– Айха победила саблезубца! – приплясывая, закричала девушка, и, обняв хобот своего любимца, прильнула к нему щекой. – Пойдем! Нам нужно спешить. Дома уже заждались!
Утром в разрывах серых туч проглянуло солнце, делая Ползучие горы не столь унылыми, какими они виделись перед рассветом. Словно желая вознаградить Айху за смелость, дневное светило начало ласково пригревать. Очень скоро покачивающаяся на спине мамонта девушка разморенно прикрыла глаза и, покрепче схватившись за длинную шерсть на загривке своего побратима, уткнулась в нее лицом. Пребывая то ли в сладкой дремоте, то ли в мечтаниях о том дне, когда огневолосый Хаста обнимет ее и совершит то, о чем ей рассказывали мать и бабушка, Айха уже будто воочию видела, как все будет происходить, и улыбалась во сне.
Мамонт, послушный ее беззвучному приказу, шел неспешно, чтобы не трясти свою спасительницу. Она вдруг почувствовала, даже не успев это осознать, что Айхо замедлил шаг. Его тревога сразу передалась девушке. Она ощущала опасность, но не могла понять откуда.
– Что случилось? – спросила она, открывая глаза.
«Плохая земля, – отозвался побратим. – Под нами нет дна. А сверху…»
И в тот же миг мощная пятнистая туша с яростным ревом рухнула с уступа скалы, под которой они как раз остановились. Ударила плечом, сшибая девушку с холки мамонта. Айха взмахнула руками, но так и не успела поймать равновесие и с криком ужаса полетела наземь.
Саблезубец, напавший из засады, уже был на земле и готовился к следующему прыжку. Он невероятно широко распахнул пасть, чтобы ударить клыками мамонтову ногу под коленом – и отскочить, давая мохнатому великану упасть и больше не встать. Раскинув беспомощно руки, Айха падала, казалось, прямо на него. Ей казалось, что она уже чувствует спиной прикосновение клыков – но тут уютный надежный хобот подхватил ее в воздухе, высоко поднял и бережно поставил на тот самый уступ, с которого миг назад прыгнул саблезубец.
Все произошло так быстро, что Айха и понять толком ничего не успела. Удар, полет, рывок – и она уже стоит на скале, а у ее ног внизу белый мамонт жмется к скале и угрожающе размахивает хоботом, пытаясь не подпустить к себе голодного хищника. А тот кружится, стараясь зайти сбоку, отскакивает, рычит, готовясь вогнать клыки в сопротивляющуюся добычу.
– Уходи, уходи! Прочь!
Айха оглянулась, схватила лежащий поблизости увесистый камень и швырнула его вниз, стараясь попасть в саблезубца. Тот увернулся, но за первым камнем последовал еще один и еще…
Вдруг скала, мгновение назад казавшаяся нерушимой, с долгим ужасающим грохотом поползла вниз, заваливая обратную дорогу.
Воздух потемнел от каменной пыли. Перепуганный саблезубец нелепо мявкнул и опрометью помчался прочь от этого злого места. Айха вновь запрыгала, радостно выкрикивая обидные прозвища для удирающего хищника.
Но внезапно замерла – ей почудилось, что рядом с ней кто-то есть.
Сквозь затихающий грохот осыпи, будто родник, пробивалась долгая, чистая, переливчатая трель.
Все волоски на коже Айхи встали дыбом.
Каменная пыль понемногу оседала, и вскоре мохначка разглядела на краю осыпи девочку-лесовичку. Ее сложно было не узнать – такие огненные волосы, похожие на пылающий костер, Айха в своей жизни встречала только у двух человек….
Девочка из леса стояла на камне, держа в руках большую, сделанную из полой кости дудку, и озиралась по сторонам. И все бы ничего, но за ее спиной, словно сами по себе, шевелились черные перепончатые крылья…
– Сгинь, нехороший дух! – испуганно вскрикнула Айха.
Услышав голос сестрицы, и без того встревоженный мамонт взревел и резко взмахнул хоботом, выбивая дудочку из призрачных, будто слепленных из тумана, пальцев рыжеволосого духа.
В тот же миг будто бы еще кто-то вмешался в их схватку. Небо внезапно словно заволокло черной тучей. Налетел, завыл ветер. Снова дрогнула земля. Воздух наполнился рокотом, покатились камни, поползла из-под ног земля… Испуганно затрубил Айхо, призывая названую сестру. Но мохначка не могла шевельнуться. Она вжалась в скалу и зажмурилась, мысленно призывая ааров своего рода себе на помощь.
