Оскорбление каралось не так сурово. Приговоренного растягивали за руки и за ноги между двух столбов, и всякий проходящий мимо должен был огреть грубияна палкой. Если к ночи тот оставался жив, то считался искупившим вину и его отпускали на все четыре стороны. Правда, иногда он оставался лежать на месте, не в силах подняться, и умирал к утру, но до этого уже никому не было дела. Одно о накхах можно было сказать совершенно точно – они были исключительно вежливы. Разумеется, с теми, кого считали того достойными.
По приставной деревянной лестнице Ширам поднялся на башенку, вошел в открытую дверь на втором ярусе. Сходни вернулись в прежнее положение, и помост под шум зубчатых воротов спрятался обратно в стену. Саарсан пригнул голову, прошел вперед по изгибающемуся дугой коридору и наконец оказался во внутреннем дворике городской крепости накхов. Здесь все было совершенно иначе, чем снаружи. Усыпанные цветами кусты и вьющиеся зеленые лозы ласкали глаз, посреди небольшого пруда журчал небольшой фонтан.
Там же в саду на высоком подножии из священного белого камня стояло изваяние двенадцатиглавого змея. Перед ним горел светильник и лежали свежие цветы. Такое изваяние можно было увидеть в любом накхском доме. Если же накхам пеняли, что оно весьма напоминает жертвенник, те возражали, что эта статуя – просто знак быть всегда настороже.
Внутренняя стража приветствовала вошедшего, подняв и резко опустив лунные косы. Красивый, одетый в чешуйчатую броню юноша радостно бросился навстречу Шираму, распахивая объятия:
– Брат!
На сердце Ширама потеплело. Он знал этого юношу с детства. Мармар, маханвир отряда Жезлоносцев Полуночи, приходился ему двоюродным братом и носил высокий, пусть и неофициальный титул саардаса. Он почитался восьмым в списке престолонаследия несуществующего престола накхов.
– Я ждал тебя! Мне сообщили, что ты с царевичем вернулся. Я приказал готовить празднество. Сегодня вечером все накхи, живущие в столице, соберутся здесь, чтобы восславить своего повелителя. Но до того, брат мой, я буду счастлив услышать твой рассказ о дальнем походе…
– Сначала – омовение и свежую одежду, – крепко обнимая родича, сказал Ширам. – А я хотел бы услышать от тебя рассказ о том, что значат головы, торчащие на пиках в «туннеле смерти». Когда я отправлялся с царевичем на Охоту Силы, эти люди не только были живы, но и почитались едва ли не главнейшими вельможами страны.
– Ты многое пропустил, братец, – отдав приказ подоспевшему слуге, вздохнул Мармар. – Все началось вскоре после вашего отъезда. Государь вызвал меня, приказал схватить Артанака и бросить его в темницу. Я сперва подумал, что ослышался, но не подал виду. Еще бы, Хранитель Покоя, член Тайного Совета…
– И арестовать такого человека Ардван поручил тебе?
– А кому же? Ведь государь – глава отряда Жезлоносцев Полуночи, пусть только и по имени. Я замещаю его, покуда он занят государственными делами. Кому, кроме нас, он мог довериться в столь щекотливом деле? Мы справились наилучшим образом, – гордо сказал Мармар. – А спустя пару дней Хранитель Покоя признался в заговоре. Впрочем, там, в подземелье, такие мастера заплечных дел, что и вон его заставят говорить. – Юноша указал на свернувшегося кольцом двенадцатиглавого каменного змея.
Ширам перевел взгляд на изваяние и чуть заметно ухмыльнулся шутке сородича.
– А дальше мы только и успевали привозить во дворец новых и новых заговорщиков. Кого там только не было!
– Да, я обратил внимание, – хмыкнул саарсан, вспоминая искаженные лица казненных.
– Ладно, об этом потом. Что еще нового… Опять скверные вести с севера.
– Море наступает?
– Да. Затопило еще изрядный кусок побережья. – Мармар на миг задумался. – В столице появился новый проповедник. Здешние зеваки от него в восторге, он умеет увлечь и запугать толпу своими видениями гибели мира…
– Что нам до него?
– Только то, что по его словам выходит: в гибели мира, и вообще во всех бедах Аратты, виноваты накхи. Прямо, конечно, ни в чем нас не обвиняет – попробовал бы он, – но… Раньше в нашу часть города ходили торговцы, а сейчас на площади во всякий день можно устраивать конные учения…
– А сколько наших воинов сейчас в городе? – поинтересовался саарсан.
