— Я принимаю ваши заявление и приобщаю к делу — судья кивнула головой и обратилась к представителю прокуратуры — Вам есть что сказать, Вячеслав Федорович?
— Претензии со стороны защиты обоснованы, а вот действия КОБ нам еще предстоит проверить.
— Очень уклончиво отвечаете, товарищ прокурор — тут же встала Курбатова — На лицо явные нарушения законности, что является совершенно недопустимым. Против гражданина СССР, члена КПН и учащегося ВУЗа велись незаконные оперативные действия, ее фактически похитили и держали против своей воли. Это разве нормально для нашего социалистического общества?
В зале загудели, раздались резкие выкрики с мест. Судья снова стукнула молотком, призывая к спокойствию, и кивнула Курбатовой: — Мы приняли это во внимание, учитывая и не совсем правильные ответные действия свидетеля. Прокуратуре дано поручение разобраться с работой оперативной группы КОБ.
— Но, товарищ судья, это дело государственной важности! Мы согласны, что действовали несколько поспешно, но у нас были на это веские причины — встала с места женщина из КОБ — Стоит ли его отдавать на откуп непрофессионалам?
— Я уже видела ваши профессиональные действия в деле, милочка — язвительно посмотрела на нее судья — Три дня простую студентку не могли найти. Одних ваших слов мало, мне нужны факты. Вы же ничего предоставить так и не смогли. Поэтому все ваши ордера и заявления объявляю отмененными, гражданка Русакова объявляется свободной от наказания за те противоправные действия, связанные с защитой своих прав и свобод. Заседание суда объявляется закрытым.
В зале радостно загомонили. К Алене начали подбегать знакомые и совершенно незнакомые люди. Ее обнимали, поздравляли. А девушка почувствовала, что с ее плеч, наконец, свалилась тяжесть, гнетущая ее все эти дни.
А немного позже в узком коридоре суда случилась неожиданная встреча. На пути идущей к выходу подполковника Низовцевой неожиданно появился высокий и крепкий молодой человек.
— Степан? Ты что здесь делаешь? — женщина с интересом подняла глаза, мужчина был выше ее на голову.
— А мне вот интересно, что ты здесь делаешь, Ирина?
— Работа.
— Работа? Зачем ты здесь? — он угрюмо двинулся к ней.
— А тебе что? Ты… — у нее расширились глаза — Ты с этой девушкой?
— Да, и держись от нее подальше, су. а!
— Не тебе решать, Степочка — она ухмыльнулась, по звериному ощерив зубы — Лучше не влезай в эту историю, по-хорошему тебе советую, по нашей стаарой памяти.
— А кто должен решать? Твоя что ли проклятая кодла? Предупреждаю, шею тебе и твоим подельникам сверну.
Низовцева ничего не ответила, прошла мимо, бросив на ходу: — Неизвестно, кто еще шею себе свернет, сосунок — ее глаза недобро блеснули, и она тут же начала набирать на виртуальной клавиатуре сообщение.
— Идем, идем скорей — Удальцов схватил Русакову за локоть и начал подталкивать дальше по коридору, затем взял ее за руку и потянул к лестнице.
— Степа, куда ты меня тащишь?
— Потом, Алена. Нам надо срочно уходить.
Что-то в голосе молодого человека заставило девушку подчиниться ему. Он перехватил ее походный баул и стремительно устремился вниз: — Здесь вторая лестница. Надо уходить, пока они не опомнились.
— Да кто это они?
Степан резко обернулся, его лицо приблизилось вплотную: — Милая, это очень опасные люди.
Алена только распахнула глаза, но благоразумно промолчала. Эти, полные тревоги дни, уже научили ее держать себя в руках. Они выскочили на улицу, начинал моросить мелкий дождик. Удальцов внимательно оглянулся, затем махнул рукой, и они вдвоем одним махом перебежали дорогу. Пройдя через небольшой сквер и углубившись во дворы старых зданий, пара остановилась, спрятавшись за какую-то хозяйственную постройку.
— Ты, наконец, сможешь мне сказать, что происходит? — девушка смотрела тревожно и выжидающе.
