Тресь!!!
Так как Павел при виде ножа смело вжался в солому, то плюха досталась перепачканному типу. Лохматая голова впечаталась в злосчастную перегородку. Впечаталась и застряла.
После этого лошадиная морда гордо поднялась вверх – миссия завершена, и мстительное животное вернулось к прерванному занятию. Отошла к кормушке и попутно пожаловалась своей товарке на испорченные нравы современной молодежи. Что удар достался другому двуногому существу, нимало не волновало лошадь – её месть свершилась, плюху она отвесила, а там пусть между собой сами разбираются.
– Ох, и ни х…– я снова заткнул рот Павлу, пока он не высказал то, что давно вертелось на моем языке.
Испытав всю величину гнева оскорбленной лошади, незнакомец висел в перегородке в позе напуганного страуса и, судя по обвисшим рукам, не собирался покидать временное пристанище. Он очень везучий, раз влетел головой в ту же самую дыру, которую сперва пробила лошадь.
Второй незнакомец, двигаясь плавно и бесшумно, приблизился к нам и первым делом приставил палец к губам, прося Павла не произносить ни слова.
Ну да, как будто мало треска и громовых лошадиных ударов.
Павел в ответ показал на торчащее тело и вопросительно взглянул на второго, вернее на вторую. Ночной гость конюшни при ближайшем рассмотрении оказался девушкой, причем довольно миловидной – с людской точки зрения. На мой вкус она была слишком большой и безшерстной. Девушка развела руками и пожала плечиком, мол, я не знаю, что взбрело в голову партнеру: может настроение плохое или ножик хотел продать.
Лицо симметричное и правильное, под курткой и штанами угадывалось ладное девичье тело. О том, что она понравилась Павлу, можно судить по глотательным движениям и капельке слюны, которая упала на джинсовку.
Да, он влюбчивая натура, всех девчонок в классе за косы передергал и от всех папаш успел получить по ушам. Заодно и от девчонок схлопотал, когда они сговорились, собрались и поколотили его, полусонного, на одном из первых уроков. Так что опыт общения с противоположным полом у него имеется изрядный. Хотя, ни разу нецелованный, если игра в «бутылочку» не считается.
Из прорехи в стене, сквозь прелую солому попыталась проскочить легкомысленная мышь. Я резким прыжком поймал пушистую вредительницу и начал объяснять, как она может доставить удовольствие.
Нет-нет, это не то, о чем вы могли подумать, я отпускал ее и потом снова ловил за хвост, как игрушку йо-йо. Параллельно наблюдал за происходящим. Нельзя же выпускать из вида друга и его новых знакомых.
– Хэх, – тихо произнесла девушка.
– Чего? – Павел еще сглатывал обильную слюну.
– Хэх, – повторила перепачканная сажей и показала действием, чего она добивается. Подлезла под торчащего человека и попыталась вынуть лохматую голову из перегородки. Лошади заинтересованно повернулись – похоже, делали ставки на скорость изъятия тела. Жаль, что я не понимаю их языка, иначе тоже бы поставил мышь на полчаса.
Возникла в воздухе горящая надпись:
Появился дополнительный квест – помочь незнакомке
Принять: Да\Нет
Пашка сначала немного оторопел, когда увидел надпись. Потом всё-таки решился и ткнул пальцем в слово «Да». Надпись тут же пропала, а Павел полез помогать. Перегородка отдавать добычу не хотела, выражала протест кряхтением и скрипом. Павел охотно помогал девушке в меру своих сил и способностей. Сил у него оказалось меньше, чем я думал.
Моему спутнику по путешествию пришлось напрячь умственные извилины. Результатом мозгового штурма явилось вытаскивание двух-трех ржавых гвоздей из древней перегородки. Голова не захотела выниматься, и ей пошли на уступки – забрали человека вместе с доской.
Заинтересованный происходящим, я не успел поймать в очередной раз мышь. Эта вертихвостка воспользовалась моментом и нырнула в дырку на стене. Напоследок высунулся язычок из отверстия и раздался ехидный писк:
– Я тебя найду, котяра, и усы повыдергаю!
– Муррр, так ты сейчас выходи, я даже сопротивляться не буду! – промурлыкал я, но мышь оказалась обыкновенной балаболкой и больше не подавала признаков жизни.
