Говорят, что первыми ставить амбары и сараи начали хоббиты в Плавнях, что располагались ниже по Брендивину. Тамошние жители (Плавни относились к Восточному Пределу) были довольно крупными, большеногими и в слякоть носили гномьи башмаки. Как вы понимаете, в их жилах текла по большей части кровь Дубсов, о чем недвусмысленно свидетельствовал довольно густой пушок на их подбородках. Лица Шерстоногов и Белоскоров не имели ни малейших следов какой бы то ни было растительности. И действительно – хоббиты Плавней и Бэкланда, расположенного к востоку от Реки и заселенного несколько позже, чем Четыре Предела, пришли в Заселье одними из последних. В языке у них, между прочим, сохранилось множество затейливых имен и заковыристых словечек, каких больше нигде в Заселье было не услышать.
Искусство строить дома, как и все остальные ремесла, хоббиты позаимствовали, видимо, у дунаданов, хотя не исключено, что и непосредственно у эльфов, минуя людей, – ведь люди в свое время тоже ходили в учениках у Старшего Племени. Следует отметить, что к тому времени не все еще Высшие эльфы покинули Средьземелье: они по–прежнему обитали на дальнем западе, в Серой Гавани, да и во многих других местах, не столь далеких от Заселья. Об этом свидетельствуют целых три эльфийские башни, которые еще с незапамятных времен высились по ту сторону западных болот. При ясной луне они были видны издалека. Самая высокая и самая дальняя башня одиноко стояла на зеленом холме. Хоббиты Западного Предела говорили, что с этой башни видно Море[35], однако подняться на нее никто из хоббитов так никогда и не отважился. И то сказать, редкий хоббит плавал по Морю или хотя бы видел его, а уж тех, кто вернулся оттуда и рассказал об увиденном, по пальцам можно было перечесть. Даже на реки и лодки хоббиты в большинстве своем посматривают с опаской, да и плавать–то почти никто из них не умеет. К тому же с течением времени засельские хоббиты все меньше и меньше общались с эльфами, мало–помалу стали их побаиваться и косо смотрели на всякого, кто с эльфами все–таки водился. Слoва «море» стали избегать, и оно превратилось наконец в символ смерти, так что хоббиты старались пореже оглядываться на западные холмы.
Эльфы ли научили хоббитов строить дома, люди ли – неважно; важно, что хоббиты строили их на свой лад. Башни им были ни к чему. Дома у них получались обычно длинные, низенькие и уютные. Первые, самые старые наземные жилища во всем походили на смайлы. Их крыли сеном или соломой, а то и просто дерном; с виду такой дом казался немного пузатым. Правда, расцвет подобного строительства пришелся на ранний период существования Заселья – впоследствии хоббичьи дома сильно изменились. Этому немало помогли гномы, поделившиеся с хоббитами секретом–другим, и врожденная хоббичья изобретательность. Однако круглые окошки и круглые же двери неизменно оставались отличительной чертой хоббичьей архитектуры.
Дома и норы засельских хоббитов были, как правило, просторны, и жили там большими семьями (холостяки, вроде Бильбо и Фродо[36] Бэггинсов, являли собой весьма редкое исключение, – впрочем, исключением Бэггинсы были и во многом другом. Чего стоила одна только их дружба с эльфами!). Изредка, как, например, в случае с Тукками из Больших Смайлов или, скажем, Брендибэками из Брендивинских Палат, многочисленные поколения родственников жили в мире (насколько это вообще возможно) и дружбе (относительной) под общей крышей одного изобилующего туннелями жилища. Кстати говоря, все хоббиты делятся на кланы и к родственным связям относятся самым серьезным образом. Их генеалогические древа – длинные, с бесчисленными разветвлениями, ведутся весьма скрупулезно. Имея дело с хоббитами, никогда нельзя забывать, кто кому кем приходится и в каком колене. Однако представляется невозможным привести на страницах этой книги родовое древо, которое включало бы в себя родословные хотя бы наиболее знаменитых хоббитов из наиболее известных во времена описываемых событий хоббичьих кланов. Генеалогические древа, приведенные в конце Алой Книги Западных Окраин, уже сами по себе представляют небольшую книгу, но от чтения таких книг разве только у хоббитов не сводит скулы от скуки. Самим же хоббитам изучение подобных родословных доставляет истинное удовольствие – если, конечно, родословная составлена аккуратно и со вкусом. Они и вообще предпочитают книги про то, о чем уже знают, особенно если дело изложено ясно, просто и без экивоков.
