28*, из люка которого
уже махал рукой в перчатке командир танка, сержант Сергеев. По рации
доложили тоже самое и не мешкая не минуты Ежиков приказал
открывать огонь на поражение по готовности и полез в Эмку, где уже
сидел Мишка. По дороге Алексей вспомнил 23 февраля 1918 года, когда
он молодой портупей-юнкер сидел на колокольне старой церквушки и
докладывал по телефону о появлении Германцев. Когда Эмка подъехала
к позициям, все три немецких танка уже горели, но один мотоциклист
ушел. И теперь надо было ждать основные силы противника, а они не
заставили себя ждать.
Одиннадцать Pz-2 и до двух батальона пехоты, мотоциклисты,
самокатчики и зенитки 88 за боевыми порядками, все это двинулось на
позиции наших. Не знамо откуда, появившаяся одинокая Пешка
отбомбилась по немцам, но была сбита мессерами свалившимися со
стороны солнца. На флангах появились Pz Четвертые* и Pz-3*, и тут
свое веское слово сказал техник-испытатель Басан Бадминович Хечиев.
Две танковых торпеды воя ударили
в разворачивающуюся на левомфланге группу немецких танков, для Вторых и третьих Pz, это оказалось
круче авианалета. Три танка опрокинулись, один загорелся, остальные
стали поворачивать назад, дезорганизую свою же мотопехоту, не
успевшую десантироваться с транспортеров, по куче-мале бегло
загавкали самоходка и башенное орудие Т-28. Но на правом фланге
обозначился явный прорыв панцерваффе Рейха, там пылали
подожженные массированным огнем восемьдесят-восьмерок и Pz - IV,
наши артиллерийские танки, пехота огрызалась только пулями и
выскочивший как показалось прямо из под земли Мишкин
огнедышащий химический дракон, был радостно встречен криками Ура.
Огненные струи один за другим перечеркивали немецкие танки,
авангард стал в панике разворачиваться, из некоторых машин стали
выскакивать танкисты, и тут подоспел второй привет от Басана. И когда
после этого в центре, Ежиков повел в атаку последний артиллерийский
БТ и огнеметные танки, стало ясно что ту атаку отбили. Но справа
погребальным костром чадила Мишкина машина. По приказу воен-
инженера три танка продолжили атаку, их поддерживали остатки
пехоты и еще две торпеды ударили по немецким порядкам в центре и
сразу в след за этим в наушниках раздался невозмутимый как всегда
голос Хечиева:
- Товарищ командир. Мы окружены, будем держаться до конца, даю
последний залп. Прощайте и спасибо за честь воевать вместе с вами.
Все. Конец связи. -
Последний залп РБТ накрыл отступающие немецкие танки и вокруг
позиции Басана загавкали танковые пушки и залились злыми очередями
"Гитлеровские пилы" МГ-34 *
Несколько немецких танков при поддержке пехоты, провел по просеке
председатель местного сельсовета Александр Иванович Павлов. Всю
жизнь он предавал, продавал и доносил, когда это было выгодно и
безопасно ему лично, и сейчас первый встретил немцев с хлебом-солью
и сам же предложил свои услуги как проводника. И если многие из тех
кто помогал фашистам шли на это из ненависти к Советской власти или
каких то жестоких обид, то Павлов был просто мелким подонком и
мразью. Но в этом бою ему не повезло, хотя он и выжил. Басан увидя
среди немцев штатского, с гаденькой льстивостью в фигуре, сразу
распознал предателя и послал в него две последних пули из своего
ППД* и пули эти лишили мерзавца того, что у нормальных людей
называется мужским достоинством. Через два года судьба поставила
окончательную точку в карьере предателя, он захлебнулся в выгребной
яме скрываясь от партизан.
Алексей открыл глаза и приподнялся на локте. Он лежал на траве
между чадящими танками, рядом лежала гранатная сумка, видимо
ребята вытащили его из горящего танка, но экипажа ни где не было
видно. Он попытался что-нибудь вспомнить и перед глазами встали
лапотные силуэты "штукасов" *. За пригорком раздались пистолетные
выстрелы, крики и автоматные очереди. Алексею стало понятно где
находится экипаж, вернее находился. Быстро достав из сумки гранаты,
он забросил сумку подальше в траву и зажав, в по фамильному больших
кулаках две лимонки* на боевом взводе, встал и тяжело побрел на
встречу появившимся из за холма немцам. Он знал, что эта атака
действительно будет последней.