Павел с незнакомкой взвалили нелегкую ношу на плечи и поплелись в сторону выхода. Так как мышь не собиралась выходить в ближайшие полгода, то меня здесь больше ничего не держало, и я проследовал за ними. Лошади меланхолично провожали нас выпученными глазами. Даже не попрощались. Хамье деревенское.
Мы вышли на широкий двор, обнесенный каменным забором. Окружающие нас предметы, дома, стены выглядели так, будто мы попали на постоялый двор времен Дон Кихота и Санча Пансы. Два двухэтажных здания с маленькими окнами без стекол, ветхая конюшня, круглый колодец из камней и шаткий навес для хранения сена составляли всё убранство райского уголка. Грязь и несколько конских подарков дополняли пейзаж, которым любовалась необыкновенно огромная луна.
– Хррр! Хррр!
На выходе из конюшни мой слух привлекли странные звуки. Чтобы выявить причину необычного скрежета, я завернул за угол и тут же лишился обоняния. Вот ведь надо было набрать в грудь воздуха, как говорил один сатирик…
На охапках ржавой соломы лежали два чернобородых типа в грязных серых рубахах и рваных штанах. Эти двое из ларца храпели в унисон и выпускали такое количество перегара, что мои усы поднялись к небу и полчаса отказывались опускаться. Рядом валялись два пустых кувшина внушительных размеров, я запросто мог в каждом укрыться от дождя. Босые и грязные ноги задавали такт храпу подобно дирижерским палочкам.
Мой нюхательный аппарат пришел в негодность и поэтому, пока Павел с девушкой тащили третьего к воротам, я решил просто оглядеться по сторонам. Увы, стянуть нечего, в домах закрыты двери, окна высоко. А обратно в конюшню ни за какие коврижки не заманите!
Тем временем парочка уронила чумазую ношу пару раз, но все-таки достигла массивных ворот и скрылась из виду. Не желая оставлять Павла одного (пропадет же он без меня), я поторопился следом.
Мы вышли в степь, где огромный купол звездно-мерцающего неба накрыл серую равнину, а вдалеке виднелась черная полоска леса. Здания за высоким каменным забором находились на перепутье трех дорог.
За воротами нервно переступали копытами еще два существа с гривами. На одного из них молодые люди начали закидывать бессознательного типа с доской. Конь терпел издевательства со стойкостью оловянного солдатика. Он ни разу не моргнул, даже когда бок поцарапали доской.
Мужчина отказывался оставаться на конском крупе. Видимо, из-за врожденной вредности, он постоянно бухался на землю и не желал избавляться от доски.
Когда надоело смотреть на мучения двух молодых оболтусов, я притащил в зубах кусок веревки, стянутой со двора. Пришлось ткнуться головой в Пашкину ногу, который продолжал заниматься бессмысленным занятием и параллельно пялился на симпатичную самку.
Бушующие гормоны не давали Павлу сосредоточиться на веревке и найти верное решение. К тому же он подвинул меня ногой! Вот и помогай после этого! Недаром же одна тетка в телевизоре пела: «Кто людям помогает, тот тратит время зря!»
Зато девушка порадовала меня понятливостью. Она взяла у меня веревку и показала, как закинуть и привязать своего бессознательного спутника. Судя по восхищенному взгляду, Павел близок к возведению её в кумиры за красоту и ум. Он смотрел на чумазую незнакомку, как умирающий с голода на колбасу, упавшую с неба.
– Бли-и-ин, вот ты умная, я бы ни за что не догадался, – прошептал Павел в полнейшем восторге.
– Хэх, – опять сказала девушка и в очередной раз поднесла палец к губам.
– Ну, «хэх» так «хэх», – согласился Павел, – но ты это… всё равно молодец, хоть и не понимаешь меня.
То, что это я притащил веревку, как-то не бралось в расчет, ну да ладно. Я давно привык к людской неблагодарности.
Мужчину закрепили на коне. Девчонка лихо запрыгнула на круп и собралась придерживать драгоценную ношу в пути. Махнула рукой Павлу, приглашая приземлить пятую точку на второго коня. Павел заколебался – стоит ли вообще забираться на животное, сородич которого совсем недавно покушался на его драгоценную голову.
Наконец Павел решился и ласточкой взлетел на широкий круп, обманным движением увернулся от колючек на хвосте, вцепился за гриву и слился с конской шеей.
