Алтонгирел уныло потирает лоб, погрузившись в свои печальные мысли.
– Но этот хоть доучился и честно работает, насколько я знаю, – замечает он после паузы. – А большинство недоучками уходят, слова-то умные вызубрили, книжек нахватали, а что можно делать, а чего нельзя – без понятия.
Мне становится немного жалко Авьяса. К своей жене он и правда очень трепетно относится, насколько я успела заметить, но бросить любимую престижную работу и стать изгоем ради любви… Кто-то скажет – романтика, я скажу – трагедия. И самое ужасное, не дай бог он ее разлюбит, а обратного пути нет…
– Так это я к чему, – внезапно встряхивается Алтонгирел. – Жалко мне терять квазара. Жалко и страшно. Я готов спорить на любые деньги, что она будет использовать силу. Но ты представь, Азамат, такую силу – и не по назначению. Это же будет катастрофа! Она оговорится в одном слове в заговоре, и все население Муданга превратится в блох!
– М-да. – Азамат трет нижнюю губу. – Это вселяет определенные опасения. Но что ты предлагаешь?
– Во-первых, ее надо обучить как следует. Если бы только удалось найти ей Наставника на полный срок! Но уж если удастся, грех будет потом всю эту силу использовать на соседские дрязги, пускай работает на благо планеты!
– Погоди. – Азамат ссаживает накормленного Алэка в манеж и обращает все внимание на духовника. – Дай мне прочувствовать этот исторический момент. Ты, Алтонгирел, предлагаешь сделать женщину духовником? Я не ослышался?
Алтоша смущается, но на попятный не идет.
– Ну а что, у тебя есть идеи получше?
– Нету, – честно признается Азамат. – Но, насколько я понимаю, это беспрецедентно?
– Не совсем, – щурится Алтоша. – Тут… после того как Старейшина Унгуц откопал то пророчество про вас с Лизой, Совет решил провести ревизию архива, на всякий случай, чтобы чего-нибудь важного не пропустить. Нашли много интересного, о чем уже никто не помнил. В частности, откопали документ пятисотлетней давности, в котором говорилось, что в дописьменные времена женщины иногда становились духовниками. Правда, только в маленьких деревушках, в которых не было своих Старейшин, а транспорт тогда был совсем никудышним. Ну и в военное и послевоенное время, когда было мало мужчин. Это, конечно, не совсем та ситуация, но официально прецеденты были…
– Сейчас как раз послевоенное время, – вставляю я.
Духовник хмыкает, а Азамат качает головой.
– Чего только не узнаешь… Так ты это всерьез?
– Всерьез, – тоскливо вздыхает Алтонгирел. – Вот только боюсь, не возьмет ее никто. Без твоей поддержки точно не возьмет.
– Свою поддержку я обеспечу, – тут же соглашается Азамат. – Как вернемся в столицу, сразу в квартальное обращение включу.
– Это… а саму Айшу вы не хотите спросить? – интересуюсь я, хотя после Алтошиных прогнозов тоже думаю, что такой вариант для девочки был бы идеальным. – Вдруг она все-таки замуж хочет?
– Как ты ее спросишь, она же ни говорить, ни писать не может, – напоминает муж.
Алтонгирел неожиданно оскаливается под стать Ирлику.
– Самое интересное, – многообещающе говорит он, – что духовникам не запрещено вступать в брак.
– Это как, прости? – осведомляется Азамат.
– А так. Запрещено только вступать в брак с женщиной. Брака мужчины с мужчиной не существует, это другой ритуал. Но вот если духовник сам – женщина, ей ничто не мешает вступить в брак с мужчиной.
Азамат в неверии уставляется на Алтошу, я похрюкиваю в кулачок, воображая физиономии Старейшин, которым придется венчать такую пару, и в итоге мы произносим дуэтом:
– А можно я поприсутствую на церемонии?
Алтонгирел покатывается со смеху.
– Чего смеетесь? – спрашивает голова Кира, просунутая в дверь кухни.
– Да так, – говорю, – ты зайди.
Он заходит, и вместе с ним, как приклеенная, Айша.
– Айша-хян, – говорю ласково, – ты бы хотела стать духовником?
Девочка широко раскрывает глаза, порывается что-то сказать, но сдерживается, думает пару секунд, потом решительно кивает. Кир внезапно мрачнеет.
– Еще не хватало, – угрюмо бормочет он.
– А тебе-то чего? – удивляется Алтонгирел. – Жениться на ней тебе это не помешает.
