– Вон, видишь, тащится? В камуфле и с рюкзаком?
– Спасибо, можешь идти, – я похлопал парня по спине, уставился на идущего навстречу и попытался понять, с первого удара он упадет или со второго.
Черную кепку он опустил так, что был виден лишь нос и небритый массивный подбородок – непонятно даже, тот ли это человек. Только когда он приподнял голову, выискивая кого-то за забором, стало ясно: он самый. Жертву караулит.
Высокий, с меня ростом, в плечах поуже, припадает на правую ногу, чуть сутулится. Не стоит забывать, что он ходок из Зоны, а там хлипкие не выживают.
Мужик поравнялся со мной, я заглянул ему в лицо, а он меня проигнорировал, продолжал жевать жвачку, даже пузырь надул, так увлекся. Его не волновало, что происходит вокруг. Да, это именно тот тип с фотографии. Даже если он – караулящий жертву педофил, бить его можно и нужно.
Вот только как? Допустим, дам я ему сейчас в бубен… И что? Окружающие сбегутся и отобьют его, они-то подробностей не знают. Если долго его пасти, он обратит на меня внимание. Что же делать?
В такие моменты мне не хватало Химика, он бы выкрутился, придумал бы что-то, нахимичил. Как-нибудь бы всех обманул. Я тащился следом за преступником, смотрел на перекинутый через плечо черный рюкзак и пытался Химика поставить на свое место.
Он бы сказал, что надо придумать, как расположить к себе случайных свидетелей, что-то такое сделать, чтобы оказаться правым. Вот если бы гад начал к девчонкам приставать, я бы вмешался…
Мужик замер недалеко от ворот, только его массивные челюсти ворочались, на территорию школы заходить не стал. Во дворе было пустынно, но скоро прозвенит звонок, и домой пойдет вторая смена. Я остановился возле темно-розового кроссовера, достал телефон и сделал вид, что читаю сообщение.
Мужик сунул в рот сигарету, закурил, не выплевывая жвачку. На вид ему было не больше тридцати, лицо прямоугольное, чуть приплюснутое, сломанный нос с горбинкой, глаза светлые, глубоко посаженные, цепкие.
«Химик, где же ты, когда так мне нужен», – призвал я голос, который все время появлялся некстати и ни разу, когда надо бы.
В голове крутилось «залетный педофил». Отсюда до моей машины было довольно далеко – не потащишь его на горбу. И не заманишь, он не идиот, чтобы пойти со мной. Что же делать?
Размышляя, я перестал маскироваться и в открытую уставился на мужика, он тоже смотрел на меня, и во взгляде его читалось недоумение. Ну вот и конец маскировке, надо что-то делать… Мимо меня пробежала девочка в черных гольфах и клетчатой юбке. Девочка. Педофил… Придумал! Химик бы мной гордился! Ай да я!
Я в кармане нащупал пистолет, приготовился снять его с предохранителя. Подошел к мужику, расправившему плечи, и проговорил громко, чтобы все слышали:
– Думаешь, я не знаю, что ты творишь, извращенец?!
Проходящие мимо мамаши с детьми остановились, чтобы посмотреть цирк.
– Ты чего? Дебил, что ли? – мужик искривил рот, выплюнул сигарету.
– Тебе мало взрослых баб? На девочек потянуло?
Глаза моего врага стали еще больше, он шевельнул челюстями.
– О чем ты говоришь?
– О тебе, педофил, и о Юле моей! Да как ты смог, она ж еще ребенок!
– Какая еще Юля…
Я выхватил пистолет из кармана, ткнул мужику в живот. Только он и я видели пистолет, остальные думали, что правильный мужик, то есть я, поймал педофила и держит его за куртку.
– Только дернись, – прошипел я и добавил громче: – Не знаешь Юлю, да? А она тебя знает! Она рассказала, что ты сделал и как запугивал ее. Думаешь, я не вижу, как ты тут ошиваешься уже два часа, поджидаешь ее?
Я рассчитывал, что мужик постарается решить проблему мирно, подумав, что на него напал взбешенный родитель, который его с кем-то путает. Надо дать ему надежду.
– Ты ошибаешься, она не там, – я кивнул на школу. – Она у меня в машине. Что, страшно ответить за свои дела? Она вся в меня, ее не запугаешь!
Мужик облегченно выдохнул:
– Ну вот и идем к машине, мне бояться нечего, пусть она скажет, что ее папаша-дебил на людей бросается.
