– Тогда как же он сумел провести эту магическую атаку после смерти отца?
– Видимо, – Ибраил снова сел на стул в изголовье Троловой кровати, – у него еще оставалось некоторое количество крови твоего отца. Теперь, надеюсь, ее у него не будет.
– А если он откопает тело отца? – спросил Трол.
Ибраил кивнул, видимо, он думал о том же и уже пришел к какому-то решению.
– Это бессмысленно. Кровь отца теперь мертва. На мертвой крови никакую атаку не построишь.
Трол попытался подняться на локоть, чтобы то, что он собирался сказать, было понято как важное сообщение.
– Роват, теперь придется сторожить мою… Невету.
– Уже сделано, – ответил рыцарь. – Около нее находятся либо братья, либо Крохан с Визоем. – Он помолчал. – Салфику я почему-то не доверяю, хотя в бою, как я понимаю, он вел себя безупречно.
Трол кивнул:
– Так что же, теперь всем этим ужасам конец? Я имею в виду магию, неизвестно кем неизвестно откуда направляемую на меня.
– Не знаю, – мрачно, но очень твердо ответил Ибраил. – Он может придумать что-то еще, о чем я, как маг, не имею представления.
– Да, лучше все-таки найти этого типа и уничтожить, – подтвердил Роват.
Дверь отворилась, совсем чуть-чуть, потом распахнулась, и в комнату вошел с перевязанной головой Крохан.
– А я-то думаю, чего это вы… собрались тут.
– Что с замком? – поинтересовался Трол.
– О, с этим все в порядке, – ответил бывший капитан кадотской стражи. – Там засел Песля со своими головорезами. – Последнее слово он произнес с оттенком иронии. – Кажется, он считает его своей законной добычей и думает, не поселиться ли там совсем. Все-таки такой замок удобнее, чем его берлога в горах. – Ибраил сурово посмотрел на Крохана, и тот уже быстрее закончил: – Его люди думают так же.
– Может, и мы, в самом деле, переберемся в замок? – спросил Роват. – Безопаснее будет, теперь-то, когда этот ход засыпался…
– Нет, – быстро ответил Трол. Подумал: – Не знаю почему, но будет лучше, если мы останемся пока тут. – Полежал и попробовал улыбнуться, чтобы показать, что он не так плох, как они думают. – Что с Зарой?
– Она вчера уже ходила, через пару дней может начать тренироваться, – ответил Ибраил.
– Значит, если не считать смерти отца, то все почти хорошо? – спросил Трол.
– Да, в общем, неплохо, – признал Крохан. – Соседние лэрды, которые спешили Дистуру на выручку, повернули назад. Теперь, при некоторой ловкости, Волынщик и в самом деле сможет тут закрепиться. – Чуть опасливо посмотрел на Ибраила и закончил: – И мы, скорее всего, ему… э-э… в этом поможем.
– Если только этот маг из Империи, который доставил нам столько неприятностей, не сбежит, – как-то очень интеллигентно проговорил Ибраил. – Иначе придется за ним гнаться.
– Он не сбежит, – твердо ответил Роват. – Он будет кружить тут, прятаться, может быть, маскироваться, но не сбежит. Он будет ждать нашей ошибки. И тогда попробует добраться до Неветы.
– Значит, она наша главная ставка, – поддержал его Крохан и смутился. – Ну, я хотел сказать, что мы должны приложить все силы, чтобы…
– Правильно, – кивнул Трол. – Ее нужно охранять, нужно следить за тем, что происходит вокруг нее. И вытащить на нее этого имперца во что бы то ни стало. Иначе, чего доброго, он в самом деле, как говорит Ибраил, придумает что-нибудь другое. А я хочу разом решить эту проблему.
На том и порешили. Ибраил еще угостил Трола какой-то своей смесью, и на этот раз совершенно отвратительной, видимо, он уже считал, что Трол не умрет от вкуса его снадобья, а потом наступил покой и сон. Трол проснулся лишь ночью. Около него с книгой Ублы на коленях сидел Ибраил. Он дремал, покачивая головой над страницами, но стоило Тролу чуть шевельнуться, тут же проснулся. И снова напоил его, а потом и накормил молочной пшенкой. Почему-то эта пшенка заставила Трола уснуть еще крепче.
