========== Часть первая. Медный шлем ==========
Комментарий к Часть первая. Медный шлем
Прошу не выделять мне отсутствие жанра POV, он не проставлен намеренно. Работа пишется в прошлом времени, от третьего лица и от лица только трех персонажей, но во вступлении к каждой из частей могут меняться персонажи-повествователи, лицо и время.
Все воспоминания, выделенные курсивом, идут от первого лица и в настоящем времени, но их мало.
Вы видите мою одежду, но не мою душу, вы знаете мое имя, но не мою историю. Однако я вижу, что вам этого вполне достаточно.
Скользит-скользит легкая фигурка, даже не оглядываясь по сторонам. Осторожность? Какая там осторожность? И мыслей о ней не возникает в твоей прекрасной головке. Правильно, дорогая моя. О твоей безопасности до поры до времени позабочусь я, а когда мои цели поменяются, то уже никто тебя не защитит. Тебе нравится играть со смертью? Я готов устроить вам новый раунд. И я знаю, что победы ты не одержишь. Почему знаю? Потому что лента времени вьется и вьется, иногда показывая грядущее. Во мне говорит не самоуверенность, дорогая моя. Некоторые предсказатели не ошибаются. Ты, танцующая на краю с вызывающей усмешкой на лице, ты, с твердой опорой под ногами превращающаяся в скромную и тихую девушку, ты, потерявшая свое главное сокровище и получившая от судьбы невероятное везение, ты упадешь с этого обрыва. А я — подтолкну.
Я следую за тобой неслышной тенью. Я всегда иду по кругу, и совсем скоро я начну новый круг, широкий, впившийся в землю этого несчастного мира кровавой полосой, и вот тогда мои руки протянутся к тебе. Ты станешь либо первой, либо последней, третьего не дано. Ты идешь по улице неродного города, глядя то вперед, то на мостовую под ногами. Тебя мало интересует то, что происходит рядом с тобой. Ты уверена, что тебе повезет и в этот раз. Ты даже не видишь, что за тобой следуют два человека, которым хочется вскрыть тебя, как сейф с драгоценным содержимым, искорежить, сломать и выбросить. В тебе и впрямь найдутся драгоценности. Одни ты прячешь внутри металлического протеза предплечья, и они нужны тем людям, а другие составляют тебя — ту, какая ты есть. Они нужны мне. И я не позволю никому раскрыть сосуд-тебя прежде, чем это сделаю я.
Ты выбрала малолюдную улицу. Кажется, ты даже вспомнила об осторожности и нащупываешь спрятанный пистолет, чтобы дать отпор своим врагам. Ты их заметила? Похвально. Сейчас ты убьешь их обоих, а потом я убью тебя.
Тонкая фигурка. Ты не похожа на своих женственных сверстниц, вернее, ты не хочешь быть на них похожей, потому и можешь иногда походить на юношу в платье. Ты совсем бледна. Ты волнуешься, хоть и не хочешь показывать этого. Ты прикрыла капюшоном свои прекрасные темные волосы, чтобы как можно меньше людей запомнили твои приметы. Жаль, что я не умею управлять ветром. Я бы велел ему подуть и скинуть твой капюшон, и тогда многие увидели бы твое лицо. Им ещё предстоит увидеть его в газетах, в разделе криминальной хроники. Нет, ты вовсе не красивая. Ты просто моя.
Да, все так, как я и думал. Ты стремительно оборачиваешься с поднятым пистолетом, но в глазах мелькает нерешительность. Не привыкла убивать, дорогая моя? Я сделаю это за тебя. Выстрел. Второй. Два трупа, поздравляю. Но я всего раз нажал на спусковой крючок, в таких делах я не ошибаюсь. Выходит, помощник? Его сюда не звали.
Он выскакивает из узкого переулка и подбегает к тебе. Мальчишка, считающий себя слишком взрослым, привязавшийся к тебе, посягнувший на то, что ему не принадлежит. Нет, он пока не умрет, но если расшалится, то закончит плохо. Я ценю знаки судьбы. Ты станешь не первой, а последней. Я приду за тобой, когда наступит время, и пусть с тобой рядом в это время находится твой «друг». Рядом с тобой будет множество людей, только вот тебе это не поможет. Я не прощаюсь. Я говорю: «До свидания».