– МЯАААААУУУ!!!
Эй! А как же я? Куда без меня-то? Девчонка вопросительно взглянула на Павла, тот согласно кивнул, она опасно нагнулась и подхватила меня на руки. Так как на конях не было атрибутики в виде седел и поводов, я слился в одно целое с доской.
И да простит меня за царапины бессознательный незнакомец. Я нечаянно…
Девчонка убедилась, что мы с мужичком не навернемся по дороге, жестом указала Павлу следовать за ней и ударила каблуками по крутым бокам коня. Мы полетели по ночной степи, ноги коней бесшумно пожирали расстояние, вдали зарождалась рубиново-алая заря.
Я вдыхал прояснившимся обонянием запах конского пота и параллельно наслаждался ароматом немытых волос пострадавшего убийцы. На мускулистой шее болтался мешочек темно-зеленого цвета, и тоже пах отнюдь не розами. Ко всему можно привыкнуть, в том числе и к неспешной тряске коня. Сказались волнения недавнего времени, и я задремал в такт покачиванию.
5
Пробуждение нельзя назвать сказочным явлением, если только перед носом не благоухает миска со сметаной. Выпадение из сна в обыденную реальность – всегда жестокий удар по расшатанным нервам. А когда Пашка выходит из игры, то у него порой такие глаза… Вот как у быка, которому ударили в лоб кувалдой, но только разозлили.
Увы, мои нервы пострадали и в этот раз. Утро началось с яркой демонстрации неуважения к моей персоне, когда схватили за шкирку и скинули на мокрую от росы траву.
Я не до конца проснулся, но что есть силы вцепился в ногу предполагаемого обидчика. Ох, мать моя кошка! Такого количества грязи я не помню с тех пор, как маленьким котенком упал в сточную канаву и нахлебался невкусного ила. Сапог обидчика не выказал никакого удивления и озабоченности по поводу неожиданного очищения. Молчаливо остался стоять и вонять конским навозом.
Сам обидчик, крупный мужчиной с большой окладистой бородой, вновь фамильярно схватил меня за шкирку, поднес к лицу и ощерился гнилыми зубами. А уж запах изо рта… словно он полчаса целовался взасос с давешними пьянчугами постоялого двора. Я попытался достать смеющееся лицо хоть краешком когтя – безрезультатно. Лишь дергался и истошно орал.
Ну да, орал, но это не от страха, а только лишь от лютой ярости!
– Кахун пернс! – прохрипел мужчина и заржал над моими тщетными попытками. Потом отшвырнул меня в сторону и склонился над связанным Павлом.
Связанным?!! Куда же мы это попали и где наши вещи? Мы находились в открытом поле, где ветер гонял волны по невысокой траве, и не видно ни единого деревца. Грязные кибитки расположились полукругом перед большим костром, немного поодаль нахохлились серые палатки.
У костра хлопотали черноволосые женщины в цветастых юбках, кружевные кофты потрепаны и просвечивают прорехами. В ушах под лучами восходящего солнца сверкали золотые кольца, а на смуглых шеях болтались знакомые мешочки. То, что они готовили еду, стало ясно из запахов, долетавших до нас.
Неудачливого киллера с доской на шее унесли за телеги два кучерявых молодца в красных атласных рубахах. За кибитками паслось штук двадцать невысоких лошадок, время от времени они косились на нас и ехидно скалились желтыми зубами.
Бородатый снова отшвырнул меня и попытался взять амулет Железера, который висел у Павла на шее. Связанный, но не сломленный, Павел попытался цапнуть грязный палец, однако кляп свел на нет благое начинание. Тогда Павел попытался уползти от бородатого.
Вы когда-нибудь пытались ползать связанным по рукам и ногам? Вот и у него ничего не получилось, зато я заметил над бровью друга здоровенную шишку. Раньше этой опухоли не наблюдалось, вероятно, напарник все-таки сверзился с лошади, пока мы ехали. Бородач быстро настиг Павла и возобновил попытки взять в руку амулет.
Мне оставалось только наблюдать за мародерством, не хотелось снова отлетать в сторону или ещё что похуже. Но этого мерзавца я запомнил!
Однако провидение вмешалось в акт грабежа и выкинуло горящий уголек из костра. Костер и раньше выплевывал угольки, однако в этот раз бросок был на удивление точен. Красный огонек попал за шиворот бородачу, и тот устроил собственную пародию на балет.
