Всё становится таким, как в замедленной съемке, как будто цепи сковали руки, ноги, запястья девушки. Они тянут её назад, мешают вырваться.
Она поворачивается…
Эшли пытается подняться, но он слаб, избит…
Мириам бежит, но позади нее двое убийц с пистолетами и без всякого колебания…
Они в двадцати шагах от неё и всё приближаются…
Эшли не может подняться. Он на четвереньках пытается убежать. Молодой человек кричит…
Пятнадцать шагов, может, меньше. Трудно сказать; всё кажется девушке нереальным…
Мириам чувствует, как что-то пролетает мимо уха; она дергает головой влево, когда проволока с двумя металлическими щупами впивается в настенный бра. Девушка понятия не имеет, что это такое, пока…
Эшли кричит, звук заикаясь вылетает сквозь стиснутые зубы; все тело молодого человека застывает, вытягивается, глаза широко распахнуты, похожи на две фары…
«Шокер, — думает она. — Электрошокер, они промазали…»
Плечо Мириам врезается в дверь аварийного выхода. Сигнализация не срабатывает; она никогда не срабатывает, несмотря на все развешенные предупреждения. В местах подобных этому они, похоже, вообще в сеть не подключаются. Мириам вдыхает вечерний воздух; перед собой она видит автомагистраль…
Бух.
Рука в белом рукаве хватает девушку за горло. Земля уходит у Мириам из-под ног. Она спиной со всей силы врезается во входную дверь, захлопнув её.
Мириам поднимает глаза, хватая ртом воздух.
— Ты, — хрипит девушка.
Человек выглядит озадаченным. В уголках рта играет улыбка.
— Мы не знакомы, — говорит он.
Бум. Кто-то — Фрэнки, Харриет или оба — врезаются в дверь аварийного выхода с другой её стороны, но они не ожидают, что с этой к ней прижата Мириам, поэтому с первого раза открыть у них не получается. Девушка ощущает себя пташкой, пойманной в сеть и бешено хлопающей крыльями. Она понимает, ей надо вырваться, надо освободиться, чтобы они не… ну, она не знает, что им от неё нужно, но, Мириам уверена, что ничего хорошего ей происходящее не сулит.
Мириам слегка отклоняется, как раз в тот момент, когда Фрэнки с другой стороны всем своим весом и движущей силой налегает на дверь. Он вылетает из коридора, как пробка из бутылки.
Фрэнки спотыкается и оказывается между Мириам и высоким безволосым мужчиной.
Девушка со всей силы толкает Фрэнки на Безволосого Ублюдка. Они оба летят вниз, а тоненький внутренний голос Мириам в восторге от того, что сукин сын, скорее всего, испачкает свой сияющий белый костюмчик.
Как олень, убегающий от охотников, она несется в сторону автострады.
* * *
Скоростное шоссе. По две полосы в обе стороны.
Несущийся металл, яркие фары. Скорость потока не менее 70 миль в час.
Мириам не думает. Она просто бежит. В самую гущу потока.
Ноги упираются в центральный разделитель прежде, чем девушка успевает это осознать. Позади нее раздаются автомобильные гудки. Визг тормозов.
Мириам ступает на другую полосу — позади проносится автомобиль, боковое зеркало едва не задевает её, когда она слышит тяжелый удар металла о металл, звон стекла, визг подушек безопасности, скрип гравия и крик. Девушка слышит, как кто-то произносит: «Срань Господня!», — когда видит, что произошло на дороге. А Мириам знает, что всё это из-за неё. Эта авария, возможно, с ужасными последствиями, из-за неё. Но она не оглядывается, потому что оглянуться — потерять время; потерять время — умереть.
«Ты плохой человек», — думает она.
«Ты только что организовала автомобильную аварию».
«Но крошечная часть тебя этому рада, ведь для них это означает промедление, препятствие».
«Ты потребитель. Даже тогда, когда сама того не желаешь».
«Могут пострадать люди. Ты должна остановиться и помочь…»
Но другой голос напоминает ей: «Что есть, то есть; чего судьба хочет, судьба получает; все уже предначертано, так что не останавливайся, вперед, вперед».