Он думает, что сейчас совращенная кем-то другим девочка не признает в нем злодея, и я его отпущу.
Зеваки следили за нами с разинутыми ртами, но досмотреть спектакль не смогли: мы двинулись вдоль забора, свернули, и они потеряли нас из виду. Мужик шагал впереди, надеясь на скорое избавление, я держал его под прицелом. Осталось довести его до машины и вырубить, а потом – отвезти на дачу для беседы по душам.
Глава 4
Химик. В добрый путь
Институт находился на северо-западе, у границы второго и первого круга Зоны, в относительно безопасном месте, но нашими усилиями не представляющем интереса для сталкеров. Ближе всего отсюда выбираться из Зоны недалеко от Малеевки, что на северо-западе, возле Клина.
К Периметру меня сопровождали Коба и Джига. Можно было и без них, за много лет мы с Зоной научились отлично друг друга понимать, я стал ее частью, и большинство аномалий мог распознавать без гаек, но мутантов никто не отменял, а с ними в одиночку сложно справляться. Когда вернусь из большого мира, Коба и Джига пойдут за «живицей» со мной. Иггельд был уверен, что мы втроем не справимся, ведь «живица» – редкий артефакт, а значит, будет опасность и трудности, и настоял, чтоб увеличить группу до пяти человек: помимо этих двоих со мной пойдут два мало знакомых сталкера – Самкин и Труба.
Рыжий Джига к своим обязанностям относился ревностно и очень тормозил движение, бросая гайки вперед. Полагаясь на интуицию, я шел бы быстрее.
– Зона не любит педантов, – проговорил я, когда он в очередной раз наклонялся над упавшей гайкой. – Чтобы выжить в безумном мире, нужно иметь здоровую долю безумия.
Пока Джига искал аномалии, Коба с автоматом наизготовку выцеливал мутантов. Эти двое отлично друг друга дополняли.
Раньше я в Зону ходил, чтобы отвлечься от рутины, прикоснуться к таинственному, сейчас – наоборот. Большой мир стал враждебным. Точнее, не так: он отторгает меня, но для меня не перестал быть интересным. Да и пора уже обновить снаряжение, в Зоне оружия валом, а хорошая снаряга есть только в большом мире.
Это ж замечательно: принять горячий душ и плескаться, сколько душе угодно, сидеть в кафе и не озираться по сторонам, смотреть, как беззаботно текут машины. Позвонить Пригоршне, подраконить его. Кто бы мог подумать, что этот сорвиголова женится и в политику ударится? Интересно было бы поговорить с ним с глазу на глаз, посмотреть, остался ли он прежним и сопротивляется своей природе или заплыл жиром и утратил интерес к настоящей жизни.
– Стоять! – скомандовал Коба, прицелился в малинник. – Там кто-то эсть.
Я замер на одной ноге, прислушался к треску сухих веток. В тростнике и малиннике все время так – когда ветер, сухие ветви качаются, трещат и кажется, что там кто-то прячется. Коба сопел так громко, что я на него цыкнул. По спине пробежал холодок, как когда на тебя кто-то смотрит, появилось предчувствие опасности.
– Возможно, упырь, – шепнул я. – Если не ошибаюсь, сейчас он замер и включил маскировку. Вы когда-нибудь встречались с упырем?
Коба кивнул, Джига покачал головой.
– Коба, ты счастливчик, это очень опасная тварь. И обнаружить его сложно, потому нападение упыря, который как хамелеон, – всегда неожиданность. Его проще перехитрить, чем выследить, потому идем дальше, но держим ухо востро, пусть думает, что мы его не заметили. Он будет акулой кружить, сокращая расстояние. Может и отстать, но если он голоден, то вряд ли.
Я похлопал гранату на поясе. Одной пулей упыря не завалишь, порой и магазина не хватает. Стреляешь в него из АК, а он все прет на тебя и даже не вздрагивает от пуль. Потом на колени падает, но все равно лезет.
Больше других мне неприятны человекообразные мутанты, они как насмешка над нашей природой. А может, они были такими, как мы, – область, где раскинулась Зона, когда-то густо населяли люди. До сих пор ученые голову ломают, что с ними стало.
Неясная тень метнулась от ствола к стволу – молодец Коба, заметил упыря! Пока он на безопасном расстоянии, но скоро подойдет вплотную, вот тогда и нужно действовать. Джига почувствовал опасность, остановился, Коба тоже встал. Ноздри его немаленького носа раздувались, словно он пытался унюхать добычу.