2. О КУРИТЕЛЬНОМ ЗЕЛЬЕ
О чем нельзя умолчать, так это об одном любопытном обыкновении, которое сохранилось у хоббитов с древнейших времен. Вооружившись глиняными или деревянными трубочками, они любят вдыхать через рот дым тлеющей травки, которую называют «курительным зельем» или просто «листом». Вероятно, это одна из разновидностей растения nicotiana. Происхождение этой их необыкновенной привычки, или, как предпочитают выражаться хоббиты, «искусства», до сих пор остается загадкой. Мериадок[37] Брендибэк (ставший впоследствии Хозяином Бэкланда) собрал воедино все, что могло пролить свет на эту тайну, а поскольку сам Мериадок и трубочное зелье, культивировавшееся в Южном Пределе, играют не последнюю роль в нашем повествовании, не будет лишним привести здесь небольшие выдержки из предисловия к «Травнику Заселья», составленному Мериадоком собственноручно.
«Курение зелья, – говорится в предисловии, – это единственный вид искусства, который мы с полным основанием можем объявить своим собственным изобретением. Когда хоббиты раскурили первую трубочку, неизвестно, однако все хроники и семейные предания упоминают об этой привычке как о чем–то само собой разумеющемся, так что можно смело утверждать, что в Заселье уже много веков курят разные травы – одни погорше, одни послаще. Но все сходятся на том, что во времена Исенгрима Второго, то есть в 1070 году по Засельскому Летосчислению, Тобольд Дудельщик из Долгодола, что в Южном Пределе, первым вырастил на своем огороде настоящее курительное зелье. Самый лучший самосад до сих пор поставляется из тех мест – и особенно такие широко известные ныне сорта, как «Долгодольский Лист», «Старый Тоби» и «Южная Звезда».
К сожалению, не сохранилось никаких сведений о том, откуда у Старого Тоби взялись семена этого растения, – до самой своей смерти он так об этом и не проговорился. Конечно, знал он много, но ведь ни для кого не секрет, что Дудельщик никогда не путешествовал! Говорят, правда, что в юности он частенько хаживал в Бри, но совершенно точно известно, что никуда далее Бри Дудельщик и носа не казал. Таким образом, вполне вероятно, что семена он достал в Бри, где, надо сказать, на южных склонах Брийской Горы[38] и поныне выращивают это растение. Брийские хоббиты бьют себя в грудь, уверяя, что именно они первыми начали курить зелье. Впрочем, они бьют себя в грудь не только по этому поводу, так как ко всему, что касается Заселья, относятся с показным пренебрежением, продолжая считать Заселье «выселками». И все же, если говорить о курительном зелье, думается, брийские хоббиты бьют себя в грудь не напрасно. Очевидно, именно из Бри искусство курения настоящего курительного зелья распространилось за последние несколько столетий среди гномов и других народов, равно как среди Стражей, волшебников и разных бродяг, которые и по сей день часто появляются на этом оживленном перекрестке древних трактов. Подлинным очагом этого искусства следует считать старый брийский трактир под вывеской «Пляшущий Пони», который с незапамятных времен содержит семейство Подсолнухов.
Как бы то ни было, наблюдения, сделанные мной во время путешествий на Юг, привели меня к твердому убеждению, что само по себе курительное зелье не местного происхождения. По–видимому, оно завезено на Север с нижнего течения Андуина, и я почти уверен, что в Средьземелье оно попало из–за Моря благодаря переселенцам Закатного Края. В Гондоре его полным–полно, и растет оно там куда лучше, чем у нас на Севере, где в диком виде его не встретишь; да и приживается оно лишь в таких укромных, теплых долинах, как Долгодол. Люди Гондора называют его душистым галенасом и ценят исключительно за пахучие цветы. За века, минувшие от восшествия на престол Элендила до наших дней, курительное зелье, очевидно, перекочевало оттуда по Зеленому Тракту и к нам. Однако даже гондорские дунаданы признают, что именно хоббиты первыми набили зельем глиняные трубки. Даже волшебники до этого не додумались! Правда, один волшебник, с которым я был близко знаком, овладел нашим искусством и достиг в нем такого же совершенства, как и во всем, за что брался».