— Это сложно объяснить, Алена. Если я все правильно понимаю, они очень опасные люди. Ты видела ту женщину, с которой я разговаривал?
— Да, это та следователь, которая пыталась меня незаконно допросить.
— Тогда все ясно. Она в их банде! Не смотри так, мне отец про такие рассказывал, больше пока ничего сказать не могу.
— Тогда тем более надо обратиться в милицию или… прокуратуру. Судья же был за нас!
— Не все так просто Аленушка. Эти негодяи могут и убить запросто, заметая следы. Нет человека и нет дела!
Девушка еще больше распахнула свои большие зеленые глаза. Степан смотрел на нее с искренней тревогой. Но ни испуга или страха в его лице она не заметила, только решимость и спокойная готовность к схватке. Это сразу успокоило Алену и придало ей желания действовать.
— Какие у нас планы?
— Так — Степан задумался — нам надо временно исчезнуть. Они все силы сейчас бросят на наши поиски. Их банда будет использовать возможности органов в собственных целях. Они, скорей всего, пойдут сейчас на все. Интересно бы знать ради чего это делается.
— Они ищут моего отца, Степа. Тот КОБовец, который меня допрашивал, заявил, что он жив.
— Кто он, твой отец?
— Работал на Корпорацию, погиб в Пакистане.
— Понятно — лоб молодого мужчины сморщился, затем он начал расстегивать браслет — Так, мне придется избавиться от своего наладонника.
— Подожди! — девушка достала из сумки какой-то серый обруч и ловко закрепила его на запястье парня — Я же, идя в суд, все с собой прихватила. Это самодельное устройство для экранирования, пока работало.
— Какая ты у меня молодец — молодой человек притянул девушку к себе и ласково погладил по голове — Не пропадем!
— Не пропадем!
Было хорошо вот так, тихо и молча стоять под моросящим дождем и никуда не стремится. Два близких, чувствующих друг друга сердца.
— Кажется, я знаю, куда мы поедем. Это почти на сто километров восточней. Осталось придумать, как туда попасть.
— А это уже моя забота, побежали.
По пути Алена рассказала, что рядом находится станция автопроката, в которой работает ее хорошая подруга. У них также есть правило поощрять работников бесплатным прокатом машин. И в самом деле, вопрос решился очень быстро. Подружка приветливо встретила Алену, а та под предлогом выезда за город, попросила ее взять эмобиль на свое имя. С наладонника, выданного Леоновым, Русакова тут же перекинула деньги на счет подружки. Эти личные гаджеты позволяли свободно пользоваться собственными банковскими счетами. Подружка, яркая шатенка оценивающе взглянула на Степана и понимающе улыбнулась Алене. Вряд ли она будет болтать лишнего.
Удальцов подрегулировал ручное управление под себя и вырулил на широкий проспект. Он ехал быстро, на границе разрешенной скорости, четко соблюдая ограничения и правила движения. Степан любил водить и делал это с удовольствием. Он умело перестраивался из полосы в полосу, вызывая иногда недовольные гудки водителей. Москвичи так расслабились, что даже в автоматическом режиме позволяли себе ехать не только в крайнем правом ряду. Молодые люди уже буквально через пятнадцать минут выскочили за обновленный МКАД и понеслись прямо по Владимирской магистрали.
— Как тут чудесно! — Алена только что закончила программировать автопилот эмобиля, отправив его на прокатную площадку в соседний городок, и смогла спокойно оглянуться. Небольшая роща подходила к самому урезу тихой речки, за которой живописно расположилась небольшая старая деревенька. Молодые люди перескочили небольшой мосток и потрусили по тропинке наверх.
— Нам сюда — Степан повернул направо. Обойдя крайние дома, он двинулся к невысокой каменной постройке, рядом с которой высилась гора опилок, и лежали пахнущие смолой бревна. Молодой человек постучал в широкую дверь, и вскоре оттуда вышел высокий худощавый человек. Небольшая рыжеватая бородка затеняла нижнюю половину лица, вторую покрывали большие защитные очки.
— Привет, Леонид.