– И вы туда же, – закатывает глаза Кир. – Не собираюсь я на ней жениться, что вы все заладили? Стоит мне какой девчонке что-нибудь хорошее сделать, сразу жениться!
– А почему нет? – улыбается Азамат. – Ты ее знаешь с малых лет, хорошо ладите…
– Ну пра-ально, – возмущается Кир. – Ты жену вон откуда привез, а я почему должен из-под ног подбирать?
Азамат заходится смехом, Айша, как ни странно, тоже. Меня этот обмен репликами совершенно вымораживает, и Азамат обязательно получит полные уши моего мнения о сводничестве, браках по расчету, пренатальном обручении и прочих радостях патриархального уклада, как только дети уйдут из зоны слышимости.
– Так почему ты против сделать из твоей подружки духовника? – настаивает Алтонгирел.
– Вы уж извините, – больше для проформы произносит Кир, – но я вообще духовников не люблю.
– За что? – не отстает Алтоша.
Кир поджимает губы, очевидно стараясь подобрать необидные формулировки.
– Не верю я, что кто-то может знать будущее, – наконец выдавливает он.
– Тебе что-то плохое предсказали? – настораживается Азамат.
– Че сразу мне? Я вообще говорю, – сообщает Кир с независимым видом.
Алтонгирел щурится на него пару секунд, потом возвращается к своему вопросу.
– Но ты же понимаешь, что стать духовником для нее гораздо лучше, чем стать знающей?
– Угу, – кивает Кир. – Если такой выбор, то фигня вопрос.
Айша недоуменно переводит взгляд с Кира на Алтонгирела. По-моему, она еще меньше моего знает о духовниках и знающих. Алтоша, видимо, приходит к тому же выводу.
– Ну ты ей попытайся разъяснить, что к чему, – предлагает он. – Раз ты ее давно знаешь, может, по глазам увидишь, поняла или нет.
– Ладно, разъясню, – без энтузиазма соглашается Кир. Затем взгляд его падает на стол, все еще не убранный после завтрака. – Вообще, она гораздо лучше соображает под колбасу…
От воспитательной драмы нас спасает только клаксон приземляющегося унгуца: матушку привезли.
– Можешь забрать колбасу, – смиряется Азамат. – И посидите у себя в комнате немного, пожалуйста.
Кир тут же чует напряжение в его голосе и оглядывается в окно.
– Хорошо, – быстро соглашается он и хватает связку колбасок – без триумфа и победного прыганья до потолка, которые можно было бы ожидать. В мгновение ока они с Айшей испаряются из кухни.
– Я пойду ее встречу, – говорит Азамат, вставая. – Алтонгирел, ты, может, займешь Арона пока, чтобы он раньше времени не спустился?
– Со мной тоже колбасой расплачиваться будешь? – кривится духовник, но поднимается. – Ладно, понял. Позовешь, когда закончишь выбалтывать секреты.
Азамат кивает ему и поворачивается ко мне.
– Тебе моральная поддержка нужна? – спрашиваю.
– Думаю, на сей раз обойдусь своими силами, – улыбается он.
– О’кей, тогда я тоже пошла за колбасой, – приподнимаю я воображаемую шляпу.
Из окна кабинета мне хорошо видно дорожку к стоянке, которую Азамат с Киром расчистили от снега рано утром в порядке зарядки. Вот Азамат бежит на стоянку, где уже сел унгуц, а пилот выпрыгнул и теперь помогает вылезти пассажирке. Азамат очень красиво бегает, даже если сверху смотреть. Пилот остаться отказывается, выгружает багаж и сразу стартует. Матушка опять с тремя сумками, что уж она в них возит? Надеюсь, она адекватно воспримет новости. До сих пор она казалась мне одной из наиболее вменяемых муданжек, которых я знаю, и все же свои заморочки у нее тоже есть. Зря Азамат меня выгнал. Конечно, она его мать, но я не совсем уверена, что он сможет ей все это преподнести в правильном свете. Помнится, когда он пришел мне сообщить, что у него есть внебрачный ребенок, он начал совсем не с того конца, не туда свернул, да еще сильно драматизировал свое, так сказать, грехопадение. Нет, я очень люблю своего мужа, и как международный дипломат он не знает себе равных, но когда доходит до семейных неурядиц, он, видимо, совсем другие центры в мозгу задействует, иначе я это объяснить не могу.