3. О ПОРЯДКАХ В ЗАСЕЛЬЕ
В те времена Заселье делилось на четыре основные части. Их называли, как уже было сказано выше, Пределами: Северный, Южный, Восточный и Западный. Те, в свою очередь, подразделялись на множество округов, а округа назывались по фамилии клана, который обосновался там раньше остальных, хотя к началу нашего повествования хоббиты стали помаленьку покидать родовые гнезда и рассеялись по всему Заселью. Правда, Тукки почти все по–прежнему сидели у себя в Туккланде, чего никак не скажешь о многих других кланах, в том числе о Бэггинсах и Боффинах. К Пределам примыкали соответственно Восточная и Западная Окраины, а также Бэкланд и Западные Плавни, которые отошли к Заселью лишь в 1462 г. З. Л.
Вряд ли можно сказать, что Заселье в те времена имело какое–либо «правительство»[39]. Кланы были, как правило, предоставлены самим себе и занимались своими делами. Бoльшая часть их времени уходила обычно на то, чтобы вырастить еду, а потом съесть ее. По характеру хоббиты народ тороватый, щедрый, не прижимистый; они уравновешенны и ведут вполне умеренный образ жизни, благодаря чему основные их занятия – домашнее хозяйство, работа на ферме или в мастерской, мелочная торговля – не менялись из поколения в поколение.
При всем при том жива была и древняя традиция, связанная с легендарным Королем из Форноста (хоббиты называли Форност на свой лад – Норбери), города, который был расположен к северу от Заселья. Вот уже почти тысячу лет хоббиты жили без короля, а развалины королевской столицы, Норбери, давно поросли бурьяном, – и тем не менее о разных дикарях и нехороших тварях (к примеру, о троллях) хоббиты говорили, что те «живут без короля в голове». Сами же хоббиты возводили ко временам Королей все свои древние законы и соблюдали их добровольно, поскольку считали Правила (то есть свод законов) столь же справедливыми, сколь и древними.
Следует отметить, что клан Тукков длительное время находился на особом положении, поскольку за несколько столетий до описываемых событий титул Тана (прежде принадлежавший Старобэкам) перешел к Туккам и с тех пор оставался за главой клана. Тан был председателем Всеобщей Засельской Сходки, проводил смотр войск и набирал Ополчение, – но, поскольку и сходка, и смотр войск проводились лишь в случае непосредственной опасности, чего не случалось уже давным–давно, титул Тана оставался чисто парадным. И все–таки Тукки пользовались в Заселье особым уважением, ибо клан их оставался самым многочисленным, владел значительными богатствами, а кроме того – в каждом поколении Тукков находились хоббиты сильные духом, независимые и даже с ярко выраженной тягой к приключениям. Последнее, правда, окружающие скорее терпели (но только у богачей!), чем одобряли. И все же, несмотря ни на что, главу клана Тукков величали Большим Тукком, а к имени добавляли при случае, какой он по счету, – например, Исенгрим Второй.
В те времена в Заселье была лишь одна по–настоящему обязывающая официальная должность – Бургомистр Мичел Делвинга (или Бургомистр Заселья), которого избирали раз в семь лет на Вольной Ярмарке, проводившейся в день Лита[40] на празднике Преполовения (середины года), на Белых Холмах. Бургомистру вменялось в долг главным образом председательствовать на крупных общезасельских праздниках, которые, надо заметить, следовали один за другим с весьма небольшими промежутками. Кроме того, эта должность включала в себя совмещение постов Почтмейстера и Главного Шерифа[41], так что Бургомистр возглавлял сразу и Почтовую, и Сторожевую Службы (других в Заселье не было). Надо сказать, что больше всего хлопот выпадало на долю посыльных, хотя их всегда было больше, чем шерифов. Грамотность среди хоббитов была отнюдь не поголовной, но те, кто умел изложить свои мысли на бумаге, строчили послания беспрерывно, не обходя вниманием ни одного из многочисленных друзей (а также некоторых родственников), даже если до адресата было не больше двух часов ходу. Шерифами хоббиты именовали тех, кого мы с вами после некоторых колебаний назвали бы, наверное, полицейскими. У них, разумеется, не было форменных мундиров (такого у хоббитов никогда не водилось) – лишь перо на шляпе, и службу они несли скорее охранительную, так как урезонивать непутевую скотину им приходилось гораздо чаще, чем какого–нибудь непутевого хоббита. Во всем Заселье насчитывалось всего двенадцать шерифов Внутренней Службы – по три на каждый Предел. Для «досмотра границ» приходилось (по мере необходимости) отряжать куда бoльшие силы – надо было следить за разного рода чужаками и всевозможными проходимцами, большими и малыми, и не допускать, чтобы те составляли угрозу общественному порядку.