========== Глава 1. Недосказанное ==========
Хор имел привычку двигаться немного впереди, даже если того не предполагал план. Не спешить — но опережать с промедлением. Встреча была назначена на одной из немноголюдных улиц, чьи обитатели этим ранним утром даже не выглядывали наружу. Здесь находились дома для рабочих с завода дирижаблей, трудящихся в вечерне-ночную смену и приходивших домой за час до того момента, когда Мальс Хор бесшумно двигался между серыми в утренних сумерках, одинаковыми по внешнему виду трехэтажными кирпичными зданиями с небольшими окнами. При их постройке никто не учитывал какую-либо эстетику — просто сооружали большие коробки, чтобы в них поместились все. Уставшие обитатели общежитий спали. Их не волновало, что происходит за окнами, какие молодые люди бродят по улице, порой посверкивая магией.
Именно здесь и именно в это время Хор уже не раз устраивал встречи, понимая, что это безопасно. Но то, что проворачивалось сегодня, имело большое значение, оттого он подождал Раль, свою напарницу, не здесь, а за квартал до нужного места и затем пристроился ей в хвост, желая незаметно проследить последний отрезок пути. И оказался вознагражден за свою предусмотрительность: за Раль приглядывал не только он, но и ещё двое людей, чьи цели определить было невозможно.
Напарница выглядела так, словно их не замечала: двигалась с прежней уверенностью, не делая никаких попыток непринужденно оглянуться или выявить слежку другим способом. Наконец она свернула в безлюдный переулок, явно провоцируя тех двоих на активные действия. Риск. Опять риск. В последний год эта удивительная девушка развивала умение скрытно передвигаться лишь для того, чтобы проверять, насколько его хватит, шагать по краю и привлекать внимание тех, кого следовало бы оставлять в неведении.
Хор скользнул вслед за ними, готовясь выхватить из-под плаща обрез винтовки. Только б не опоздать! Впрочем, совсем уж пустой риск Раль не стала бы устраивать… Послышался выстрел. Руки действовали почти бессознательно, и второй выстрел сделал уже Хор, а через секунду он понял, что оба преследователя Раль мертвы.
Она стояла напротив, все ещё держа пистолет в поднятой подрагивающей руке. Подчеркнуто строгая одежда в темных тонах, и тщательно прилизанные, заплетенные в простую косу волосы — это образовывало странное сочетание с упрямым вызовом в выражении зеленых глаз. Металлический блеск предплечья, напряженно сжатые губы, сдвинутые к переносице брови с изломом. Адилунд Раль снова не стала жертвой. Хор прекрасно знал, что этот тщательно выписанный вызов исходит не от самой напарницы, по характеру мягкой и спокойной, а от чего-то, что он не мог осознать до конца и что появилось лишь на третий год их знакомства.
— Идем отсюда, быстро, — скомандовал Хор. — Мы пробудили всех, кого только могли.
Они метнулись в грязную улочку, составленную все теми же рядами однообразных домов: весь этот квартал занимали рабочие общежития. Поворот, ещё поворот. Пришлось сделать немаленький круг, чтобы запутать следы, но в итоге Хор все же привел Раль к тому самому месту, где они и хотели изначально встретиться. Сюда ещё не долетело беспокойство, встревоженным вороньим граем вздымавшееся над местом, где прозвучали выстрелы. Хор не собирался задерживаться среди этих сонных зданий, но требовалось проверить одну вещь.
— Где груз? — коротко спросил он.
Напарница сделала глубокий вдох, а затем сняла крышку с протеза на левой руке, позволяя увидеть давно почерневший механизм, в свободных «гнездах» которого находились несколько золотых колец с эмалью. Это было слишком даже для Раль.
— Это магические вещи, — напомнил Хор, понимая, что упрек просто не дойдет до адресата. — А если бы случился конфликт энергий? Ты могла потерять руку или даже умереть, — все же закончил мысль он, хотя это не имело никакого смысла.
— Но все ж обошлось, — прозвучал главный, непрестанно повторяющийся при подобных ситуациях аргумент Раль.