Короче говоря, к тому моменту, как Азамат звонит мне и разрешает выйти из сумрака, я уже накручиваю себя до состояния хорошей пружины и выстреливаю в сторону кухни, чуть не полетев с лестницы (а ждать лифта мне показалось долго, его же Алтоша угнал на целый третий этаж!).
– Ну о чем ты думал! – доносится до меня ворчание матушки. – Это ж надо, а! Хорошо, Лиза такая покладистая, а то ведь мог бы себе второй раз всю жизнь перепахать!
– Ма, ну если б я знал… – тихо и, видимо, не в первый раз принимается объяснять Азамат.
– Да поняла уже, не оправдывайся, – вздыхает матушка.
Я захожу в кухню. Азамат сидит на низком диване, понурившись, а матушка напротив него на высоком стуле и недовольно смотрит в окно.
– Как так можно… – приговаривает она, качая головой.
– Имигчи-хон? – осторожно зову я.
Она оборачивается и мгновенно расплывается в улыбке.
– Лиза-хян! Какая ты красивая! Ох, давно же я тебя не видела!
– Спасибо, имигчи-хон, вы тоже отлично выглядите, – отзываюсь я, не сразу переключившись на радостный лад. Мы обнимаемся, после чего она снова вскарабкивается на стул, который ей немного высоковат.
– Лиза! – говорит она мне укоризненно. – Что ж ты за мужем-то не уследила, ишь каких дел наворотил!
– Да я, знаете, тогда маленькая была, – нервно усмехаюсь я, кладя руку Азамату на плечо. – И вообще, я считаю, Азамат ни в чем не повинен, кроме дурного выбора невесты.
– Верно говоришь! – поддерживает матушка. – Надо ж было такую шакалиху найти, а? Но ты все равно смотри с ним построже, он же как младенец, без понятия, сам себе вредит постоянно. – При этих словах матушка нагибается и гладит Азамата по голове.
– Ма, ну ты уж не перегибай палку, – смущается он.
– Верно говорите! – поддерживаю я матушку в ее же тоне. – Но то дела прошлые, а уж теперь-то я все время настороже, можете не волноваться.
– Да как тут не волноваться. – Матушка поводит плечами. – Только отвернешься, у него уже дети внебрачные откуда ни возьмись. С такой мамкой страшно подумать, что там за ребенок.
– Ну вот это вы зря, – говорю с укоризной. – Мальчишка отличный, умный, красивый, рукастый, мне по работе помогает, одни плюсы.
– Покажите хоть, он у вас здесь? – недоверчиво просит матушка.
– Да, сейчас я его позову, – включается Азамат и берется за трубку.
– Может, вам пока чаю? – предлагаю я, заметив, что никаких следов пищевой активности на кухне нет. Азамат, видимо, как только матушку в дом ввел, сразу каяться начал, без прелюдий.
– Что вы оба заладили с этим чаем?! – восклицает матушка. – Азамат пять раз предложил, ты теперь… Что я, чаю не пила?
– Ну… Хотите сока карамельной сливы? – тут же исправляюсь я. Азамат, прости, что плохо о тебе подумала.
– А из нее сок жмут? – удивляется матушка. – Вот это интересно, она же ватная такая…
– Сок делают из немного недозрелой, – поясняю я, добывая из холодильника красивый пластиковый кувшин, пока матушка не передумала.
В этот момент дверь робко приоткрывается, и к нам присоединяется встревоженный Кир. Он опасливо смотрит на матушку, потом переводит взгляд на меня и изображает некое подобие вежливой улыбки, которое, впрочем, при необходимости легко выдать за нервный тик.
– Ох ты ж! – восклицает матушка. – Как на Аравата-то похож! Сынок, ты уверен, что он твой?
– Конечно мой! – выпаливает Азамат с неожиданным пылом. – Да и потом, с какой бы стати Алансэ понесла от Аравата, она ему даже никогда не нравилась.
– Твоя правда, – соглашается матушка, не отрывая взгляда от растерянного Кира. – Но прям вылитый Арават в молодости!
– Да они все друг с друга копии, – вступаюсь я. – Вон и Алэк тоже… Ой, Азамат, он у вас тут задрых под разговоры!
Алэк и правда с ангельским видом посапывает в манеже, обложившись мягкими игрушками.
– Уй-ти ма-а-аленький! – умиляется матушка. – Как там твоя мать его называла? Внучок? Смешное слово, на имя бога похоже.
– Ох, не напоминайте, – содрогаюсь я. – Кир, ты сока хочешь?