Бородач поднял очки и подслеповато уставился на Удальцова: — Степан, ты?!
Они обнялись крепко, как старые друзья.
— Я вижу, у вас что-то случилось?
— Ох! Тебе лучше не знать — Степан нахмурился. Они сидели в большой комнате деревянного домика, стоявшего рядом с мастерской, она же служила и кухней.
— Надо отсидеться?
— Понимаешь.
— Оставайся тогда здесь. Продукты в холодильнике, на кухне все есть, белье и одеяла в комоде. Я все равно живу в соседней деревне, а здесь же иногда останавливаются приятели художники.
— Спасибо, Леонид.
Удальцов встал и вышел на широкую веранду. Солнце уже садилось, выглянув из облаков, и заливая багряным светом призрачный вечерний мир, играя яркими бликами на стекле и воде.
— Мир все еще жесток, Степан?
— Ну не всем же забиваться в келью, Леня. Не так это просто, развернуть жизнь в новое русло.
— Надо признать, вы многого достигли. Хотя примерять на себя лавры Бога….
— Ты опять о том, можно ли изменить человека, падшее в прошлом существо?
— Многие пытались.
— Даже по христианским понятиям человек создан по подобию божьему. С этими ты согласен?
Леонид сощурил глаза и скрестил руки, видимо они продолжали старый спор.
— Поэтому согласись также с тем, что человеку тогда надо соответствовать подобной высокой планке. Пока же мы в мире наблюдаем его полную деградацию, пародию на человека-зверя.
— Но насильно человеческое существо поднять невозможно. Вспомни прошлый, неудавшийся эксперимент!
— Ну, я бы не стал его называть неудавшимся. Он все-таки зажег в человеке надежду на лучшее, улучшил в итоге человечество.
— Какой ценой…
— За цену позже пришлось заплатить всеобщим неприятием и отторжением. Но тот, кто ничего не делает, тот и не ошибается. Историю творили такие же неидеальные люди, других тогда не было. Зависть, эгоизм, карьеризм, обычные человеческие недостатки. Они в конечном итоге и погубили хорошее дело.
— И кто же дал им тогда право вмешиваться в судьбы людские?
— Право берут, а не просят, Леня. Это было всегда и во все времена. Но согласись, тогда старались ведь не только для себя, но и для общества. Ростки хорошего понемногу прорастали везде, они, в конце концов, опутали все наше общество, начав некий симбиоз новых, более светлых отношений и обычного мещанского взгляда на жизнь. И даже после капиталистической реставрации они остались внутри общества. Холуям буржуазной власти так и не удалось выжечь их из людских сердец. А все потому, что новые отношения полностью соответствовали русской ментальности, вековым мечтам народа. Они не отторгались от его живого тела, как более поздние насаждения "эпохи потребительства".
— С этим соглашусь — бородач вздохнул — Поэтому я и не собираюсь обличать тебя и твоих товарищей. Вы делаете много хорошего, а судят ведь в конце по делам их.
— Да вот видишь, пока у нас не все получается.
— "Ищите и обрящете". Ты знаешь, я не начетник, вера она меняется вместе с людьми, кто ее проповедует. А вот наш высший клир несколько десятилетий назад этого так и не понял. Как можно было поддерживать и стоять рядом с безбожной, по сути, антинародной властью, брать в руки их кровавые деньги? Вот поэтому церковь уронила свой авторитет и утратила уважение паствы и общества.
— Раньше я такого от тебя не слышал, отец Леонид.
— Все мы меняемся, Степан.
— Поэтому ты и ушел сюда?
— Да, надо начинать снизу. Строить здание новой, обновленной церкви по кирпичикам. А пока вот занимаюсь ее фундаментом.
— И много таких, как ты?
— Пока меньше ваших. Но мы ведь по существу делаем одно дело.
Степан ответить не успел, из ванной комнаты легкой походкой вышла освежившаяся Алена. Она улыбнулась Леониду и подошла к Степану: — Иди, воды еще полно. А я пока приготовлю чего-нибудь покушать.
— Я покажу, что где — засуетился отец Леонид, священник Новой Православной церкви.