К тому времени, когда начинается наша история, штат Обходчиков, как их обычно называли, пришлось значительно расширить. Одно за другим с окраин поступали тревожные сообщения о подозрительных личностях и странного вида тварях, шастающих в приграничье, – первый признак того, что не все идет так, как следовало бы и как шло от века (если не принимать во внимание древних легенд и сказаний). Мало кто придал значение этим зловещим предзнаменованиям. Даже Бильбо – и тот не углядел, что за всем этим крылось. Шестьдесят лет уже прошло с тех пор, как он отправился в свое достопамятное путешествие, и теперь он вполне мог считаться стариком даже по хоббичьим меркам, хотя среди хоббитов до ста лет доживали многие. Шестьдесят лет – большой срок, однако похоже было, что значительное состояние, с которым Бильбо вернулся из путешествия, далеко еще не иссякло. Но сколько еще золота оставалось в его сундуках, не знал никто – Бильбо не открывал своих секретов никому, даже Фродо, любимому «племянничку». А кроме того, Бильбо свято хранил тайну найденного им кольца.
4. О ТОМ, КАК БЫЛО НАЙДЕНО КОЛЬЦО
Как повествует книга «Хоббит», в один прекрасный день к Бильбо явился знаменитый волшебник Гэндальф Серый с тринадцатью гномами, причем среди гномов был ни много ни мало сам Торин Дубощит, наследник гномьих Королей. Он привел с собой двенадцать товарищей по изгнанию. К своему несказанному удивлению, однажды теплым апрельским утром (а дело было в 1341 году по Засельскому Летосчислению) Бильбо отправился с ними в поход за несметными сокровищами, накопленными гномьими Королями–Под–Горой в недрах Одинокой Горы Эребор близ Дейла, далеко–далеко на востоке. Поход закончился успешно. Дракон, охранявший сокровища, был убит. Правда, окончательная победа далась ценой Битвы Пяти Воинств и гибели Торина, так что не один великий и славный подвиг совершен был ради желанной цели, но все эти события вряд ли существенно повлияли бы на дальнейший ход истории и, скорее всего, не заслужили бы большего, чем мимолетное упоминание в анналах Третьей Эпохи, если бы не одно «случайное» обстоятельство. Когда отряд, направляясь в Дикие Земли, шел через перевал в Туманных Горах, на гномов напали орки. Вышло так, что после многих злоключений Бильбо заблудился в глубоких подгорных пещерах, кишмя кишевших орками. Двигаясь в темноте, ощупью, Бильбо наткнулся на кольцо, лежавшее на полу туннеля. Не долго думая, он взял да и сунул его в карман. Тогда ему казалось, что это просто счастливая случайность.
Ища выхода, Бильбо дошел до самой нижней галереи – дальше пути уже не было. Здесь, вдали от света, дорогу ему преградило холодное озеро, посередине которого находился скалистый остров. На острове жил некто Голлум. Голлум был тварью небольшой, но довольно–таки противной. Пользуясь широкими, плоскими лапами вместо весел, он плавал по озеру в челноке, вглядывался бледно светящимися глазами в темноту, ловил длинными пальцами слепую рыбу и пожирал ее сырой. Вообще–то он ел все, что придется, даже орков, – если, конечно, ему удавалось схватить и задушить кого–нибудь из них без особой борьбы. Этот самый Голлум обладал одной тайной драгоценностью, которой он завладел еще в те времена, когда жил под солнцем; это было золотое кольцо, которое делало невидимым всякого, кто наденет его на палец. Только это кольцо на всем белом свете и любил Голлум; он называл его своим «сокровищем» и беспрестанно разговаривал с ним – даже если кольца при себе у него не было. А брал он его с собой, только когда выходил на охоту – выслеживать орков. В остальное же время он хранил кольцо в укромном местечке на своем острове.