Глава первая
— Молчи и слушай внимательно, — произнес он. — Уверен, ты меня понимаешь. Ты попал в очень опасную историю и знаешь об этом. С твоего места видны инструменты на дальней стене. Но лучше тебе смотреть не на них, а на меня.
Человек, произнесший эти слова, не отрывал немигающего взгляда серых глаз от испуганного лица собеседника.
— Ты оказался здесь вследствие показаний знающих тебя людей, — продолжил он. — Они пришли ко мне, и я обязан был прислушаться. Все их слова записаны. Вон они, кипы бумаг на столе. Нет, на них тоже смотреть не нужно. Смотри на меня. Ты напуган. Если позволишь страху овладеть твоим разумом — умрешь. Поэтому я попросил бы тебя не забывать, что ты — человек и способен управлять своими эмоциями. Когда я задаю вопрос — ты должен отвечать, и, если ты солжешь, я узнаю об этом. Все, что мне нужно, — это правда. У тебя есть одна попытка, поэтому постарайся ею воспользоваться. Держись за нее. Не отпускай. Ты понял?
Человек попытался делать то, что ему велели. Старался не отводить глаз от лица дознавателя, старался унять дрожь в руках. Это оказалось непростой задачей. Он имел болезненный вид и дурно пах, что было неудивительно, учитывая, что он провел двое суток в тюремной камере под аккомпанемент криков, доносящихся с верхних уровней.
Ответить не получалось. Покрытые засохшей коркой губы шевелились, но слова не выходили наружу. Он конвульсивно дернулся, словно от удара, и заломил руки, не способный выполнить требование.
Дознаватель ждал. Это уже вошло в привычку. Он провел тысячи подобных процессов на сотнях миров, и его отнюдь не беспокоило, что конкретно этот случай займет чуть больше времени. Откинувшись на спинку изящного кресла из ольхового дерева, он сложил руки в латных перчатках.
— Ты понял? — повторил он.
Узник снова попробовал заговорить. Кожа несчастного была пепельного цвета, как у всех низкородных жителей Терры. Серая кожа — отличительная особенность тех, кто жил в Тронном мире под вечной завесой токсичных облаков.
— Я… — попытался заговорить он, — я…
Дознаватель ждал. Его фигуру скрывал просторный плащ из толстой ткани, расшитый по подолу орнаментом в форме черепов. Волосы, обрамлявшие суровое, чисто, до блеска, выбритое лицо, были зачесаны назад. Крючковатый нос и волевой подбородок дополняли образ сухого, терпеливого и непреклонного человека. Манерой поведения он чем-то напоминал хищную рептилию.
На груди дознавателя красовалась эмблема, подтверждающая его власть, — железная розетта Ордо Еретикус в виде черепа, приколотая к отвороту плаща. Она была совсем крохотной и едва ли превышала по размеру драгоценный камень, какие сияют на шейных украшениях, но при этом внушала непередаваемый ужас многим поколениям жителей Империума.
Связанный мужчина не мог отвести от нее взгляда, как ему этого ни хотелось бы. Именно вид эмблемы крепче всего остального приковывал его к металлическому стулу. Крепче, чем вид пыточных инструментов, висящих в чехлах на покрытой пятнами ржавчины дальней стене комнаты; крепче, чем застарелый запах крови, поднимающийся от обшитого металлическим листом пола, крепче, чем исцарапанные кожаные ремни, охватившие его конечности.
Инквизитор подался вперед и опустил руки в латных перчатках на колени. Затем он вытащил из кобуры на поясе длинноствольный револьвер. Рукоять оружия украшали накладки из слоновой кости, а барабан покрывали изображения извивающихся змей. Инквизитор лениво повернул барабан, осмотрел патроны в ячейках и вернул его на место, после чего прижал дуло к виску допрашиваемого. Тот дернулся, когда холодный металл коснулся его кожи.
— Мне не хотелось бы применять его, — мягко сообщил пленнику инквизитор. — И я вовсе не желаю причинять тебе вреда. Зачем? Царство Императора, столь необъятное, нуждается в слугах. Ты молод и практически здоров. Живым ты сможешь послужить благому делу. Лишняя пара рук. Только благодаря тяжкому труду бесконечных пар рук Империум добился своего величия.
Человека на стуле трясло. Из уголка рта начала стекать вниз тонкая струйка слюны.
— А еще я бы не стал тратить пули, если бы у меня был выбор, — продолжал инквизитор. — Каждая стоит куда больше, чем ты можешь заработать за всю свою жизнь. Патроны для этого оружия производятся на Луне мастерами, поднаторевшими в поиске и сохранении древних реликвий, и эти люди знают цену своим навыкам. Револьвер, который я держу в руках, зовется Радостью. Только два таких было изготовлено. Его брат-близнец, Печаль, был утерян тысячу лет назад. Скорее всего, уничтожен. Как думаешь, хотелось бы мне использовать его на тебе и тем самым причинить этой бесценной вещи хоть небольшой, но вред, или я бы хотел, чтобы ты попросту рассказал мне обо всем, и я мог бы убрать револьвер обратно в кобуру?