Ноги Мириам ступают на обочину противоположной стороны шоссе. Голос рефери в голове кричит: «Спасена!» Сзади гудит автомобильный сигнал. Бесконечно. Девушка представляет, что бездыханное тело упало головой на руль, но она надеется, что это не так, что просто машина сломалась.
Однако судья в её голове неправ. Она ещё не в безопасности. Это лишь иллюзия.
Мириам продолжает бежать.
Впереди показывается помещение со складами. Ряд за рядом стоят оранжевые контейнеры.
Доступ здесь круглосуточный, но на воротах установлена пропускная система. Пройти непросто, учитывая, что весь периметр обтянут колючей проволокой. Однако для Мириам это не помеха. Девушка прыгает. Подобно акуле вцепляется в забор.
Карабкается вверх.
Колючая проволока старая. Её не обслуживали. Тока в ней тоже нет. Железо мнется под руками. Но она всё равно жалит, отрывает кусочки джинсов и кожи. Мириам напоминает себе, что очень давно не делала прививок и будет весьма забавно подохнуть не от рук наёмных убийц, а от столбняка. Но она всё равно упрямо перелезает на другую сторону.
От удара о землю по голени и колену распространяется боль; нехорошая боль (возможно, что-то сломано), но девушка не останавливается. Тот факт, что она может бежать несмотря на боль, означает, что ничего не сломано, разве не так? (думает девчонка без медицинского образования).
Контейнеры купаются в свете, но тени кое-где всё равно залегают.
Мириам бежит в самое сердце хранилища. Через семь рядов, минуя пять контейнеров.
Её едва не сшибает с ног вонью от протухшего фастфуда, но девушке всё равно; она опускается на корточки позади мусорного бака, пытаясь сложиться так, чтобы поместиться между двумя контейнерами.
Она ждет.
* * *
Это был он.
Безволосый ублюдок с филейным ножом. Тот, который вырезал Луису оба глаза и вспорол ему мозг.
Очередное доказательство тому, что вся причина в Мириам. Цепочка событий раскручивается: жестокий и насмешливый диафильм, щелк, щелк, щелк — серия за серией: если бы она не села к нему в грузовик, если бы она не связалась с Эшли, если бы она не вернулась к Луису…
Но она пока всё равно не может собрать все кусочки воедино. Не понимает. Пока не понимает. Луис уехал. Они остались. Он нет. Как они свяжут её с Луисом? Что за незаконченное дело?
В этом нет никакого смысла.
Единственное, что Мириам знает наверняка — судьба никогда не проявит себя раньше положенного. Она всегда ждет до последнего, прежде чем выложить на стол все карты.
Шоу еще не окончено.
* * *
Её заметили.
Единственное оружие Мириам — сломанная палка, которую она подобрала с земли. Девушка решает, что без боя не сдастся. Она воткнет эту палку кому-нибудь в глаз. Как расплату. Некое подобие ответного удара за поступок, что ещё сам по себе не свершился. Месть путешественника во времени, доказательство дара предвидения.
— Вы в порядке? — доносится голос.
Мужчина. Не Фрэнки. Не Безволосый Ублюдок.
Ему за тридцать. Светлая борода. Очки. У лба волосы слиплись от пота, бейсболку держит в руке. Мужчина осматривается, заглядывает за мусорку.
— Мисс.
Мириам поднимается на ноги. Она не знает, как долго просидела здесь. Полчаса? Час? Дольше? Сирены появились и исчезли. Всё тихо, но некоторые автомобили всё же появляются и уезжают (и с каждым из них сердце девушки замирает).
Когда мужчина видит, как выглядит Мириам, его глаза широко распахиваются.
— У вас кровь идет, — говорит он.
Девушка не знает, что на это ответить. Мириам напоминает сэндвич, где она — в центре, между двух элементов; раскрыть себя — значить умереть. Не о смерти она переживает. Она боится того, что будет до неё.
— Да, — говорит Мириам. Стремно. Но это все, на что она способна.
— Вы попали в аварию?
— Да, — врёт она. Хотя, может быть, это и не ложь вовсе. Она очень похожа на жертву аварии.
— Помощь нужна?
— Вы на машине? — отвечает она вопросом на вопрос.
— Ага. Я перевозил некоторые вещи на склад, пока мы не переехали в новый дом, и… простите. Вам это не интересно. Мой Форестер припаркован за углом.
— Отвезете меня куда-нибудь?