– В отряде Жезлоносцев – двенадцать дюжин, а всего в столице полтысячи человек, пожалуй, наберется.
Ширам кивнул.
– А еще, – добавил его брат, – Ардван расспрашивал, нет ли вестей от тебя. Он полагал, что мы, накхи, можем как-то обмениваться мыслями. Просил разведать, жив ли ты и что сталось с его сыном. Он ужасно переживал, что вы пропали бесследно, и обещал Исвархе небывалые дары, если они сотворят чудо и вернут вас живыми.
– Что ж, это дело государя и Исвархи, – устало бросил Ширам. – Нам и без того есть кого благодарить. – Он увидел спешащего к фонтану слугу. – О, а вот, кажется, и вода для омовения готова.
* * *– Сласти из жарких южных пределов! – кричал торговец у распахнутых дверей лавки. – Слаще меда, слаще женской любви! Взгляните на них, господа! Они подобны россыпи самоцветов! Их делают из прозрачного сока редчайшего алого клубня с юга Аратты, слаще которого нет ничего на свете!
Хаста едва глянул на торговца. Когда он отправлялся в путешествие, этой лавки здесь еще не было. Но, судя по чеканной диадеме над входом, крикун поставлял сласти прямо ко двору. Аоранг остановился перед входом, вспомнив свою первую встречу с царевной, и мечтательно улыбнулся:
– Знаешь что, ты пока иди к святейшему, а я тебя догоню. Только зайду сюда.
– Соскучился по сладкому? – ухмыльнулся Хаста.
– Это не мне… Иди, я догоню!
Хаста пожал плечами и направился к храму, размышляя о том, что мохначи, пусть даже самые умные и образованные, все же остаются дикарями. Так бы и сказал – хочу, мол, сладкого! Не ему, надо же! А кому, святейшему Тулуму?
Дорога была пустынна. Впрочем, улицы Верхнего города редко заполнялись народом. Обычно среди дня тут можно было увидеть трех-четырех слуг, спешащих по своим делам, или пышное шествие какого-нибудь вельможи, направляющегося ко двору повелителя, чтобы вечером с неменьшей торжественностью вернуться обратно. Тогда уж здесь были бы и скороходы, и рабы с опахалами, и стражи. Но в этот час вдоль улиц гулял ветер, вздымая утоптанную ногами и копытами пыль.
Ухватив поудобнее котомку с записями, Хаста легко шагал, радуясь скорой встрече со своим учителем и благодетелем Тулумом. Данное им поручение было выполнено безупречно. Еще бы – царевич жив, и во многом благодаря именно его усилиям; сам он побывал в столь дальних краях, о которых никто из жрецов и не слышал, и привез подробнейшие путевые заметки и зарисовки. По этим заметкам сможет пройти любой, кто последует за ним. А сколько описано примечательных мест, зверей, племен и их обычаев…
Тяжелая рука легла ему на плечо. Рыжий жрец повернулся. Позади него стояли двое рослых воинов городской стражи.
– Ты Хаста, человек Тулума? – спросил один из них, здоровенный полукровка, каких часто набирали в стражи порядка.
– Я – жрец Хаста. – Он попытался придать голосу высокомерное звучание и стряхнуть с плеча руку. – Ты не имеешь права…
Но воин лишь сильнее сжал пальцы:
– Начальник городской стражи велел доставить тебя, будь ты хоть хранитель алтаря в главном храме Солнца. Идем с нами. И не вздумай сопротивляться, если не хочешь изведать вот этого!
Полукровка встряхнул висевшую у него на запястье граненую дубинку, усеянную рядами бронзовых шипов.
У Хасты чуть не подкосились ноги от ужаса. Он тут же вспомнил отрубленные головы в коридоре смерти. Многие лица ему доводилось видеть прежде. Неужели и святейший Тулум был среди них?! Нет, он не мог бы пропустить такое! А может, правитель не пожелал выставлять голову брата? Как иначе объяснить то, что с ним сейчас происходит?
– Идем, идем. – Старший из стражников потянул его за руку. – Не заставляй нас ждать!
«Меня казнят, – стремительно мелькали мысли в сознании у Хасты. – Но сначала будут пытать, иначе не стали бы вот так хватать посреди улицы. За что? Да, в сущности, какая разница за что!»