Степан ополоснулся под душем и накинул на себя выданную старым другом рубаху, свои то вещи он оставил в городе. Если по росту она еще подходила, то в плечах была намного уже, поэтому он вышел из ванной, не застегнувшись. Алена по-хозяйски возилась вокруг круглого столика, нарезая краюху ржаного хлеба. Молодой человек подошел к девушке, она была одета в короткий и тонкий халат, мало что сейчас прикрывавший. От нее пахнуло свежестью и теплом, девушка оглянулась, доверчиво посмотрев на молодого человека снизу вверх.
— Милая — только и выдохнул он. Пережитые ими недавно испытания неожиданно крепко притянули их души и тела друг к другу. Легкие поцелуи быстро перешли в жаркие объятия, затем Степан подхватил девушку на руки и понес в темный угол, где виднелась широкая кровать.
Он не был ханжей, как и она. Но только сейчас молодой мужчина и девушка поняли, что такое настоящая страсть. Все невысказанное ими выплеснулось в неистовые любовные ласки, слияние здоровых, тренированных и пышущих здоровьем тел, которые раз за разом находили друг друга, сплетаясь воедино, поднимаясь на вершину волны страсти, а затем уже опьяненные апофеозом они опадали вниз. Поэтому за ужин влюбленным удалось сесть уже далеко за полночь. Степан и Алена еще немного подурачились, много смеялись и шутили. Затем, когда девушка попыталась дурашливо угостить суженого вареньем, передавая ему его изо рта в рот, их тела снова сплелись в жарком и очень сладком поцелуе. Халат молодой женщины соскользнул с плеча, обнажая небольшую, правильной формы грудь. Вскоре та оказалась покрыта ласковыми мужскими поцелуями, призывая девушку к продолжению неистовой любовной игры.
Ласковые покровы ночи надежно укрыли таинство, подаренное древним Эросом, поглощая звуки и движения, утомляя ненасытных любовников и склоняя их ко сну.
Часть вторая. Подъем
Глава первая. Диалектика познания
Хорошо ранним утром удобно расположиться на веранде и встречать солнце умытыми и счастливыми глазами. Тело еще полно ночной неги, мысли находятся в дремотном полусне, ноги для тепла подоткнуты одеялом, а голова свободно купается в свежести утра. Май в этом году на редкость выдался теплым.
Алена обвела взглядом живописные окрестности, отлично просматриваемые с веранды стоящего на взгорке домика. Деревья покрылись зеленой листвой, которая такой яркой бывает только весной, трава еще только проросла, сияет сочной с голубизной зеленью, поблескивает росой, еще не цепляется за ноги вымахавшим бурьяном или отросшими колючками. Дышится легко и покойно, во всю грудь. Казалось, что в воздухе разлилась сама животворная сила природы, с ее временными циклами умирания и оживания.
— Доброго утречка! — неожиданно раздалось со стороны двери, оттуда смотрел на нее и улыбался хозяин.
— Ой, здравствуйте! Я и не заметила вас.
— Любуетесь?
— Да, тут так красиво.
— Не всегда — мотанул бородатой головой Леонид — Хотя у природы нет плохой погоды.
— Какие красивые слова.
— Это не мои, а из очень старого фильма — мужчина прошел на веранду и присел на соседнее кресло — Природу ведь понимаешь вот именно в таких, далеких от суеты местах. В больших же городах она совершенно не ощущается. А тут каждый день, как новый. Мороз, жара, дождик, все живое, благодать божья.
— Ой! — Алена смущенно прикрыла голые ноги — А мне как вас называть? Отец Леонид?
— Не обязательно — бородач усмехнулся — Зовите просто Леонид, у нас тут нравы проще.
— Я бы и не подумала, что вы священник. Они такие…
— Важные и толстые? Это в Москве подобные только и остались. Все, кто с народом еще до реформ оттуда ушли. Надо служить людям, а не канону, придуманному самими же людьми. Цените сам дух, а не его проформу, так мы считаем, а оценят нас уже по делам нашим. Вот так и живу, в согласии с собой и окружающим миром. А если мир в душе, то и добро творить хочется.