— А могло не обойтись, — тихо сказал Хор. — С тобой ничего не случилось, это да, — и, по её твердой уверенности, никогда не может случиться, — но могли повредиться и кольца.
— Я их проверю, — быстро пообещала она, готовая на любой справедливый штраф. Нотаций Раль не любила, как и споров: несмотря на пробудившееся упрямство, большую часть времени она была тихой или даже робкой, не проявляя никакой дерзости. — Ну что, возвращаемся?
Напарница, поочередно подцепив каждое из колец ногтем, вытащила их все из протеза и вручила Хору. Он со вздохом кивнул, принимая груз, и спрятал его в свою сумку. В глазах Раль отразилось облегчение, поскольку нотаций не последовало. Она смущалась, когда её отчитывали, прятала взгляд, выглядела осознающей свою вину, но никогда не слушалась, если речь шла о любимых танцах на жизненном обрыве.
— До встречи на уроках, — сухо сказал Хор. Ему требовалось ещё заглянуть в их конспиративную квартиру, чтобы спрятать там обрез и кольца. А вот Раль могла сразу пойти на занятия.
Они переглянулись и неторопливо зашагали в разные стороны, чтобы через полчаса прийти в одно и то же место: Центр Одаренных. Если бы Хора спросили, что он думает об нем, ответ был бы не слишком красив: «Гнусное название и гнусная система». «Одаренными» именовались те, кто как раз не имел определенного таланта и находился в его поиске, что порой затягивалось на долгие года и могло поставить наследника богатого рода на очень низкую ступеньку общественной лестницы.
О всей системе Хор имел своеобразное мнение, которое предпочитал не высказывать в присутствии других. Знала только Раль, вполне разделявшая его чувства. Они оба не просто так стали напарниками: их столкнуло как раз пребывание в Центре, длившееся уже больше трех лет. Кто-то находил свой талант быстро — но это случалось лишь с некоторыми.
Для большинства «одаренных» выбор жизненного пути превращался в тягостную длинную дорогу, с которой иногда хотелось упасть куда-нибудь в глушь, подальше от всех предназначений, испытаний, занятий, доверительных разговоров, ставивших целью раскрыть стремления и способности человека. Иногда Хору казалось, что все это создано, чтобы экспериментировать над людьми, рассматривать их пристально, словно сквозь увеличительное стекло, поворачивать, заглядывать в самые потаенные места, даже препарировать… Якобы для того, чтобы раскрыть самый главный талант.
Каждый в чем-то да талантлив. Раль умела выкарабкиваться из всех опасных ситуаций, куда себя заводила. И это следовало бы изучать, а не мифические способности к механике, к разным наукам, к руководящим должностям. Чаще казалось, что создатели Центра мудреным образом подгоняют своих подопечных под те условия, в которых может находиться член одной из влиятельных семей. Предполагать можно было бесконечно, сходясь в одном: здесь делали не совсем то, о чем говорили красивыми словами.
Длинное трехэтажное здание, увенчанное невысоким куполом из самого прочного стекла в Объединенном Мире. На воротах красовалась семиконечная звезда — символ всей системы. Каждый раз, проходя в эти ворота, Хор делал быстрое, почти незаметное движение. Со стороны это выглядело стремительным касанием звезды, но значило больше: палец рисовал среди семи лучей восьмой, совсем маленький. Геометрически он смотрелся негармонично. Но он там был. Не всем дано светить так, чтобы их видели, не всем приходится светить так, чтобы не привлекать внимания.
Не раз Хор представлял эти ворота запертыми, неживыми, заброшенными или переделанными — не в мечтах, но в рассудительных планах. Однако пока здесь царили шум и жизнь. Он прошел мимо группы учеников в темно-коричневой форме, обсуждавших что-то по бионике. Некоторые серьезно углублялись в разные науки или занятия, думая, что смогут найти в них свое призвание, и все же мало кто обнаруживал способности по собственной инициативе: чаще это ждало в конце пути, намеченного преподавателями. Ещё один повод сказать, что содержание книги отличалось от обложки.