– Упырь слева за соснами, метрах в пятнадцати от нас, пока он далеко, присматривается, – сказал я. – Идите спокойно. Коба, будь готов стрелять. Когда упырь подойдет ближе, я метну гранату.
– А вдруг незаметно подползет? – поинтересовался перестраховщик Джига, швырнувший вперед гайку. – Слышал, что он и с дерева может броситься.
– Если мы будем идти быстро, не успеет.
Я ощутил легкое покалывание – значит, неподалеку аномалия. После болезни мои способности обострились, я вполне мог бы работать проводником и иметь немалые деньги, но они мне теперь были ни к чему.
Коба вздрогнул, указал стволом направо:
– Там тоже кто-то есть, и уже близко.
– Даже упырь не успел бы так быстро…
Коба оказался прав: замшелый холм в пяти метрах от нас будто бы плавился и каплей перетекал вперед.
– Ложись! – скомандовал я и швырнул гранату вправо.
Джига рухнул ничком, Коба тоже, прикрыв голову руками, только я завалился на спину, потому что и слева был упырь. Другой упырь, хотя в паре они не работают.
Грохнуло так, что в ушах зазвенело. От взрыва в воздух взлетели прелые листья, комья земли и мха, обломки корней, перемешанные с кусками плоти, разлетелись на многие метры вперед. Одной рукой я держал автомат, прижимая приклад к груди, второй прикрывал лицо от мусора, но все равно был вынужден щуриться и моргать – сверху сыпалась земля, дождь из земли…
…Куски кувыркаются, отскакивают от расплывчатого силуэта, который все ближе, ближе. Что за… Упырь прыгнул. Я выстрелил. Пули прошили полупрозрачное тело наискосок – словно капли вошли в мутную воду, чуть всколыхнув ее. Я схватил приклад обеими руками, выбросил перед собой, ударив атакующего упыря. Весил он изрядно, меня так впечатало в землю, что позвоночник хрустнул. Мутант схватился за АК обеими лапами, сделался видимым, заверещал, и в полуметре от моего лица раскрылся розовый цветок рта, обрамленный щупальцами, которые заскользили по коже, попытались обхватить мою голову. С тонких игл зубов тянулись нити слюны. Из зева тянуло гнилью и падалью. Я сопротивлялся изо всех сил, пинал тварь ногами, на которые капала горячая кровь мутанта, но ему было все равно, так он хотел жрать. Руки тряслись от напряжения, еще минута борьбы – и треснут кости, лопнут сухожилия. Ну и сильная тварь!
Мутант подмял меня, навалился сверху всем телом – держать его становилось все труднее. Неподалеку матерился Коба, грохали выстрелы…
Наконец до упыря дошло, что эффективнее действовать иначе, он занес лапу для удара, второй все еще держа приклад.
Все, что я подумал, – какая глупая смерть.
Мгновение, и сделалось легко, щупальца мутанта дернулись и опали, я оттолкнул его за секунду до того, как из его пасти по щупальцам хлынула кровь. Над поверженной тварью возвышался взмокший Джига с окровавленной саперной лопатой.
– Спасибо, – хрипнул я, сел, отполз от дергающегося упыря; даже издыхающий, он может серьезно ранить когтистыми лапами.
Джига потряс лопатой:
– Самое надежное оружие. А вы с меня ржете, что я все с собой таскаю.
– Не буду больше, – пообещал я и осмотрел поле боя.
От взорванного мутанта осталась нижняя часть, по которой можно было сказать, что это самка. Присыпанный землей Коба сидел на поваленном стволе и перевязывал лодыжку. Я не сразу заметил тельце маленького мутанта в траве у его ног.
– Оно мне когтями ногу исполосовало, – пожаловался он и пнул дохлого детеныша. – Ты когда-нибудь видел упыриную семью? Я и не знал, что они паруются.
– Только слышал. После встречи с ними мало кто выживает.
– Ну вот мы втроем, и еле отбились. Если бы не Джига…
– Да ладно вам, – он махнул рукой, но самодовольство пробивалось сквозь каждое движение – нравится Джиге быть героем.
– Коба, подожди. У меня есть «гематоген», давай тебя подлечим. – Я достал из контейнера багряно-красный камень-артефакт, весь изрытый бороздками и напоминающий окаменевший кусок мяса, дал его Кобе. – Водка есть? Он радиоактивный.