Узник был не в состоянии смотреть ни на оружие, ни на дознавателя, поэтому в панике уставился на розетту, пытаясь сдержать дрожь.
— Я… говорил… — начал он.
— Верно. Ты поведал мне о Ложном Ангеле. — Инквизитор ободряюще кивнул. — И я в тот раз подумал, что мы сможем докопаться до правды. Но страх лишил тебя разума, и теперь мы вынуждены начать сначала. Возможно, все, что ты рассказал раньше, было ложью. Знаешь, я ведь к этому привык. Каждый час своей жизни я слышу новую ложь. Она для меня стала похожей на слезы — такая же прозрачная и недолговечная. Если ты солжешь мне снова, я узнаю об этом и познакомлю с Радостью поближе. Поэтому говори. Говори же!
В этот момент человек съежился, будто завершив какую-то долгую внутреннюю борьбу. Он обмяк в кресле и наконец смог отвести налитые кровью глаза от розетты.
— Я совершил… ошибку, — сбивчиво забормотал он. — Вы же знаете. С самого начала знали. Ошибку. — Он поднял голову, на краткий миг обретя уверенность. — Откуда мне было знать? Они говорили то же самое, что и другие священники. Я запутался.
Как только первые слова слетели с губ узника, речь полилась быстрым потоком:
— Знаете, это ведь сложно. Жить… Находить силы выжить. А потом кто-то приходит и говорит тебе, что есть и другой путь. Что можно добыть еду — лучше, чем та, что есть сейчас. Что будет больше жилых модулей, которые раздадут нуждающимся. И что они остановят убийства там, в подулье. Что они отправят туда арбитров и накажут тех, кто на нас охотится. Вы ведь знаете, что на нас охотятся? Ну, конечно, знаете. Тела находят постоянно, но никто ничего не делает. И никогда не делал. Потому я и внимал их речам, хотя и догадывался, что не стоит этого делать. Ведь наш единственный защитник сидит на Троне. Но он был там, этот Ангел, прямо там, и он беседовал с нами. Поэтому я ходил слушать, что твердили его проповедники. И когда они велели нам копить запасы или найти себе оружие, я так и делал, потому что хотел верить. Да, я все это делал. Да помилует меня Трон, но я выполнял их приказы.
— Помедленнее! — потребовал инквизитор, проводя стволом револьвера по щеке пленника и прижимая дуло к его губам. — Соберись с мыслями. Я видел результаты вашей деятельности. Все эти трупы, с которыми совершали ужасные вещи. Видел пародии на священные символы, намалеванные кровью на стенах. Таким занимаются не жулики, а еретики.
— Нет! — Глаза пленника широко распахнулись, наполнившись ужасом. — Вы ошибаетесь!
— Ты не представляешь, как часто мне говорят это те, кто здесь оказывается.
— Но это правда, лорд, чистая правда. Я ничего не знаю об этих… преступлениях. Только то, что нам велели вооружиться для схватки с темными силами, потому что больше никто…
— Ничего не делает. Но теперь-то кое-кто взялся за дело. Я, например. И мне бы хотелось сделать больше. Я хочу выкорчевать эту заразу.
— Да, да, вы должны ее выкорчевать.
— Где вы собираетесь?
— Маллиакс.
— Это ты мне уже говорил. Ты знаешь, что именно мне нужно. Место. Место, куда вы ходите, чтобы слушать эти вещи.
— Я не… — Страх вернулся. — Я не знаю названия. Я не могу вас туда отвести.
Инквизитор чуть сощурил глаза. Палец в искусно изготовленных латных перчатках соскользнул со спускового крючка, но дуло по-прежнему прижималось к подбородку пленника. Два взгляда, отчаянный и задумчивый, встретились на несколько долгих мгновений.
— А знаешь, теперь я тебе верю, — наконец заявил инквизитор, опуская пистолет и ставя его на предохранитель.
Пленник шумно втянул грудью воздух. До этого момента он едва осмеливался дышать. Он снова начал обильно потеть, а колотившая его дрожь усилилась.
— Это правда! — выкрикнул несчастный, срываясь на фальцет. — Я не вру, я правда не могу вас туда отвести.
— Я знаю. — Инквизитор откинулся на спинку кресла и убрал револьвер в кожаную кобуру. — Ты не настолько глуп, чтобы мне лгать. Я мог бы разорвать тебя на куски, прямо здесь и сейчас, но ты все равно не сказал бы мне ничего нового. — Он грустно улыбнулся. — Считай, что тебе повезло встретить меня сейчас, а не в молодости. Тогда я разобрал бы тебя на части и убедился, что ты ничего не скрываешь, просто на всякий случай. Но не в этот раз. Теперь я знаю, когда можно прекращать допрос.