Когда все утихло, Айха открыла глаза. Вокруг оседала пыль. Осталась груда камней, завалившая тропу, – и никаких следов девочки с черными крыльями.
Часть 1. Опустевший трон
Глава 1. Ярость Тарэн
– Смотрите! – закричал Аюр, указывая вдаль. – Вон там, за лесом, – видите, вспыхивает, словно звезда? Это же сияет купол главного храма Исвархи в Верхнем городе!
Дорога, которая с самого утра петляла среди перелесков и созревших полей, к полудню поднялась на высокий холм. С его голой, продуваемой ветром вершины открывался простор, на котором словно столкнулись в битве лес и степь. Справа до края земли, куда только падал взгляд, желтели травы; их пересекала нитка утоптанной дороги, по которой отряду предстояло ехать дальше. По левую руку на полночь уходил бескрайний хвойный лес.
Эта чащоба, длинным мысом врезавшаяся в поля, была самой южной оконечностью огромного лесного предела, который включал весь север Аратты и звался Бьярмой. Как будто огромный косматый зверь вытянул в сторону солнца зеленую лапу. Среди темной и мрачной зелени сосен, елей и лиственниц, словно вспышки пламени, золотились березы и багровели клены. В голубом небе, громоздясь, медленно плыли белые горы-облака. Когда они закрывали солнце, золотая искра в туманной дали за лесом исчезала. Когда солнце выходило – вспыхивала снова.
– Похоже, ты прав, – подтвердил Ширам, телохранитель царевича, а с недавних пор и его друг, ехавший с ним бок о бок.
– Неужели дом и впрямь так близок?
Аюр засмеялся от счастья.
Ширам неожиданно тепло улыбнулся подопечному. В душе он чувствовал почти то же, что и царевич. Наконец-то все позади! Охота Силы, пусть и омраченная гибелью почти всех ее участников, все же завершена. Пусть даже они возвращаются без славы и добычи… Но главное, царевич жив и здоров. Да и Аюр, изрядно повзрослевший в походе, уже больше не тот надменный и своенравный мальчишка, который покинул отцовский дом. Сейчас он гарцевал на буланом жеребце поблизости от накха, не скрывая обуревавшей его радости. Ширам старался сдерживать своего коня, чтобы не оказаться впереди наследника престола.
– Я расскажу отцу о том, сколько раз ты спасал меня! О том, как ты жертвовал ради меня жизнью на Змеином Языке и являл отвагу, равной которой не сыскать даже в легендах!
Ширам молча улыбался, слушая его слова. Они звучали искренне. Но из головы накха все же не шел давешний разговор с Аорангом. Почти семь десятков человек покинули столицу, отправляясь с царевичем на охоту, – а возвращаются лишь трое… «Виноват ли я в этом? И что должен испытывать? – раздумывал он. – Но что и почему? Все сгинувшие в походе воины сами избрали свою судьбу. Смерть их была достойной мужчин…»
Получив от государя обещанную награду за сохранение жизни наследника, Ширам собирался непременно попросить его выделить отряд, чтобы вернуться и отомстить коварным ингри за подлую измену. Он вдруг припомнил чучело убитого на охоте чудовища. Сейчас бы оно не помешало… Но, увы, осталось в захваченном лесовиками лагере. Кстати, там тоже погибли люди, вспомнилось Шираму. Всякие слуги, брадобреи, повара… За них он тоже отомстит. Почему ж не отомстить?
– Хаста, – он развернулся в седле к едущему чуть в стороне жрецу, – весь поход ты вел записи…
– Да, маханвир, – становясь вновь безукоризненно почтительным, отозвался рыжий огнехранитель.
– Ты отдашь их государю?
– О нет. Когда мы войдем в ворота столицы, наши пути разойдутся. Вы пойдете ко двору государя, а меня там не ждут. Мы с Аорангом поедем в главный храм Исвархи.
– Но государь захочет узнать о походе во всех подробностях. Кто лучше тебя сможет рассказать?
– Он. – Хаста указал на царевича. – Ему всегда будет куда больше веры, чем мне и вам. Но я передам записи брату государя, святейшему Тулуму. А если государь пожелает объяснений, то немедленно приду на зов солнцеликого.