Он проснулся на следующее утро и почувствовал, что раны, пожалуй, болят поменьше. При желании эту боль вообще можно было загнать в нечувствие, но для этого требовалось медитировать, и довольно серьезно, поэтому Трол решил не тратить силы. А просто предложил Ибраилу помочь ему одеться, чтобы спуститься вниз, в главный зал гостиницы для завтрака.
Ибраил запротестовал, но потом согласился с тем доводом, что вид бодро жующего завтрак Трола будет совсем не лишен смысла в их нынешнем положении. Так и сделали.
Трол спустился и посидел немного над тарелками, которые на столе щедро расставили, кажется, все служанки Эдиса. Да и сам содержатель гостиницы лично вытащил из кухни и поставил перед гостем подобие медово-манного пудинга. Трол и не знал, что в этой глуши умеют готовить пудинг. Впрочем, главное внимание он уделил студню из свинины с добавками мяса какой-то птицы, кажется, гусятины. Студень тут был не большой загадкой даже в конце весны, ведь до ледников от Лугани дойти можно было часа за три, а на коне, как узнал Трол из болтовни гостиничных служанок, даже за половину этого времени.
Еще Трол узнал, что мать его все-таки не встает с кровати, но чувствует себя не столько больной, сколько, кажется, горюет по погибшему мужу. А вот Эдис сообщил нечто, что Трола действительно заинтересовало. Оказалось, что штурм замка состоялся точно в день Белитна, того самого, в котором им предложил участвовать Венцел каЗух. Трол и не думал, что прошло так мало времени с того момента, как они оставили корабль капитана Штула. Почему-то ему казалось, что это было чуть не столетие назад.
И еще ему очень понравился вид из окна гостиницы. Вернее, конечно, назвать это видом в полном смысле было нельзя, потому что мутные мембраны, натянутые на окна, пропускали только свет, и за ними почти ничего нельзя было рассмотреть… Человеку с обычными глазами. Но Трол поупражнялся, немного мобилизовался и стал осматривать деревню проникающим зрением, почти неотличимым от дальновидения. И деревня ему понравилась.
Если не считать замка на холме, все тут было вполне мирно, спокойно, каждому из жителей знакомо, и даже в некоторой степени добротно. Люди, отпраздновав главный праздник весны, протрезвев и обговорив мелкие происшествия, которые на таких праздниках всегда случаются, потихоньку снова принимались за работу. Кто-то подыскивал быка для своих коров, кому-то не давал покоя огород, кто-то, выгадав немного времени до сенокоса, ушел поохотиться, несколько человек нанялись к Песле, чтобы подправить то, что пострадало в замке во время штурма.
Это были дела, которые люди привыкли делать от рождения до смерти, и это было правильно. Перебрав такие вот мирные занятия, Трол неожиданно подумал, что мог бы жить тут точно так, как жили эти люди, и был бы вполне счастлив.
А потом он вдруг устал, хотя именно в этот момент в гостиницу ввалился Песля Волынщик. Он уже держался чуть более цивилизованно, даже расчесал бороду, видимо, полагал, что это должно быть обязанностью местного лэрда.
Он был шумен, громко смеялся, перечислил победы Трола, словно это он сам одолел столько противников, а потом сыграл новый марш на волынке, сочиненный именно в честь взятия замка Дотимер.
После этого у Трола отчетливо заболела голова, а не только живот и нога. Он отказался от предложения Песли устроить продолжение Белитна, но пива с ним вынужден был выпить, иначе горец обещал всерьез обидеться. А потом поднялся к себе, уснул и проспал не только остаток дня, но и почти всю ночь. Ночью он снова видел Ибраила с книгой Ублы, и это почему-то внушало уверенность, что дело, пусть пока ничего серьезного не происходит, понемногу двигается. И они не просто ждут, но пробуют отыскать что-то такое, что может оказаться для имперского мага, атакующего Трола, неожиданностью.
На следующее утро Трол снова уселся у окна. На этот раз он удовольствовался уже не только пудингом, студнем и местным пивом, но отведал и превосходных маленьких жареных рыбок, вкусных, как само выздоровление. Ибраил смотрел на Трола, уписывающего еду за обе щеки, словно был его старшим братом.