Р.С. В 1944 году в Парижском Гестапо, за отказ сотрудничать с
Германскими властями был расстрелян Генерал-лейтенант
Добровольческой армии Владимир Львович Глебовский, отец
Владимира Глебовского (известного так же как Алексей Ежиков).
НОВЫЙ РЕВИЗОР. ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ТЕАТРАЛЬНАЯ БАЙКА.
Сценарий мультфильма.
Посвящается Евгению Яковлевичу Веснику.
Великому Русскому Актеру
и просто хорошему человеку.
Антон Антонович Мухин бродил по сверкающим рекламными огнями
улицам столицы. Но он не видел ни ярких витрин, ни бакорам на автобусах и
троллейбусах, ни баннеров. Мысли были заняты совсем другим и настроения
не было никакого. Иван Антонович был Мэром небольшого городка. И пару
месяцев назад к ним приехал проверяющий из центра. Это был модно одетый
молодой человек, неделю живший инкогнито в главной (и единственной)
гостинице города, который сначала напустил страху и туману, а потом увлекся
дочкой Мэра засидевшейся в невестах, и не смотря на папашин статус так и не
нашедшая к 28 годам свою половину, скорее всего в виду внешности
соответствующей образу из юморески Райкина - 'Манька у меня красивая,
глазки маленькие, рожа красная и все время поет'...
Началась же эта история с того, что одна из местных дам полусвета,
подвизающаяся при гостинице и по традиции бывшая информатором местных
альгвазилов, доложила своему куратору, что некий Иван Александрович
Хлобысталов проживающий в гостинице, является проверяющим из Центра и
по тихому собирает жалобы от обиженных местной администрацией, а
обиженных накопилось достаточно много. Причем статус у него в Москве
заоблачный, а кабинет аж прямо в Кремле. Антон Антонович срочно
организовал комиссию Коммунхоза, с которой и прибыл в гостиницу чтобы
выяснить, не терпит ли кто из проживающих в чем либо неудобств. В
результате грозный чиновник, переехал в загородный особняк Мэра, а там дело
кончилось помолвкой. Но самое главное, что новый родственник обещал
пробить инвестиции для строительства моста через местную речку Змиевку,
прокладку шестирядной трассы до областного центра и разработку
торфяников. Иван Александрович намекнул тестю, что на верху нужна
подмазка, так как соседние районы тоже претендуют на подобные бюджетные
вливания и плюс надо внести в документы в Москве приоритетность
направления средств, именно в распоряжение городских властей. Городская
верхушка и представители местного бизнеса напряглись и собрали сто тысяч
Северо-американских енотов. Новый родственник Мэра взял деньги и уехал в
Москву, обещав быть через неделю со всеми документами, но отсутствовал он
уже больше чем два месяца и его мобильник выдавал стандартную
формулировку, об отсутствии абонента в зоне доступа.
Антон Антонович бросился в Москву, где у него были кое какие связи, но
никаких следов ни зятя, ни его хозяйственно-административной деятельности
не нашел. И теперь он грустно гулял по центральным улицам Столицы и
размышлял, как он будет рассчитываться соратниками и партнерами. Конечно
надежда умирает последней и Мэр надеялся в глубине души, что все сложиться
и зять чудесным образом вернется, но на душе было погано. Антон Антонович
остановился у солидного здания, украшенного застекленными плакатами
изображающими какие-то жанровые сценки, перед зданием стоял памятник в
виде задумчивого мужчины в кресле. Театр, всплыло в памяти полузабытое
слово. Надо сказать, что излишней образованностью Антон Антонович не
страдал, не напрягаясь закончил школу и коммунальный техникум (сына
заместителя Хозторга, напрягать никто не рисковал), потом ушел на
комсомольскую работу, и в результате со временем дорос до Мэра. Но вот в
театре он ни разу не был, а книг особо и вовсе не