Кир неохотно подходит поближе и, кажется, подавляет желание спрятаться за меня.
– Все нормально? – тихо спрашивает он из-за стакана с соком.
– Да, все отлично, – так же тихо отвечаю я и добавляю громче: – Можно собираться на рыбалку!
– Ой, и правда! – вспоминает матушка. – Что мы тут сидим болтаем, пойдемте лучше в лодке болтать.
– Для этого все готово, – подхватывается Азамат. – Только одеться… И да, ма, Арон про Кира знает только официальную версию. Не говори ему, хорошо?
– А он тут, что ли? – моргает матушка. – Конечно, не скажу, у него ж язык за зубами не держится. Давай зови его, хоть раз в дюжину лет младшего сынка повидаю!
Вскоре на кухне становится почти тесно – скорее всего, оттого что и Арон, и Алтоша склонны занимать очень много места в пространстве, гораздо больше, чем им полагается по габаритам.
– Мать? – уточняет Арон, присматриваясь. – Еле узнал тебя. Давно не виделись…
– Ишь ты бородищу-то отрастил! – усмехается она в ответ, протягивая руку, чтобы потрогать, но Арон проходит мимо и плюхается на диван, явно намереваясь пустить там корни. Не тут-то было: Азамат поддевает его под мышки и, приподняв над полом, возвращает в зону досягаемости матушкиных рук.
– Поздоровайся по-людски, – грозно велит он опешившему Арону. – Раз в дюжину лет-то можно!
– Ладно-ладно, – бормочет Арон. – Чего ты сразу…
Он послушно обнимает развеселившуюся матушку.
– Ты, Азамат, его в детстве не воспитал, так сейчас принялся? – смеется она, отпуская Арона. – Ну-ну, давай тренируйся, тебе вон еще двоих в люди вывести надо. А, Алтонгирел-хян, здравствуй, и ты тут. Ну, Азамат, вечно ты к жене в дом гостей натащишь!
Алтонгирел скомканно здоровается и, подобно Киру, прячется за стаканом сока.
– А это кто? Сынок, ты ж про одного вроде говорил…
Азамат хохочет.
– Не волнуйся, ма, это Кирова подружка, мы ей ищем духовного наставника, ей силу надо укрощать, а то пока она говорить не может.
Айша смущенно улыбается и отвешивает легкий поклон.
– Опять ты за других людей работу делаешь, – вздыхает матушка. – Ладно, видать, судьба такая. Ну что, рыбалка у нас будет сегодня или так и просидим весь день? Я вот и любимые снасти привезла. Там погода сказочная, ветра нет совсем, хвоинка не колыхнется. Пойдемте уже!
Все кидаются одеваться и собираться. Я-то дома остаюсь, но надо детей одеть, еду упаковать. Напяливаю на Айшу три пары шерстяных носков, а потом заворачиваю ей ноги в плед. Сверху-то на нее надевается дареная шуба, в которую ее можно три раза завернуть, но уж зато тепло.
– Чегой-то, она ходить не может, что ли? – спрашивает матушка, наблюдая за моими действиями.
– Может, но у нее зимней обуви нет вообще, мы же ее из приюта забрали.
– Из приюта? – хмурится матушка. – А вроде чистенькая.
– Отмыли, – усмехаюсь я.
– А, ну раз отмыли, так что ж, у тебя в хозяйстве сапог не найдется лишних?
– Ей все велики, ножка крошечная.
Матушка подходит, довольно бесцеремонно берет Айшину ногу, задирает повыше и прикладывает к своей ладони.
– Да как моя у нее нога. Возьми вон в синей сумке сверху у меня запасные сапоги да надень ей. Не дело это здоровую девчонку на руках таскать.
– Ма, – Азамат застывает в процессе шнурования ботинок, – зачем ты сюда привезла запасные сапоги? Ты тут зимовать вознамерилась, что ли?
– Еще чего! – подбоченивается матушка. – У меня свой дом есть! А сапоги взяла на случай, если в лодке промочу.
– В моей лодке не промочишь, – обижается Азамат.
– Давайте топайте уже в эту лодку, – говорю, надевая на Айшу сапоги. Насчет того же размера матушка погорячилась, конечно, но на три шерстяных носка нормально. – Скоро стемнеет!
– Это как раз хорошо, – возражает Азамат, закидывая за плечо короб с едой. – В сумерках ловится лучше. Ну, все готовы? Пошли!
Когда дверь за ними закрывается, я вздыхаю с облегчением.