Потом Трол снова посидел перед окном. На этот раз он смотрел не на то, что люди делают, а на то, что эти люди собой представляют. Он еще не забыл, как, оказавшись впервые в деревушке неподалеку от их с Учителем пещеры, ему не понравились крестьяне. Они показались ему не очень смышлеными, эгоистичными, невежественными и грубыми. Теперь же он был склонен больше верить человеческой природе. И обнаружил, что в целом эти люди устроены правильно. Они были покладисты, как правило, скромны, доверчивы и стремились делать наилучшим образом то, что умели делать, – воспитывать детей, разводить скотину и выращивать скромный урожай.
Теперь, по прошествии года с того момента, как Учитель погиб в битве, Трол полагал, что знает формулу зла, хотя некоторые моменты в этом определении казались ему недоработанными или, по крайней мере, уязвимыми для критики, особенно если бы эту критику вздумал наводить Учитель. Теперь он верил, что зло почти всегда присутствует там, где обнаруживается попытка изменить природу. Любую природу – моря, травы, деревьев, земли, неба, животных или птиц. Особенно его было много там, где возникало явное или скрываемое желание изменить природу человека.
Недаром даже Учителю, который решил сделать из Трола воина, пришлось на протяжении первых двух, а то и больше лет свершать зло над своим учеником. Он не давал ему спать, заставлял учить чужие языки, владеть оружием, сдерживать страх, проявлять волю и стараться быть неуязвимым в любой ситуации… Впрочем, решил Трол, зло проявлялось и там, где существовало по некоторым причинам абсолютное потворство воле и желаниям человека. Тогда человек становился распущенным, грубым, нечутким, неумным и, почти наверняка, очень себялюбивым. Но ситуация, когда у человека не было бы обязанностей, встречалась очень редко, а значит, задача могла носить только теоретический характер… Или все-таки нет?
Чтобы разгадать эту загадку, Трол вмешался, очень осторожно, в мысли некоторых из самых удачливых здешних людей, по сути, богатеев. И вдруг обнаружил, что они отнюдь не рады тому, что Трол со своим отрядом вообще тут появился. Они подозревали, что теперь их может погубить мстительность Империи, которая непременно пришлет карателей либо вообще уничтожит их деревню посредством магии.
Пытаясь обрести равновесие после своего открытия, Трол попробовал найти просто довольных и счастливых людей. И нашел, причем быстро. Их оказалось немало, но самым довольным жизнью был один из местных пастухов, парнишка по имени Хлон, кстати, тот самый, которого они встретили в первый вечер прибытия в Лугань. Он еще миловался в гостинице с одной из здешних девушек, а потом сбегал за Неветой по просьбе Ибраила. Еще почти счастливыми были некоторые мужички, у которых обязанностей было меньше, чем у других, потому что они больше всего любили выпить и подраться с такими же, как они сами, незамысловатыми гуляками…
Трол вдруг обнаружил, что Салфик с одной стороны, а владетель гостиницы Эдис с другой ведут его под руки по ступеням. Оказывается, он опять перегрузился ментальным путешествием по довольно сложному миру, которым оказалась деревня, и чуть было не уснул за столом. Вот его и подхватили.
Они провели его на второй этаж, и тут Трол стряхнул с себя руки Эдиса. Тот покорно отступил, бормоча что-то о том, что немедленно прикажет кому-нибудь из служанок приготовить горячей воды, а то, мол, «от господина от ран и крови не очень хорошо пахнет»… Трол согласился было на это предложение, но тут из комнаты, которую занимала Невета и которая оказалась напротив той, что занимал Трол, вышел Ибраил. Он был хмур.
Трол тоже помрачнел, он забыл о том, что собирался сходить к матери. И теперь опять оказался не в форме – слишком слаб. Тем не менее Ибраил позвал:
– Трол, войди-ка.
Трол попробовал стряхнуть руку Салфика, как до этого справился с Эдисом, но неудачно, возница куда лучше выполнял то, что считал своей обязанностью. Так вдвоем, плечом к плечу с возницей они вкатились в помещение, где на широченной кровати лежала Невета. Точнее, полусидела, опираясь спиной о подушки, и у нее в руках было что-то, что даже при значительном уважении к вещам можно было посчитать лишь половой тряпкой.