Мужчина колеблется. Он сомневается, и он прав в своих сомнениях. Мириам понимает, что кусочки не складываются. У неё в волосах нет осколков стекла. Порезы на ногах не из-за аварии. Мужчина ещё не задал в своей голове правильного вопроса, но обязательно сложит два и два. Мириам лишь надеется, что к тому времени, когда он это сделает, они будут уже далеко от этого места. «Ты проскочишь… выберешься, как крыса из норы, но чуть подальше, совсем чуть-чуть…»
— Ага, — наконец говорит он. — Безусловно. Вот сюда. Меня зовут Джеф…
Мириам делает шаг.
Мужчина, Джеф, бросает взгляд влево.
Потом его тело дергается и падает, сопровождаемое фонтаном крови и пистолетным выстрелом.
Мириам пинает мусорку и разворачивается, чтобы сбежать в другую сторону, проскользнув за контейнером и выйдя с другой стороны.
Но так не получается.
Вместо этого Мириам оказывается лицом к лицу с Безволосым Ублюдком. Он кивает.
— Как легко мы отвлекаемся на раздражители, — говорит мужчина.
Потом он делает шаг в сторону и стреляет Мириам в живот из электрошокера. Каждая клеточка её тела загорается, как гирлянда на новогодней ёлке. Жар и холод. Стена фейерверков. Такое ощущение, что все кости Мириам сейчас сломаются. Всё становится белым, ярким и страшным.
Интерлюдия
Интервью
Тело Пола лежит на нижних ступенях лестницы. Голова парня повернута под неестественным углом, подбородок смотрит вверх от плеча на девяносто градусов. Глаза открыты, уже остекленели. Рот закрыт, как будто Пол о чем-то задумался. Сумка парня лежит в нескольких шагах от него. Мобильный телефон валяется ещё чуть дальше.
Мириам спускается по ступенькам.
Минуту назад она видела, как он выходит из помещения склада.
Химическая вонь — мутный кислотный дым, поднимающийся из канализационных люков и плывущий вниз сквозь дождь, напоминающий смесь канализационных газов и запаха пестицидов — жжет Мириам нос, глаза. Она чувствует, что её вот-вот вырвет, но она убеждает себя, что это исключительно из-за городской вони.
Когда испарение рассеивается, Пол переходит дорогу.
Он смотрит на часы давно ушедшей эпохи.
Его не сбивает машина. Не поражает сердечный приступ.
Он подходит к обочине. У него звонит телефон.
Перед ним железобетонные ступени. Пол отвечает на звонок и говорит: «Привет, мам», — и вероятно, этого достаточно, чтобы отвлечься, потому что его нога подгибается, и он начинает падать.
С ним бы всё было в порядке, но в подобных ситуациях мозг и тело редко, когда действуют сообща. Туловище бы среагировало, попытавшись смягчить падение. Но мозг протестует. Поединок и полет. Паническая реакция. Вот что происходит с Полом. Он коченеет. Сжимается. Скручивается
Это его не спасло.
Пол пролетает весь лестничный пролет, где внизу сворачивает себе шею. Ломается кость. Позже Мириам прочитает, что это называется «внутренним обезглавливанием». Всё случилось очень быстро.
Мириам не обязательно находиться там, чтобы увидеть. Она уже видела. Пришел его час.
Она спускается. Приостанавливается у его тела.
«Ты могла его спасти», — укоряет внутренний голос. Он всегда так говорит. Словно по команде, над головой проплывает тень. Мириам думает, что это шарик, воздушный шарик. Но когда девушка поднимает взгляд, видит лишь проплывающие мимо солнца облака.
— Мне очень жаль, Пол. Я бы не возражала, чтобы ты рассказал миру обо мне. Они бы, конечно, не поверили. Никто не верит. Но этому не суждено было случиться, приятель.
Мириам обыскивает его вещи. Забирает диктофон. Шарит в портмоне, словно стервятник, объедающий кости. Пол из состоятельной семьи, это очевидно, поскольку в кошельке у него пара сотен баксов, подарочные карты и несколько кредитных.
Ловкими пальцами она отстегивает с руки Пола такие прелестные часы с калькулятором и надевает их на своё запястье. Острый ремешок всегда будет напоминать ей, откуда появились эти часы.