– Есть. Потом выпью.
Коба размотал бинт, явив моему взору три глубокие борозды, поморщился:
– Больно, блин. Оно мне надкостницу задело.
«Гематоген» начал действовать, кровь остановилась и будто бы всосалась назад, на месте кровоточащих сосудов появились розовые гранулы. Коба стиснул зубы и принялся скрести здоровую кожу, приговаривая:
– Чэшется, блин. Заживает.
Боковым зрением я уловил движение за его спиной – словно тень промелькнула. Поднял голову, прищурился…
Оно прыгнуло со ствола раньше, чем я сообразил, что это кровосос. Обхватило щупальцами голову Кобы, сбило его, и они покатились с пригорка. Я прицелился, но стрелять не стал – слишком велик риск ранить Кобу. Джига метнулся на выручку напарнику, принялся крошить мутанта саперной лопатой, но не попадал в позвоночник.
Наконец сообразив, что ему угрожает опасность, упырь отлепился от Кобы и бросился на Джигу, получив от меня порцию свинца. Это был упыреныш-подросток размером со среднего человека, он понимал, что его оружие – не только зубы, но и мощные когтистые лапы, и пытался выбить лопату из рук Джиги одной лапой, а второй – полоснуть его. Я переключил АК в режим стрельбы одиночными, прицелился в голову мутанта, нажал на спусковой крючок… Мутант дернулся, но не упал даже с дыркой в голове, таки ухватил лопату, отшвырнул в сторону и прыгнул на Джигу, но парень был не дурак и бросился наутек. Мутант слабел с каждым шагом и, издав утробный рык, упал, уставившись на меня злобными оранжевыми глазами. Даже когда упырь издох, из остекленевших глаз его не ушла ненависть.
Мы с Джигой бросились к неподвижному Кобе. Лицо его больше походило на котлету. Упырь исполосовал его мелкими острыми зубами, повредил нос, порвал губы и снял кожу со щеки. Коба был жив, в уголках губ пузырилась красная пена. Бормоча под нос то ли заговор, то ли успокаивая себя, Джига вылил на лицо Кобы пузырек перекиси, я нашел в траве «гематоген», вложил в руку Кобы и сжал его пальцы.
Закончив с перекисью, Джига распахнул камуфляжную куртку на Кобе и остатки перекиси вылил в неглубокую рваную рану на боку.
– Мне не нравится его нос – поврежден хрящ, тут надо швы накладывать. А щека – бог ты мой! – Джига приложил лоскут кожи к мышцам, чтобы под действием «гематогена» он прирос ровно.
Раны затягивались на глазах, кровь засыхала. Вскоре стало ясно, что глаза Кобы целы, а это главное, ведь свойства «гематогена» не безграничны. Наконец Коба захрипел, распахнул полные ужаса глаза, выдохнул со свистом, схватился за грудь:
– Ребра сломал, сука.
Ощупал лицо и разрыдался. К тому моменту раны уже зарубцевались, и лоб, щеки, нос и даже подбородок покрывала сеть розовых шрамов.
– Ничего, шрамы мужика украшают, все обошлось, – успокоил его я.
Коба опустошил флягу водки, крякнул.
– Спасибо вам.
– Эх ты, нуб дремучий, – я хлопнул его по спине. – В Зоне не принято благодарить напарников, на то он и напарник, чтоб помогать. Сегодня тебе помогли, завтра – ты поможешь. Вставай, надо доковылять до «Титаника», пока ты не вырубился. Там поешь и отоспишься.
– Я еще не попадал в такие ситуации, – сказал Джига, подставляя Кобе плечо, но он от помощи отказался, поковылял сам. – В смысле, усиленно не регенерировал.
– Год назад я попал сюда вместе с Заком, он же Закорючка, слыхали о таком? – пролепетал Коба, зевнул, повертел головой, отгоняя сон. – Он говорил, что ему напарник нужен, а сам использовал новичков как отмычки. Каждый второй у него дох. И я должен был, меня тогда из-за него анархисты подстрелили, а Зак сбежал, бросил меня. Если бы не «гематоген», помер бы, наверное. Знаю, что после «гематогена» обязательно надо пожрать, да от пуза, чтоб восполнить запасы. Тогда мне кость в ноге повредили, но я ниче, доковылял. А поел слабенько, так утром два зуба раскрошились. Так-то.