Ему припомнились давние годы, такие же городские стражи в далеком Майхоре, которые как-то излупили его за то, что он стащил лепешку с прилавка. Тогда он отлежался в высокой траве, скуля от боли и питаясь лишь росой. Больше городским стражам поймать его не удавалось… Словно проснувшись, в молодом жреце вдруг ожил тот голодный мальчишка.
– Ой я несчастный! – слезливо завопил он, извиваясь в руках стражей.
– Эй, уймись! – прикрикнул полукровка.
Но в этот самый момент зубы Хасты впились ему в большой палец. Стражник заорал от неожиданной боли и разжал руку. В тот же миг рыжий жрец боднул его головой в живот, опрометью бросился вперед, перемахнул через ограду какого-то сада и упал в кусты с другой стороны. В тот же миг он услышал за спиной гневный голос Аоранга:
– Что тут происходит? Как вы посмели поднять руку на жреца?
Мигом сообразив, что получил отсрочку, Хаста вскочил на ноги и быстро огляделся. Заметив перед собой резной садовый домик, он сквозь распахнутое окно проскользнул в него, подпрыгнул, ухватился за стропило и спустя мгновение притаился на нем в ожидании возможной погони. За оградой все еще раздавались резкие голоса мохнача и возгласы городской стражи.
– Уберите руки! – отчетливо слышался звучный голос Аоранга. – Я пойду сам. Мне бояться нечего, я ни в чем не виновен!
«Беги, глупец!» – хотел крикнуть ему Хаста, но страх за себя заставил его промолчать.
«Пусть разбираются, – мелькнуло в его голове. – А я пока схоронюсь. Ну а как все уляжется, тихо проберусь в храм… Может, все же повелитель не тронул святейшего Тулума? Тогда он непременно возьмет меня под свою защиту…»
Глава 6. Смертельная обида
Распорядитель сада Возвышенных Раздумий лично вышел приветствовать саарсана накхов и принять из его рук полагающиеся даже к парадному платью боевые мечи. Ширам отдавал их с неохотой. Он терпеть не мог расставаться с оружием. Но с другой стороны, распорядитель, хотя и поглядел изучающим взглядом на обернутый четырежды вокруг талии витой пояс, украшенный гранеными остриями из светлой бронзы, все же не сказал ни слова. А ведь, поди, знал, что в умелых руках накха такое оружие способно поразить на полном скаку всадника в доспехах.
Стражники почтительно распахнули ворота сада, и Ширам, гордо расправив плечи, направился вглубь сокровенного места уединения повелителя, где тот принимал лишь самых близких людей и обдумывал деяния, которые должны были прославить его и послужить укреплению державы. «Наверняка Аюр уже рассказал отцу о тех бедах и опасностях, которые нам довелось пережить вместе», – промелькнуло в голове саарсана. Нет, конечно же, он не станет просить себе какой-нибудь награды. Пожалуй, единственная просьба, с которой он обратится к Ардвану – если тот, конечно, изъявит желание выполнить ее, – дать ему отряд, чтобы вернуться и покарать ингри за измену. А заодно и захватить чучело чудовища, чтобы доказать всем доблесть царевича. Но все же наверняка по справедливости государь пожелает вознаградить своего будущего зятя. Ибо мудрость его может тягаться лишь с его бдительностью…
Ширам припомнил свои мысли тогда, после падения со скалы. Если в них и впрямь есть разумное зерно, то, быть может, следует предложить государю столь решительные преобразования и дать достойным простолюдинам возможность проявить себя? Это лишь укрепит державу…
Ардван поджидал его внутри резной мраморной колоннады в центре сада.
– Подойди ко мне! – довольно резко приказал государь.
Ширама озадачил этот тон, но он безропотно повиновался. И, взойдя по невысокой лестнице, замер, склонившись перед Ардваном.
– Ты не очень-то спешил предстать пред мои очи… Мне доложили, что ты уже побывал у сородичей.