Человек в оковах не спешил расслабляться. Его глаза снова заблестели от страха, но теперь он имел иную природу. Это был страх, что его обманут. Агентам Священной Инквизиции были известны тысячи способов ввести человека в заблуждение, и они активно их применяли. Узник знал, что ему не выбраться. Если простой смертный попадал за стены Черной крепости, то никогда оттуда не возвращался. Все об этом знали. Все до одного.
— Я бы сказал… — запинаясь, произнес он и начал рыдать. — Если бы мог…
Инквизитор поднялся на ноги. Обсидианово-черные с серебряными каемками керамитовые пластины изящного доспеха точно повторяли четкие, по-кошачьи грациозные движения хозяина. Несмотря на то что под каждым сегментом змеились тугие пучки гибких силовых проводов, броня работала практически бесшумно.
— Да, конечно, — кивнул инквизитор.
— Поверьте, — захныкал пленник, безвольно обвиснув на стуле. — Я бы сказал.
Инквизитор потянулся к столу, где лежали сваленные в кучу протоколы свидетельств и нажал какую-то кнопку. Он безо всякого интереса разглядывал документы — груды пожелтевших, исписанных красно-коричневыми чернилами листов пергамента с показаниями, зафиксированными торопливой рукой писца. Каждый свиток был скреплен его личной печатью.
— Это все, что мне от тебя было нужно, — произнес инквизитор, обращаясь в основном к себе самому. — Можешь идти. Ты оказал мне услугу и можешь вспоминать об этом с гордостью. Именно благодаря верным гражданам мы можем выполнять свою работу.
Пленник уставился на дознавателя, разинув рот. На измученном лице отразилось подозрение.
Инквизитор повернулся к нему:
— Мы же не чудовища. Ты больше ничего мне не скажешь. Если вдруг вспомнишь что-то еще, то вернешься, я уверен.
Человек начал верить. Взгляд забегал, останавливаясь то на оковах, то на пыточных инструментах в дальней части комнаты, то на запертой двери.
— То есть…
Инквизитор встал и направился к выходу. Как только он приблизился к двери, толстые металлические засовы скользнули в стороны и бронированные створки распахнулись. Снаружи пробились лучи тусклого красного света и зазмеились по темным каменным плитам пола комнаты для допросов. Стоящий в проходе инквизитор показался пленнику безликим, поджарым призраком.
— Все, что нам нужно, — это правда, — сказал он.
И вышел из камеры в длинный коридор. Воздух в нем был стерильным. Древние, натужно сипящие машины вырабатывали его для всего множества уровней крепости Инквизиции. На каменных стенах скапливались капли воды, казавшиеся черными в мерцающем свете тусклых подвесных светильников. Покрытый аутентическими имплантатами сервочереп подлетел к инквизитору и завис над плечом, неуклюже покачиваясь в воздухе. За черепом, словно хвост, тянулся тонкий пучок проводов.
— Еретикус минорис, — защелкал он. — Филюм терциус.
В конце коридора ждал человек. На нем была видавшая виды серо-коричневая тяжелая броня капитана штурмовиков. Лицо выглядело таким же потрепанным, как и снаряжение. Квадратную челюсть покрывала едва заметная щетина. Из-под короткого ежика темных волос виднелись вытатуированные на коже головы штрих-коды и знаки ордо за боевые отличия.
— Лорд Кроул, — поклонился он.
— Почему-то он не хочет говорить, Рев? — спросил инквизитор. — Боится кого-то или чего-то больше, чем меня? Или, может, он такой лояльный? В любом случае это представляет интерес.
— Вы сломите его?
— Мы узнаем больше, если позволим ему уйти. Организуй людей. Следите за ним, пока не получите данные о месте встречи. Мне нужно, чтобы он дожил до этого момента.
— Будет сделано. А потом?
Инквизитор уже двигался дальше, мягко ступая по каменным плитам, направляясь к следующей камере.
— Устранить, — ответил он. — Я буду лично держать вопрос на контроле, поэтому попрошу не проявлять чрезмерной инициативы. Хочу узнать, куда он может нас привести.
— Как пожелаете.
Инквизитор задержался перед дверью, через смотровую решетку которой уже начало доноситься паническое хныканье.
— Я не спросил, Рев, как там твой сержант, Хегайн? Он полностью восстановился?
— Почти. Благодарю за беспокойство.
— Передай ему мои поздравления.
— Он будет рад их услышать.
Сервочереп нетерпеливо закачался в воздухе.
— Нумерозо. За дело!
Инквизитор раздраженно посмотрел на устройство и потянулся к бронированному замку на двери. В тот же миг он вывел на экран окуляра досье следующего пленника. После прочтения его пальцы чуть заметно дернулись.