Такого исполнения «танца маленьких лебедей» я не видел – мародер махал руками как сумасшедшая мельница, а ногами строчил великолепную чечетку. Приминалась влажная трава, каблуки закапывали кротовьи норы. Потом бородач кинулся на землю и показал Павлу, как нужно правильно ползать и перекатываться. Его рев разбудил весь лагерь. Из палаток и кибиток высыпались смуглые люди разных возрастов, одетые как попало и во что попало.
И люди расхохотались на вертящегося бородача. А когда люди смеются, то вряд ли случится что-либо плохое. По крайней мере я ни разу не видел хихикающего маньяка. Хотя и маньяков-то видел только по телевизору.
Я заметил у деревянного колеса морду облезлой черношерстной кошечки, и решил познакомиться поближе. Пока люди обступили лежащего Павла и на своем тарабарском языке обсуждали его дальнейшую судьбу, я подобрался к облезлому чуду, дабы узнать, где мы оказались:
– Привет, киска! Есть чем угостить усталого путника, у которого, кроме грязного сапога, во рту не было и маковой росинки? А то так пить хочется, что даже переночевать негде!
– ПФФФ! – в ответ раздался звук, какой издает спускаемая автомобильная шина.
Да, признаюсь, обтрепался за время, но ведь не до такой же степени, чтобы от меня шарахались как от вшивого Мурзика и при этом ещё шипели. Как не пытался я успокоить эту неадекватную кошку, как не строил умные и добрые рожи – все усилия пропали даром.
Черная фурия выгнула спину и начала пускать искры по облезлому тельцу. Опасно – током ещё долбанет. Разочарованно плюнул в её сторону и вернулся обратно к моему связанному другу. Неадекватная особа ещё чуточку пошипела и исчезла из виду.
Двое мужчин понесли Павла в сторону серых палаток. Бородатый пришел в себя и что-то пасмурно ворчал, женщины визгливо отвечали, а мужчины прятали усмешки в кустистые бороды. Это не радовало пострадавшего мародера. Злобные взгляды не сулили моему товарищу ничего хорошего.
Павла занесли в палатку и тут же вышли, оставив моего друга внутри. Я шмыгнул следом – не оставлять же его одного. Если получится, то и веревки смогу перегрызть. Глаза сразу же привыкли к полумраку, это людям надо долго и упорно моргать, у котов всё гораздо проще.
Павел смирно лежал возле небольшого костерка. Над веселыми языками пламени в котелке бурлило что-то неприятно пахнущее, будто в помои бросили стоячие от грязи носки вместе с многократно использованными подгузниками.
Со стен свисали связки лука, пучки белесых корешков и пара страшных черепов неизвестных животных с большими зубами – среднее между слоном и динозавром. Под полотняным пологом пахло дымом, благовониями, сушеными травами и не менее сушеной старостью.
Отчасти амбре несло от древнейшей старухи в углу. Вращая глазами (вернее одним глазом – левый оставался недвижим и лишь тускло поблескивал), она почесывала бородавку на носу. Одета в какое-то невообразимое количество юбок, я смог насчитать пятнадцать, за точность не ручаюсь. Бурая рваная кофта висела на тощих плечах как на вешалке. На морщинистой шее переливались в свете костерка блестящие бусы из монеток разной величины. В довершение полной картины ослепляло большое кольцо в ухе, такое же, как у нас на гардинах, только из золота. Именно так я себе всегда представлял Бабу-Ягу.
– Гангурам азкинон! – гортанно крякнула старуха, и я вспомнил, что такими же словами нас приветствовал Железер Молния.
– Не понимаю! – пролепетал Павел.
– Гангурам азкинон!
– Это, как его. Во, вспомнил – хех! – блеснул языковыми познаниями мой друг.
Я начал подкрадываться к лежащему Павлу, когда путь преградила знакомая неконтактная особа и снова принялась шипеть. Сама собой поднялась шерсть на затылке, еще немного и сделаю недружелюбной самке замечание в виде указаний на место, которое она должна занимать. Но за меня это сделала старуха, что-то гортанно выкрикнув, она усмирила разъяренное животное. Кошка словно забыла про меня, гордой павой подплыла к старухе и потерлась о костлявые ноги.