Ширам досадливо отвернулся. Конечно, наследник престола скажет о нем хорошие слова – однако лишь богам ведомо, какая чаша окажется весомее.
Тем временем Аюр похлопал коня ладонью по шее, успокаивая скакуна, и громко спросил, отыскивая взглядом главу следопытов:
– Аоранг, где ты? Сможем ли мы добраться до дому уже сегодня?
– Смотря какую дорогу выбрать, – ответил тот, подходя со стороны медленно ползущих возов.
Молодой мохнач вообще предпочитал идти пешком. Усталости он, кажется, не знал вовсе.
– Что значит «какую»? Самую короткую!
– Значит, надо ехать по старой, через лес, – чуть подумав, сказал Аоранг. – Если не будем мешкать – к полуночи можем быть у стен столицы.
– По лесной дороге? – озадаченно повторил Аюр. – Что-то я ее не помню. Кажется, из столицы мы по ней не ехали.
– Так и есть, господин, – раздался из-за спины мохнача голос одного из следопытов. – Лесной дорогой нынче мало ходят, если острой нужды нет.
– Это еще почему?
Брови престолонаследника удивленно взметнулись. Он поглядел на колышущееся под горой зеленое с прожелтью море деревьев.
– Ведь так же куда быстрее, чем в объезд!
– И то верно, – согласился охотник. – Ежели кругом идти, так еще день пути будет. А если с грузом, то и все два. Так что с нашими-то волами еще не скоро доберемся.
– Ну вот, – подбоченился царевич. – К чему нам кружить? Пойдем напрямик, через лес!
– Можем и через лес, – согласился Аоранг, не меняясь в лице, – чего нельзя было сказать о его подчиненных-следопытах.
– Не надо бы туда ходить, господин! – воскликнул один из них, с раскосыми светлыми глазами. – Лес этот проклят! Там еще в прошлое царствование стояла кереметь Матери Тарэн, великой и свирепой госпожи бьяров…
– Что мне за дело до лесной нечисти? – сразу сообразив, в чем дело, недовольно ответил Аюр. – Или я должен бояться ложных богинь, как невежественные простолюдины? Да я теперь тем более туда поеду!
– Да и нет там больше керемети, – добавил Хаста, который тоже слыхал об этой истории. – Лет двадцать, как бьяров с их колдовством из леса прогнали…
– Только, уходя, они свой лес прокляли, – добавил неугомонный следопыт. – И теперь иной раз бывает: путник в лес-то вошел, а обратно не вышел!
– Разбойники? – предположил Ширам, окидывая пристальным взглядом чащу.
Царевич презрительно фыркнул:
– Нас тут пара дюжин вооруженных мужчин, да еще и Ширам, который один дюжины стоит! Уж как-нибудь от бьярских нечистых духов отобьемся!
– Как повелит светозарный, – обреченно вздохнул светлоглазый следопыт. – Одно только скажу: ежели этой дорогой идти, то никуда сходить с нее нельзя. Деревьев, кустов, даже чтобы обогреться, не рубить. И уж конечно, боги нас сохрани там заночевать!
– Там мы прямо сейчас и пойдем. Аоранг, что скажешь?
– Лесная нечисть – грязь перед ликом Исвархи, – спокойно подтвердил мохнач. – А дорога через чащу и впрямь короче, хоть и похуже, конечно. Что до разбойников, о них тут давно не слыхали.
– Тогда распорядись сворачивать под гору! До сумерек уже на новую дорогу выйдем, а оттуда и до столицы рукой подать.
Аоранг кивнул и отошел. Светлоглазый охотник последовал за ним, пробормотав себе под нос:
– А только кругом было бы куда спокойнее…
Возы медленно съехали под горку, и сразу же будто стемнело – сомкнулись над дорогой густые сосновые кроны, сдвинулись еловые стены. Все вокруг окуталось зеленым сумраком. Деревья, особенно раскидистые ели, росли тут так густо, что сойти с дороги и захочешь, не выйдет. Дорога, впрочем, была широкая, в две повозки, и прямая, как и все большие дороги Аратты, хоть и изрядно заросла. Запахло грибами и мхом. Люди невольно притихли, с опаской глядя по сторонам.
Жители южной Аратты лес не любили, относились к нему настороженно, в отличие от тех же бьяров, для которых он был родным домом. А это не просто лес, а обиталище духов, жаждущих отмщения. Кое-кто из следопытов, особенно из северян, тайком прикасался к обережным поясам, шепотом прося Мать Тарэн не гневаться и пропустить их невредимыми. Ибо сильнее и страшнее не было богини у бьяров.