– Прошу извинить мне эту вольность. Я был покрыт пылью и пропах своим и конским потом. К тому же мне следовало поменять одежду…
– Я не девица, меня не смущают ни пыль, ни пот, – раздраженно бросил государь. – Я думаю, ты послал вперед моего сына, чтобы тот замолвил за тебя слово. Что ж, он говорил много, и, не скрою, говорил хорошо. Но он еще юнец, которому легко затуманить разум. Ты же – взрослый муж, а потому я желаю говорить с тобой открыто. И от того, будешь ли ты со мной искренен или же попробуешь юлить, зависит как твоя участь, так и судьба твоих соплеменников.
– Я всегда был неуклонно верен тебе, мой государь, – разводя плечи, словно после удара по спине, произнес побледневший Ширам.
Слова и тон повелителя поразили его до глубины души.
– Опусти глаза! Не смей устремлять на меня взгляд! – выкрикнул Ардван, как будто один вид накха злил его. – Ты дерзаешь бросать мне вызов?
Саарсан поклонился. Мысли его заметались. Что случилось? Может, его оговорили? Но кто, когда?!
– Вот так-то лучше!
Ардван прошелся взад-вперед вдоль колоннады, словно стараясь унять гнев. Когда государь вновь обернулся к саарсану, он выглядел спокойнее. Но это застывшее лицо показалось Шираму еще более зловещим.
– Когда ты въезжал в город, наверняка видел головы заговорщиков?
– Видел.
– И каждый из них точно так же уверял, что неуклонно верен мне. Я доверял им много лет. Много лет они служили мне честно и преданно. Понимаешь, Ширам? Честно и преданно! Я был уверен в них, как в себе… И что же? В благодарность за все, что я им даровал, за власть и богатства, они задумали лишить меня власти, а может, и самой жизни!
– Я преклоняюсь перед твоей мудростью, мой повелитель…
– Все это лишь слова! – отмахнулся Ардван. – Если ты хочешь, чтобы я поверил тебе, отвечай без утайки. И знай: мне известно больше, чем ты можешь даже предположить. То, что кое-кто из тех, с кем ты был дружен и близок, хотели бы утаить… И если я сейчас спрашиваю тебя, то не затем, чтобы узнать их замыслы, а лишь для того, чтобы проверить твою искренность.
– Накхи не лгут, – глухо напомнил Ширам.
– Да, я помню, – насмешливо бросил Ардван. – Никогда не лгут тем, кого считают своими. У накхов даже слова «ложь» в языке не существует. Но есть понятие военной хитрости. И врагу они и дорогу в пасть к Первородному Змею могут описать, не смущаясь и без запинки.
– Но…
– С тобой был молодой жрец, – перебил его государь. – Его звали Хаста. Так ведь?
– Да, это так.
– Ты знаешь, кто он?
– Служитель в главном храме Исвархи.
– Точно, – довольно подтвердил Ардван. – Служитель в храме моего дорогого младшего брата Тулума. Его доверенное лицо. Умный, храбрый и ловкий, как мангуст… Ты знаешь сказки о мангустах – убийцах змей?
– Да… Они вступают с ними в схватку и порой побеждают…
– Хорошо, что ты помнишь об этом. А теперь ответь: о чем говорил с тобой в пути огнехранитель Хаста? Что предлагал? Кого упоминал в своих разговорах?
– Мы не так уж много беседовали с Хастой, – медленно ответил Ширам. – Всю дорогу он был углублен в свои изыскания, вел заметки о землях, через которые лежал наш путь, о людях, нами встреченных, и событиях, с нами приключившихся. Каждое мое слово легко проверить по его записям.
– Проверим, можешь не сомневаться. Хотя много ли в них правды, в тех записках? А вот то, что в твоих словах ее нет, мне кажется очевидным!
– Накхи не лгут! – вновь напомнил Ширам, едва сдерживаясь.
– Тогда как ты объяснишь, что в город вы въехали, едва не обнявшись?
– Это невозможно сделать при всем желании. В «туннеле смерти» всадники следуют по одному.
– Ты понимаешь, о чем я говорю! – рявкнул Ардван.
– В дороге Хаста показал себя лучше многих знатных арьев, – ответил Ширам значительно более резко, чем собирался. – Он неоднократно проявлял мудрость, знание наук, лекарское искусство и неподдельное благочестие. Если бы не он, я бы, вероятно, не стоял перед вами, а сложил бы голову на скалах Лосиных Рогов или дальше, когда на Змеином Языке на нас напали ингри…
– Так вот оно что! – хмыкнул повелитель, явно и прежде слышавший эту историю. – Что ж, я рад, что ты чистосердечно признал это.