Ещё какое-то время Мириам сидит рядом с Полом. Что-то попадает девушке в глаз, и она трёт его. Соринка или пылинка. Или же просто городская вонь.
Глава двадцать девятая
Непрошеный советчик
— Я бизнесмен.
От этих слов Мириам приходит в себя.
Голос принадлежит Безволосому Ублюдку.
Он разговаривает не с ней. С Эшли.
Они в машине. Нет, во внедорожнике. Кремовый кожаный салон. Чванливый; сзади на подголовниках встроены DVD экраны, USB разъемы. На передней консоли светится GPS и камера заднего вида.
Мириам сидит на заднем сидении. Она не знает чем ей заклеили рот, но не удивится, если это окажется черная изолетна, прилепленная крест-накрест.
Руки девушки крепко связаны. Ноги тоже. Мир вокруг покачивается. Всё дело не только в шокере. В памяти всплывает воспоминание — её держат руки, укол, шприц, теплое и мягкое небытие. Мимо автомобиля проносятся сосны. Темная зелень на фоне серого неба. Всё пролетает очень быстро, как-то размазано. Какие бы наркотики не ввели Мириам, они всё ещё не вывелись из её организма.
Эшли сидит перед Мириам лицом вперед.
Безволосый расположился рядом с ним.
За рулем Харриет. Фрэнки на заднем сидении чистит пистолет. Запах оружейного масла — пьянящий, насыщенный, механический — заполняет салон автомобиля.
— Бизнес, — продолжает Безволосый, — похож на экосистему. Имеет свою иерархию, свою систематику. В нем есть пищевая цепочка, иерархический порядок. Это очень естественно.
Рот Эшли заклеен. Мириам не видит, но, судя по тому, как молодой человек дергается, он тоже связан. И руки, как и у неё, за спиной.
— Мы думаем о природе определенным образом. Думаем, что она сбалансирована. Думаем, что она по-своему справедлива. Но в ней нет справедливости. Нет баланса. Она перевешивает в пользу того, что мы определяем, как зло. Жестокость вознаграждается. Понимаете? Вот Харриет знает.
Харриет вступает в разговор. Она необычайно воодушевлена. И куда подевалась монотонность из голоса? Безупречный картонный выговор робота уступил место кровожадному ветреному тенору, в котором с каждым мгновением растер восторг.
— Мамочки-пингвинихи очень добры к своим деткам. Волки подобны знати. Шимпанзе благородны и мудры. Ложь, кругом одна ложь. Человек хочет, чтобы в природе было заложено благородство, потому что она вынуждает его самого быть благородным. Человек знает, что он стоит в цепочке выше животных, поэтому если животное может проявить благородство, то человек это сделать просто обязан. Но дело в том, что подобного нравственного эталона не существует, — говорит Харриет. В её словах сквозит сплошное презрение. — Животные по сути своей подлые и жестокие. Кошки насилуют друг друга. Муравьи порабощают других насекомых, включая даже свой собственный вид. Шимпанзе устраивают войны между своими стаями — беспричинно убивают, мочатся на трупы своих врагов, крадут их детей и бьют о скалы. Воруют женских особей и принуждают их к размножению. А порой и едят поверженных самцов.
Харриет оборачивается и Мириам замечает в её глазах маниакальный блеск.
— Природа жестока и абсурдна. Таков единственный эталон. Таков прецедент. Мы животные и, будучи частью природы, тоже должны вести себя жестоко и абсурдно.
Мириам кажется, что она замечает легкое подергивание плеча Харриет. От необъяснимого приступа удовлетворения.
Женщина возвращается к дороге.
Безволосый одаривает её аплодисментами. Мириам пытается рычать, насколько позволяет заклеенный рот.
Безволосый ублюдок оборачивается к ней и прикладывает длинный палец к своим губам.
— Шш-ш. Твоя очередь придет. Сейчас я хочу поговорить с твоим дружком. — Он переключает своё внимание на Эшли, который бледен, вспотел и похож на бутылку молока, выставленную на теплый прилавок. Он смотрит на что-то за спиной Мириам, на что-то, что совсем рядом с его сидением. — Вот, мистер Гейнс, как всё будет. Я задам вам два вопроса. Если ответите на оба честно и откровенно, я вас не убью.