На занятия полагалось приходить в форме, которой Центр исправно снабжал учеников. Хор успел зайти на их небольшую квартиру, купленную тогда, когда он имел более громкую фамилию, и оставил там кольца с обрезом, а заодно переоделся. Не следовало совершать несколько незаконные предприятия в ослепительно белой рубашке и коричневой жилетке с эмблемой Центра. Хотя цветом Грозового Мира официально считался золотой, но его сочли не очень-то подходящим для одежды огрызков благородных семей, и в итоге форма стала коричневой. Впрочем, этот цвет, неброский и при том приятный глазу, всегда Хору нравился, в отличие от бьющего в глаза золотого. Флаг их региона блистал, как молнии летней грозой, и это было правильно, но отверженный наследник семьи Хорана уже не считал себя неотъемлемой частью Грозового Мира.
Прогулявшись по знакомым коридорам, Хор остановился напротив двери с надписью: «ГК-3». Буквы означали Грозовой Край, чаще называемый Грозовым Миром. Здесь находились комнаты для теоретических занятий учеников из третьей группы: здесь, в Центре, группы заменяли курсы, а разделение по родинам, Мирам, или Краям, — факультеты. Впрочем, в одной группе могли находиться люди самых разных возрастов с самым разным стажем обучения.
— Мальс! — послышался сзади звенящий голос. — Мальс, подождите меня.
Он не двинулся с места. Даже не обернулся, слыша, как приближаются быстрые семенящие шаги. Обладательница голоса обошла Хора и остановилась рядом с ним.
— Ах да, я вспомнила, вы не любите отзываться на имя, предпочитая фамилию, — произнесла она с легким любопытством. — Но вы мне нужны сегодня. Мальс Хор. Занятие придется пропустить, впрочем, оно не для вас.
— Хорошо, — кивнул Хор.
И двинулся следом за затянутой в серо-черное платье фигурой — Ли Ханненсдон, директрисой, считавшейся фактически главой Центра. Эта женщина, выглядящая то на двадцать пять, то на тридцать восемь, для многих оставалась загадкой, но все же была приятным человеком, открытым и не любившим сильно мудрить. На занятиях она появлялась крайне редко, предпочитая издали отслеживать пути одаренных, и в судьбу некоторых вмешивалась, поворачивая её самым прекрасным способом. Сам тот факт, что Ли заговорила с кем-то из учеников, означал для того немалую выгоду. Хор к нынешнему везению отнесся довольно спокойно.
Ему порой доставляло удовольствие наблюдать за директрисой, её семенящей походкой, быстрым взглядом и умением устанавливать с одаренными доверительные отношения. Из всех преподавателей эта женщина нравилась Хору больше всех. В некоторые периоды она даже отождествляла себя с собравшимися здесь членами влиятельных семей, сохранивших лишь огрызки фамилии, и под всеми документами подписывалась как Ли Хан. Именно это насмешливое сокращение, неожиданно красиво легшее на короткое имя, вдохновило когда-то Хора называться огрызками фамилий, а не именами, как было принято в Центре. При рождении Мальс Хорана, ныне Мальс Хор, он не стыдился того факта, что отделился от своей семьи, и даже выставлял это напоказ. Хор. Следом за ним Адилунд Раль превратилась в Раль.
В Объединенном Мире степень успешности человека следовало определять как раз по фамилии. Четверо правителей хоть и рождались в разных семьях, но все носили фамилию Эссентессер. То же самое происходило и с остальными. Все выдающиеся военные именовались Ричарделями, представители судебной системы — Аусхассенами, люди, занимающиеся финансами, — Мистералями. Правда, люди из низших слоев общества выбивались в верха довольно редко, а меж самыми знаменитыми фамилиями в соответствии с дарованиями, успехами и занимаемой должностью курсировали те, кто рождался в знатных семьях. Наследники, у которых не обнаружилось никакого толкового таланта, отправлялись в Центр, сохраняя лишь кусок фамилии.
Кабинет Ли Ханненсдон, вопреки этой светлой и живой натуре, оказался сумрачным из-за завешивавших окна штор. Вообще комната выглядела как рабочий кабинет любого из учителей, и степень порядка здесь имелась средняя: не очень аккуратно разложенных на столе книг было совсем немного, чтобы назвать это серьезным беспорядком. Ли оказалась чем-то посередине, не педантичной и не стихийной, как и раньше она находилась посередине — между преподавателями и одаренными.