– Здравствуй, матушка, – сказал Трол, сделав усилие, чтобы его голос звучал вежливо и уверенно.
Невета кивнула. Ибраил вытянул в ее сторону руку.
– У нее в руках, Трол, рубище твоего отца, в котором он, похоже, сидел в подвалах замка и которым его каждый раз прикрывали после того, как затворяли кровь из вен. Ну, когда отбор крови прекращался.
Трол почувствовал, что у него вздулись желваки. Может быть, он зря предложил не добивать сдающихся людей Немилосердного?
– Что дальше? – кивнул Трол.
– Вот посмотри, – предложил Ибраил.
Он сделал над рубищем, которое Невета по-прежнему не выпускала из рук, несколько пассов, и вдруг вокруг грязной, потной и бесформенной тряпки появилось что-то похожее на легкое голубое сияние. А потом оно превратилось в облачко, которое вдруг загустело с одной стороны. И стало уже не голубым, а синим, почти как небо на востоке перед заходом солнца.
– Что это? – спросил Трол, не понимая, почему Невета не отпускает эту светящуюся тряпку из рук. И лишь спустя долгое-долгое молчание Ибраила догадался, что Невета попросту не видит ни этого облачка, ни тем более загустения его с одного края.
– На этой ткани осталась его кровь, – пояснил Ибраил. – Причем, что немаловажно, кровь, которую можно назвать условно живой. Она хоть и запеклась, но покинула его тело, когда он был еще жив. В принципе на этой крови, если соскоблить ее и разбавить водой, можно сотворить попытку магической атаки… Хотя для атаки на тебя нужно очень много крови, гораздо больше, чем можно собрать с этой ткани.
– Дальше, – попросил Трол. – Впрочем, стой… Что значит, на меня?
– Для того чтобы прикончить человека, не обученного сопротивлению магии, потребовалось бы всего-то четверть чашки крови. А вот для атак против тебя, похоже, из Ксата нужно было выкачивать пинты крови, да к тому же ты от этого только теряешь сознание, но не умираешь. – Ибраил помолчал, искоса взглянул на Невету и очень тихо добавил, чтобы слышал только Трол: – Думаю, перед смертью он просто ничего уже не соображал, потому что был обескровлен больше, чем допустимо для человека.
– А почему ты думаешь, что это рубище отца? – спросил Трол. Потом повернулся к Невете: – Матушка, кто принес тебе вот это?
И он указал на ткань, которую она держала в руках.
– Я просила Хлона, пастушка, следить и рассказывать мне о том, как ты штурмуешь Дотимер. Он приходил и рассказывал. А когда стало ясно, что вы победили, я попросила его сходить туда и принести мне из места, где держали Ксата, что-нибудь, что принадлежало ему. Он принес это. Он сказал, там больше ничего не было.
– Ибраил, что ты предлагаешь?
– Видишь ли, Трол, можно предположить, что вот это сгущение в облачке болевой ауры показывает, откуда на тебя организовывались атаки по крови. Понимаешь, это своего рода магический компас, и мы можем…
– Вот теперь я понимаю, – кивнул Трол и повернулся к Салфику. – Седлайте лошадей, мы едем туда, куда приведет нас эта штука. – Он посмотрел на ткань, которую держала, не выпуская, его мать.
– Но, Трол, – запротестовал Ибраил, – разумно ли тебе, с такой слабостью, отправляться в столь опасную поездку?
– И не забудьте, что братья должны остаться с матушкой, – приказал Трол. В его голосе зазвенел металл. – А еще лучше, если с ними за старшего будет и Самвел из Даулов. Уж втроем-то они не пустят сюда даже всю дружину Песли.
Салфик мигом выпустил его руку и поклонился, а потом со всех ног бросился передавать приказы и седлать лошадей.
– Трол, я все-таки не рекомендую тебе… – говорил Ибраил, но Трол и не смотрел в его сторону.
– Матушка, ты не могла бы мне одолжить эту одежду отца, – проговорил он как можно мягче. – Обещаю, что верну ее, когда мы вернемся.
Ибраил вздохнул и посмотрел в сторону входящих в комнату Ровата с Кроханом.