Когда начало вечереть, стена елей вдруг расступилась, будто пропуская вперед кряжистый замшелый дуб. Огромное дерево стояло, ограждая чащу, растопырив во все стороны толстые корявые ветви. С иных все еще свисали жертвенные ленты, полинявшие от дождей и снегопадов. У корней, в сухой листве, белело что-то, весьма похожее на кости. Чьи – рассматривать никто не пожелал. Ведь для этого надо было сойти с дороги.
– Вот когда пришли кереметь разорять, – послышался за спиной Аюра громкий шепот, – глядь – в лесу дубы человеческими кожами увешаны! А вокруг черепа…
– Хватит врать-то! – со смехом перебил его товарищ.
Но его смех прозвучал одиноко и затих. Всем было жутковато перед этим деревом, которое, казалось, смотрело на них, изучая и запоминая каждого…
– Как тут тихо, – отчего-то шепотом произнес Аюр, когда отряд двинулся дальше.
Ширам кивнул.
– И птицы не поют…
– Не поют.
Лицо накха застыло. Он прислушивался к себе, пытаясь понять, что именно его тревожит. Нет, слежки вроде не было. Но что они в этом лесу не одни – в этом он не сомневался.
Аюр искоса поглядел на старшего товарища. Со стороны Ширам выглядел, как и прежде, спокойным, погруженным в свои мысли. Но царевич уже знал, что скрывается за таким спокойствием.
– Что, следят? – еле слышно проговорил он, стараясь не привлекать внимания прочих.
– Не понимаю, – помедлив, ответил накх. – Но здесь кто-то есть.
Аюр не стал вертеть головой, как непременно сделал бы прежде, а тихо произнес:
– Может, какой-нибудь местный охотник на всякий случай ушел с дороги, завидев незнакомых всадников?
– Только безумец решит охотиться в заповедной чаще. Ты же слышал – сюда по своей воле никто не ходит.
Царевич, не удержавшись, быстро огляделся и на всякий случай поправил налуч. Но вокруг была все та же стена деревьев.
Аюру тоже стало не по себе. Ощущение непонятной угрозы разливалось в воздухе. Судя по беспокойству следопытов, его ощущали многие. Только Аоранг не проявлял никаких признаков страха. Однако и он, прищурившись, глядел поверх еловых лап, будто пытаясь высмотреть что-то среди хвои…
Ширам пытался уловить знакомое ему ощущение взгляда в спину, но его не было. Скорее, смутный, безотчетный ужас, которым веяло откуда-то из чащи. Этот лес пробуждал в саарсане давно забытые ощущения, жутковатые и волнующие одновременно. По рукам накха бегали мурашки, кровь шумела в ушах, но при этом он видел, слышал и обонял гораздо ярче, чем обычно. Нечто шевелилось в нем, медленно ворочаясь, и тоже прислушивалось – нечто древнее и куда большее, чем он сам.
– Кто-то там, в лесу, очень боится, – вдруг произнес он.
– Как ты это понимаешь? – спросил Аюр.
– Испуганный человек смотрит так… – Накх задумался, подбирая слова. – Его взгляд едва касается тебя. Скользит, точно слабое дуновение студеного ветерка…
– А как смотрит враг?
– Если бы глаза врага умели метать стрелы, его жертвы бы уже лежали на земле, утыканные древками, как ежи иголками…
– Расскажи, как ты это делаешь! – с завистью воскликнул царевич. – Я тоже хочу научиться.
– Этому учатся с раннего детства… Стой!
Ширам резко натянул поводья и повернул коня, закрывая царевича.
– Тревога!
Он не успел договорить. Из подлеска шагах в двадцати перед отрядом с треском и невнятным воплем вывалилось нечто человекоподобное – с всклокоченными, черными как смоль волосами и бородой, заплетенной в три косы. В руках незнакомец держал короткое боевое копье с широким наконечником.
Наследник престола мгновенно вскинул лук:
– Ага! Получай!
Коротко ударила тетива, оперенное древко свистнуло над головой накха, и в следующий миг чернобородый, выпучив глаза, рухнул наземь. В горле его торчала стрела. Одной рукой он пытался выдернуть ее, вторая уже скребла землю в предсмертных судорогах.